74

Открыв глаза, Ричард ничего не увидел. Его окружала кромешная тьма, глаза болели, словно от сильного внешнего давления. Он ощутил нарастающую панику, испугавшись, что ослеп.

Рискнув пошевелиться, он понял, что едва может двигаться. Мешали наручники. Он посмотрел направо, но нечто, напоминающее грубый железный ошейник, врезалось в кожу под подбородком, когда он попытался повернуть голову слишком далеко.

Зрение постепенно возвращалось. Посмотрев в сторону, насколько сумел, Ричард краем глаза разглядел повисшую на цепях Кэлен. На ее шее виднелся железный ошейник, на запястьях – оковы. Судя по всему, она еще не очнулась. Ошейник и оковы крепились к каменной стене такими короткими цепями, что пленник мог лишь слегка наклониться. Но не сесть.

Ричард ощущал ужасное беспокойство за повисшую на ошейнике и наручниках, казавшуюся безжизненной Кэлен.

Он повернул голову в другую сторону, влево, и, моргая и приглядываясь, различил подвешенную таким же образом Никки. За колдуньей Ричард увидел чьи-то черные волосы и понял, что Саманта тоже висит на железных оковах.

По запястьям Никки текла кровь. Несмотря на все свое могущество, сейчас колдунья выглядела совершенно беспомощной. Она зашевелилась и застонала, перенесла часть веса на ноги, стремясь смягчить боль, причиняемую воротником и оковами, закашлялась и заморгала, чтобы прояснилось перед глазами.

Ричард осматривал помещение, насколько позволял тесный железный ошейник. На противоположной стене в скобах шипели два догорающих факела, но, кроме их прикованной к стене четверки, в помещении никого не было.

Снова посмотрев на Кэлен, Ричард увидел, что та все еще висит, не подавая признаков жизни. Тогда он повернулся к Никки.

– Никки, – позвал он. Голос звучал хрипло, в горле саднило. – Никки, ты меня слышишь?

Она кивнула, сглатывая от боли в горле. Моргнув, колдунья прищурилась и повернула голову, насколько позволил ошейник.

– Ты в порядке, Ричард?

У него в голове сложился шутливый ответ, но он слишком переживал, чтобы шутить, поэтому просто сказал:

– Пожалуй, да. У меня все болит.

– У меня тоже, – сказала Никки, посмотрела в другую сторону, на Саманту, а затем снова на Ричарда. – Где Кэлен?

– С другой стороны от меня. Она еще не очнулась.

– Как думаешь, долго мы были без сознания? – спросила Никки.

Ричард едва заметно покачал головой.

– Нет. Но этого времени хватило, чтобы нас приковали к стене. Скорее всего, Айрин и воинов тоже схватили, иначе мы не застряли бы здесь.

Он ощутил укол беспокойства за остальных, испугавшись, что их убили, поскольку они не представляют ценности.

Однако что-то в нем самом жалело, что он еще жив. Ему не хотелось сталкиваться с тем, что их ждало, и он вспомнил, как Зедд говорил про усталость от жизни. Сейчас, когда на Ричарда давил ужасный груз ответственности, он почувствовал то же самое. Только мысль о Кэлен не позволяла уступить манящему зову смерти. Подчиниться ему и навсегда скользнуть во тьму казалось соблазнительным. Мешало лишь то, что Кэлен нуждалась в Ричарде.

Он осмотрел свои запястья. Их, закованные в железные браслеты, удерживала тяжелая цепь. Едва ли удастся вырваться. Как Ричард ни пытался отодвинуться от стены, он смог отдалиться всего на несколько дюймов, прежде чем железный ошейник врезался в плоть. Лорду Ралу удалось лишь немного отодвинуться от влажного камня – стоя. Сесть или лечь никакой возможности не было.

Этот метод содержания узников был ему знаком. Простая, но очень действенная пытка. Когда узник больше не мог бодрствовать и засыпал или терял сознание, он повисал на ошейнике и оковах. Боль от впивающихся в плоть грубых полос железа заставляла пробуждаться. Это вынуждало к постоянному бодрствованию – но пленник не может бодрствовать все время, поэтому наступали короткие периоды сна или бесчувствия, когда он повисал на железных оковах. Чем дольше это длилось, тем страшнее становились раны; в конце концов они воспалялись и гноились. Начиналась гангрена, и руки чернели. Разлагающаяся плоть слезала с костей. Неизбежно наступала смерть, но долгая и мучительная, пленник умирал беспомощным и в полном одиночестве.

– Нужно уносить ноги, – сердито сказала Никки.

– Я за. Как ты полагаешь это сделать?

– Моя магия здесь не действует, – после недолгой паузы сообщила Никки. – Помещение окружено защитным полем, чтобы пленники не могли воспользоваться магией для побега.

– А магия Ущерба? Разруби железо магией Ущерба.

– Думаешь, я не пыталась? – в отчаянии спросила колдунья. – Магия Ущерба – всего лишь разновидность магии и была вполне обыденной, когда строили эту темницу. Установленные здесь щиты успешно подавляют обе стороны магических способностей.

Ричард разочарованно вздохнул.

– Что ж, логично. – Он опустил взгляд. – У меня остался меч, но достать его я не могу.

– Айрин – идиотка! – прорычала Никки. – Эта неопытная дура из глухомани перепутала сдерживающую камеру со сдерживающим полем!

– Разве они похожи? – спросил Ричард.

– Немного, – призналась Никки. – И то, и другое создано для сдерживания силы.

– Что случилось? – послышался слабый голос приходящей в себя Саманты. – Где мы? Что происходит?

– У нас приключение, – ответил Ричард.

– Пожалуй, оно мне не нравится, – сказала девушка.

– Я тоже никогда не любил приключения, – признался Ричард.

– С мамой все в порядке? Где она?

– Мы не знаем, что с остальными, – отозвалась Никки. – Знаем лишь, что вчетвером прикованы здесь. Должно быть, остальные в других камерах.

– А Мать-Исповедница? – спросила Саманта. – Я ее не вижу.

– Она по другую сторону от меня, – ответил Ричард.

Он согнул колени, перенеся часть веса на оковы, но сильнее сдвинуться не мог. Во всем теле он ощущал слабость, будто его побили дубинкой. Болело все.

– Что же делать, Лорд Рал? – В голосе девушки звучало отчаяние, она была на грани паники.

– Пока не знаю, Саманта.

– Ну а кто с нами так обошелся? Ведь все держались доброжелательно…

– Не знаю, Саманта. Постарайся беречь силы.

Он снова посмотрел на Кэлен. Та все еще висела без сознания на железных оковах, натянув цепи. Голова свисала вперед, а широко раскинутые руки были оттянуты назад. Железный ошейник порезал шею, и с подбородка капала кровь.

Это зрелище разожгло гнев Ричарда, но он попытался утишить его. Сейчас от ярости не было никакого толка, он лишь впустую потратил бы силы, которых и без того мало. Ему нужно беречь силы – вдруг подвернется возможность их использовать.

Он слышал, как по другую сторону от Никки тихо плачет Саманта, но не знал, как ее утешить.

Сейчас Ричард мог надеяться только на то, что их убьют быстро, не заставят проходить долгий, мучительный путь к неизбежному концу.