Я ехала в арендованную квартиру, которая стала нашим временным пристанищем, и слушала радио. Обычно я включала рождественскую музыку только после Дня благодарения, но в этот раз мне нужно было поднять настроение, а справиться с этим могли только чудесные праздничные песни.

«И я мечтаю о любимом доме», – доносилось из колонок моего белого «Лексуса RX300» 2001 года. Я не сводила глаз с дороги, но по щекам у меня катились слезы. Последние три года я ездила здесь почти каждый день. Три месяца назад сердце замерло у меня в груди, когда я увидела над нашим районом дым. Я прибавила газу. В тот вечер мы заперли дома нашего пса Шейда.

Мой муж Дэн попытался убедить меня, что горит далеко от нашего дома.

– Смотри, пожар на поле рядом, – сказал Дэн, пока мы неслись по району, пытаясь сократить путь и добраться домой как можно скорее.

– Точно? – спросила я. – Хорошо, если так.

Я снова посмотрела на дым.

– Точно?

Когда мы завернули на нашу улицу, дым стал таким густым, что я чуть не врезалась в пожарную машину. Я отправила Дэна в огонь за животными и фотографиями, и он вскоре вернулся вместе с ними.

Через несколько часов мы уже осматривали то, что осталось от нашего дома.

Дом с тремя спальнями был облицован плиткой, а кухня обставлена в стиле закусочной. Посередине возвышалась барная стойка, шкафчики словно парили в воздухе под сводчатым потолком. От предыдущих хозяев на кухне остались лампы дневного света, которые сначала показались мне жуткими, но они создавали особую атмосферу, и я решила оставить их.

Мы с Дэном сделали ремонт, повесили новые люстры, перекрасили стены и построили большую веранду при сорокаградусной жаре. Я только что закончила оформлять детскую для нашего сына Келлена, который должен был родиться через месяц.

Потом я часто вспоминала этот дом. Теперь я только в мечтах могла вернуться в любимое место.

Я планировала первое Рождество с нашим сыном еще до того, как он появился в проекте. Хотя Келлену на Рождество исполнилось бы всего несколько месяцев, я представляла, как он лежит в новой пижаме под елкой и играет с подарками. Он бы сидел у меня на коленях, и мы бы вместе разрывали нарядную бумагу и раскрывали рождественские сокровища.

За неделю до потери дома я доделывала рождественский носок для Дэна и вполглаза смотрела церемонию закрытия Олимпийских игр в Пекине. Носок получился забавным, и я начала вязать новый для Келлена, надеясь, что он будет хранить его всю жизнь, как я хранила свой. На первое Рождество я хотела украсить носок Келлена пустышками, погремушками и елочными игрушками. Я собирала игрушки с начальной школы, по одной в год, и с нетерпением ждала, когда можно будет продолжить эту традицию вместе с сыном.

Я всегда безумно радовалась Рождеству. Мне нравился запах свежей хвои. Мне нравились те чувства, которые пробуждала во мне рождественская музыка, ведь даже грустные песни вроде «Рождественских башмаков» заставляют верить в лучшее в людях. А эта вера для меня была истинным духом праздника.

Мне нравились елочные игрушки, особенно сделанные вручную мамой, бабушкой и прабабушкой. Мне нравилось упаковывать подарки – пожалуй, даже больше, чем их дарить. Мне нравилось обертывать коробки бумагой и обвязывать их лентами. Мне нравился звук, с которым ножницы разрезали цветную бумагу на прямоугольники. Мне нравилось складывать эту бумагу и создавать из нее узоры. Я прикрепляла на свертки банты и ярлычки с именами. Это был мой праздник. Я любила его.

Но этот год вместо радости принес печаль. Я понимала, что у меня не будет ни елки в гостиной, ни любимых игрушек, ни ярких обрывков бумаги. Наши носки сгорели в огне. Наш дом, где я планировала первое Рождество втроем, лежал в руинах. От нового дома у нас пока был лишь фундамент и стены.

«На Рождество я буду дома», – лилось из колонок машины. Разве что в мечтах.

Я знала, что дом не успеют достроить. Хотя Дэн сам был главным подрядчиком и подгонял субподрядчиков как мог, строительство планировалось закончить не раньше конца января. Я молила всех поторопиться, но понимала, что быстрее не выйдет. Но мне не хотелось просто мечтать о доме. Этого было недостаточно.

Когда я вернулась в арендованную квартиру, которую категорически отказывалась называть домом, я изложила Дэну свой план.

– Я хочу встретить Рождество в новом доме, – закончила я.

Мы обсудили все тонкости вроде отопления и решили, что это вполне возможно.

Я начала готовить наше домашнее Рождество. В середине декабря у нас появилась елка – их бесплатно вручили десяти семьям, которые потеряли дома в том пожаре. Сначала я не хотела ее брать, но теперь была возможность поставить ее в нашем новом, незаконченном доме.

Друзья, близкие и даже незнакомцы весь месяц слали нам подарки. Мама и сестра поделились со мной любимыми елочными игрушками, хотя несколько лет назад каждый из нас уже забрал свою долю. Книжный клуб моей мамы в Вирджинии переслал эти игрушки через всю страну. Они были очень простыми, но от этого не менее чудесными. Мне больше всего понравилась та, на которой белыми, усыпанными блестками буквами было написано слово «Радость». Всей радости праздника я еще не чувствовала, но верила, что рано или поздно она ко мне придет.

В Сочельник я приготовила бутерброды, чтобы взять их с собой рождественским утром. Мы купили термос для кофе и еще кое-какую еду. Мы пригласили на наше Рождество друзей, родственников и некоторых соседей, упаковали подарки, набили рождественские носки и поехали из нашей квартиры в новый дом.

Там было отопление и стены, но больше ничего. Мы повесили гирлянду на недоделанные перила лестницы. На месте будущей кухни мы поставили раскладной стол, который я застелила скатертью с веселыми оленями. В гостиной, где не было ни ковра, ни обоев, мы расставили складные стулья.

Целый день нас навещали друзья и близкие, и мы показывали им дом. Я объясняла, где в будущем будет стоять наша елка. Мы слушали рождественские песни и радовались смеху, который заполнял наш новый дом.

Не такого Рождества я ожидала, но все же мы были дома и были счастливы.