В городе Надан, продолжалось празднование, в честь появление Мирона, и по этому поводу организовали ярмарку – народ стянулся со всех ближайших городков и сел, Сегодня все угощение и выпивка были за счёт Миклована, и народ веселился от души; крестьяне чтобы выгодно продать, тащили в столицу империи, что у кого было: кто быков, кто свиней, все виды трикотажа и других разных изделий – всем этим была забита главная площадь, и близлежащие улицы города.

А в хоромах местного Панифекса, император организовал банкет с изощрённым шиком, что-что, а праздновать Миклован мог, тем более повод для такого пира был более чем подходящий, Мирон давно не был в здешних апартаментах – и как тут всё изменилось – даже его поразил весь тот шик, что устроил Миклован, хотя и раньше здесь было недурно, Появилось два новых, золотых фонтана, большой бассейн с дровяным подогревом, а также множество мраморных статуй, но самая главная статуя стояла в зале для приёма гостей, и это был никто иной, как сам Миклован Передириевич, который восседал на мраморном: отделанном золотой инкрустацией, троне – на голове красовалась золотая корона с драгоценными камнями.

Пир продолжался ещё с прибытия банды Твердохлебова в город – множество хорошей еды и выдержанного вина, переполняло инкрустированные золотом столы, Мирон дал волю своим чувствам и совсем забыл о корабле, и о том что надо отослать Баклану харчей, Страждущие души ударились навёрстывать упущенное; обстановка воздействовала гипнотически, после тех проведённых лет в поселении Элизиума, но ещё большее влияние она имела на тех отребьев, что прибыли сюда вместе с Мироном – золотые вилки с такими же тарелками, пагубно сказались на лихую компанию.

– Миклован, зачем все эти понты?

– Какие ещё понты, если бы я так отделал главную площадь, вот то понты, и сколько денег надо, а так?! – махнул он рукой, – И я же император, как мне без этого.

– Ни хрена ты так и не научился.

– Слышь, Мирон, а когда начнём?

– Что начнём?

– Ну как что, наш бизнес, На зиму как раз в пещерах грибочки заделаем, людей я организую, Знаешь сколько навоза скопилось!

Мирон лежал на медвежьих шкурах, и упирался спиной в мягкие подушки из триумского лиана (Правительство Земли запретило Арианцам охотиться на этого зверя, и занесло его в список диковинных животных, которым грозит вымирание) три шикарные девицы лежали рядом с Мироном, а он потягивал вино и закусывал деликатесами, кроме которых из еды, в Панифексе больше ничего не было.

– Миклуха, ты меня лучше не нервируй, пока ты тут прохлаждался: я парился на Марсе – с привычным для Элизиума жаргоном высказался Мирон, – а сейчас я в отпуске, ещё хоть раз заикнёшься, о бизнесе, смотри. И вообще помалкивай, когда я что-нибудь решу, то ты узнаешь первым.

– Ну извини! Извини! Отдыхай, Ты же знаешь, всё моё оно и твоё тоже.

Миклован знал, что без Мирона он бы так никогда не жил, и сейчас он бредил только одним «Немного отдохнёт, нервы подлечит – девочек я ему организую по высшему разряду», что скоро все наладится и будет по-старому.

Дверь в опочивальню где расслаблялся Мирон, открылась и зашёл Степан.

– Степа! Давай к нам, что ты там, где-то ходишь.

– Твои понапивались: творят что зря, Ты бы разобрался!

– Ну прям как маленькие дети, ни на минуту оставить нельзя, Пускай пацаны гуляют, они об этом даже и не мечтали.

– Да нет, Ты выйди! Выйди! Без тебя там никак.

Мирон с неохотой встал с пригретого места, и последовал в зал для гостей, где были накрыты столы, и суетилась прислуга: только и успевая обслуживать ненасытных гостей, Миклован шёл следом за Мироном, То, что предстало взгляду Твердохлебова, вмиг вывело его из равновесия, Двое его людей: Краб и Гена цветной – насиловали молодого мальчика, который работал в прислуге Панифекса – прямо на антикварном столе, Рядом со столом, на полу, валялось тело женщины с перерезанным горлом.

