Грызун очнулся все в том же подвале, на грязном, пахнущем плесенью матрасе. Попытался пошевелиться, но боль в правом боку заставила замереть. Его перебинтовали, но так неумело, что сейчас повязки под толстым свитером сползли и впились в тело.

– Зве-е-е-рь… – прохрипел «леший».

Он не мог поднять руки – не хватало сил, но и без этого ощущал, как нестерпимо болит разбитый и сломанный нос. Языком нащупав сколотые зубы, беззвучно выругался.

– Очнулся? – послышался откуда-то справа голос Хорька. – Ну, ты и Тайсон… Хоть разок ударить успел в ответ?

– Иди на хрен…

– Злишься? – Хорек обошел койку, на которой лежал Грызун, и сел у изголовья. – На себя, должно быть, злишься?

– Ты зачем пришел? – просипел раненый. – Поиздеваться?

– Меня Инк к тебе отправил. Сам, говорит, не пойду, чтобы не убить Грызуна со злости, а ты сходи, потолкуй, узнай, почему он облажался…

– Да, я облажался! – выкрикнул Грызун и попытался подняться на локтях.

– А ещё ты напился, оставил без присмотра вход в бункер, не назначил старшего в лагере перед тем, как уйти к Харитону. Грызун, брат, я тебя не узнаю…

Раненый тяжко вздохнул:

– Я сам себя не узнаю, Хорек.

– Мы когда с Могильника шли, обнаружили тела двух военных в районе старой фермы, – монотонно вещал соклановец, не слыша реплик товарища. – Около насыпи нашли тело Барраза…

Грызун встрепенулся. Глаза его яростно засверкали, но он не проронил ни слова.

– Под мостом, в полукилометре отсюда, нашли часового с простреленной головой. Совсем зелёный паренёк. Он Зверева за Барраза принял. Отправил подтверждение в лагерь и тут же погиб… А Зверь поступил очень умно – он выстрелил парню в лицо прямо через КПК, поэтому и не дошло сообщение о смерти… Зачем, Грызун? Зачем салагу в дозор отправил?!

– Не лечи меня, Хорек, – зашипел, скривившись, «леший». – Что мне прикажешь, Газетчика на мост посылать или Вагона?

– А хоть бы и так! Бережешь своих людей, а необстрелянных пацанов в смертельный дозор отправляешь, да?!

– Берегу… – Грызун закатил глаза. – Я с ними бок о бок уже долгое время.

– Инквизитор вчера целый отряд отправил за Зверевым. Часть своей собственной группы.

– Инк идеалист, – усмехнулся Грызун. – Я вообще поражаюсь, как он до сих пор управляет организацией «леших». Он наивен! Считает, что собрал вокруг себя людей чести.

– А это не так? – Хорек хмыкнул.

– Ты человек чести?

– Во всяком случае, хотел бы быть таковым.

– А вот и нет! – Грызун резко выбросил в сторону левую руку и схватил Хорька за отворот штормовки. – Я-то знаю – мы все тут дерьмо, и жизнь де-ерь-мо! Прав был Харитон… Нет смысла строить из себя героя. Зачем? Для чего? Да, я не отправил в дозор своих людей. Думаешь, стыдно? А вот ни хрена мне не стыдно. Я-то знаю, что…

Хорек не отвечал. Он лишь слушал выкрики раненого, пытаясь удержаться, чтобы не ударить человека, когда-то бывшего его близким другом.

– Ты сломался, Грызун, – только и произнес он, когда раненый договорил и откинулся обратно на подушку.

– А может, у меня глаза открылись на эту чертову Зону? На жизнь…

– Может быть, – хмуро ответил сталкер. – Это объясняет, почему ты отправил в дозор юнца. Но почему ты не поставил охрану в бункере? Почему не назначил старшего в Деревне? И не говори мне, что нет смысла назначать старшего, если «мир – дерьмо»!

– А так оно и есть!

– В лагере в этот момент произошла потасовка. Молодой одиночка ранил одного из твоих людей – Газетчика. Знаешь почему? Потому что тот выиграл в карты пистолет «гордого восточного юноши». И парень достал нож. Этой потасовкой воспользовался Зверев, чтобы проникнуть в бункер и убить Харитона. Тебе нужно было лишь назначить старшего и расставить своих людей часовыми. Только лишь сделать то, что ты обычно делал в таких случаях!

Грызун молчал. Пальцы его правой руки с силой стискивали край матраса.

