Глава 70
Фидель закончил обыскивать Кейлин. Она нервничала, чувствуя, как на лбу у нее выступает пот. Руки ее дрожали.
Мужчина начал раскачиваться, перекатываясь с пятки на носок и обратно, словно боец на ринге. Потом он ухмыльнулся:
– Ну что, несколько раундов рукопашной?
Шарп стала медленно отступать прочь. Ее противник двигался следом.
– Где Хавьер? – спросила она.
– Не волнуйся, скоро явится.
Фидель сделал ложный выпад, а потом снова встал в боксерскую стойку и нанес удар в корпус – размах у него был куда больше, чем можно было предположить по его росту.
Кейлин ушла от удара, подумав: «Я бы предпочла перестрелку».
Мужчина улыбнулся.
– А ты быстрая! И все же я собираюсь выбить тебе все зубы и переломать все лицевые кости. И знаешь, что будет потом?
Фидель атаковал. Шарп отскочила вбок, но он успел ударить ее локтем повыше левого глаза. Она пошатнулась, и кровь теплой широкой струей потекла по ее лицу. Развернувшись, Кейлин прыгнула за «браунингом». Пистолет лежал у двери библиотеки, поблескивая в свете фонаря.
Ее противник свистнул, и она замерла. Он шагнул вперед, держа «Моссберг» на уровне пояса.
– ¡Vamos!
Их разделяло футов двадцать, плевое расстояние для дробовика – не промахнешься, разве что очень захочешь.
– ¡Vamos!
Кейлин пошла обратно к камину.
– Сядь на пол, – велел Фидель.
Она повиновалась, а он рысцой направился к библиотечной двери и поднял «браунинг». Выщелкнув обойму, достал патрон из ствола, а потом уронил разряженный пистолет на пол. После этого вернулся и встал над Шарп, снова и снова дергая затвор дробовика. Она решила было, что он издевается над нею, а потом подумала: может быть, он в замешательстве, потому что не знает, как обращаться с этим оружием? Но затем она все поняла, увидев, как патроны падают на пол.
Фидель швырнул дробовик через весь вестибюль – так, что оружие с грохотом ударилось о стену.
– Вставай.
Кейлин с трудом поднялась на ноги. Голова у нее адски болела.
Когда «альфовец» двинулся к ней, в свете фонаря блеснул клинок ножа.
***
Пока Хавьер говорил, Уилл дюйм за дюймом приближал свой дробовик к углу.
– Я разоружу тебя, твою жену и Кейлин, свяжу вас и заставлю смотреть, как я медленно и методично режу девчонку на части, – рассказывал Эстрада.
– Что моя дочь сделала тебе, Хавьер? – спросил Иннис.
– Вы любите ее. И этого достаточно.
***
Девлин покрепче сжала дробовик. Оставалось лишь верить, что несколько часов назад она передернула затвор. Стоя у двери, девочка впотьмах нащупала замок и медленно повернула его.
Она взялась за дверную ручку, пытаясь вспомнить, скрипела ли та в прошлый раз, когда ее поворачивали. На нее надо было нажать очень медленно. Медленнее, чем Деви что-либо делала в жизни.
Ручка повернулась. Так же мучительно медленно Девлин потянула на себя дверь, приоткрыв ее всего лишь на дюйм. На пол легла полоса света, и девочка так же осторожно отпустила ручку.
Мужской голос звучал совсем близко, всего лишь в нескольких футах дальше по коридору.
Она снова потянула за ручку, приоткрыв дверь еще на дюйм и впустив внутрь свет фонаря. Дверь была исклевана дробью: одна россыпь вмятин виднелась у самого пола, вторая – по верху дверной рамы. Девлин выглянула из-за косяка, озирая коридор. Хавьер сидел на корточках у стены рядом с черной спортивной сумкой, спиной к Деви, и во рту у него дымилась сигарета. В одной руке он держал пистолет с глушителем и длинным магазином, в другой – какое-то небольшое устройство, похожее, с точки зрения Девлин, на пластиковую коробочку с жевательными конфетами, только крупнее, чем те, что продаются в магазинах. В десяти футах от того места, где он притаился, в арочном проходе, ведущем на лестницу, прятался отец Деви, держа наготове дробовик.
Когда он увидел ее, то широко раскрыл глаза, помотал головой и беззвучно, одними губами выговорил:
– Вернись в комнату.