Часть вторая

Льюис и Алиса. В поисках смысла

Глава 1

Льюис, Алиса и то, что между ними. Пятеро в одной лодке

Пролог

Однажды в пятницу 4 июля (эта дата важна для британской литературы почти так же, как для истории Соединенных Штатов Америки) 1862 года компания из пяти человек плыла себе в лодочке по реке Изиде. (Никакой реки Изиды в Британии нет. Просто жители Оксфорда называют так Темзу.) В лодке сидели: Чарльз Лютвидж Доджсон, грустный преподаватель математики из Оксфорда, Робинсон Дакворт – друг Доджсона и три дочери доктора Лидделла, декана одного из оксфордских колледжей. Сестер звали Алиса, Лорина и Эдит. Чарльзу Доджсону исполнилось в тот год ровно тридцать лет, возраст для мужчины неприятный, потому что ты уже слишком стар, чтобы считаться юношей, и слишком молод, чтобы слыть старцем.

Во время этой прогулки Алиса Лидделл попросила доктора Доджсона рассказать ей какую-нибудь занимательную историю. «Только в этой истории, – попросила она, – должно быть много нелепиц», то есть абсурда. (Тут самое время заметить, что это была не совсем обычная просьба для маленькой девочки, но наш оксфордский преподаватель математики вовсе не считал Алису обычной маленькой девочкой.) Так или иначе, Льюис Кэрролл (такой литературный псевдоним взял себе впоследствии Чарльз Лютвидж Доджсон) согласился рассказать Алисе историю, которая впоследствии стала одной из самых знаменитых во всей британской, а может быть, и в мировой литературе. Алисе и ее сестрам очень понравился рассказ. Каждый раз, когда Доджсон пытался его завершить, они просили его продолжать, потому что им очень хотелось знать, что будет дальше. В результате они сильно опоздали к ужину, зато на свет появилась «Алиса в Стране чудес».

Подарок для Алисы

С той чудесной прогулки по Темзе прошло немало времени, пока история Алисы не была перенесена на бумагу. Некоторые исследователи утверждают, что в тот день сюжет «Алисы в Стране чудес» был придуман полностью, но при всем моем уважении к Льюису Кэрроллу (а я испытываю к нему безграничное уважение) поверить в это мне трудно. По-видимому, все происходило немного иначе. Алиса Лидделл попросила Чарльза Доджсона записать историю и подарить ей. К Рождеству она получила подарок – маленькую книжечку с описанием приключений Алисы в Чудесной стране. Год спустя Доджсон существенно переработал книгу и добавил в нее некоторые сцены. Безумное чаепитие, Бег по кругу, встречу с Чеширским Котом и другие странные приключения. Впоследствии он добавил к книге собственные рисунки. Он знал, что Алисе они понравятся. Она ведь сама говорила, что нет толку в книжках без «картинок и разговоров».

Интересные беседы – это изюминки в безвкусном вареве жизни.

Марк Твен

Новую версию книги Кэрролл также преподнес в подарок Алисе Лидделл.

Алиса выходит в свет

Новая книга попала в руки взрослых (хотя Алиса обещала Кэрроллу никому ее не показывать). А те дали почитать ее своим детям. Дети пришли в восторг. Один мальчик даже сказал, что ему хотелось бы иметь у себя дома 60 тысяч таких книг! Взрослые убедили Чарльза Доджсона напечатать ее, несмотря на то что он считал, что книга предназначена только для одной маленькой девочки. (Подумайте, какая замечательная идея – писать книгу для одного-единственного читателя!)

Доджсон, как и большинство математиков, был весьма критично настроен по отношению к самому себе. Поэтому он решил, что его рисунки к книге недостаточно хороши. Он обратился к Джону Тенниелу, знаменитому иллюстратору журнала «Панч», и убедил его проиллюстрировать «Алису в Стране чудес».

Лично мне больше нравятся рисунки самого Льюиса Кэрролла. Он рисовал настоящую Алису, и это добавляет иллюстрациям очарования. Я очень обрадовался, когда художник Дани Керман сказал мне, что, на его взгляд, рисунки Кэрролла интереснее иллюстраций Тенниела. В композиции кэрролловских рисунков, говорит Дани, чувствуется рука блестящего фотографа. Фотография была одним из серьезнейших увлечений Кэрролла. Дани утверждает, что, даже если бы «Алиса в Стране чудес» не была бы написана, имя Чарльза Доджсона все равно осталось бы в истории и вошло в пантеон славы великих фотографов.

Так или иначе, у Кэрролла было свое представление о внешности героев книги. Он направил Тенниелу четкие инструкции и внимательно следил за их исполнением. Бесконечные указания и просьбы об исправлениях едва не свели Тенниела с ума. В конце концов художнику удалось удовлетворить все капризы придирчивого автора. Когда книга была издана, все только и говорили о тенниеловских иллюстрациях, а никому не известный автор был почти забыт.

Вначале книга не слишком удачно называлась «Приключения Алисы под землей». Можно было подумать, что книга предназначена для шахтеров или контрабандистов. Чарльз Доджсон долго искал что-то более подходящее. Перебрав множество вариантов, Кэрролл остановился на «Приключениях Алисы в Стране чудес». Под этим названием она стала известна во всем мире.

