«Рога и шкуры»

Будит Фредди не боль, а мочевой пузырь. По ощущениям он готов разорваться. Встать с кровати – подвиг. Голова раскалывается, а грудь словно в гипсе. Боли особой нет, но все тело будто закаменело и налилось тяжестью. Каждый вдох дается с трудом.

Ванная напоминает кровавый фильм ужасов, и Фредди закрывает глаза, едва усевшись на унитаз, чтобы не смотреть на всю эту кровь. «Повезло, что осталась в живых, – думает она, пока из нее выливается галлонов десять мочи. – Чертовски повезло. И почему я оказалась в таком дерьме? Потому что отнесла ему фотографию. Права была моя мама, ни одно доброе дело не остается безнаказанным».

Но если уж честно, то ей следует признать, что не фотография привела ее в эту квартиру, где она сидит на толчке в залитой кровью ванной, с шишкой на голове и пулевым ранением груди. Причина – в последующих посещениях Брейди, а она приходила, потому что ей платили пятьдесят баксов за визит. Как девушке по вызову.

«Ты знаешь, что все это значит. Можешь сказать себе, что узнала, лишь когда посмотрела, что записано на докторской флешке, которая активировала кошмарный сайт, но ведь ты знала и раньше, когда модифицировала эти чертовы «Заппиты». Верно? Устроила целый конвейер, сорок или пятьдесят штук в день, пока не загрузила мины во все работоспособные. Более пятисот. Ты знала, что за всем этим стоял Брейди Хартсфилд, а Брейди Хартсфилд – безумец».

Она натягивает штаны, спускает воду, выходит из ванной. В окно гостиной вливается тусклый свет, который все равно бьет по глазам. Прищурившись, Фредди видит, что пошел снег, и плетется на кухню, борясь за каждый вдох. В холодильнике в основном контейнеры с остатками китайской еды навынос, но на дверной полке стоят две банки «Ред-булла». Фредди хватает одну, выпивает половину, чувствует себя лучше. Вероятно, это психологический эффект, но она не возражает.

«Что же мне делать? Господи, что? Есть ли выход из этого кошмара?»

Она идет в компьютерную комнату – теперь ноги двигаются чуть быстрее, – «будит» экран. Через «Гугл» находит путь к сайту «Конец буквы “зет”» в надежде увидеть мультяшного человечка, шурующего мультяшной лопатой, и ее сердце замирает, когда вместо заставки на экране возникает зал похоронного бюро, весь в свечах. То же самое она увидела, когда подключила флешку и посмотрела на стартовую страницу, вместо того чтобы загрузить все не глядя, как ей велели. Играет одурманивающая песня «Blue Öyster Cult».

Она прокручивает надписи под гробом, которые раздуваются и сжимаются (КОНЕЦ БОЛИ, КОНЕЦ СТРАХУ), и кликает по «ОТПРАВИТЬ КОММЕНТАРИЙ». Фредди не знает, как долго работает эта электронная отрава, но, похоже, достаточно долго, потому что комментариев уже сотни.

Вербана-Обезьяна не единственная, кто говорит «нет», но Фредди незачем читать все комментарии, чтобы понять: она (или он) – в меньшинстве. Таких ничтожно мало. Это начнет распространяться, как грипп, думает Фредди. Нет, скорее как эбола.

Фредди смотрит на ретранслятор как раз в тот момент, когда «171 ОБНАРУЖЕНО» меняется на «172». Информация о рыбах-числах распространяется быстро, и к вечеру будут включены чуть ли не все модифицированные «Заппиты». Демоверсия введет в транс их владельцев, сделает восприимчивыми. К чему? Во-первых, к идее, что они должны посетить сайт «Конец буквы “зет”». А может, заппит-людям даже не надо туда заходить? Может, они и так отправятся в мир иной? Повинуются гипнотической команде покончить с собой? Конечно же, нет, правильно?

Правильно?

Фредди не рискует выключить ретранслятор из страха перед возвращением Брейди, но что делать с сайтом?

– Сейчас я с тобой разберусь, говнюк, – говорит она и начинает стучать по клавиатуре.

Не проходит и тридцати секунд, как она, не веря своим глазам, смотрит на надпись, которая появилась на экране: «ЭТА ФУНКЦИЯ НЕДОСТУПНА». Фредди собирается повторить попытку, но останавливается. Понимает, что если попытается вновь отключить сайт, может лишиться всего, что у нее есть: выйдет из строя не только компьютерное оборудование. Кредитные карточки превратятся в бесполезные прямоугольники пластика, пропадет банковский счет, вырубится мобильник, даже водительское удостоверение станет недействительным. При условии, что кто-то знает, как программировать все это дерьмо. Брейди знает.

«Твою мать! Надо выметаться отсюда».

Она сунет кое-какие вещи в чемодан, вызовет такси, поедет в банк, снимет все деньги. Там может быть тысячи четыре. (В глубине души она знает: скорее три.) Из банка – на автовокзал. Снежинки за окном – предвестники обещанного сильного бурана, и, возможно, быстро уехать не удастся, но если придется подождать несколько часов на автовокзале, она подождет. Черт, если придется заночевать там, она заночует. Это все Брейди. Он запустил джонстаунский алгоритм, и модифицированные «Заппиты» – лишь часть его плана, а она ему в этом помогла. Фредди не знает, реализуется его идея или нет, но не хочет оставаться здесь, чтобы это выяснить. Она жалеет людей, которых могли ввести в транс «Заппиты», как и тех, кто мог попытаться покончить с собой под воздействием этого гребаного сайта «Конец буквы “зет”», вместо того чтобы только думать о самоубийстве, но она должна позаботиться о número uno. Кроме нее некому.

Фредди со всей возможной скоростью идет в спальню. Достает из стенного шкафа старый чемодан, и тут от кислородного голодания, вызванного поверхностным дыханием, и волнения ее ноги подгибаются. Ей удается добраться до кровати, она садится, опускает голову.

Перенапрягаться нельзя, думает она. Сначала надо восстановить дыхание. И дальше шаг за шагом.

Только из-за глупой попытки вывести из строя сайт Фредди не знает, сколько у нее времени, и испуганно вскрикивает, когда мобильник, лежащий на комоде, играет «Буги-вуги-горниста». Она не хочет принимать вызов, но все же встает и идет к комоду. Иногда лучше знать, что тебя ждет.

Снег лениво падает с неба, пока Брейди не покидает автостраду по съезду 7, но усиливается, когда по шоссе номер 79 он минует административную границу города. Асфальт чистый и мокрый, но скоро его начнет засыпать снег, а Брейди еще сорок миль до того места, где он собирается затаиться и приступить к делу.

Озеро Чарлз, думает Брейди. Вот где начнется настоящая забава.

Тут ноутбук Бэбино оживает и трижды звякает: сигнал тревоги, запрограммированный Брейди. Потому что лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. Он не может позволить себе остановиться, во всяком случае, сейчас, когда пытается опередить надвигающуюся снежную бурю, но выбора нет. Справа впереди – здание с двумя металлическими девицами в ржавых бикини на крыше. Девицы держат вывеску, на которой написано: «ПОРНО-ПАЛАС», и «XXХ», и «МЫ НЕ БОИМСЯ РАЗДЕВАТЬСЯ». В центре грунтовой автостоянки (снег уже закрашивает ее белым) – табличка с надписью «ПРОДАЕТСЯ».

Брейди останавливается, переключает коробку передач на «парковку», открывает ноутбук. Послание на экране разом портит ему настроение:

Брейди открывает бардачок «малибу», там лежит обшарпанный мобильник Эла Брукса. На привычном месте. И это хорошо, потому что Брейди забыл прихватить с собой мобильник Бэбино.

