Глава 2
Северное море.
Воды его холодны в любое время года. Нет в нем ни разноцветных кораллов, ни ярких рыбок, берег не может похвастаться причудливыми ракушками. Только перловицы двустворчатых моллюсков, тина да бурые водоросли.
Пронизывающий ветер хлещет по щекам, серое небо, серые волны.
Но море прекрасно в своей первозданности…
Нам удивительно повезло с погодой, не было ни дождя, ни тумана. Я вглядывалась в очертания Мариестада. Порт вырос в несколько раз. Репарации не были потрачены напрасно. Фредерик Белами, вне всякого сомнения, – превосходный управленец.
– Вы были в Норд-Адер, герцогиня? – подошел ко мне северный герцог.
Он любезно предоставил мне и моей свите свой корабль. Зачем отказываться? Сэкономила короне денег. «Скряга», – смеялся Роланд.
– Никогда, герцог, – ответила я.
Герцогиня вон Редлих никогда не была в Норд-Адер…
В Мариестаде мы не планировали пробыть долго. Несколько часов – и самолет герцога вылетит в Саомар. Опять-таки экономия. А вот обратно нас доставит воздушный флот Такессии.
– Жаль, что вы не можете задержаться. Я показал бы вам север Союза. – Мне не жаль.
Слишком свежи воспоминания о гибели дорогих людей, слишком больно смотреть на показавшийся госпиталь. Будто снова я сижу на кухне с Домиником, будто Клэр смотрит на Жана, и любовь делает из простушки красавицу, будто Анаис ласково гладит меня по плечу. Она стала мне второй матерью за те бесконечно долгие месяцы…
И никого я не смогла уберечь.
– Жаль, – тихо соврала я, улыбнулась мужчине и направилась в каюту, к маме.
Прощание с королевской семьей вышло и смешным и очень трогательным. Племянники, маленькие человечки, всего-то по три года, а поняли. Горько плакали, пока слуги укладывали чемоданы в машины. Мама взяла Эльсу, а я обнимала Оскара. Он размазывал слезы грязными ручонками и был так жалок, что у меня возникло желание бросить эту глупую затею с поездкой и остаться в Такессии.
– Женщины, – закатил глаза Роланд.
И тут я вспомнила, что я в первую очередь кузина короля и лицо королевства, и только потом – женщина. Пришлось, скрепя сердце, отдать малыша на руки няньке, поцеловать Аманду и быстро сесть в автомобиль, пока не передумала.
А еще я оставила Серебряного с семьей.
В ночь перед отъездом гладила его и упрашивала не следовать за мной, а охранять малышей. По всей видимости, мне это удалось. Потому что вчера я сильно оцарапала руку о металлический штырь, с которого слетела заглушка. На него я налетела, когда корабль качнуло. Выступила кровь, но ирбис не пришел. И теперь мою ладонь украшала белая повязка: ранка оказалась довольно глубокой.
– Родная, тебе плохо? – заявила с порога мама.
– Замерзла, – успокоила ее я, – мы у берега. Ты хотела бы зайти в университет или в мэрию? – Увидеть имя папы в числе погибших – вот что я подразумевала.
– Нет, – прошептала она, – не хочу.
Обняла ее крепко и поцеловала.
Когда родились малыши, мама примерила на себя роль бабушки. И так прониклась, что увлеклась вязанием. Причем вязала она не только носки и шапочки, но и очень красивые шали. Мы с Мэнди щеголяли обновками по вечерам.
Я действительно немного замерзла и взяла разноцветный платок – укрыть плечи.
Вот такое странное увлечение было у профессора химии и научного руководителя большинства проектов моего института.
А может быть, есть что-то общее между формулами и схемами вязания?
На пристани нас встретили автомобили. Мсье Сусс уговорил нас посетить его дом, чтобы как следует отдохнуть и пообедать. Тео стоял рядом и смотрел на меня очень выразительно – я согласилась. Со мной пятеро здоровых мужчин, о них нужно заботиться.