– Моя биргемская плитка, – громко закричал Миклован, и тут же подбежал до лежащего тела, Упав коленями на пол, он страстно начал стирать кровь с плитки, своим белоснежным платочком на котором золотой ниткой были вышиты его инициалы, – Что вы наделали! Я с таким трудом её достал.

– Не понял, совсем что ли офонарели, что творите?! – сказал Мирон и подошёл к Крабу, схватил его за руку, – Давай прекращай, это тебе не Марс.

– Мирон, отвали! Сейчас не до тебя, Занимайся своими телками и не мешай.

Такой ответ очень не понравился Мирону и он тотчас ударил Краба под глаз, Тот упал на пол, и с его карманов повыпали: золотые ложки и вилки – за пояса торчало золотое блюдо, И только Твердохлебов успел сказать: «Да пригрел же я» – как, рядом стоявший, Гена цветной схватил его за горло и начал душить: «Долго мы тебя жидок терпели», Мирон упал спиной на стол, а Гена ещё сильней обхватил его горло, Мирон уже в полу-сознании нащупал рукой на столе вилку, и сразу же засадил её цветному в глаз, Тот громко закричал и упал на пол, следом неожиданно послышался хлопок и яркая вспышка ослепила глаза всех присутствующих – холл наполнил запах жаренного мяса, Мирон оглянулся и увидел две ноги с заду него, которые стояли как вкопанные, а с оплавленных краёв шёл лёгкий дымок – по ботинкам он признал Краба, Послышался другой хлопок и от цветного остался только его левый ботинок.

– Хватит тут хлопать, а то ты меня слепым сделаешь.

– Лучше слепым, чем мёртвым, – сказал Степан, и рукой опустил ствол протонной винтовки, которая находилась в руках пехотинца, и добавил: – Как они нас ещё раньше не завалили! Вот твои уголовники – одни хлопоты.

Четверо других, его дружков, встали из-за стола, и в один голос сказали, что они не с ними, и тут не причём.

– А кто причём? Бегом вышли сюда! – уже не то что злясь, а «вскипая» от злости просипел Мирон.

Те с неохотой вылезли из-за стола и в ряд стали перед ним.

– Так, синие, смотрите, кто хоть чуть рыпнется – поджарим сразу! – предупредил Степан.

– А теперь, взяли и вывернули карманы.

– Мирон, да ты что! Мы же на все сто с тобой.

– То у Краба с Геной просто крышу сорвало.

– Мне что повторить?! Или самому вывернуть?

Они с неохотой начали выворачивать карманы, с которых сразу забренчали столовые принадлежности.

– Мои ложечки, вилочки! – ползал по полу, Миклован собирая свою утварь.

– Могло ведь быть и по-другому! – с большим чувством разочарования сказал Твердохлебов, и задумался о тех словах, что ранее говорил Степан.

– Мирон, бес попутал, Прости!

– Обещаем, что ты больше нас никогда не увидишь.

– Отпусти.

Твердохлебов с презрением окинул взглядом его недавних «друзей», но не нашёл слов, чтобы ответить хоть что-нибудь в ответ, а наклонил голову и сказал:

– Слышь, Миклуха, хорош там ползать, давай подымайся, – потом взял его под руку, поставил на ноги, – Ты там свою селекцию ещё ведёшь?

– А как же! Мой Стрептокиназ, сейчас у меня два его потомка в пятом поколении, – с гордостью выпалил император.

Миклован вёл селекцию этого: неизвестно чего – привезённого контрабандой, тоже не известно откуда, и очень много уделял времени любимому хобби.

– Ну что, может покажешь, своё потомство?!

– А-а!.. Понял, не дурак! – и тут же ударил кулаком в бок одного из бывших друзей Мирона, – Вилочки мои хотели украсть! У-ух! – и поднёс кулак под нос одному из них.

Мирон с Миклухой шли впереди всех, а с заду их, под прицелом протонной винтовки, плелась лихая братия, Вся компания вышла в внутренний двор Панифекса, где красовалось небольшое искусственное озеро, которое было огорожено кованым, золотым забором, около трёх метров, Миклован снял со своей шеи золотой ключ, что был одет на такую же массивную золотую цепь, и с улыбкой покрутил им над головой.

– Та давай уже, – пощупал шею Мирон, и с злостью сплюнул на траву.