«Так убейте меня, – думает он. – Всего не упомнишь, когда столько дел».

Не глядя в «Контакты», Брейди по памяти набирает номер Фредди. Он не изменился с той поры, когда они работали в «Дисконт электроникс».

Когда Ходжес, извинившись, уходит в туалет, Джером ждет, пока за ним закроется дверь, потом приближается к Холли, которая стоит у окна, наблюдая за падающим снегом. В городе снегопад только начинается, снежинки пляшут в воздухе, словно отрицая силу тяжести. Холли вновь скрестила руки на груди, обхватив пальцами плечи.

– С ним все плохо? – спрашивает Джером шепотом. – Выглядит он не очень.

– У него рак поджелудочной железы. С этим диагнозом хорошо выглядеть не будешь.

– День он протянет? Он, конечно, этого хочет, и я действительно думаю, что поставить точку не повредит.

– Ты имеешь в виду, поставить точку с Хартсфилдом. С Брейди долбаным Хартсфилдом. Пусть даже он и сдох.

– Да, я об этом.

– Я думаю, все плохо. – Холли поворачивается и заставляет себя встретиться с Джеромом взглядом: при этом у нее всегда возникает чувство, будто она раздевается догола. – Ты заметил, как он постоянно прикладывает руку к левому боку?

Джером кивает.

– Он так делал не одну неделю и говорил, что у него несварение. К врачу пошел, поскольку я настояла. А когда выяснилось, что с ним не так, пытался врать.

– Ты не ответила на вопрос. День он протянет?

– Думаю, да. Надеюсь на это. Потому что ты прав: ему это нужно. Только нам надо держаться рядом. Обоим. – Она отпускает плечо, чтобы сжать его запястье. – Обещай мне, Джером. Ты не станешь отправлять эту костлявую девчонку домой, чтобы мальчишки могли сами поиграть в доме на дереве.

Джером отцепляет ее руку, накрывает своей.

– Не волнуйся, Холлиберри. Мы – команда.

– Алло? Это ты, доктор Зет?

У Брейди нет времени, чтобы ходить вокруг да около. Снег усиливается с каждой секундой, а паршивая развалюха «малибу» Зет-боя с летней резиной, отмахавшая больше ста тысяч миль, в настоящую снежную бурю далеко не уедет. При других обстоятельствах он бы обязательно полюбопытствовал, как ей удалось остаться в живых, но поскольку возвращаться и исправлять ситуацию он не собирался, вопрос чисто теоретический.

– Ты знаешь, кто я, а я знаю, что ты пыталась сделать. Попытайся еще раз, и я пришлю людей, которые следят за домом. Тебе повезло, что ты осталась жива, Фредди. Но я сомневаюсь, что повезет и в следующий раз.

– Извини. – Шепотом. Куда делась бунтарка, работавшая в киберпатруле и готовая послать кого угодно вместе с его матерью? И все-таки она сломалась не окончательно, иначе не предприняла бы попытку отключить сайт.

– Ты кому-нибудь говорила?

– Нет! – По голосу чувствуется, что ее ужаснула такая мысль. Это Брейди нравится.

– Скажешь?

– Нет!

– Ответ правильный, потому что я узнаю, если скажешь. За тобой наблюдают, Фредди. Помни об этом.

Он обрывает связь, не дожидаясь ответа, и то, что она жива, бесит его даже больше, чем ее попытка разрушить его планы. Поверит ли она в воображаемых людей, которые следят за домом, хотя Брейди ушел, решив, что она мертва? Он думает, да. Она общалась только с доктором Зет и Зет-боем. И не может знать, сколько еще дронов в его распоряжении.

В любом случае с этим он больше ничего поделать не может. Брейди с давних пор привык винить других в своих проблемах – и теперь обвиняет Фредди в том, что она не умерла, как от нее ждали.

Он переключает коробку на «драйв» и жмет на газ. Колеса пробуксовывают на тонком слое снега, который уже лег на стоянку у «Порно-паласа», но сцепление восстанавливается, едва он выезжает на шоссе. Обочины, прежде коричневые, побелели. Брейди разгоняет автомобиль Зет-боя до шестидесяти миль. Знает, что скоро в силу погодных условий придется сбросить скорость, но будет гнать до последнего.

Агентство «Найдем и сохраним» делит туалеты на седьмом этаже с турбюро, но сейчас Ходжес оказался в гордом одиночестве, чему только рад. Он склонился над раковиной, правой рукой держится за край, левая прижата к боку. Пряжка ремня не застегнута, и брюки сползают вниз под тяжестью содержимого карманов: мелочи, ключей, бумажника, мобильника.

Ходжес пришел по большой нужде, обычной очистительной функции организма, но едва начал тужиться, как левая половина живота взорвалась. Прежние боли теперь выглядят разогревом оркестра перед концертом, и если ему так плохо сейчас, страшно думать о том, что его ждет впереди.

«Нет, – думает Ходжес, – “страшно” – неверное слово. Правильно сказать, “я в ужасе”. Впервые меня ужасает будущее, в котором от моей личности не остается ничего. Если ее не уничтожит боль – помогут сильнодействующие препараты, которыми меня будут пичкать».

Теперь он понимает, почему рак поджелудочной железы называют скрытым и почему он почти всегда смертелен. Он прячется, набирается сил, направляет своих эмиссаров в легкие, в лимфатические узлы, в кости и в мозг. А потом наносит внезапный удар, не понимая в глупой ненасытности, что победа принесет смерть и ему самому.

Если только он этого не хочет, думает Ходжес. Может, это ненависть к себе, желание убить не столько хозяина, сколько самого себя. Вот что превращает этот рак в истинного князя самоубийств.

Он громко рыгает, и ему становится чуть лучше, одному Богу известно почему. Долго это не продлится, но теперь приветствуется любое облегчение. Ходжес вытрясает из пузырька три таблетки болеутоляющего (они уже напоминают ему о стрельбе из детского пугача по атакующему слону) и проглатывает, запивая водой из-под крана. Затем брызгает холодной водой в лицо, чтобы избавиться от мертвенной бледности. Вода не помогает, поэтому он бьет себя по щекам: пара оплеух каждой. Холли и Джером не должны видеть, насколько ему плохо. Ему обещан этот день, и он намерен использовать каждую минуту. Если потребуется, до самой полуночи.

Ходжес выходит из туалета, напоминая себе, что должен расправить плечи и перестать прижимать руку к левому боку, когда звонит его мобильник. Пит хочет вновь пожаловаться на свою напарницу, думает он – и ошибается. Звонит Норма Уилмер.

– Я нашла секретную папку, – говорит она. – Принадлежавшую великой Рут Скапелли…

– Да, – вспоминает Ходжес. – Список посетителей. Кто в нем?

– Нет никакого списка.

Ходжес приваливается к стене, закрывает глаза.

– Черт…

– Но я нашла служебную записку от Бэбино на его личном бланке. Цитирую: «Фредерику Линклэттер пропускать в часы посещения и после них. Она способствует процессу выздоровления Б. Хартсфилда». Это поможет?

Девушка со стрижкой морского пехотинца, думает Ходжес. Неопрятная и в татуировках.

Тогда колокола не зазвенели, появился лишь слабый отзвук, и теперь он знает причину. Ходжес видел тощую девицу с короткой стрижкой в «Дисконт электроникс» в 2010 году, когда он, Джером и Холли выслеживали Брейди. Даже шесть лет спустя он помнит, что она сказала про своего коллегу по киберпатрулю: Что-то там с его матерью, зуб даю. Он на ней повернут.

– Вы на связи? – В голосе Нормы слышится раздражение.