Я ехала с мамой и Тео, остальные сопровождающие заняли еще две машины. Мама сидела, уткнувшись в ладони, а я заставила себя смотреть на отстроенный заново город. Взгляд мой зацепился за одну из витрин.
– Остановитесь, пожалуйста! – попросила я и открыла дверь.
Тео выбежал вперед, а мама недоуменно смотрела на меня.
«Николи», – прочитала я витиеватую надпись над входом в огромный магазин.
В витрине были выставлены драгоценности – я удивилась столь странному совпадению.
– Можем ехать, – вернулась я в машину.
Кортеж герцога не заметил заминки.
Особняк северного герцога располагался напротив мэрии, рядом с восстановленным храмом Святого Франциска. Небольшое ярко-синее здание, абсолютно новое.
Я помню: здесь были руины.
Слуги накрыли стол менее чем за пятнадцать минут, за это время мы успели освежиться.
– У вас чудесный дом, Ваша светлость, – улыбнулась я мужчине.
– Я рад, что вам нравится, – вернул он улыбку, – старый дом нашей семьи находился в нескольких километрах западнее Мариестада, и от него, к сожалению, ничего не осталось.
– Очень жаль, – сказала мама.
– Война. – Он развел руками. – Когда мы оценили ущерб города, я принял решение не тратить средства на реконструкцию поместья – ведь его, по сути, уже не осталось, – и занял этот милый особняк.
– Уверена, жители Норд-Адер смогли оценить ваш благородный поступок, мсье Донат, – ответила я.
– Надеюсь; в любом случае, я живу рядом с самим Франциском, его расположение я уже заслужил. – Северный герцог помимо прочих достоинств обладал отличным чувством юмора.
– И его сестры, – добавила я. – Святая Амелия просто обязана благословить вас и ваших чудесных дочерей.
– Не помешало бы, – нахмурился герцог, – особенно младшей… – это замечание удивило меня, но спрашивать подробности я постеснялась. Не настолько близко мы были знакомы.
Мы тепло попрощались, герцог проводил нас до самого самолета. Дорога до столицы заняла четыре дня потому, что мы останавливались для дозаправки и отдыха. Маленькие гостиницы, в которых нам довелось ночевать, были одинаково светлыми и уютными.
Почти прибыли, я с замирающим сердцем смотрела на столицу. Вот площадь Святого Франциска, от которой лучами расходятся улицы, вот храмы, вот малый королевский дворец. А вот и Муара, которая извилистой лентой разрезает ровную геометрию улиц.
На площадке нас уже встречали. Мсье Белами заранее позаботился о встрече важных гостей, и молодой дипломат, которого назначили ответственным за визит, подошел к самолету.
– Мадмуазель, мадам, – поклонился нам мужчина, – меня зовут Густав Энри. Рад приветствовать вас в столице Союза Объединенных Герцогств.
Лицо его показалось мне знакомым, но где я могла его видеть, так и не вспомнила.
– Добрый вечер, – сказала я и подала ему руку, – мсье Премьер не смог присутствовать? – Почему-то была уверена, что Фредерик захочет встретить такессийских гостей лично.
– Мсье Белами сейчас в Ист-Адер с коротким визитом, – пояснил дипломат, – он, к сожалению, узнал о вашем прибытии с опозданием и не успел вернуться.
Я поблагодарила мсье Энри за ответ и устроилась на светлом сиденье автомобиля.
Саомар почти не изменился. Война не дошла до столицы. Поменялась только мода. Платья стали значительно короче и откровеннее. Мы с мамой на фоне местных жительниц смотрелись монашками. И еще – лошадей почти не было. Только автомобили, которые стали еще быстрей.
Нас привезли к «Астории». Небольшое посольство не было рассчитано на гостей, поэтому пришлось остановиться в гостинице.
Был чудесный летний вечер, столица весело шумела. В открытых кафе посетители чинно распивали прохладительные напитки, на площади у отеля играли музыканты, а в воздухе сладко пахло сдобой.
Здравствуй, Саомар!
На первом этаже «Астории» всегда располагались самые дорогие магазины. Это была витрина современных веяний, сюда приходили юные модницы, чтобы соответствовать основному течению. Я бросила взгляд на вывеску.