Первое издание «Алисы» датировано 4 июля 1865 года. Ровно три года с того дня, когда эта история была впервые рассказана во время прогулки по Темзе.

Успех был немедленным и ошеломительным. (Может, и вправду тот мальчик скупил все 60 тысяч экземпляров.) Легенда гласит, что книгу читала сама королева Виктория. Сегодня «Алиса» – самая цитируемая книга на английском языке после Библии и Шекспира. Учитывая, что с Библией не может соревноваться никто, а Шекспир – это своего рода Библия для англичан, приходим к выводу, что девочка Алиса является самой популярной героиней всех английских книг.

«Алиса в Зазеркалье» написана как продолжение «Алисы в Стране чудес». Она была опубликована в декабре 1871 года. Однако на переплете стоит другая дата – 1872. (Не знаю, по какой причине. Мой приятель-бухгалтер утверждает, что из соображений оптимизации налогов.)

Источником вдохновения для «Алисы в Зазеркалье» послужили два увлечения, игравшие огромную роль в жизни Чарльза Доджсона: шахматы и зеркала. Доджсон пытался научить Алису Лидделл играть в шахматы. Тогда же он познакомился с еще одной девочкой, которую (невероятно, но факт) тоже звали Алиса. Эта девочка сказала Кэрроллу, что ей очень хотелось бы знать, каким она увидела бы мир, доведись ей пройти сквозь зеркало. (И откуда только он их брал, этих удивительных девочек?)

«Алиса в Зазеркалье» впитала в себя игру в шахматы и зеркальные отображения, но, конечно, не только их. Такой человек, как Доджсон, никогда бы не ограничил себя столь узкими рамками.

Немного о рейтинге «Алисы в Стране чудес»

«Алиса в Стране чудес» переведена на 125 языков. Среди них китайский, корейский, иврит и даже идиш. (На идиш самые грустные рассказы становятся смешными. Представляете, как чудесно звучит «Алиса» в переводе на этот удивительный язык?)

Сюжет книги лег в основу многих произведений. По мотивам «Алисы» написаны оперы, балеты, драматические пьесы и снято множество фильмов. Наиболее известный из них – мультипликационная лента Уолта Диснея – «Алиса в Стране чудес» (на мой взгляд, не самая удачная из его картин). Многие рок-группы исполняли песни на сюжет «Алисы». Особенной популярностью пользовались две песни: «Белый Кролик» группы Jefferson Airplane (мои ровесники наверняка помнят ее первые строки про волшебные таблетки, от которых то растешь, то уменьшаешься) и «В Зазеркалье» Питера Хэммила. Американский певец и композитор Том Уэйте написал рок-оперу «Алиса», посвященную непростым взаимоотношениям Льюиса Кэрролла и Алисы Лидделл (о них мы еще поговорим). И это только несколько примеров. Современные писатели и художники продолжают использовать в своем творчестве идеи этих двух замечательных книг.

Так что же такое есть в этих произведениях, чего нет в других? В чем их особенность?

Книга песка и зеркала

До того как мы займемся подробным анализом книг про Алису, я хочу напомнить вам о «Книге песка». Так называется рассказ аргентинского писателя Хорхе Луиса Борхеса. В нем говорится о книге с бесконечным количеством страниц. Ни одну из них нельзя прочесть дважды. Каждый раз, когда пытаешься вернуться на ту же страницу, попадаешь на другую. Первая и последняя страницы в книге отсутствуют.

По-моему, Борхес не имел в виду какую-то определенную книгу. Он говорил обо всех книгах сразу. О тех, что уже написаны, и тех, которым только предстоит родиться. (И о книге, которую вы читаете сейчас, тоже.) Возможно, Борхес стремился показать бессмысленность погони за знаниями, ибо, как утверждает Карл Поппер, «знание всегда ограниченно, а незнание бесконечно».

В статье «Остановите Брандашмыга», посвященной анализу «Алисы в Стране чудес», блогер Марк Бурштейн высказывает предположение, что в «Книге песка» Борхес имеет в виду именно «Алису». Доказателвством, по его мнению, служит следующее обстоятелвство: читая комментарии разных авторов к «Алисе», трудно поверить, что все они читали одну и ту же книгу.

Не существует ничего, кроме текста.

Жак Деррида

Исходя из личного опыта я должен добавить, что, перечитывая книги об Алисе, не можешь отделаться от впечатления, что каждый раз читаешь нечто новое. И дело не только в том, что с каждым прочтением открываешь для себя новые грани, прежде ускользавшие от твоего внимания, но и в том, что некоторые вещи, в прошлый раз казавшиеся очень важными, теряют значение. А иногда вся книга целиком вдруг наполняется новым смыслом. Тут самое время вспомнить немецкого философа XVIII века Георга Лихтенберга, который сказал, что книга – это всего лишь зеркало, и если в него смотрится обезьяна, то она увидит там только себя. Уж не знаю, что увидит обезьяна, читающая Кэрролла, но его книги действительно обладают зеркальными свойствами. Всякий видит в них свое отражение. А поскольку человеку свойственно меняться, с каждым прочтением приключения Алисы будут представать перед ним в новом свете.