– Да, но должен идти.

– Разве вы сами не сказали, что будет бонус, если…

– Обязательно. Я помню, Норма. – И Ходжес дает отбой.

Таблетки действуют, и ему удается достаточно быстрым шагом добраться до офиса. Холли и Джером стоят у окна, выходящего на Лоуэр-Мальборо-стрит, и, судя по выражениям лиц, когда они поворачиваются на звук открывающейся двери, говорили они о нем, у него нет времени это обсуждать. И даже размышлять об этом. Потому что сейчас его мысли сосредоточены на модифицированных «Заппитах». С той самой поры, как они начали с этим разбираться, ему не давал покоя вопрос: как Брейди модифицировал игровые приставки, если он постоянно находился в больнице и едва двигался? Но теперь выходит, что он знал человека, который обладал необходимыми навыками, чтобы сделать это за него. Который с ним раньше работал. Который мог навещать его в Ведре в любое время с письменного одобрения Бэбино. Косящая под панка самоуверенная девица с татуировками.

– К Брейди приходила… только она и приходила… женщина, которую зовут Фредерика Линклэттер. Она…

– Киберпатруль! – Холли почти кричит. – Он с ней работал!

– Точно. Был еще парень… начальник, думаю. Кто-нибудь помнит его имя?

Холли и Джером переглядываются, качают головой.

– Это было так давно, Билл, – говорит Джером. – И нас интересовал только Хартсфилд.

– Да. Я запомнил Линклэттер, потому что она просто незабываемая.

– Можно воспользоваться вашим компьютером? – спрашивает Джером. – Может, я его отыщу, пока Холли займется девушкой.

– Конечно, приступай.

Холли уже сидит за своим ноутбуком, выпрямив спину, пальцы бегают по клавишам. Она разговаривает сама с собой, как с ней случается, если она чем-то увлечена.

– Черт. В «Белых страницах» нет ни адреса, ни телефона. Все равно стоит глянуть, множество одиноких женщин… да, долбаного телефона нет… вот ее страница в «Фейсбуке»…

– Меня не интересуют фотографии, которые она сделала на летнем отдыхе, или список ее друзей, – говорит Ходжес.

– Ты уверен? Потому что друзей у нее только шесть, и один из них – Энтони Фробишер. Я уверена, именно так звали…

– Фробишер! – кричит Джером из кабинета Ходжеса. – Энтони Фробишер был третьим сотрудником киберпатруля!

– Я тебя опередила, Джером, – говорит Холли. Она выглядит очень довольной. – Опять.

В отличие от Фредерики Линклэттер, Энтони Фробишер в Сети есть. Его можно найти и по фамилии, и как «Вашего компьютерного гуру». Номер один и тот же – мобильный, как предполагает Ходжес. Он просит Джерома освободить его офисное кресло и медленно, осторожно садится. Взрыв боли, который он испытал, сидя на унитазе, еще не стерся из памяти.

Ему отвечают после первого гудка.

– Ваш компьютерный гуру, Тони Фробишер. Чем я могу вам помочь?

– Мистер Фробишер, меня зовут Билл Ходжес. Вы, наверное, меня не помните, но…

– Я прекрасно вас помню. – Голос у Фробишера настороженный. – Чего вы хотите? Если вы насчет Хартсфилда…

– Я насчет Фредерики Линклэттер. Нет ли у вас ее нынешнего адреса?

– Фредди? Откуда у меня ее адрес? Я не видел ее с тех пор, как закрылся «ДЭ».

– Правда? Согласно ее страничке в «Фейсбуке», вы – друзья.

Фробишер смеется, словно не верит своим ушам.

– А кто еще у нее в друзьях? Ким Чен Ын? Чарлз Мэнсон? Послушайте, мистер Ходжес, у этой ехидной сучки друзей не было и нет. Наверное, ее другом мог считаться Хартсфилд, но я только что получил на мобильник пуш-уведомление, что он мертв.

Ходжес понятия не имеет, что такое пуш-уведомление, да его это и не интересует. Он благодарит Фробишера и дает отбой. Догадывается, что остальные фейсбуковские друзья Фредди Линклэттер – не настоящие, она их добавила, чтобы не выглядеть полным изгоем. В свое время Холли могла бы поступить так же, но теперь у нее есть друзья. К счастью для нее, и к счастью для них. Однако остается вопрос: как найти Фредди Линклэттер?

Агентство, в котором работает он и Холли, не зря называется «Найдем и сохраним», но большинство их поисковиков настроены так, чтобы находить мерзавцев, у которых в друзьях мерзавцы, с уголовным прошлым и неоднократным попаданием в розыскные списки. Он может найти Линклэттер, в этом компьютеризированном мире мало кому удается проскользнуть незамеченным, но сделать это надо быстро. Всякий раз, когда какой-нибудь подросток включает один из этих бесплатных «Заппитов» и начинает «ловить» розовых рыб под синие вспышки, он получает – судя по ощущениям Джерома – подсознательные призывы заглянуть на сайт «Конец буквы “зет”».

«Ты – детектив. Да, у тебя рак, но ты все равно детектив. Так что забудь обо всем и ищи».

Но это так трудно. Мешают мысли обо всех этих подростках, которых Брейди пытался – к счастью, безуспешно – убить на концерте бой-бэнда «Здесь и сейчас». В том числе и сестру Джерома. И если бы не Дирис Невилл, Барбара лежала бы сейчас в гробу, а не мучилась со сломанной ногой. Может, на ней отрабатывалась технология? Как на Эллертон. Вполне логично. Но теперь «Заппиты» получили сотни подростков, и как-то они к ним попали, черт побери.

Тут его наконец осеняет.

– Холли! Мне нужен телефонный номер!

Тодд Шнайдер на месте и настроен дружелюбно.

– Как я понимаю, у вас настоящий буран, мистер Ходжес.

– Есть такое.

– Нашли бракованные игровые приставки?

– Поэтому я, собственно, и звоню. У вас ведь есть адрес, по которому вы отправили ту партию «Заппит коммандер»?

– Разумеется. Я вам перезвоню.

– Не возражаете, если я подожду? Дело срочное.

– Срочное дело у адвоката, защищающего права потребителей? – В голосе Шнайдера слышится смех. – Это что-то новенькое. Давайте посмотрим, что я смогу для вас сделать.

Щелчок, и Ходжес переведен в режим ожидания. Звучит успокаивающая музыка, которая совершенно не успокаивает. Холли и Джером уже в кабинете, стоят у стола. Ходжес усилием воли не позволяет руке двинуться к боку. Секунды тянутся, складываются в минуту. Потом в две. Ходжес думает: «Либо ему позвонил кто-то еще, либо он забыл про меня, либо не может найти адрес».

Музыка режима ожидания смолкает.

– Мистер Ходжес? Вы слушаете?

– Конечно.

– Адрес у меня. «Геймзет анлимитед», если вы помните. Четыреста сорок два, по Мэритайм-драйв. Для передачи мисс Фредерике Линклэттер. Вам это поможет?

– Безусловно. Спасибо вам, мистер Шнайдер. – Он отключает связь и смотрит на своих помощников: одна – худенькая и бледная, второй – черный и накачанный после Аризоны. Вместе с дочерью Элли, живущей сейчас на другом конце страны, они – самые близкие ему люди, и любит он их больше всех на свете. – Поехали, детки.