«Николи» – знакомое название вновь заставило остановиться.
Я внимательно разглядывала выставленную продукцию. Расшитые камнями платья, изящные гарнитуры… Все это было настолько дорогим, что табличек с ценами не было вовсе.
А напротив, на другой стороне улицы, был еще один магазин одежды. И назывался он – «Николетта».
«Какое-то новое слово», – решила я и вошла в открытые швейцаром двери.
– Для вас приготовлены лучшие комнаты, – сообщил портье. – Весь верхний этаж в вашем распоряжении, вас никто не потревожит.
Лакеи забрали чемоданы и проводили нас к лифту. Тео остался обсудить вопросы безопасности, а мы с мамой и остальные охранники поднялись наверх.
«Астория» – лучший отель Саомара. Все здесь дорого и помпезно: мраморные полы, тисненые обои, позолоченные ручки. Красиво, вычурно и совершенно безлико.
Никакая гостиница не сравнится с родным домом.
Жаль, что у меня его нет.
За все то время, что я жила в Такессии, в собственном герцогстве мне довелось побывать дважды. В первый раз – с визитом на рудники, посмотреть в каких условиях трудятся рабочие, и во второй – когда управляющий пригласил меня на свое пятидесятилетие.
Особняк вон Редлих, который сейчас занимала семья поверенного, был старинным, элегантным зданием. Дом стоял на скале, и из окон видно было бескрайнее северное море.
Заказали легкий ужин, поели прямо в номере.
Утром я увижу Оливье, а потом наведаюсь к Вероник.
– Мэл, – мама хотела что-то сказать и нервно теребила вязание.
– Да?
Я села рядышком и положила голову ей на колени, предварительно отложив спицы и нитки. Если она и дальше будет так вертеть недовязанную шаль, то рискует испортить прекрасную вещь.
– Я хочу спросить тебя, – она опять замялась, – я хочу спросить, что ты думаешь о том, если я приму предложение Юхана?
– Буду очень рада, – заверила ее я, – я вообще не понимаю, почему ты до сих пор этого не сделала?
– Я хочу поставить точку в истории с Фредериком, Лиса, – призналась она, – хочу, чтоб он сказал мне в лицо, что я не нужна ему.
Я встала с ее колен и прижалась к ней.
– Понимаю, мамочка. Ты все делаешь правильно.
Она благодарно улыбнулась и поцеловала мои руки.
Выделенный Премьером автомобиль ждал у отеля. Я назвала адрес ателье и улыбнулась Тео, он вызвался сопровождать меня лично. Мама со мной не поехала, решила пройтись по магазинам и осмотреть Саомар, она не была в столице много лет и хотела как следует рассмотреть город.
Водитель остановился у знакомого дома. Сердце забилось часто-часто, и я вышла из машины.
Дверь была заколочена…
Понедельник, раннее утро, на улице прохожих не было, и я приняла решение поехать в аптеку Мегре.
Но и она была закрыта, не было даже вывески…
Я растерянно стояла у входа. Хозяин бакалейной лавки, что была напротив, вывесил табличку «Открыто», и я подошла к нему.
– Доброе утро, мсье, – начала я, – подскажите, что случилось с аптекой Мегре?
– Здравствуйте, мадмуазель! Аптеку продали еще в первый год войны, – ответил мужчина.
– Может быть, вы знаете, где можно найти чету Мегре? – Не знала, что и думать…
– Конечно, – я обрадованно посмотрела на него, – Посольская улица, третий дом.
Невероятно. Самая дорогая улица столицы.
– Спасибо! – поблагодарила я мужчину и сообщила водителю новый адрес.
Посольская улица, тихие скверы, могучие дубы и благородные особняки. Она совсем не изменилась, я помню каждый дом.
