75

Ричард вскинул голову. Он понял, что, похоже, ненадолго задремал. Пол перед ним был забрызган кровью из пореза на шее там, где в нее впивался железный ошейник. Грубое железное кольцо, терзая свежую рану, причиняло жгучую боль.

Ричард был обессилен изнурительным походом к крепости через непроходимые леса и скалы, неведомой силой, из-за которой потерял сознание, и неумолимым давлением тьмы внутри, которая пыталась утащить его в вечность смерти. Попытки ясно мыслить или придумать какой-то выход тоже подрывали силы. Ему едва удавалось формулировать мысли, и все они были бесполезны.

Оглядевшись, он увидел, что Кэлен не шевелится. Она все еще не пришла в себя. Он вспомнил слова Никки: если кто-то из них двоих снова потеряет сознание из-за отравляющего действия прикосновения смерти, то рискует больше не очнуться. Ричард не знал, почему его жена все еще остается без чувств, но если из-за болезни, то, возможно, она уже пересекла черту и не вернется. Думать, что он потерял ее, было невыносимо, но пусть уж лучше Кэлен умрет так, чем под долгими пытками.

При мысли о ее смерти Ричард едва сдержал крик. Он не смог бы смотреть на мертвую Кэлен. Не мог смириться с мыслью о жизни без нее. Ради ее спасения он сделает что угодно.

Но непохоже было, что у кого-то из них будет эта жизнь.

Еще недавно Ричард верил, что они близки к избавлению, что Никки скоро исцелит их, и тогда они возьмут лошадей и вовремя успеют во дворец. Более того, он не сомневался, что Кэлен вновь станет собой, обретет душевные силы и будет готова сражаться. Стремление к истине и благу для хороших людей было важной частью ее натуры, и он любил эту часть. В этом была Кэлен.

А теперь его надежды рухнули.

Казалось, все уже в их руках. Они так упорно добирались сюда, и что же? Здесь не оказалось сдерживающего поля. Он чувствовал, что обманут. Происходящее казалось глубоко несправедливым.

Услышав шум за дверью, Ричард поднял голову. Никки тоже. Они переглянулись.

– Держись, Ричард. Будь сильным.

– Ты тоже, – ответил он.

– Безусловно. Мы бывали в переделках и похуже – и уцелели.

Она улыбнулась ему, и Ричард обнаружил, что отвечает тем же. Никки была исключительной женщиной.

При мысли, что Никки погибнет в отвратительной темнице посреди Темных земель, а Саманта лишится жизни, которой не успела пожить, Ричард впал в уныние. Это было несправедливо.

Впрочем, он знал, что к жизни как таковой понятия справедливости неприменимо. Существование не имело конкретной цели. Жизнь просто была. Но люди, если хотели действительно жить, должны были бороться за все стоящее и хорошее в ней. А если нет, беспрепятственно воцарялось зло. И сейчас это зло готовилось одержать победу.

Дверь протестующе заскрипела и распахнулась.

Ричард с недоумением воззрился на входящего Людвига Дрейера. Ухмылка на лице вошедшего стала еще шире, когда он встретил этот взгляд Ричарда. Вместо черной одежды, которую Лорд Рал привык видеть на этом человеке, тот был облачен в по-королевски роскошный фиолетово-золотой наряд, шелестевший при ходьбе.

За ним следовала морд-сит в черной коже. Даже несмотря на боль, Ричард изумился, увидев ее. Кэлен упоминала о ней, но он по-прежнему не понимал, откуда могли взяться морд-ситы, служащие не дому Ралов, – ведь морд-ситов создали безжалостные предки Ричарда.

– Так-так, Лорд Рал, рад видеть вас снова.

И опять в голове Ричарда возник шутливый ответ, но он решил промолчать. Людвиг Дрейер следовал какому-то своему сложному плану, и никакие поступки или слова Ричарда не заставили бы аббата отступить от него.

Аббат подошел к Саманте и чуть наклонился, чтобы заглянуть ей в лицо.

– Колдунья, я вижу. Прелестно. Однажды мне удалось получить от колдуньи весьма ценное пророчество, – он дернул девушку за нос. – Полагаю, ты пригодишься, малышка.

– Отпустите нас, – взмолилась Саманта чуть не плача, – мы вам ничего не сделали.

– Мы можем обсудить это, но позже. Я не настроен заниматься этим посреди ночи.

Морд-сит окатила Саманту холодным многозначительным взглядом, а Людвиг Дрейер подошел к Никки.

– О, еще одна колдунья, – сказал он. – Да не просто колдунья, а женщина, наделенная не только умениями и талантами, дарованными ей при рождении.

Никки посмотрела на аббата и, как и Ричард, не стала тратить силы на ответ. Она выросла и прожила большую часть жизни в руках садистов. Она хорошо знала, что не стоит тратить время на препирательства с безумцем.

– Еще одна колдунья, которая при должной подготовке откроет выдающееся пророчество. Не сомневаюсь, что, заживо выпотрошенная, она откроет великие тайны. – Людвиг посмотрел через плечо. – Ты согласна?

Морд-сит хитро улыбнулась.

– Убеждена, что вы правы, магистр Дрейер.

– Магистр Дрейер! – воскликнул Ричард. – Ты, должно быть, шутишь. Почему бы не назвать себя императором Дрейером?

Тот пристально посмотрел на Ричарда и подошел поближе.

– О! Прекрасная мысль! Мне нравится. Но чтобы наступил такой знаменательный день, мне придется потрудиться.

– Как? – спросил Ричард и тут же вспомнил, что собирался молчать.

– Видишь ли, Ханнис Арк пробудил Владыку Мертвых – кстати, благодаря твоей крови, – и все… еще больше запуталось. Поэтому мне нужно срочно получить пророчество, чтобы разобраться с таким выдающимся событием и таким могущественным человеком. – Людвиг поднял палец, склоняясь ближе к Ричарду. – Но уверяю, я справлюсь.

– Ты понятия не имеешь, чему собрался противостоять, – ответил Ричард, глядя на собеседника.

Людвиг Дрейер улыбнулся, будто услышал понятную лишь ему одному шутку.

– На самом деле имею.

– А чего ты хочешь от нас? – спросил Ричард.

Он махнул рукой, направляясь к Кэлен.

– Много чего. Всему свое время. Завтра мы приступим, а ночью вы постоите и подождете, пока я хорошенько высплюсь. Хочу как следует отдохнуть, чтобы в полной мере насладиться тем, что будет.

Людвиг приподнял подбородок Кэлен, а когда убрал руку, ее голова снова безвольно повисла. Ричард увидел, что рана на ее шее опять открылась, когда железный ошейник врезался в плоть под тяжестью ее головы.

– Эрика, не откажи в любезности – приведи ее в чувство.

Стоявшая перед Ричардом морд-сит впервые улыбнулась и посмотрела на него так, как смотрят морд-ситы, чтобы запугать беспомощную жертву. Он слишком хорошо понимал значение этой улыбки. Эрика словно говорила ему: как бы страшно она ни истязала Кэлен, Ричарду она причинит гораздо больше боли.