Миклован стрелой добрался до кованого забора, и быстро открыв замок на калитке, (тоже золотой) громко крикнул: «Давайте только быстрей», Степан с пехотинцем затолкали лоховаров за забор, и решетчатая дверь, тут же захлопнулась.

Попав за ограждение, и не зная, что ожидать дальше, уголовников охватило небольшое чувство неопределённости, После колонии на Марсе, этих людей: кто сумел там выжить – напугать было очень тяжело.

Мирон с Миклованом уселись на большой мягкий диван, который стоял поблизости от этого озера, и находился с другой стороны забора, Степан с пехотинцем стали с заду дивана и вся компания внимательно смотрела в сторону водоёма, Прошло минут пятнадцать, но так ничего и не происходило, и те, кто находился в середине ограждения, улеглись на траву, что росла по берегу озера, а Охломон, так тот, подкатал штаны по колено и зашёл в воду.

– Что там твои Стр, Стр, Короче, что они там уснули? – зазевался Мирон.

– Ты хотел сказать стрептокиназ, почему уснули, просто хорошо кормлю, не голодны.

– Так что, будем ждать до утра: пока не проголодаются? Уже, вся задница болит, от твоих подушек, надо бы пойти пройтись по городу, давно я здесь не был.

Миклован вскочил с дивана и подбежав к решётке, начал насвистывать и громко щелкать языком, и делал он это все с таким усердием, что даже развеселил, эту шатию-братию, что мирно лежала на траве возле озера.

– Эй ты, соловей, может ты ещё станцуешь?! – сказал один из них.

Но Миклуха не придавая значения этим словам, начал ещё громче насвистывать и щелкать, да так, что от напряжения его лицо стало бордовым, но никаких действий, на его клоунаду, так и не последовало, После некоторого времени он совсем выдохся и прекратил свистеть и щелкать, подошёл и сел радом с Мироном.

– Ну не хотят! Я же говорил, что не голодные.

– Голодные не голодные, а караулить мы их не будем, Степа поджарь всех четверых, а то ещё сбегут.

И как только он это сказал на берег озера выпрыгнуло, что-то отдалённо напоминавшее большого окуня, за ним выпрыгнуло и второе точно такое же существо.

– Во! Здесь и рыба водиться, – закричал Охломон, – С голоду не пропадём.

Братва поднялась с травы и начала ловить «окуней», но те так ловко подпрыгивали по берегу, что словить их было невозможно.

– Мои любимые! Вот они! – радостно закричал Передириевич и подбежал до решётки, и снова стал громко свистеть и щелкать.

«Окуня» попрыгали до решётки, где стоял император и тоже начали насвистывать и щелкать ему в ответ, Миклован радовался, как маленький ребёнок, которому дали большую конфету на палочке, и он так разошёлся, что начал ещё и притопывать ногами – не прекращая щелкать и свистеть.

– Ты смотри этот щелкун, ещё и заплясал, – сказал один из уголовников и изловчившись схватил одного «окуня» с заду руками.

Но «окунь» легко выскользнул с его рук и отпрыгнул в сторону – тотчас перестал щелкать и свистеть, и заревел быком, Бандиты перестали ловить «окуней», и с перепугу начали оглядываться по сторонам, не понимая от куда идёт рёв, Миклован вернулся назад, и уселся на диван в очень приподнятом настроении, и сказал, что плохо, что они редко дают потомство и только одного, а то бы!.. Другой «окунь» тоже заревел и начал раздуваться, рёв усиливался пропорционально увеличению стрептокиназов в размерах; и сейчас это было уже похоже не на рёв быка, а на рёв минимум пяти быков, «Окуня» дулись и дулись, пока не стали идеально круглыми: такой колобок с двумя большущими глазами и с размерами маленького, пивного бочонка.

– Ну что, пацаны! Поиграем в футбол, – сказал Охломон и замахнулся на один из чешуйчатых шаров.

