Один сел со мной рядом, второй прыгнул за руль и торопливо погнал вперед, а минут через пять автомобиль лихо подкатил к зданию полицейского участка.

Еще когда подъезжали, я торопливо вошел в их сеть, быстренько пробежался по иерархии, синтезировал речь начальника полиции, это нетрудно, имея образцы голосов всех сотрудников участка.

Едва меня отправили в камеру и закрыли дверь на замок, у дежурного требовательно зазвенел телефон.

Я видел на экране, как там подняли трубку, участковый за стойкой проговорил лениво:

– Дежурный Карнаше… Что-что?.. Игнат Денисович!.. Да-да, простите… все сделаем… все-все, бегу!

Он бросил трубку, ринулся к мне, быстро отомкнул стальную решетку двери и вернулся к столу, старательно не замечая, как я выбираюсь из камеры и, вытащив по дороге из ящика стола конфискованный у меня «глок», на цыпочках прокрадываюсь к выходу из участка.

На всякий случай я стер все видеозаписи с того момента, как подъехала машина, доставившая меня сюда, будет простор для объяснений, у подъезда сел в тот же полицейский автомобиль и, выехав на трассу, позвонил Ингрид:

– Ты где?.. Я тут в кафе сижу…

Она закричала с такой яростью, что я отшатнулся от мобильника:

– Ты, гад… что творишь?.. Я тут с трупом, эксперты наехали…

– Вот и хорошо, – сказал я благожелательно. – Пусть свою работу делают, а ты чего там хлебалом щелкаешь?.. Езжай по трассе, подхватишь меня по дороге.

– А ты где?

– От того места кварталов шесть… нет, семь. По прямой. Подумать только, как близко, а как далеко!

– Стой там, скотина, – прокричала она. – Не сдвигайся ни на шаг! Уже еду!

– Бутерброд не захватишь? – спросил я. – Там как раз по дороге, даже из машины выходить не надо.

– Заткнись! Бутерброды ему!.. А марципанов не желаешь?

– Нет, – ответил я. – А вот на десерт пойдут и марципаны…

Я проехал еще чуть, развернулся, чтобы оказаться на одной стороне дороги, и едва успел прижаться к бордюру, как рядом возник и резко остановился, зло скрипнув шинами, автомобиль Ингрид.

Она выскочила, злая и взъерошенная, ахнула:

– Ты чего на полицейском?

– Стоял брошенный, – начал было я.

Она прервала:

– Обоих убил?..

– Ты чего? – спросил я в недоумении.

Она сказала зло:

– Знаю, как находишь брошенные! Тебе здесь не там, понял?.. Быстрее садись, пока не увидели!

– А я что, – спросил я в недоумении, – я ничего. Вижу, стоит…

– Возле кладбища?

– Зачем возле кладбища, – ответил я. – Возле полицейского участка. Штук пять! И все брошенные, представляешь?

Она оборвала зло:

– Ты мне голову не морочь! Кто это был?.. А где второй?.. Отдай, гад, пистолет, а то еще кого-нить убьешь. Та-ак, два патрона израсходовал… Значит, еще одного застрелил, а остальных чем? Топором?..

– Где бы топор взял? – спросил я. – Топор редкость! Это пистолетов навалом. Да еще атомные бомбы почти у каждого, время такое интересное. В общем, даже не пытаюсь догадываться, кто это был и почему так. Ученые не любят догадки, нам подавай твердые факты. А вот женщины, да, фантазируют…

– Тогда давай факты, – потребовала она. – А я уже на основании, чтобы была опора для фантазии.

– Как будто вам нужна опора, – сказал я недовольно. – В общем, они двое почему-то преследовали нас…

– И ты не сказал?

– Не успел, – ответил я с надлежащей виноватостью. – Он подъехал и начал вытаскивать пистолет, но я успел раньше.

– Ну да, – сказала она саркастически, – ты всегда успеваешь. Именно чуть раньше.

– Тогда ты все знаешь, – сообщил я. – Второй убегал, но нарушил дорожные правила, попал в аварию. Вот и все. Там приехали те, кто должен в таких случаях.

– А ты?

– А я хамелю-хамелю тихохонько тебе навстречу. Мотоцикл оставил, он же не мой.

– А полицейский автомобиль?

– А он общий, – пояснил я. – Государственный, а государство – это мы. Теперь им кто-то другой попользуется. Может быть, даже сама полиция.

– Сообщу Мещерскому, – сказала она решительно. – Что это такое, еще работать не начали, а уже такое…

– А это точно не твои любовники? – спросил я. – Или обиженный муж решил нанять киллеров…

– У меня нет мужа, – огрызнулась она. – Мне тоже иногда везет!.. Кстати, куда дел второй патрон?

Я поинтересовался:

– А слабо предположить, что стрелял дважды?

– Слабо, – ответила она. – Ты стреляешь, как Верная Рука друг индейцев.