Брейди сворачивает с шоссе номер 79 у «Гаража Терстона», где местные парни, подрабатывающие водителями снегоочистительных машин, заправляют их бензином, грузят смесь песка с солью или просто стоят, пьют кофе и болтают. Брейди задается вопросом, а не свернуть ли ему в «Гараж», чтобы поставить шипованную резину на «малибу» Библиотечного Эла, но видит, что желающих «переобуться» много, и на это может уйти вся вторая половина дня. Пункт назначения уже близко, и он решает продолжить путь. Если после его приезда дороги занесет снегом, что с того? Он уже побывал в охотничьем домике дважды, чтобы осмотреться, и во второй приезд оставил там кое-какие припасы.

На Вейл-роуд снега уже добрых три дюйма, так что ехать непросто. Несколько раз «малибу» заносит, однажды почти в кювет. Брейди обильно потеет, артритные пальцы Бэбино пульсируют болью от мертвой хватки на руле.

Наконец он видит высокие красные столбы – последний нужный ему ориентир. Тормозит и поворачивает с черепашьей скоростью. Теперь от цели его отделяют две мили безымянной однополосной дороги, и, спасибо нависшим переплетенным кронам, ехать по ней гораздо проще, чем по шоссе. Кое-где снега вообще нет. Все, конечно, изменится, как только снежная буря обрушится на город и окрестности со всей силой, но, согласно радио, случится это около восьми вечера.

Брейди подъезжает к развилке, где деревянные стрелки, прибитые к огромной старой ели, указывают в разные стороны. Направо – «МЕДВЕЖИЙ ЛАГЕРЬ БОЛЬШОГО БОБА». Налево – «РОГА И ШКУРЫ». В десяти футах над стрелками закреплена уже припорошенная снегом камера видеонаблюдения.

Брейди сворачивает налево и теперь не так сильно сжимает руль. Он практически на месте.

В городе снег еще не повалил. Улицы чистые, автомобили едут быстро, но вся троица усаживается в джип «рэнглер» Джерома, на случай если снегопад все-таки усилится. Дом четыреста сорок два по Мэритайм-драйв – один из кондоминиумов, которые выросли как грибы после дождя на южном берегу озера в динамичные восьмидесятые. Тогда спрос на эти квартиры не успевал за предложением. Теперь больше половины пустуют. У входа Джером находит список жильцов: Ф. ЛИНКЛЭТТЕР занимает квартиру 6-А. Он уже подносит руку к звонку, но Ходжес его останавливает.

– Что такое? – спрашивает Джером.

– Смотри и учись, Джером, – чинно отвечает Холли. – Мы работаем так.

Ходжес наобум нажимает несколько кнопок, и на четвертой попытке ему отвечает мужчина:

– Да?

– «ФедЭкс», – говорит Ходжес.

– Кто мог послать мне что-то «ФедЭксом»? – В голосе слышится недоумение.

– Не могу знать, дружище, мое дело – доставка по указанному адресу.

Дверь в вестибюль открывается с недовольным скрипом. Ходжес проходит первым, придерживает ее для остальных. Два лифта, на одном – табличка «Не работает». На том, что работает, кто-то приклеил записку: «У кого бы на четвертом ни тявкала собака, я тебя найду».

– Звучит зловеще, – комментирует Джером.

Двери кабины открываются, они входят. Холли роется в сумочке. Достает упаковку «Никоретте», бросает в рот одну подушечку. Когда лифт останавливается на шестом этаже, Ходжес предупреждает:

– Если она дома, говорить буду я.

Нужная им квартира – напротив лифта. Ходжес стучит. Не получив ответа, барабанит. Потом молотит кулаком.

– Уходите. – Голос из-за двери – слабый и тонкий. Голос маленькой девочки, больной гриппом, думает Ходжес.

Он молотит снова.

– Открывайте, мисс Линклэттер.

– Вы из полиции?

Он уже готов сказать «да», после выхода на пенсию ему не впервой выдавать себя за полицейского, но интуиция подсказывает: это не тот случай.

– Нет. Меня зовут Билл Ходжес. Мы уже встречались однажды, в две тысячи десятом. Тогда вы работали…

– Да, я помню.

Открывается один замок. Второй. Падает цепочка. Дверь распахивается, и в коридор плывет характерный запах марихуаны. Стоящая на пороге женщина большим и указательным пальцами левой руки сжимает наполовину выкуренный косяк. Она болезненно худая, белая, как молоко. На ней футболка с надписью на груди: «ЗАЛОГИ ДЛЯ ПЛОХИХ ПАРНЕЙ, БРЕЙДЕНТОН, ФЛОРИДА». Под ней еще одна: «ЗА РЕШЕТКОЙ? МЫ ВНЕСЕМ ЗАЛОГ». Но эту прочесть сложно из-за кровавого пятна.

– Мне следовало позвонить вам, – говорит Фредди, и хотя смотрит на Ходжеса, он предполагает, что произносит она это скорее как констатацию факта. – Я бы позвонила, если бы додумалась. Вы ведь остановили его тогда, верно?

– Господи, что случилось? – спрашивает Джером.

– Я, наверное, набрала слишком много вещей. – Фредди указывает на два разномастных чемодана, которые стоят на полу в гостиной за ее спиной. – Мне следовало слушать маму. Она всегда говорила: путешествовать надо налегке.

– Не думаю, что дело в чемоданах. – Ходжес указывает на свежую кровь на футболке Фредди. Он заходит в квартиру, Джером и Холли – следом. Холли закрывает дверь.

– Я знаю, в чем дело, – отвечает Фредди. – Этот гондон подстрелил меня. Кровь потекла снова, когда я перетаскивала чемоданы из спальни.

– Дайте взглянуть. – Ходжес делает шаг к ней, Фредди отступает и скрещивает руки на груди, совсем как Холли. От этого жеста у Ходжеса щемит сердце.

– Нет, я без лифчика. Слишком больно.

Холли проталкивается мимо Ходжеса.

– Покажите мне, где у вас ванная. Позвольте взглянуть. – Ее голос звучит спокойно, но Ходжес видит, как яростно она жует никотиновую жвачку.

Фредди берет Холли за руку и ведет мимо чемоданов. На секунду останавливается, чтобы затянуться. Выдыхая дым, говорит:

– Оборудование в спальне для гостей. По вашу правую руку. Смотрите внимательно. – И возвращается к первоначальному сценарию: – Если бы я не набрала так много вещей, давно бы уехала.

Ходжес сомневается. Он думает, что Фредди отключилась бы в лифте.

Охотничий домик «Рога и шкуры» меньше «замка» Бэбино в Шугар-Хайтс, но тоже впечатляет размерами. Длинный, низкий и беспорядочный. За ним покрытый снегом склон ведет к озеру Чарлз, которое замерзло после прошлого приезда Брейди.

Он паркуется перед домом и осторожно идет к западной стороне. Бэбиновские дорогие туфли из мягкой кожи скользят по снегу. Охотничий домик стоит на большой поляне, так что снега хватает. Лодыжки уже замерзли. Брейди жалеет, что не захватил высокие ботинки, но вновь напоминает себе, что все предусмотреть невозможно.

Он достает из ящика с электросчетчиком ключ от сарая, в котором стоит генератор, а в сарае берет ключи от дома. Генератор – последняя модель «Дженерак гардиан». Сейчас он не работает, но наверняка включится позже. В этих малонаселенных местах электричество вырубается почти при каждом буране.

Брейди возвращается к автомобилю за ноутбуком Бэбино. В охотничьем домике есть вай-фай, и ноутбук – это все, что необходимо, чтобы оставаться на связи с текущим проектом и держать ситуацию под контролем. Плюс, естественно, «Заппит».

Старый добрый «Заппит-зеро».