Когда автомобиль проезжал мимо дома Белами, у меня перехватило дыхание…
Мы не виделись больше четырех лет, и каждое утро я просыпалась с чувством невосполнимой утраты. Во сне со мной был Элиас, иногда я думала, что лучше бы и вовсе… не просыпаться…
Нужный нам дом был огромным. Выкрашенный в бирюзовый цвет трехэтажный особняк строгой формы. Я позвонила в калитку. Ждать пришлось недолго, на улицу вышел слуга.
– Что вы хотели, мсье? – вежливо поинтересовался мужчина у Тео, а потом заметил меня. – Мадмуазель… – выдохнул он.
Руки его задрожали, он начал заикаться. Кое-как справился с собой и повел к дому.
Внутри было очень уютно. Светлые ковры, кремовые стены, темная мебель. По стенам картины, немного статуэток на камине и маленьких столиках. Все в меру и со вкусом, чувствуется рука мастера. В гостиной, через которую нас вел слуга, был большой мягкий диван, на него так и хотелось присесть, совсем как мы мечтали с Оливье, когда жили на чердаке ателье.
По пути нам встретились слуги, они недоуменно смотрели на нашу компанию и замирали при виде меня, в точности повторяя реакцию нашего провожатого.
– М-м-мсье М-м-мегре, – промычал мужчина на пороге одной из комнат, – к вам гости…
За огромным письменным столом сидел Оливье. Он что-то сосредоточенно считал. Большие деревянные счеты лежали рядом.
– Скажи, что сегодня я никого не принимаю, – властно отрезал друг.
Я отодвинула растерянного дворецкого, закрыла за собой дверь и вошла в кабинет:
– Даже меня? – лукаво спросила я, он поднял голову и наконец увидел меня.
– Меланика… Меланика! – Он выбежал из-за стола так резко, что опрокинул стул.
Я пошла ему навстречу и упала в крепкие объятья. Хотела поцеловать его в небритую щеку, но попала в губы, от этого неосторожного движения он весь напрягся. Стало стыдно и горько от такой реакции.
Будто я прокаженная…
– Прости, я не хотела, – начала я оправдываться.
– Это ты прости, я просто не ожидал. – Он ласково улыбнулся мне и поцеловал.
Сам… совсем не по-дружески. Нежные прикосновения вызывали совершенно странные чувства: и благодарность, и растерянность, и вину – потому что я любила его только как брата.
Так, как должна была любить Элиаса…
Насмешка судьбы.
– Ника…
Я боялась услышать слова, которые навсегда изменят то, что было между нами.
– Оливье, – попыталась остановить его я.
– Тш, – он приставил палец к моим губам, – я все знаю. Дай мне шанс, хорошо?
– Хорошо, – тихо ответила я и посмотрела в сторону, на стену напротив стола. – Откуда это?
Я подошла к черно-белому рисунку в позолоченной раме, что висел на стене.
– Откуда у тебя этот портрет?!
– Купил у одного из коллекционеров, – сообщил Оливье. – Автор, как я ни пытался узнать, так и остался неизвестным.
– Удивительно… – прошептала я.
Прекрасная юная девушка грустно смотрела в окно.
У нее было мое лицо…
– Я чудом обошел Премьера на торгах, – улыбнулся Оливье, – его отвлекли всего на минуту, но этого хватило, чтобы выкупить лот. Мы даже немного повздорили.
– Оливье, – повернулась к нему я, – объясни мне, что происходит? На какие деньги ты купил этот дом, почему закрыто наше ателье, почему искусственные камни и жемчужины, как ты писал мне в письме, оказались вовсе не копиями?
– Дело в том, – собирался он с мыслями, – дело в том, что теперь я один из самых богатых людей Саомара…
Мадам Аврора радостно суетилась вокруг меня.
– Моя девочка, да какая же ты стала красавица, – приговаривала она и подкладывала на мою тарелку очередное пирожное. – Кушай-кушай.
Мсье Мегре посмеивался над нами обоими. Тео молча пил чай – если бы он участвовал в беседе, я бы очень удивилась.
– Мне так вас не хватало, – призналась я.
– А мы-то как ругались, когда Оливье, злющий как демон, вбежал в аптеку и рассказал о твоей выходке, – мсье Мегре покачал головой, – я думал, он с ума сойдет.