Толкования Алисы

Количество комментариев к Алисе поистине огромно. Одни считают, что это описание процесса взросления, другие – что это история о чувствах и бесчувственности. Некоторые видят в ней аллегорическое повествование о религиозных диспутах в викторианской Англии. Отдельные комментаторы усматривают в «море слез» сатиру на теорию эволюции Дарвина. Интересно отметить, что почти все животные в сказках Кэрролла – хищники. Даже уютная домашняя кошка Алисы, как только становится персонажем книги, превращается в грозу мышей.

Кстати о Дарвине. В 1860 году в Оксфорде между клерикалами и Дарвином разгорелся горячий спор. Первые защищали концепцию божественного сотворения мира, второй настаивал на теории эволюции. (Спор этот не окончен и по сей день. По иронии судьбы, один из главных приверженцев Дарвина – Ричард Докинз – преподает как раз в Оксфорде.) Чарльз Доджсон был человеком религиозным. И хотя, как полагают многие, его посещали сомнения, открыто он их не высказывал. Что именно он в действительности думал о дарвиновском учении, нам неизвестно. Зато известно, что теория происхождения видов, сегодня отнюдь не претендующая на центральное место на первых полосах газет, в то время была настоящей сенсацией. Дани Керман обратил мое внимание на обезьяну, изображенную на иллюстрации к третьей главе «Алисы в Стране чудес», озаглавленной «Бег по кругу». Она не имеет отношения к сюжету, зато тесно связана с теорией эволюции.

Многое в теории Дарвина до сих пор остается непонятым. Разумно предположить, что в эпоху Чарльза Доджсона вопросов и недоумений по ее поводу возникало еще больше. Не исключено, что Кэрролл воспринял идею эволюции как войну всех против всех и потому вывел всех животных в своих книгах хищниками.

Вообще почти невозможно найти философскую идею, влияния которой тот или иной комментатор не нашел бы в книгах Кэрролла. Начиная от платоновской пещеры до взаимосвязи души и тела по Платону и Декарту и логического позитивизма «Венского кружка», сформировавшегося после Первой мировой войны. Но далеко не все читатели видят в книгах про Алису сложные научно-философские построения. Например, переводчица «Алисы» на иврит Рина Литвин убеждена, что это история взросления маленькой девочки. История непростая, но увлекательная.

Была даже сделана попытка найти связь между книгами Льюиса Кэрролла, ортодоксальным иудаизмом и тайным еврейским учением – Каббалой. По словам Марка Бурштейна, некто доктор Фридман даже написал на эту тему книгу. Я попытался ее найти, но мои поиски не увенчались успехом. Одно я знаю точно: если прочитать имя Бармаглот (в оригинале JABBERWOCKY) наоборот, то получается (ну, почти получается) рабби Иаков.

Другие исследователи увидели тесную связь между «Алисой» и дзен-буддизмом. В Зазеркалье есть лишенный памяти лес без имен, а сама Алиса все время меняется. Но ведь в этом и состоит одна из основных идей буддизма.

И, если уж мы заговорили о Будде, давайте познакомим с Алисой еще одного великого пессимиста.

На кушетке у Фрейда

После Фрейда читать Кэрролла, игнорируя многочисленные эротические намеки и подтексты, просто невозможно. Действительно, появилась масса комментариев, посвященных рассмотрению приключений Алисы с точки зрения психоанализа. Как пишет в своей книге «В тени чудо-ребенка» Каролин Лич, именно это в 1933 году попытался проделать Энтони Голдшмидт. И пришел к однозначному выводу: Чарльз Доджсон – извращенец и педофил. Голдшмидт отталкивается от нескольких фактов. Во-первых, у Кэрролла никогда не было связей со взрослыми женщинами. Во-вторых, Кэрролл терпеть не мог мальчишек, предпочитая общение с девочками. (В своем дневнике Доджсон так и пишет: «Я люблю всех детей, кроме мальчиков». Менее строгий логик мог бы выразиться значительно проще.)

Во времена Голдшмидта оба упомянутых факта считались бесспорно установленными. Сегодня, однако, появились основания усомниться в их истинности. Недавно были обнаружены ранее неизвестные стихи Кэрролла. Судя по их содержанию, вряд ли они посвящены маленьким девочкам. То есть у Кэрролла, по-видимому, таки были романы со взрослыми женщинами. Того же мнения придерживается профессор Мортон Коэн, автор подробной биографии Льюиса Кэрролла.

Что же до отвращения к мальчикам, то и тут не все так однозначно. Сохранились письма Кэрролла, адресованные мальчикам и выдержанные в самом дружеском тоне. Справедливости ради следует, однако, отметить, что адресатами большей части его писем оставались девочки.