В доме темно и холодно, поэтому поначалу Брейди ведет себя так же, как и любой домовладелец, вернувшийся после долгого отсутствия: зажигает свет и включает отопление. Гостиная огромная, стены обшиты панелями из сосны. Люстра сделана из полированных костей карибу. Висит с тех времен, когда в этих местах водились карибу. Камин из плитняка – огромная пасть, почти достаточно, чтобы зажарить носорога. Перекрещивающиеся толстые потолочные балки потемнели от дыма за те долгие годы, когда в камине жгли дрова. Вдоль одной стены тянется буфет вишневого дерева. На нем выстроились пять десятков бутылок, одни почти пустые, другие еще запечатанные. Мебель разномастная, старинная и дорогая: глубокие мягкие кресла, гигантский диван, на котором перетрахали множество женщин. Сюда приезжали не только на охоту и рыбалку, но и ради разврата. Шкура перед камином принадлежала медведю, которого застрелил хирург Элтон Марчант, давно уже отправившийся в великую небесную операционную. Головы животных и чучела рыб – трофеи десятка других врачей, как еще живых, так и уже покинувших этот мир. Особенно красива голова оленя с роскошными ветвистыми рогами. Ее добыл лично Бэбино, когда был самим собой. Вне охотничьего сезона, но кому какое дело.

Брейди ставит ноутбук на антикварный стол со сдвижной крышкой и включает, даже не успев снять пальто. Прежде всего проверяет ретранслятор. Радуется, увидев надпись «243 ОБНАРУЖЕНО».

Он думал, что понимает силу «ловушки для глаз», и отдавал себе отчет в том, насколько притягательна демоверсия «Рыбалки» до внесения изменений, но этот успех превосходит все его ожидания. Сайт «Конец буквы “зет”» больше сигналов тревоги не подавал, однако Брейди проверяет и его, чтобы посмотреть, как идут дела. И вновь его ожидания отстают от действительности. Уже более семи тысяч посетителей, и число продолжает расти на глазах.

Брейди сбрасывает пальто и пускается в пляс на шкуре медведя. Быстро устает – при следующем обмене телами выберет кого-нибудь помоложе, между двадцатью и тридцатью, – зато согревается.

Хватает с буфета пульт дистанционного управления и включает огромный плоский телевизор: в охотничьем домике это одно из немногих свидетельств, что на дворе двадцать первый век. Спутниковая тарелка обеспечивает доступ к бог знает скольким каналам и картинку такой высокой четкости, что за нее можно продать душу, но Брейди больше интересуют местные новости. Он переключает каналы, пока на экране не появляется дорога во внешний мир. Гостей он не ожидает, но впереди у него два или три самых важных и продуктивных дня, когда он будет очень занят, и если кто-то намерен ему помешать, он хочет узнать об этом заранее.

Оружейная комната – размером с гардеробную, вдоль стен, обшитых некрашеными сосновыми досками, выстроились стойки с ружьями и карабинами, пистолеты висят на крючках. Из всего этого разнообразия оптимальный, по мнению Брейди, вариант – винтовка «FN SCAR 17S» с пистолетной рукояткой. Скорострельность – шестьсот пятьдесят выстрелов в минуту. Она незаконно модифицирована – добавлен автоматический режим – одним проктологом, по совместительству оружейным фанатом, и теперь это «роллс-ройс» автоматического оружия. Брейди выносит винтовку в гостиную, вместе с дополнительными рожками-обоймами и несколькими тяжелыми коробками патронов «винчестер» триста восьмого калибра, ставит к стене у камина. Думает о том, чтобы разжечь его – сухие дрова уже лежат в очаге, – но решает, что есть дело поважнее. Заходит на городской новостной сайт, быстро просматривает рубрики в поисках самоубийств. Пока ни одного нет, но он может это поправить.

– Назовем это запперитивом, – говорит Брейди улыбаясь и включает игровую приставку. Устраивается поудобнее в одном из кресел и начинает следить за розовыми рыбами. Когда закрывает глаза, рыбы остаются. Поначалу. Потом они становятся красными точками, движущимися на черном фоне.

Брейди наугад выбирает одну и приступает к работе.

Ходжес и Джером смотрят на дисплей с надписью «244 ОБНАРУЖЕНО», когда Холли приводит Фредди в компьютерную комнату. Тихо шепчет Ходжесу:

– Она в порядке. Не должна быть, но в порядке. На груди у нее рана, которая выглядит как…

– Как я и сказала. – Фредди говорит уже более уверенно. Глаза красные, но, возможно, от травы, которую она курила. – Он меня подстрелил.

– У нее нашлась пачка ежедневных прокладок, и я приклеила одну пластырем к ране, – продолжает Холли. – Пластыри из аптечки первой помощи слишком маленькие. – Она морщит нос. – Фу.

– Этот гондон меня подстрелил. – Фредди словно до сих пор не может в это поверить.

– О каком гондоне речь? – спрашивает Ходжес. – О Феликсе Бэбино?

– Да, он. Гребаный доктор Зет. Только на самом деле он – Брейди. Как и другой. Зет-бой.

– Зет-бой? – переспрашивает Джером. – Кто такой Зет-бой?

– Старик? – предполагает Ходжес. – Старше Бэбино? Курчавые седые волосы? Ездит на развалюхе с пятнами грунтовки? Может, носит куртку с заплатами из малярного скотча?

– Насчет автомобиля не знаю, а куртка такая, – отвечает Фредди. – Это он, Зет-бой. – Она садится перед настольным «Маком» (на экране – фрактальный скринсейвер), последний раз затягивается и тушит косяк в пепельнице, где полно окурков «Мальборо». Она по-прежнему бледна, но запомнившаяся Ходжесу наглость к ней постепенно возвращается. – Доктор Зет и его верный прислужник Зет-бой. Вот только они оба – Брейди. Гребаная матрешка, вот они кто.

– Мисс Линклэттер! – говорит Холли.

– Да брось, называй меня Фредди. Любая деваха, видевшая мои крошечные сиськи, зовет меня Фредди.

Холли краснеет, но продолжает. Взяв след, она не отступается.

– Брейди Хартсфилд мертв. Вчера ночью или сегодня рано утром он принял смертельную дозу таблеток.

– Элвис покинул здание? – Фредди задумывается над полученной информацией, качает головой. – Было бы здорово. Будь это правдой.

«А как было бы здорово, если бы я мог поверить, что у нее совсем съехала крыша», – думает Ходжес.

Джером указывает на дисплей ретранслятора. Теперь там мигает «247 ОБНАРУЖЕНО».

– Эта штуковина ищет или загружает?

– И то и другое, – отвечает Фредди и машинально подносит руку к прокладке на ране. Ходжесу этот жест знаком. – Это ретранслятор. Я могу его отключить, во всяком случае, думаю, что могу, но вы должны пообещать, что защитите меня от людей, которые наблюдают за домом. Хотя с сайтом не получилось. У меня есть ай-пи-адрес и пароль, но я все равно не смогла его вырубить.

У Ходжеса тысяча вопросов, но «247 ОБНАРУЖЕНО» меняется на «248», и значение имеют только два.

– Что он ищет? И что загружает?

– Сначала вы должны пообещать, что защитите меня. Вы должны отвезти меня в безопасное место. Программа защиты свидетелей или что-то вроде этого.

– Ему незачем что-то вам обещать, поскольку я и так все знаю. – В голосе Холли нет злобы, скорее, утешение. – Он ищет «Заппиты», Билл. Всякий раз, когда кто-то включает «Заппит», ретранслятор находит его и загружает модифицированную демоверсию «Рыбалки».

– Превращает розовых рыб в рыб-числа и добавляет синие вспышки, – вставляет Джером. Пристально смотрит на Фредди. – Верно?

Теперь рука Фредди поднимается к покрытой засохшей кровью лиловой шишке на голове. Касается ее, Фредди морщится и отдергивает руку.