В туже секунду шар раскрылся на две части, и это оказался совсем не шар, а такой большой рот, который украшали огромные зубы; если это конечно можно назвать зубами – сотни большущих, толстых игл из неизвестного металла, засверкали на Большом Зирке, словно острие полированной бритвы; и через секунду они заработали с производительностью трифтоновой мясорубки; меньше чем, через несколько минут, на берегу озера, лежали четыре кучи мелко порубленного фарша – всё это было так тщательно перемолото, что определить: с чего фарш, можно разве что, если сделать химический анализ, Есть фарш чуды-юды не стали, а сдулись до «окуней», и пощёлкав, и свистнув в сторону императора тотчас прыгнули обратно в озере, Миклован тоже пощёлкал и посвистел им в ответ и с довольной, как слон после купание, физиономией – потёр ладошки и подтолкнул Твердохлебова плечом, Мирон в ответ, похлопал этого, по спине и сказал:

– Миклуха, тебе надо с ними в цирке выступать, Бабла заработаешь, больше чем от любого бизнеса, – и громко засмеялся, Степан залился в безудержном смехе: – Мирон! Мирон, слышь, он бы и без окуней неплохо бы заработал, – обсмеяли они Передириевича по полной программе.

Один пехотинец, не смеялся, он от удивления открыл рот и тревожно смотрел, на то что осталось от уголовной мракобесии.

– Леха, да ты так сильно не напрягайся, – сказал Степан, и по дружески обхватил его за плечи, – такое бывает только с теми, кто плохо себя ведёт.

Леха в ответ ничего не сказал, только сильней сжал свою протонную винтовку.

– Так, всё! Идём по городу походим, там сегодня ярмарка, да и кости немного разомнём, а то после тюремных боксов не могу никак к мягкому привыкнуть.

– Надо бы с Бакланом разобраться! Да и с бабой надо что-то делать.

– Нет, Степа! Баклан на сто процентом свой человек, и проверен не раз, А эти, по большому счету, – и показал в сторону озера, – надо были для моего плана, Никто же не думал сюда лететь, думал, но не так, я бы с собой, тогда лучше Удава взял, да ещё много толковых пацанов осталось на Марсе, Но не судьба, – встал он с дивана и подойдя до брата положил руку на плечо, – Надёжные люди, Стёпа, в наше время большая редкость, – потом он примолк и подумал о репортёре, которая как-то совсем вылетела с головы.

Вероника сидела в тёмном и сыром погребе, совсем голодная, зубы стучали от холода, и все надежды на спасение покинули её уже давно, ещё как только она ступила на борт «Голиафа» – мысль о смерти не покидала её.

– А репортёршу трогать не стоит, пусть будет для страховки, И кормить надо её хорошо, а то потеряет товарный вид, – Слышал, Миклуха! Организуй чтобы бабу, что у тебя в погребе сидит, хорошо кормили, и скажи всем своим, что кто хоть плохо на неё посмотрит, пойдёт на корм твоим динозаврам, или как там их, А если у них плохой аппетит или неголодные, – тут в голову Твердохлебова закралась провокационная идея, насчёт двухсот килограмм фарша за одну минуту, а что если.

– Ну смотри, что бы с твоим Бакланом.

– Степа, ты не забывайся, сказал, что проверенный, значит проверенный.

Тот только покачал головой, и в ответ ничего не сказал, Старший брат для Степана был всегда авторитетом, так что если Мирон что-то сказал, значит это было так надо и никогда не обсуждалось, кроме мелких советов которые не раз приносили пользу их общему делу.

Взяв с собой кувшин красного вина они вышли с Панифекса, На улице народ громко ликовал, приветствуя Мирона и ноль эмоций на действующего императора, на что Миклован, совсем не обращал внимание; он восседал на вычурном, переносном троне, который несли восемь человек, а за ним следовала охрана в количестве тридцати семи охранников с пиками, Твердохлебов уже пожалел, что они взяли с собой на прогулку «этого», все эти понты и чрезмерное внимание к их персонам, не создавало ему чувство комфорта, Они медленно брели по громадной площади и не спеша потягивали вино пятидесятилетней выдержки.

– Носки! Махровые носки! Носки! – послышалось где-то совсем рядом.

И в туже секунду перед Мироном, будто под земли, вырос «дедушка» Банзай, Он знал о Мироне не понаслышке, и у него была вся подноготная на этого человека, а много лет назад он был свидетелем его ареста, Киборг также знал, что заключённых с Элизиума в отпуск не отпускают, и подбив всю информацию, которую он уже успел собрать, он решил, что Мирон и есть самая главная причина всех событий, что произошли за последние сутки.