Стоит начать анализировать образ Алисы по Фрейду, как сразу выясняется, что «удивительное рядом». Энтони Голдшмидт был в ряду таких исследователей первым, но далеко не последним. Есть книга, которая по уровню безумия даст фору даже поиску связи между Алисой и еврейской Каббалой. Ее автор утверждает, что Алиса – это на самом деле половой орган (!) Льюиса Кэрролла. Правда, неожиданно? В обоснование своей теории автор приводит большое количество примеров и цитат. В самом начале исследования он спешит сообщить: «В чем смысл падения Алисы в кроличью нору?

Разумеется, это желание совершить половой акт». «Разумеется»! Автору это ясно как божий день.

А что происходит с Алисой после падения? Она «то увеличивается, то уменьшается»… Ну, вы сами понимаете, о чем это…

Но и на этом автор останавливаться не собирается. «Алиса боится, что она уменьшится настолько, что совсем исчезнет…» Этому страху есть, конечно же, психологическое объяснение. Оказывается, Льюис Кэрролл страдает… комплексом кастрации. И крики королевы во время игры в крикет «Отрубить ему голову!» ничем, кроме этого комплекса, объяснить нельзя. Ну как? Убедительно?

Вообще же поклонники психоанализа предлагают много разных толкований одних и тех же сцен в книге. Так, например, в путешествии по кроличьей норе можно (хотя и не обязательно) увидеть желание вернуться в материнскую утробу.

В любой книге можно найти строки, поддающиеся истолкованию в эротическом смысле. Книги для детей не являются исключением. Скорее наоборот. Только представьте, какой простор открылся бы перед господином Голдшмидтом, вознамерься он написать исследование о Красной Шапочке или о Белоснежке и семи гномах! Но давайте вернемся к его опусу про Алису и Льюиса Кэрролла. В главе «Вниз по кроличьей норе» Алиса должна выбрать между двумя дверями – большой и маленькой. Она выбирает маленькую. Голдшмидт полагает, что речь тут идет о вагине. Соответственно, выбор Алисы в пользу маленькой двери, несомненно, свидетельствует о сексуальных наклонностях Льюиса Кэрролла, предпочитающего маленьких девочек взрослым женщинам. И это нам предлагают считать бесспорным доказательством склонности Кэрролла к педофилии?

По-моему, все это чепуха. Фрейд сказал как-то, что все на свете всегда сложнее, чем кажется на первый взгляд. Любителям подвергать психоанализу персонажей книг следовало бы об этом помнить. Их комментарии куда больше говорят о них самих, чем о писателях, чьи произведения они пытаются толковать.

Не могу удержаться и не высказать своего мнения о так называемой педофилии Кэрролла. Мне кажется, она в корне отличается от педофилии Гумберта Гумберта – главного героя романа Владимира Набокова «Лолита», Страсть Гумберта Гумберта к нимфеткам – это страсть плотская. В ней нет ничего, кроме эротического вожделения. Влечение же Льюиса Кэрролла к девочкам напрочь лишено эротизма, хотя он оканчивал свои письма фразами, которые могут показаться нам подозрительными. Например, «целую тебя 100 миллионов раз», «шлю тебе четыре поцелуя и еще четвертушку», «миллиард факториал (произведение чисел от одного до миллиарда) поцелуев от меня». Я надеюсь, что не окажу Кэрроллу медвежью услугу, если скажу, что он был бы глубоко потрясен, если бы узнал, что его отношениям с девочками придают эротический оттенок. Стоит упомянуть также, что при жизни никто и никогда не подозревал его в педофилии. Все это выдумки, относящиеся к значительно более позднему времени. Один литературовед хотел приписать Кэрроллу педофилию на том основании, что в его дневнике не хватает одной страницы. Этот книголюб предполагал, что именно на этой странице Кэрролл изложил все свои извращенные желания и тайные пороки. А я думаю, что на этой странице Кэрролл решал трудную математическую задачу, не справился с ней и вырвал страницу из дневника. Или на эту страницу пролили чай. Англичане известны своим пристрастием к чаю. Почему надо сразу предполагать, что эта страница была полна разврата и похоти?

Тут самое время вновь вспомнить Винни-Пухово – «все вокруг – отличные ребята». По крайней мере, пока не доказано обратное.

Не судите…

Евангелие от Матфея

Возвращение Мартина Гарднера

Любой поклонник Льюиса Кэрролла согласится с утверждением, что комментарии Мартина Гарднера, написанные к «Приключениям Алисы в Стране чудес» и к «Алисе в Зазеркалье», входят в золотой фонд «алисоведения». Но мало кто знает, что сначала издатель «Алисы» обращался с просьбой написать к тексту комментарии к лауреату Нобелевской премии по литературе, математику и философу Бертрану Расселу. Рассел просьбу отклонил, мотивировав свой отказ тем, что книга получится бесконечной.

Написать комментарии к «Алисе» согласился ученик Рассела Мартин Гарднер, который довольно скоро пришел к выводу, что его учитель был прав. Раскрыть все намеки, подтексты и потаенные смыслы, скрытые в книгах Льюиса Кэрролла, невозможно. Уже после выхода «Аннотированной Алисы» в свет Гарднер доработал и расширил комментарии, так что второе издание книги получилось намного более объемистым, но и оно не казалось Гарднеру полным и законченным.