– Да. Из восьмисот «Заппитов», которые привезли сюда, двести восемьдесят оказались дефектными. Они или не включались, или выходили из строя при первой попытке открыть какую-нибудь игру. Остальные работали. Мне пришлось установить руткит в каждую игровую приставку. Это была большая работа. Скучная работа. Все равно что соединять детальки на конвейере.

– То есть пятьсот двадцать «Заппитов» работали? – уточняет Ходжес.

– Этот парень умеет вычитать, пусть возьмет с полки пирожок. – Фредди смотрит на дисплей. – И новая демоверсия загружена уже почти в половину. – Она смеется, но веселья в ее смехе нет. – Брейди, возможно, псих, но тут продумал все до мелочей, верно?

– Выключи его, – говорит Ходжес.

– Конечно. Когда вы пообещаете защитить меня.

Джером, который на себе испытал, насколько быстро действует «Заппит» на человека и какие отвратительные стимулирует мысли, не собирается стоять и ждать, пока Фредди закончит торговаться с Биллом. Швейцарский армейский нож, который он носил на ремне в Аризоне, сейчас в кармане: Джером вытащил его из багажа, прежде чем поехать в больницу к Барбаре. Теперь Джером достает нож, открывает самое большое лезвие, снимает ретранслятор с полки и перерезает провода, которыми тот подключен к компьютеру. Ретранслятор с грохотом падает на пол. Системный блок, стоящий под столом, тревожно звенит. Холли наклоняется, что-то нажимает, и тревога замолкает.

– Есть же выключатель, кретин! – кричит Фредди. – Мог бы этого не делать!

– А я вот сделал, – отвечает Джером. – Один из этих гребаных «Заппитов» едва не убил мою сестру. – Он шагает к Фредди, и она отшатывается. – Ты представляла, что делала? Представляла, твою мать? Я думаю, да. Ты, конечно, обкуренная, но ведь не дура!

Фредди начинает плакать:

– Не представляла. Клянусь, не представляла. Потому что не хотела представлять.

Ходжес глубоко вдыхает, и боль снова просыпается.

– А теперь начни с самого начала, Фредди, и расскажи нам все.

– И как можно быстрее, – добавляет Холли.

Джейми Уинтерсу было девять, когда он в сопровождении матери побывал на концерте «Здесь и сейчас» в аудитории Минго. Большинство мальчишек его возраста эту группу не замечали, полагая, что это музыка для девчонок. А Джейми такая девчачья музыка нравилась. В девять лет у него еще не было уверенности, что он гей (скорее всего он понятия не имел, что это такое). Знал он только одно: при виде Кэма Ноулса, солиста «Здесь и сейчас», внизу живота у него сладко заныло.

Теперь Джейми почти шестнадцать, и он точно знает, кто он. Общаясь с некоторыми парнями в школе, он предпочитает опускать одну букву своего имени, потому что в компании с ними ему нравится быть Джеми. Его отец тоже знает, кто он такой, и относится к нему как к выродку. Ленни Уинтерсу – вот кто стопроцентный мужчина – принадлежит процветающая строительная компания, но сегодня все четыре строительные площадки «Уинтерс констракшн» закрыты из-за надвигающейся снежной бури. Поэтому Ленни дома, сидит в кабинете, по уши в бумагах и таблицах на экране компьютера.

– Папа!

– Чего ты хочешь? – рычит Ленни, не поднимая головы. – И почему ты не в школе? Занятия отменили?

– Папа!

На этот раз Ленни поворачивается и смотрит на подростка, которого иногда называет (думая, что Джейми не слышит) «семейным геем». Прежде всего замечает, что сын накрашен: помада, румяна, тушь для глаз. Потом видит платье – и узнает в нем одно из платьев своей жены. Джейми высокий, и подол доходит лишь до середины бедер.

– Какого хрена?

Джейми улыбается. Ликующе.

– Я хочу, чтобы меня так похоронили!

– Да что ты… – Ленни встает так быстро, что кресло опрокидывается. Только сейчас он замечает пистолет в руке сына. Должно быть, Джейми позаимствовал его из гардеробной в родительской спальне.

– Смотри, папа! – Джейми продолжает улыбаться. Словно собирается показать действительно крутой фокус. Поднимает пистолет и приставляет к правому виску. Палец на спусковом крючке. Ноготь аккуратно покрыт лаком с блестками.

– Опусти его, сынок! Опусти…

Джейми – или Джеми, так он подписал короткую предсмертную записку – нажимает спусковой крючок. Пистолет триста пятьдесят седьмого калибра оглушительно грохочет. Кровь и мозги летят фонтаном и разукрашивают дверную раму. Подросток в платье матери и ее косметике падает вперед, левая сторона лица лопнула, словно воздушный шарик.

Ленни Уинтерс кричит, кричит, кричит. Тонким и пронзительным девчачьим голосом.

Брейди отсоединяется от Джейми Уинтерса в тот момент, когда подросток подносит пистолет к виску: его пугает – да что там, ужасает – то, что может произойти, если он будет находиться в голове Джейми, когда ее разнесет пуля. Возможно, Брейди выплюнуло бы из разума, словно арбузное семечко – так случилось, когда он оказался в голове наполовину загипнотизированного дебила, который мыл пол в палате 217, – но возможно, он умер бы вместе с парнем.

На мгновение Брейди думает, что отсоединился слишком поздно, и непрестанный звон, который он сейчас слышит, – то, что слышат все, расставаясь с жизнью. Но он уже в гостиной «Рогов и шкур», сидит перед ноутбуком Бэбино с «Заппитом» в ослабевшей руке. Источник звона – ноутбук. Брейди смотрит на экран и видит два сообщения. Первое: «248 ОБНАРУЖЕНО». Это хорошие новости. Второе – новости плохие:

«Фредди, – думает он. – Не верил, что тебе хватит духа. Просто не верил.

Сука».

Левая рука ползет по столу и добирается до керамического черепа с ручками и карандашами. Брейди поднимает его, чтобы швырнуть в экран и уничтожить это приводящее в бешенство сообщение. Останавливает его сверкнувшая догадка. До отвращения правдоподобная догадка.

Может, ей духа как раз и не хватило. Может, ретранслятор отключил кто-то еще. И кто мог это сделать? Ходжес, разумеется. Старый детпен. Его, Брейди, гребаная Немезида.

Брейди знает, что с головой у него не все в порядке, знает это с давних пор, и понимает, что такие мысли могут быть лишь паранойей. Однако какая-то логика в этом есть. Ходжес уже полтора года не приходил в палату 217, но, согласно словам Бэбино, вчера появился в клинике, что-то вынюхивая.

«И он всегда знал, что я симулирую, – думает Брейди. – Он так и говорил, снова и снова: Я знаю, что ты все понимаешь, Брейди. Некоторые “пиджаки” из прокуратуры говорили то же самое, но они лишь пытались выдать желаемое за действительное: очень хотели отправить его в зал суда и покончить с ним. А вот Ходжес…»

– Он говорил это, потому что знал, – вырывается у Брейди.

Но, может, это не такие уж плохие новости. В конце концов, половина «Заппитов», которые модернизировала Фредди и разослал Бэбино, активирована, а значит, большинство их владельцев открыты для вторжения, точно так же, как маленький педик, с которым он только что разобрался. Плюс есть сайт. Как только люди с «Заппитами» начнут убивать себя – само собой, с помощью Брейди Уилсона Хартсфилда, – сайт подтолкнет остальных к шагу в пропасть: обезьяна видит, обезьяна делает. Поначалу это будут те, кто и так балансировал на грани, но они станут примером, которому последуют многие и многие. Стройными рядами они промаршируют за грань жизни, как стадо буйволов, мчащееся к обрыву.