– Покупаем носки! – закричал он опять и протянул Мирону связку шерстяных.

– Нет, дедушка, спасибо, нам носки не надо, – сказал тот и попытался отодвинуть Сикофанта в сторону.

– Как это не надо! Зима на носу, а мои носочки тёплые, и вдобавок недорого.

Мирон полез в карман, чтоб дать старику немного клёпок, только чтобы тот отстал, но карманы его военного прикида, были пусты, а схрон с драгоценностями, он ещё не навещал – просить денег у Миклована, на виду всей этой публике, он не стал, Но Банзай не унимался так и кружил вокруг Твердохлебова, даже предлагал дать в долг, объясняя, что за деньгами зайдёт позже, Потом он неожиданно сказал, что придётся продать носки тогда войску Василия, которое идёт сюда чтобы поймать преступников, Мирон сразу насторожился, и подтянув Банзая за шиворот, ближе к себе, тихо сказал:

– Что ты тут, старик, несёшь, какое ещё войско и какие преступники?

– А ты что, сынок, не слыхал разве: приземлилась с неба колесница с бандитами, и стоит это чудо на поле капусты в двух километрах и семьсот метрах от города? Вот и собрал Василий сто семьдесят пять тысяч молодцов и идут они, уже не за горами!

Мирон оглянулся по сторонам, и только хотел задать ещё один вопрос старику, как обнаружил, что того и след простыл.

Главную свою задачу Сикофант выполнил на сто балов, и в рядах противника была посеяна смута, которая по всем правилам тактики и стратегии военного дела, должна дать превосходные результаты, Когда противник паникует, то он делает необдуманные и поспешные решения, что только на руку, их подразделению.

Шарик перепрошил старый интеллект, и усовершенствовал шпионский модуль этого киборга, Теперь кроме сбора информации, в его обязанности входит: внедрение дезинформации в лагерь противника, партизанская деятельность в условиях леса и города – которая заключается в разборе мостов через реки, отравление воды в лагере неприятеля, ведение революционной деятельности, с поднятием масс и организацией обширных протестов, а также поджоги складов и штабов и много другое, чего раньше он не делал.

– Не нравиться мне всё это Стёпа, ох, как не нравиться! Надо бы побыстрей избавиться от Голиафа, а то если ещё об этом на Земле узнают.

– Дядя Мирон! Дядя Мирон! – неожиданно задёргал за рукав Твердохлебова, пацан лет десяти.

Мирон аж содрогнулся – все его мысли были заняты, тем что наговорил ему Сикофант.

– Тебе чего, мальчик?

– Дядя Мирон, вот вам подарок, – и протянул пару салиннок.

– От кого это подарок такой? Салиннки, на, зачем они мене.

– Хорошая кстати вещь, ты же сам, прошлый раз хвалил, – взял Стёпа у пацаны салиннки, и по привычке полез в карман за мелочью, но там тоже было пусто.

– Это батька специально для вас делал, говорил, что не успел подарить.

– Эй, Миклуха! – повернул он голову к императору, сказать, чтобы тот пацану денег дал, но когда оглянулся, от сорванца уже и след простыл, Малец шустро юлил между толпы, и одной рукой придерживал полный карман денег.

Миклован засуетился и хотел было слазить с трона, но Мирон махнул рукой, мол проехали.

– Если тебе не надо, я буду носить?!.

– Себе пойдёшь и купишь, давай сюда! – и туже выхватил пару, ещё пахнущих.

Хорошее настроение Мирона сразу скисло, и как назло ни одной умной мысли не приходило.

«Что делать дальше?» и думушка о войске Василия, навязчиво оккупировало каждую клеточку мозга, «Уничтожить их будет не проблема, но сто семьдесят пять тысяч! И откуда столько? Вот гадство, даже что их столько собралось. обязательно на Землю простучат, и те зашлют какой-нибудь спецназ, тогда точно придётся по лесам блукать, с таким же успехом, я мог бы остаться на Марсе и чувствовать куда более комфортно», – думал Мирон, но учитывая весь его опыт, он не спешил делать необдуманных выводов.