Гарднер утверждает, что «Алису» можно читать на разных уровнях понимания. Так, на наиболее высоком метафорическом уровне эти книги представляют собой квинтэссенцию абсурда, пересказанную математиком-идиотом.

В предисловии к «Аннотированной Алисе» Гарднер отмечает, что некоторые литературоведы усматривают явные и скрытые параллели между Кэрроллом и Кафкой.

Например, «Процесс» Кафки перекликается с судом над Червонным Валетом, а «Замок» – с шахматной партией, в которой фигурам-персонажам не дано знать, самостоятельно они двигаются по доске или их передвигает чья-то невидимая рука.

Мы обязаны верить в свободу воли. У нас просто нет другого выхода.

Исаак Башевис Зингер

Как видим, «Алису» можно трактовать очень широко, проводя самые, на первый взгляд, далекие параллели. Но при этом хорошо бы еще не забывать, что главнейшей частью процесса чтения является удовольствие от прочитанного. В рассказе «Неспешное наслаждение» Амос Оз так описывает своих учителей литературы: «Они анализировали все и до мельчайших подробностей, включая художественный метод, оксюмороны и метонимии, аллегории и коннотации. Они находили скрытые в тексте иудейские намеки, психологические подтексты и социальные мотивы. Они разбирали образы типичных героев и идейное содержание произведения, подводя под него то или иное мировоззрение. Вот только наслаждение чтением они умертвили, чтобы не мешало работать. Чтобы мы поняли, что литература – дело серьезное, а жизнь вообще не игрушка.

Секрет успеха

Объяснять, почему та или иная книга пользуется успехом, дело неблагодарное. И в мои намерения, конечно, не входит создание рецепта сочинения удивительных книг, которые на протяжении сотен лет будут пользоваться любовью детей и взрослых. Потому что, располагай я этим рецептом, давно сам бы написал такую книгу. У каждого великого произведения свой секрет, раскрыть который не дано никому. Помню, тысячу лет назад я смотрел по телевизору передачу, в которой композитор и дирижер Леонард Бернстайн разбирал «Страсти по Матфею» Иоганна Себастьяна Баха. Он анализировал, и вникал в суть, и объяснял, а потом просто сказал, что, будь у него в распоряжении и четыреста часов, их все равно не хватило бы, чтобы проникнуть во все тайны этой гениальной музыки.

Как я уже говорил, я не претендую на открытие рецепта написания великих литературных произведений. Я просто хочу понять, в чем заключается секрет очарования «Алисы».

1. Это просто смешно

Я думаю, что первой, хотя и не единственной, причиной успеха этих книг является юмор. Книги про Алису ужасно смешные. Хотя, наверное, правильнее было бы сказать «смешные до ужаса». Потому что далеко не все в них смешно и уж наверняка не для всех.

Почему?

Во-первых, многие шутки предназначены только для узкого круга друзей Кэрролла и/или семьи Лидделл.

Во-вторых, в этих книгах много так называемого английского юмора. Его не всегда способны оценить представители других культур.

Вот типичный пример. Два брата шли по шоссе. Одного переехал грузовик. Да и второй не был большим любителем швейцарского сыра.

Вам смешно? А британцы хохочут.

В-третьих, есть шутки, понятные только математикам и физикам. Если раньше «Алису» в основном читали дети, то сегодня наибольшей популярностью она пользуется у математиков и философов.

А некоторые шутки вполне понятны, но совершенно не смешны.

Например, шутки на тему смерти и самоубийства. Наиболее известная из них – диалог Шалтай-Болтая с Алисой. Этот отрывок столь мрачен, считает Мартин Гарднер, что большинство комментаторов предпочитают вообще его не обсуждать. А я предлагаю присмотреться к нему внимательней.

– В таком случае начнем все сначала, – отвечал Шалтай-Болтай. – Теперь моя очередь спрашивать! («Можно подумать, что мы играем в такую игру!» – подумала Алиса.) Вот тебе вопрос! Как ты сказала, сколько тебе лет?

Алиса быстро посчитала в уме и ответила:

– Семь лет и шесть месяцев!

– А вот и ошиблась! – закричал торжествующе Шалтай. – Ты ведь мне об этом ни слова не сказала!

– Я думала, вы хотели спросить, сколько мне лет? – пояснила Алиса.

– Если б я хотел, я бы так и спросил, – сказал Шалтай.

Алиса решила не затевать новый спор и промолчала.

– Семь лет и шесть месяцев, – повторил задумчиво Шалтай. – Какой неудобный возраст! Если б ты со мной посоветовалась, я бы тебе сказал: «Остановись на семи!» Но сейчас уже поздно.

– Я никогда ни с кем не советуюсь, расти мне или нет, – возмущенно сказала Алиса.

– Что, гордость не позволяет? – поинтересовался Шалтай.

Алиса еще больше возмутилась.

– Ведь это от меня не зависит, – сказала она. – Все растут! Не могу же я одна не расти!

