Когда Девлин открыла глаза, волки исчезли. Оказывается, она задремала, прижавшись лицом к стволу ели, и теперь одна ее щека была ободрана о жесткую кору и занемела от холода. Ощутив в легких скопление слизи, Девлин подумала: «Мне нужно уйти с этого холода. И мне нужна терапия. Так я могу подхватить пневмонию».

Снег падал даже гуще, чем прежде, но теперь она могла хоть что-то рассмотреть. Наступал рассвет, небо посветлело на несколько оттенков.

Мышцы девочки ныли от отчаянного цепляния за дерево. Ей понадобилось некоторое время, чтобы слезть вниз, и когда ее ботинки наконец коснулись земли, она по колено провалилась в снег. Девлин выбрела на опушку и посмотрела в сторону озера. В мире не осталось ничего, кроме снега и ветра, абсолютная тишина пугала ее. Она хотела пойти к озеру по следу отца, но теперь этот след был похоронен под снегом. И кроме того, тогда Деви пришлось бы выйти на открытое место, а насколько она понимала, волки вполне могли лежать в засаде, дожидаясь такой возможности. Она предпочла остаться в лесу.

Девочка шла вдоль опушки леса, параллельно озеру. Ее все чаще настигали приступы кашля. Каждые несколько минут она останавливалась, чтобы прислушаться, не бегут ли за ней волки и не зовет ли ее отец. Иногда ей казалось, что она слышит его голос, – но это были лишь вой ветра и ее воображение.

Деви шла примерно час. Открытое пространство между лесом и берегом озера сужалось, небо светлело, а снег все валил – быть может, даже сильнее, чем раньше, если это вообще было возможно. Девлин казалось, что ее ботинки прохудились – ступни у нее были мокрыми, а пальцев ног она вообще не чувствовала. Ей хотелось есть и пить, и с каждым мгновением ее страх и неуверенность нарастали.

Девлин подумывала уже о том, чтобы вернуться обратно и попытаться найти дорогу к палатке, когда наконец вышла из леса и увидела это. На мгновение она забыла о боли в ногах и легких и о страхе перед одиночеством в лесной глуши. «О, слава всему святому!» Она видела нечто подобное прежде и через несколько секунд вспомнила, где именно. В лето после исчезновения ее матери они с отцом отправились в поездку. На севере Тихоокеанского побережья остановились у озера Крейтер, и там, на краю огромного кратера, стоял коттедж-пансионат, очень похожий на здание, которое сейчас виднелось в полумиле от леса, на берегу безымянного аляскинского озера.

Это была широкая пятиэтажная башня, от которой отходили два четырехэтажных крыла, северное и южное. Кое-где в окнах мерцал свет, больше всего напоминавший отблески горящих свечей.

Девлин спряталась под ветками густой ели и стала размышлять над тем, что ей делать. Она не помнила, когда за ними должен был прилететь пилот, но ей казалось, что вроде бы завтра после обеда. Если учесть волков, метель и холод, стоящий перед ней выбор был прост. «Я только проверю. Если останусь здесь, я умру. И кроме того, может быть, папа и Кейлин в этом коттедже…»

Ей не хотелось выходить из своего лесного укрытия, но снегопад был настолько густым, что она решила – особой разницы нет, все равно почти ничего не видно.

Теперь Девлин брела по еще более глубокому снегу – выше колен – и была уже почти у самого внутреннего озера.

У ближайшего причала стояли два гидроплана – они были настолько занесены снегом, что виднелись лишь полоски поплавков над самой поверхностью воды.

Впереди темнел фасад здания – крыльцо с резными еловыми столбиками, массивная деревянная дверь, загадочно мерцающие огоньки в окнах… Деви почудилось, что за этими окнами движутся какие-то силуэты.

С другого берега озера донесся вой, и это было самое страшное, что Девлин приходилось слышать в жизни, – если учесть недавнюю встречу в лесу.

Она пробивалась сквозь снег к коттеджу, но вместо того, чтобы направиться прямо к парадному крыльцу, свернула к южному крылу. Теперь девочка была достаточно близко, чтобы рассмотреть его. Первый этаж был выстроен из камня, а верхние три облицованы декоративной галькой, часть которой уже осыпалась. С крыши спускались длинные уступчатые карнизы, и время от времени с них падали огромные пласты снега.

Пробираясь вдоль дымохода в торце к тыльной стороне южного крыла, Девлин чувствовала запах дровяного дыма. В каменной стене первого этажа было прорезано несколько окон. Ведя рукой по камню, девочка двинулась к веранде, отходящей от задней стены центрального строения.

Ведущие вверх ступени были засыпаны снегом, и Деви не хотела карабкаться по ним. Тишину прорезал новый вой – на этот раз он раздавался намного ближе. Она оглянулась через плечо, почти ожидая увидеть волков, несущихся к ней сквозь метель.

Под верандой Девлин заметила отверстие. Преодолев последние тридцать футов сквозь снежные наносы, она наконец оказалась под защитой навеса, где не было снега. Отряхнув свою запорошенную парку и штаны, девочка старательно вытрясла снежинки из волос и направилась к отверстию.

Каменные ступени вели под землю к деревянной двери, и Деви спустилась по ним. Затем коснулась ладонью в порванной перчатке дверной ручки и медленно повернула – однако ручка все равно издала ужасный скрип, настолько она заржавела. Девлин нажала на дверь, и та распахнулась. Петли, которые, вероятно, не смазывали десятилетиями, тоже заскрипели.

От затхлого воздуха у Девлин закружилась голова. У нее не было фонарика, и поэтому она просто открыла дверь так широко, как могла. Теперь девочка чуяла и другие запахи – в том числе острую, едкую вонь мочи. Свет, проникавший в открытую дверь, едва рассеивал темноту в подвале. На стенах висели старые инструменты – косы, мачете и вилы – и потрескавшиеся кожаные седла; скалили огромные металлические зубья медвежьи капканы. В центре спиралью поднималась вверх металлическая лестница, скрываясь во мраке где-то вверху. Заглянув в дальний левый угол, Девлин заметила нечто, заставившее ее замереть, – большие стальные клетки с распахнутыми дверцами. Внутри стояли миски с водой, в подгнившей соломе валялись разгрызенные кости.

Все еще дрожа от холода, девочка скользнула в подвал и остановилась у подножия спиральной лестницы. Взявшись за перила, она слегка пошатала их и решила, что они достаточно прочные.

Шаг за шагом Деви взбиралась по ступенькам, прочь от холода и вони подвала. Вскоре она оказалась в полной темноте, и вокруг нее сомкнулось невыразимое безмолвие, от которого в ушах стоял гул – словно где-то работал невидимый трансформатор.

Лестница вилась все выше и выше – она оказалась куда длиннее, чем ожидала Девлин. Потом девочка наткнулась на что-то и, протянув руку, коснулась шершавой поверхности двери. Пошарив по ней, она наконец нашла круглую ручку.

К ее изумлению, дверь оказалась не заперта.