– Увы, – ответил я, – второму попал только в жопу. От обиды он влетел под автомобиль, а потом убился о бордюр. Так что тоже ничего не скажет.

– Как и первый, – буркнула она. – Ладно, пусть прогонят по всем базам данных их фотографии. Вдруг что накопают. Кстати, что ты тогда сказал насчет культуры?

– А я научился ездить, – ответил я, – когда еще был некультурным.

Она смерила меня недоверчивым взглядом.

– Мне всегда казалось, ты и родился в галстуке.

– Где ты у меня видела хоть один галстук?

– Ты хоть и без галстука, – отпарировала она, – но все равно в галстуке, как Чехов в футляре.

– Может быть, – сказал я нерешительно, – вызвать спецназ, пусть посмотрят здание, откуда выехали?

Она резко повернула ко мне голову.

– Ты что?.. Откуда знаешь?

– Камеры дорожного движения, – сообщил я. – Слыхала о таких?.. По всей трассе можно проследить, как ехали и на какой скорости, кто ехал рядом, общались или нет…

– А здание?

Я вздохнул.

– Прослеживаются до самого гаража, откуда выехали, но уже в шлемах, лиц не видно… Впрочем, у мертвых те же лица, что-то туплю…

– Это от стресса, – обнадежила она. – Ты должен чувствовать сильнейший стресс… Ты же его чувствуешь?

Я зевнул, сказал с протяжным подвыванием:

– Еще какой… Бутерброд все-таки не привезла? Бесчувственная ты. Равнодушная. Давай вон там остановимся на минутку, пару бутеров сгребем и по стаканчику кофе.

Она сказала едко:

– У тебя от стресса аппетит повышается? Да-да, вижу, все время в такой волнительности, что жрал бы не переставая.

Над дверьми кафе красивой вязью бегут буквы «Scenario Café», я подумал, что быстро Роман расширяется, скоро империю создаст, Ингрид быстро и решительно вошла в помещение, на ходу повелительно бросила:

– Два бифштекса… но без крови, блинчики с мясом и два эспрессо! Счет сразу, спешим.

Официантка всплеснула руками.

– Ой… А у нас сегодня уроки танцев!

– Да, – согласился я. – Нам как раз так хочется потанцевать, так хочется, что просто свербит в одном месте, гузном называется по-латыни… Вон моя девушка умеет голой у шеста. Ах, у вас и шеста нет? Что ж вы такие консерваторы?.. Тогда еще и два бутерброда с собой.

– За наш счет? – спросила она растерянно.

– За меня женщины платят, – сказал я хвастливо. – Так что за наш.

Ингрид сердито сверкнула глазами, я прошел к барной стойке, пусть поговорит с Мещерским по закрытой связи, а когда выбрал, какие бутерброды завернуть, она еще выслушивала, кивала тихонько, а когда я сел и принялся за кофе, сказала торопливо, косясь в мою сторону орлиным глазом:

– Да-да. Все сделаем. Не беспокойтесь!

– И как? – спросил я.

– Похоже, – сказала она, – расследование затянется. Зато все сделают тщательно.

– Намек понял, – сказал я. – Жри быстрее и поехали. Ты что, не можешь как утка? Они жаб целиком глотают.

Она поморщилась.

– Ну и сравнения у тебя. Сам ты жаба… А трупы потом куда девать?

– А мы при чем? – спросил я в удивлении. – Они сами приходят уже убитыми. Да ладно, какие трупы?.. Мы же в Москве, не в Йемене каком-нибудь диком, где алибабы и басмачи… даже не знаю, почему у тебя такие дикие мысли!..

Она посмотрела косо.

– Ну да, это по йеменскому шоссе ты прошелестел на краденом байке!..

Прихватив в бумажном пакете запас бутербродов, мы заторопились на улицу, Ингрид замешкалась, все еще в сомнениях, я подошел к ее авто и в нетерпении постучал ногой в дверцу.

– Сим-сим, открой дверь!

Дверь распахнулась, Ингрид обошла с той стороны, буркнула:

– У нас говорили «Сезам». Садись, убивец. Пристегнись, теперь снова штрафуют.

– За непристегнутый? – изумился я.

– Да, – отрезала она. – И за окурки в окно. За тобой не уследишь! Ну и что, если не куришь? А окурки можешь бросать направо и налево. Ученые – народ чудаковатый, все знают, а с народом не спорят. С простым, имею в виду, не спорят. Городской бюджет снова в перерасходе, нужно пополнить. У нас Россия, а у нее все еще русский характер.

– Ничего, – пообещал я хищно, – и Россию осингулярим! Нечего ей кичиться уникальностью.

Она вздохнула.

– Как с тобой страшно…

– …жить?

Она поморщилась.

– Жить с тобой я не стала бы даже за марципаны. Даже сидеть рядом страшно.

– В кафе или где-то в другом месте?

Она фыркнула и вперила взгляд в дорогу, где надо сразу на выезде вписаться в стремительное движение проносящихся мимо большегрузных трейлеров, что сомнут и не заметят…