– Одна, возможно, и не можешь, – сказал Шалтай. – Но вдвоем уже гораздо проще. Позвала бы кого-нибудь на помощь – и прикончила б все это дело к семи годам!

То есть Шалтай-Болтай предлагает Алисе покончить с собой семи лет от роду. Это ведь единственный способ перестать расти. Но поскольку семилетнему ребенку трудно это сделать самому, да и мысль такая вряд ли придет ему в голову, значит, ему надо помочь. И кто, как не Шалтай-Болтай, может справиться с этой задачей?

Быть или не быть? Жить или не жить? – вот в чем вопрос.

Вильям Шекспир и Альбер Камю

К счастью, семилетний рубеж Алиса уже миновала. Честно говоря, мне даже трудно представить себе реакцию ребенка на этот пассаж, если он вдруг поймет его смысл. Мартин Гарднер отмечает, что именно на этот отрывок в книге очень редко обращают внимание комментаторы. Но сама Алиса прекрасно все понимает и поэтому спешит перевести разговор на другую тему. Подобного рода рассуждения, пусть в чуть более мягкой форме, у Кэрролла не редкость. Неудивительно, что многих детей эти книги просто пугают.

Очень часто в основе юмора лежат вещи совсем не веселые. Гоголь как-то заметил, что если внимательно перечитать любую смешную историю, то выяснится, что она не смешная, а грустная.

Тайный источник юмора не в радости, а в грусти.

На небесах юмора нет.

Марк Твен

Слова Гоголя очень точно передают суть кэрролловских шуток. То, что кажется уморительно смешным при первом прочтении, во второй раз веселит значительно меньше, а в третий и вовсе вызывает тоску. Возьмем, к примеру, стишок, который Алиса декламирует в главе про поросенка и перец.

 

Лупите своего сынка

За то, что он чихает.

Он дразнит вас наверняка,

Нарочно раздражает!

 

В оригинале стихотворение, которое «перевирает» Алиса, звучит так:

 

Любите! Истина вела

Любовью, а не страхом.

Любите! Добрые дела

Не обратятся прахом.

 

На первый взгляд, это просто очень удачная и смешная пародия. Но стоит вам чуть углубиться в изучение Викторианской эпохи, как выясняется, что в пародии скрыт глубокий смысл. В те времена провозглашался подход к воспитанию, основанный на любви, бережном отношении к ребенку и т. д. Но весь этот гуманизм существовал по большей части на словах, действительность же была более неприглядной. В XIX веке была повсеместно распространена эксплуатация детского труда. Дети страдали от побоев и унижений. Нередки были случаи гибели детей от руки родителей.

Вполне возможно, что Кэрролл, сознательно или неосознанно, пародировал именно это ханжество и двуличие.

Косвенным подтверждением могут служить слова самой Алисы, которые она произносит в той же главе.

«Если я не возьму малыша с собой, – подумала Алиса, – они через денек-другой его прикончат. Оставить его здесь – просто преступление!»

Так рассуждает Алиса, пока Герцогиня продолжает отвешивать младенцу оплеухи.

И это только несколько примеров несмешных «смешных» мест в книгах Льюиса Кэрролла.

С другой стороны, в них очень много блистательных и действительно очень смешных шуток без всякой мрачной подоплеки.

2.. Читать мораль – аморально

Еще одной причиной огромной популярности этих книг является полное отсутствие в них нравоучений. В них нет никаких поползновений воспитывать читателя, читать ему нотации и объяснять, «что такое хорошо и что такое плохо». В детской литературе это встречается не часто.

Книги про Алису изобилуют пародиями на детскую литературу того времени. Герцогиня со своими бесконечными «а мораль отсюда такова» представляет назидательное направление в детской викторианской литературе. Она живет в убеждении, что из всего можно извлечь урок, стоит только хорошенько поискать. Например, «Любовь, любовь, ты правишь миром…». (Это, кстати, какой-то третьесортный перевод последних строк «Божественной комедии» Данте. В оригинале любовь «движет солнце и светила».)

Хава Альберштейн в своей песне «Нужно так немного» предлагает свою трактовку той же темы: «Миром правят бесконечно деньги и любовь, но любовь – одно мгновенье, а богатство – вновь и вновь».

Беседуя с Герцогиней, Алиса не может не обратить внимания на то, что та упорно пытается свести разговор к нравоучению. Наконец Герцогиня переходит к поиску морали в мыслях, роящихся в голове у Алисы, и слышит в ответ, что морали там может и не быть.

В книгах Кэрролла нет не только назиданий и нравоучений, в них также нет ни одного положительного героя, за исключением, может быть, Белого Рыцаря. Из всех персонажей только он по-настоящему добр к Алисе и даже предлагает ей свою помощь. Только он вежлив и обращается к Алисе с подобающим почтением. Поэтому Алиса помнит его дольше, чем всех остальных героев Зазеркалья.

Многие комментаторы считают, что под Белым Рыцарем Льюис Кэрролл вывел в книге самого себя. Это похоже на правду. Действительно, все вымышленные герои, с которыми Алисе довелось повстречаться, относятся к ней с той или иной степенью неприязни, скрытой под маской добродушия. Именно поэтому многие психологи сочли «Алису» историей о переходе маленькой девочки во враждебный мир взрослых.