Но все-таки.

Ходжес.

Брейди вспоминает постер, который висел в его комнате, когда он был маленьким: Если жизнь подсовывает тебе лимоны, приготовь лимонад. Золотое правило, особенно если вспомнить, что единственный способ приготовить лимонад из лимонов – выжать их досуха.

Брейди хватает старый, но по-прежнему работоспособный мобильник Зет-боя и вновь по памяти набирает номер Фредди.

Фредди вскрикивает, когда откуда-то из глубин квартиры доносится мелодия «Буги-вуги-горниста». Холли мягко кладет руку ей на плечо и вопросительно смотрит на Ходжеса. Тот кивает и идет на звук, Джером – за ним по пятам. Мобильник лежит на туалетном столике, среди тюбиков крема для рук, упаковок сигаретной бумаги «Зиг-Заг», мундштуков-защепок и не одного, а двух внушительных пакетов с марихуаной.

На дисплее высвечено «ЗЕТ-БОЙ», но сам Зет-бой, ранее известный как Библиотечный Эл, в настоящее время в полиции, и едва ли ему разрешены звонки.

– Алло? – говорит Ходжес. – Это вы, доктор Бэбино?

Тишина… почти. Ходжес слышит дыхание.

– Или мне называть вас доктор Зет?

Тишина.

– Как насчет Брейди? – Ходжес до сих пор не может во все это поверить, несмотря на рассказ Фредди, но вполне способен поверить, что у Бэбино произошло раздвоение личности и тот на самом деле считает себя Брейди. – Это ты, говнюк?

Он слышит дыхание еще две или три секунды, потом – тишина. Связь разорвана.

– Такое возможно, знаете ли, – говорит Холли. Она присоединилась к ним в захламленной спальне Фредди. – Я хочу сказать, это может быть Брейди. Перенос личности – документально подтвержденный феномен. Собственно, это второй из наиболее распространенных вариантов одержимости дьяволом. Первый наиболее распространенный – шизофрения. Я видела документальный фильм…

– Нет, – обрывает ее Ходжес. – Невозможно. Нет.

– Не отмахивайся от этой идеи. Не уподобляйся мисс Красотке Сероглазке.

– И что это должно означать? – Боже, теперь щупальца боли тянутся вниз, к самым яйцам.

– Нельзя отворачиваться от доказательств только потому, что они ведут в направлении, по которому ты не хочешь идти. Ты знаешь, что Брейди стал другим, когда к нему вернулось сознание. Он пришел в себя, обладая некими способностями, отсутствующими у большинства людей. Возможно, телекинез – лишь одна из них.

– Я никогда не видел, чтобы он что-то там двигал.

– Но ты веришь медсестрам, которые видели, так?

Ходжес молчит, думает, опустив голову.

– Ответьте ей, – просит Джером. Голос у него ровный, но Ходжес улавливает скрытое нетерпение.

– Да, я верил некоторым. Здравомыслящим, вроде Бекки Хелмингтон. Их рассказы не могли быть выдумкой.

– Посмотри на меня, Билл.

Просьба – нет, команда – поступает от Холли Гибни, и настолько необычна, что он поднимает голову.

– Ты действительно веришь, что Бэбино мог модифицировать «Заппиты» и создать этот сайт?

– Мне не надо в это верить. Для этого у него была Фредди.

– Только не для сайта, – слышится усталый голос.

Они оборачиваются. В дверях стоит Фредди.

– Если бы я создала сайт, то могла бы его закрыть. Но я лишь получила флешку со всеми параметрами сайта от доктора Зет. Вставила в компьютер и загрузила. А когда он ушел, провела небольшое расследование.

– Начиная с обратного запроса ди-эн-эс, верно? – интересуется Холли.

Фредди кивает.

– Девушка кое-что умеет.

Холли поворачивается к Ходжесу.

– Ди-эн-эс – система доменных имен. Программа прыгает с сервера на сервер, словно по торчащим из воды камням, и спрашивает: «Вы знаете такой сайт?» Продолжает спрашивать, пока не находит нужный сервер. – Холли обращается к Фредди: – Но даже располагая нужным ай-пи-адресом, вы все равно не смогли войти?

– Да.

– Я уверена, что Бэбино прекрасно разбирается в проблемах человеческого мозга, – говорит Холли, – но сильно сомневаюсь, что он достаточно силен в компьютерах, чтобы заблокировать доступ к сайту.

– Меня привлекли только для помощи, – вставляет Фредди. – Это Зет-бой принес мне программу для модификации «Заппитов», на бумажке, как рецепт кофейного торта. Готова поспорить на тысячу долларов, что о компьютерах он знает только как их включить – при условии, что видит кнопку на корпусе – и как попасть на любимые порносайты.

Ходжес ей верит. Сомневается, что поверит полиция, когда докопается до этого, но сам верит. И… Не уподобляйся мисс Красотке Сероглазке.

Тут Холли его зацепила. Еще как зацепила.

– Кроме того, – продолжает Фредди, – после каждого шага в программе стояла сдвоенная точка. Такие же ставил Брейди. Думаю, научился этому в школе, на уроках программирования.

Холли хватает Ходжеса за запястья. На одной ее руке кровь – осталась после перевязки Фредди. Среди прочего Холли помешана на чистоте, и раз она не стала смывать кровь, значит, полностью зациклена на деле.

– Бэбино давал Хартсфилду экспериментальные препараты, что противоречит врачебной этике, но это единственное, что он делал, потому что интересовало его лишь одно: вытащить Брейди из комы.

– Ты не знаешь этого наверняка, – возражает Ходжес.

Она все еще держит его, скорее взглядом, чем руками. Поскольку обычно она избегает визуального контакта, легко забыть, каким яростным может быть ее взгляд, когда она распаляется до предела.

– Вопрос только один, – говорит Холли. – Кто князь самоубийств в этой истории? Феликс Бэбино или Брейди Хартсфилд?

– Иногда доктор Зет был просто доктором Зет, а Зет-бой – просто Зет-боем, только при этом возникало ощущение, что они чем-то закинулись или обкурились, – произносит Фредди мечтательным, напевным голосом. – А вот в активном состоянии это были не они. Когда они были бодрыми, в них сидел Брейди. Верьте или нет, но это был он. И дело не только в сдвоенных точках или обратном наклоне почерка. Я говорю обо всем. Я работала с этим гнусным ублюдком. Я знаю.

Она заходит в спальню.

– А теперь, если никто из вас, детективов-любителей, не возражает, я скручу себе еще один косячок.

Брейди, переставляя ноги тела Бэбино, в глубокой задумчивости кружит по большой гостиной «Рогов и шкур». Он хочет вернуться в мир «Заппита», хочет выбрать новую жертву и вновь испытать приятные ощущения, возникающие, когда побуждаешь кого-то переступить черту. Но для этого необходимо спокойствие и ясность мыслей, а их нет и в помине.

Ходжес.

Ходжес в квартире Фредди.

Расколется ли Фредди? Друзья и соседи, на востоке ли встает солнце?

И тут, по мнению Брейди, возникает два вопроса. Первый: сможет ли Ходжес отключить сайт? Второй: сможет ли Ходжес найти его здесь, в этой глуши?

Брейди думает, что ответ на оба вопроса один: да, – но чем больше людей он подтолкнет к самоубийству, тем сильнее будет страдать Ходжес. И если смотреть на проблему под этим углом, это даже хорошо, если Ходжес начнет искать дорогу сюда. Тогда он, Брейди, успеет приготовить лимонад из лимонов. В любом случае у него будет время. Он отъехал достаточно далеко от города, и снежная буря «Юджиния» играет ему на руку.