– Простите меня, – искренне попросила я.
– Давно уже, – махнул на меня мсье Люк, – тебе повезло, что ты выжила, девочка, – серьезно посмотрел он в мои глаза.
– Я знаю, – согласилась я.
В голове все еще не укладывалось то, что сообщил Оливье. Когда я сбежала из столицы, они почти сразу продали аптеку, взяли небольшое наследство, оставленное родителями друга, обернули франки в золото и через некоторое время вложили все вырученные средства в акции. В обвалившиеся, в связи с затянувшейся войной, акции промышленных предприятий, главным образом – в автомобильное производство.
Как ему удалось уговорить дядю и тетю на такой рискованный шаг? Как ему вообще пришла в голову эта идея?
Просто невероятно…
– А «Николи» я не бросил, – сказал друг, – ведь это была память о тебе. Сейчас по стране открыто более двадцати салонов под этой маркой. Эксклюзивные модели вечерних платьев и драгоценностей. А еще есть «Николетта», эти магазины дешевле, но качество нашей продукции – эталон на рынке массового производства готовой одежды. Ты очень обеспеченная женщина, Ника, – я непонимающе посмотрела на него, – тебе принадлежит половина предприятия.
«Николи» одевало самых взыскательных клиенток, и в числе самых первых дам, отдавших предпочтение молодому модельеру, оказалась Аннель Роже – сестра герцога Ист-Адер. Сестра Грегори… Он не только помог протеже Аннель финансово, но и познакомил с самыми влиятельными предпринимателями союза, которые заинтересовались проектом.
Оливье экстерном закончил университет, обзавелся знакомствами и связями, умело распорядился деньгами и многократно увеличил доходы… всего за несколько лет…
– Мне было ради кого стремиться, – внимательно посмотрел на меня друг.
Я промолчала потому, что мне нечего было ответить.
– Какие у тебя планы на сегодня? – спросила я у Оливье. – Я хотела бы навестить Вероник, может быть поедем вместе?
– С удовольствием, – согласился друг, – она обрадуется. Ведь ты поможешь ей с выбором салфеток для праздничного стола, – засмеялся он, – я отказался этим заниматься.
Мы допили чай и вышли на улицу. Оливье сел рядом и держал меня за руку, а Тео занял место рядом с водителем.
Дом Вероник был совсем рядом, на Медной улице – на той самой, куда хотел поселить меня министр Франс. Дворецкий узнал Оливье, и нас без всякой задержки впустили в дом. Мы ждали хозяйку в гостиной.
– Оливье, ты все-таки решил мне помочь? – вбежала радостная Вероник.
– Нет, – расстроил ее мужчина, – но я привел ту, кто с удовольствием окажет тебе поддержку в этом нелегком выборе.
– Меланика… – растерянно прошептала подруга, на секунду застыла и сказала: – Я так рада видеть тебя.
Не было в этих словах правды, это почувствовал и Оливье. Он сжал мою руку.
– Вероник, что-то не так? – Я подошла к подруге и посмотрела ей прямо в глаза.
– Прости меня, – вдруг горько заплакала она, – прости, прости…
Я посмотрела на Оливье, он так же непонимающе развел руками. Обняла Вероник и принялась успокаивать:
– За что, дорогая? – Я гладила ее по волосам.
– Я выхожу замуж за Грегори Роже, – подняла она на меня заплаканные глаза, – я не сказала ему, что ты жива…
– Кто тут плачет? Моя невеста передумала выходить за меня? – Грэг, улыбаясь, вошел в комнату. В руках его был огромный букет из сотни белых гвоздик.
– Здравствуй, Грегори, – сказала я.
– Мелисент…
Цветы упали на голубой ковер. В эту секунду я даже не подумала, как он смог узнать меня через столько лет, с другим цветом волос и глаз, с другой фигурой и ростом?
– Позволь познакомить тебя с моим женихом, – сказала я и подошла к Оливье.
– Мы знакомы, – процедил Ист-Адер.
Я сделала все, что могла, для счастья Вероник – и она поняла это.