Важно помнить, что эти книги написаны в чопорную Викторианскую эпоху. Даже сегодня попытка написать детскую книгу, отказавшись от попытки нравоучения, выглядит чрезвычайно смелой и неординарной. Что уж говоритв об Англии XIX века!

Краткая история Викторианской эпохи

Я долго думал, изложить ли вкратце историю викторианской Англии или просто рассказать несколько анекдотов о той эпохе. В конце концов решил остановиться на анекдотах. Они столь полно отражают дух времени, что дополнительных объяснений уже не потребуется. Анекдот первый. Изучение алфавита. Для запоминания каждой буквы был придуман короткий стишок. Вы скажете, что этим методом пользуются и сегодня? Да. Но какие это были стишки! Возьмем букву «А». Вот что предлагалось детям для облегчения ее запоминания.

Adam sinned and fall and now we suffering all.

Что в переводе означает: «Адам был изгнан из рая, и сегодня мы все страдаем». Или, в другой версии: «Адама великий грех обрек на страданья нас всех».

А теперь представьте себе первоклашку с ранцем за спиной, который впервые садится за парту. Он понятия не имеет, что это за место, в которое он попал, но уже твердо усвоил, что все мы грешники, что нас изгнали из рая и что страдания – наш удел. На мой взгляд, стишок про букву «А» отражает суть Викторианской эпохи вернее, чем целый курс истории. Желающим выучить таким образом английский алфавит горячо рекомендую книгу Мортона Коэна, о которой мы здесь уже упоминали.

Предупреждаю! Надо обладать немалой отвагой, чтобы пройти от А до Z. Большинство смельчаков начинают рыдать уже на букве С. Что до меня, то мне так и не удалось преодолеть викторианский алфавит.

Второй пример – это книга Мэри Шервуд «Семья Фэйрчальд», очень популярная в XIX столетии. В ней с целью запугать детей и привить им «моральные устои» Викторианской эпохи повествуется о разных кошмарах. Приведу здесь небольшой отрывок. Дети с папой приходят в дом недавно скончавшегося старого садовника.

«– Я полагаю, что вам никогда не доводилось видеть мертвеца, – сказал мистер Фэйрчальд.

– Нет, папа, – ответила Люси. – Но мне очень хотелось бы увидеть».

Они подходят к дому садовника и чувствуют смрад разлагающегося тела. А вид трупа приводит детей в содрогание.

В чем цель этого рассказа? Или, говоря языком Герцогини, какая отсюда мораль? Мистер Фэйрчальд спешит разрешить эту загадку: «Это наказание телу за плотские грехи. Дети, запомните навсегда то, что вы увидели», И добавляет: «Молитесь Господу, чтобы он избавил вас от греха. Иначе и вас постигнет та же участь». Сегодняшние ужастики – ничто по сравнению с кошмарами из детских книг Викторианской эпохи. С их помощью детям пытались внушить: «Это грех, а это слабость.

Это плохо, а того нельзя». И вдруг в этот мрак ворвался Льюис Кэрролл со своими историями, напрочь лишенными нотаций и рассуждений о морали. В заключение процитирую Оскара Уайльда: «Не бывает книг нравственных и безнравственных. Есть книги хорошие и плохие».

3. Маленькие таланты

Но самая главная причина, объясняющая секрет огромного успеха книг Льюиса Кэрролла, заключается, на мой взгляд, в том искреннем уважении, с каким он относился к детям. Кэрролл считал, что дети гораздо умнее взрослых. По его мнению, образование и жизненный опыт не делают людей умнее, скорее – наоборот.

Кстати, в английском языке слово lesson (урок) содержит в себе корень less (меньше). Буквально ту же мысль находим и в «Маленьком принце» Антуана де Сент-Экзюпери. (О нем разговор еще впереди.)

Сила воображения с годами угасает. То же происходит с нашим умением отличать важное от неважного и со способностью к бескорыстной дружбе. Именно для детей в канву книги вплетены многочисленные загадки, шарады и ребусы, которые при первом чтении ускользают от внимания. Их надо найти и разгадать.

Вот один из примеров. Когда Алиса плачет, что слишком выросла, от слез образуется «слезное море», в которое попадают все окрестные зверушки. Они насквозь промокли, и им срочно надо высушиться. На помощь приходит Мышь. Ее блестящая идея заключается в том, чтобы прочитать зверям лекцию – самую сухую из всех возможных. Любой ребенок понимает, что от сухой лекции не просохнешь, но не в этом суть. Мышь тем временем продолжает. (Тут нам придется перейти на английский, потому что игра слов переводу не поддается.)

«Mine is a long sad tale», – говорит Мышь, то есть: «У меня есть длинная и печальная история». Но по-английски слово tale (рассказ) звучит так же, как tail (хвост), и Алиса понимает слова Мыши как «у меня есть длинный и печальный хвост». Поэтому она недоумевает: «Я понимаю, что хвост может быть длинным, но как он может быть печальным?» Мышь, естественно, не в состоянии уследить за причудливым ходом Алисиной мысли, и в их диалоге наступает полный хаос. В конце концов Алисе удается собрать у себя в голове все «хвосты». Она представляет себе историю Мыши в виде длинного-предлинного хвоста. Таким образом хвостория Мыши действительно получается длинной и печальной.