Брейди возвращается к ноутбуку, убеждается, что сайт «Конец буквы “зет”» работает. Проверяет количество посетителей. Более девяти тысяч, и большинство (но отнюдь не все) – подростки, которых интересует самоубийство. Интерес этот особенно велик в январе и феврале, когда темнеет рано, а весна, кажется, никогда не наступит. Еще у него есть «Заппит-зеро», и с ним он успеет войти в непосредственный контакт со многими. С «Заппитом-зеро» добраться до них легко, словно поймать рыбу в бочке.

Розовую рыбу, думает он и хихикает.

Брейди успокаивается: похоже, есть способ разобраться с детпеном, если тот вдруг появится здесь, как кавалерия в финале вестернов с Джоном Уэйном. Он включает «Заппит». Пока разглядывает рыб, в голову приходит отрывок стихотворения, прочитанного в старших классах. Брейди произносит его вслух:

– «Не спрашивай, в чем дело, иди и сразу сделай».

Он закрывает глаза. Плавающие розовые рыбы становятся плавающими красными точками, и каждая – подросток, побывавший на концерте. Все они сейчас уставились в свои «Заппиты» в надежде выиграть приз.

Брейди выбирает одну точку, останавливает и смотрит, как она расцветает.

Словно роза.

– Конечно, в полиции есть отделение компьютерно-технической экспертизы, – отвечает Ходжес на вопрос Холли. – Если можно назвать отделением трех сотрудников, имеющих неполный рабочий день. И слушать меня они не будут. Я давно уже гражданский. – Но самое плохое не в этом. Он – гражданский, который служил в полиции, а когда копы на пенсии лезут в полицейские дела, их называют дядюшками. Причем без всякого уважения.

– Тогда позвони Питу, и пусть он связывается с ними, – предлагает Холли. – Потому что этот долбаный суицидальный сайт надо закрыть.

Они вдвоем в командном пункте Фредди Линклэттер. Сама Фредди и Джером – в гостиной. Ходжес не думает, что Фредди может сбежать – она до смерти боится, возможно, несуществующих людей, которые наблюдают за домом, – но поведение обкуренных предсказать сложно. Разве что им обычно хочется курнуть еще.

– Позвони Питу, и пусть он попросит кого-нибудь из их компьютерных гениев позвонить мне. Любой, кто что-то смыслит в компьютерах, сможет задосить сайт.

– Зад…?

– Ди – большое, о – маленькое, эс – большое. Вызвать отказ в обслуживании. Человеку нужна связь с ботнетом и… – На лице Ходжеса – полнейшее непонимание. – Не важно. Идея в том, чтобы завалить сайт самоубийц требованиями по обслуживанию… тысячами, миллионами. Заглушить этот долбаный сайт и обрушить сервер.

– Ты можешь это сделать?

– Я не могу, и Фредди не может, но компетентный специалист полицейского управления располагает достаточной компьютерной мощностью. Если он не сможет сделать это с полицейских компьютеров, то обратится в Министерство национальной безопасности. Потому что речь ведь о безопасности, правда? На кону человеческие жизни.

Это точно, и Ходжес звонит, но автоответчик переводит его звонок на голосовую почту. Потом Ходжес пытается связаться с Касси Шин, но дежурный, который принимает звонок, говорит, что у матери Касси диабетический криз, и Касси повезла ее к врачу.

Варианты исчерпаны, и Ходжес звонит Изабель.

– Иззи, это Билл Ходжес. Я пытался дозвониться до Пита, но…

– Пита больше нет. Он завязал. Подвел черту. – На одно ужасное мгновение Ходжес думает, что она говорит о смерти его давнего напарника. – Оставил записку на моем столе. В ней сказано, что он идет домой, отключает мобильник, отсоединяет домашний телефон и будет спать следующие двадцать четыре часа. И вообще этот день – его последний на службе. Он может это сделать, даже не трогая неиспользованные отпуска, которых у него накопилось выше крыши. Ему достаточно взять положенные отгулы, чтобы дотянуть до выхода на пенсию. И я думаю, ты можешь вычеркнуть его прощальную вечеринку из своего ежедневника. Ты и твоя чудаковатая напарница можете в тот день пойти в кино.

– Ты винишь меня?

– Тебя и твою одержимость Брейди. Ты заразил ею Пита.

– Нет. Он просто хотел расследовать это дело. А ты хотела сбыть его с рук, чтобы потом залечь на дно. И должен сказать, тут я полностью на стороне Пита.

– Видишь? Видишь? То самое отношение, о котором я говорю. Проснись, Ходжес, мы в реальном мире. И я говорю тебе в последний раз: перестань совать свой длинный клюв в чужие…

– А вот что я говорю тебе: если ты хочешь, чтобы у тебя остался хотя бы минимальный гребаный шанс на повышение, вытащи голову из жопы и слушай меня.

Слова срываются с губ, прежде чем он успевает их обдумать. Ходжес боится, что она даст отбой, и если она это сделает, к кому ему обращаться? Но Иззи молчит, похоже, потеряв от неожиданности дар речи.

– Самоубийства. Поступили сообщения хотя бы об одном после твоего возвращения из Шугар-Хайтс?

– Я не зна…

– Так посмотри! Немедленно!

Секунд пять он слышит, как Иззи стучит по клавиатуре. Потом:

– Одно пришло только что. Застрелился мальчик в Лейквуде. На глазах отца, который и позвонил. В истерике, как и следовало ожидать. Но какое отношение…

– Попроси копов, которые туда выехали, поискать игровую приставку «Заппит». Такую же, как Холли нашла в доме Эллертон.

– Опять ты за свое? Как заезженная плас…

– Они ее найдут. И возможно, до конца дня станет известно о новых самоубийствах, связанных с этими «Заппитами». Возможно, их будет много.

– Сайт! – беззвучно, одними губами произносит Холли. – Скажи ей насчет сайта!

– Еще есть сайт для самоубийц, который называется «Конец буквы “зет”». Появился только сегодня. Его нужно закрыть.

Иззи вздыхает и отвечает ему, словно ребенку:

– Этих сайтов для самоубийц в Сети выше крыши. Только в прошлом году мы получили соответствующую служебную записку от Управления по делам несовершеннолетних. Они плодятся как кролики, и обычно их создают подростки в черных футболках, которые все свободное время проводят в своих спальнях. На этих сайтах полно плохих стихов и подробных описаний, как сделать это без боли. Плюс, естественно, жалобы на бездушных родителей.

– Этот сайт другой. Он может спровоцировать лавину самоубийств. Потому что загружен подсознательными посланиями. Попроси кого-то из компьютерных спецов позвонить Холли Гибни. Немедленно.

– Так не положено, – холодно отвечает Иззи. – Я должна заглянуть на сайт, потом отправить по инстанциям служебную записку.

– Сделай так, чтобы в течение пяти минут кто-то из ваших компьютерных гениев позвонил Холли. Иначе, когда количество самоубийств начнет расти как снежный ком – а я уверен, что начнет, – я обязательно расскажу тем, кто согласится меня выслушать, что обратился к тебе, а ты пустила все на самотек. И среди моих слушателей наверняка окажутся репортеры газеты и канала «Эйт-элайв». В обоих местах друзей у управления полиции немного, особенно после того, как прошлым летом двое патрульных застрелили безоружного чернокожего подростка на МЛК-авеню.

Пауза. Потом Иззи говорит мягким, даже обиженным голосом:

– Ты вроде бы должен быть на нашей стороне, Билл. Почему ты так себя ведешь?

«Потому что Холли права насчет тебя», – думает он. Вслух же отвечает:

– Потому что у нас нет времени.