Чтобы понять приведенный отрывок, не нужно быть вундеркиндом. Любой ребенок будет смеяться над путаницей, возникшей в результате употребления разных по значению, но близких по звучанию слов (лингвисты называют их омофонами). Таких слов очень много: лук – луг, плот – плод, прут – пруд и так далее. В книгах про Алису часто встречаются также омографы – слова одинаковые по написанию, но разные по значению и звучанию. Например, духи – духй.

Все вместе эти слова называются омонимами. Омонимы были одной из многих страстей Льюиса Кэрролла. В письмах, адресованных своим маленьким приятельницам (а он состоял в переписке со 150 девочками), он мог написать:

«Му…»

И пририсовать оленя (по-английски deer). А слышалось при этом: «Му dear» (моя дорогая).

Во многих его письмах рисунков было больше, чем слов. Трудно сказать, получали ли его подружки удовольствие от чтения этих писем. В книге Мортона Коэна цитируются некоторые из них. Я пытался их прочесть. Результатом был приступ головной боли. Но я ведь не маленькая девочка.

Как сказать по-русски: Твидделдам?

Теперь самое время поговорить о проблемах, возникающих при переводе Алисы на другие языки. Что можно поделать с тем, что слова «хвост» и «история» звучат в переводе неодинаково? Как справиться с этой проблемой? Конечно, можно включить в текст примечание и объяснить, что на языке оригинала эти слова похожи по звучанию. Подобное решение изящно, как медведь в балетной пачке, поскольку вся легкость и юмор игры в слова при этом пропадают безвозвратно. Но иногда другого выхода просто нет. Сам я тоже вынужден время от времени прибегать к использованию примечаний.

Другая возможность – найти параллельную игру слов на языке перевода. Этим путем пошла переводчица Алисы на иврит Рина Литвин. В ее переводе диалог Мыши и Алисы выглядит так:

Мышь:

– Это большой и грустный рассказ о маленькой описке.

Алиса:

– Большой и грустный рассказ о маленькой писке?

Этот диалог очень смешит детей своей очевидной физиологической коннотацией, тогда как взрослые читатели часто замечают, что о маленькой писке можно написать не один грустный рассказ.

На мой взгляд, оба предложенных выше варианта недостаточно хороши. Существует ли вообще возможность удачного перевода «Алисы»? В юности такую попытку предпринял Владимир Набоков. Для начала он убрал имя Алиса. По его мнению, оно звучало непривычно для русского уха. Вместо Алисы появилась девочка по имени Аня. Но на этом Набоков не останавливается. Он изменяет имена всех героев книги на «более русские»,

Тритон Билль становится Яшкой, Чеширский Кот – Масленичным Котом, Белый Кролик носит титул Дворянина и так далее.

Кстати, мне очень нравится перевод имени Хампти-Дампти на эсперанто: Хомето-Омлето.

Набоков заменяет стихотворные пародии на викторианскую детскую поэзию пародиями на Пушкина и Лермонтова. Вместо некоторых «чересчур британских» шуток он пишет свои – русские.

Короче говоря, неизменной остается только основная сюжетная линия.

Можно ли это назвать переводом?

Впоследствии Набоков говорил, что перевести «Алису» невозможно, поскольку главным героем книги является не она и не другие второстепенные персонажи, а сам английский язык. Поэтому переводить «Алису в Стране чудес» – все равно что переводить «Анну Каренину», ни разу не назвав главную героиню по имени. Очевидно, что это не по силам никому. Тут я полностью с ним согласен.

Вот такой Твидделдам. В смысле, сплошное Труляля.

Поэзия не поддается переводу.

Прописная истина

Секреты и сюрпризы, или Читаем между строк

Основной причиной популярности «Алисы» у ученых и философов является то, что ее можно читать и перечитывать, каждый раз открывая для себя что-то новое. Она интересна математикам и психологам, лингвистам и философам, физикам и биологам. Если читать «Алису» внимательно и не забывать заглядывать между строк, едва ли не каждый найдет в тексте книги нечто неожиданное и захватывающее. Конечно, успех поиска во многом зависит от личности читателя. То есть мы снова вернулись к идее, что книга – это всего лишь зеркало.

Каждый видит красоту по-своему.

Леонардо да Винчи

Одно и то же дерево дурак и умный увидят по-разному.

Уильям Блейк

Невозможно отрицать, что «Алиса в Стране чудес» оказала заметное влияние на «Лолиту» Набокова. Как и в «Алисе», в «Лолите» нет ничего случайного, начиная от номерных знаков на машине Гумберта Гумберта и заканчивая многочисленными аллюзиями на Пруста.

В следующих главах мы обсудим несколько тем, навеянных книгами про Алису. Для начала поговорим о словах. Исследуем ту первичную материю, из которой создано так много, в том числе эта книга.