«Злится… Ну-ну, пусть злится. Он совершил ошибку, которая уже стоила жизни нескольким сталкерам, и неизвестно, сколько судеб оборвет Максим Зверев в ближайшие сутки».

– Он ушел на Болота, – ни к кому не обращаясь, сказал Хорек. – Шустрый, поганец… Но далеко не уйдет. Болота он не знает, но их знаю я!

– Убьёте? – подал голос Грызун.

– Нет. Как и обещали, доставим к Ерёмину. Я не хочу уподобляться этому чудовищу… – Он несколько минут молча сидел у изголовья постели раненого, потом встал и направился к выходу. – В былые времена я бы оставил тебе пистолет с одной пулей, – зло бросил Хорек через плечо.

– В былые времена я бы голыми руками придушил Зверева! – донеслось от стены, но следопыт уже не слышал этих слов. Он поднимался по лестнице вверх, прочь из подвала. Давненько у него после разговора с людьми не возникало ощущения, будто с ног до головы окатился помоями. Скверное чувство… Один из лучших бойцов Инквизитора сломался и спился.

В бункере Зверев на какое-то время опять потерял контроль над собой. Всё как тогда, в лесу. Но на этот раз, чтобы вернуть сознание, пришлось приложить куда больше усилий.

Он убил Харитона и теперь чувствовал опустошение наряду с удовлетворением, которого так ждал. Кто сказал, что, убив своего врага, ты не получаешь облегчения? Макс готов был поспорить с философом, впервые высказавшим этот тезис. Он чувствовал лёгкость, какая бывает после выполнения сложной работы, когда смотришь на результат своих трудов и радуешься тому, что это сделал именно ты. Старик мертв – это главное, но нет больше той ключевой идеи, которая бы толкала вперёд, подогревала жажду жизни, кроме самого желания жить. Для чего? Ещё неделю назад Зверев был уверен, что продолжает дышать ради убийства своего врага. И вот враг мертв, а Макс всё ещё цепляется за жизнь, к которой питал столько отвращения. Он впервые за год боялся смерти. Вроде бы не для кого и незачем жить, но сам факт дальнейшего существования вдруг стал очень важен. И он никак не мог понять – отчего это…

А ещё пришло трагичное осознание собственной болезни. Впервые за долгое время Макс не желал человеческой крови. Почему? От стресса ли, или, может, так он побеждал свой недуг? Зверев смирился с тем, что болен, и это было даже важнее, чем смерть торговца. На второй план отошел вопрос «как он стал таким?», а его место занял не менее важный – «что теперь делать?».

Вырвавшись из бункера Харитона, Макс отправился на Болота, где до сегодняшнего дня побывал лишь однажды, когда вместе с Поляком водил раненых сталкеров к легендарному Болотнику. За ночь подморозило, и теперь Зверев бежал по мерзлой земле меж покореженных сосен. От Поляка он знал, что на этой тропе нет аномалий, и потому бежал быстро, как только мог. Но также не забывал, что по его следу наверняка идут «лешие». В воздухе вновь повеяло оружейной смазкой и тем странным кисловатым запахом от одежды вертлявого следопыта Хорька. Он отчетливо выделялся в общем букете запахов. Это было самым плохим – преследователей вёл опытный охотник, наверняка знающий Болота вдоль и поперек. О том, что вместе с Хорьком по его следу идет заметно поредевшая группа Инквизитора, Макс предпочитал не думать. Все его мысли занимала тропа, петляющая меж деревьев. Вот закончится она на опушке этого странного леса, и он окажется на окраине обширных болот с аномально холодной водой. Что потом? Куда идти? В припадке, случившемся в бункере Харитона, Зверев опять растерял практически все оставшиеся вещи – пистолет, трофейные боеприпасы. С собой нес лишь закреплённый в поясных ножнах «Смерш» и автомат покойного Барраза с двенадцатью патронами. Негусто. Даже если Звереву повезёт добраться до знакомых мест, даже если точность его выстрелов будет такой же, как минувшей ночью на мосту, – всё равно шансов практически нет. Как ни крути, его загнали в угол. Впереди долгий, морозный день. Следы прекрасно читаются на покрытой инеем траве, а силуэт в черном бронежилете – чем не ориентир?

– Только бы дождаться ночи, – прошептал Зверев, будто объясняя старушке Зоне план своих действий. – Ночью они не так проворны.

И в это время сзади показались двое спешащих «леших». От беглеца их отделяло метров шестьсот, и преследуемого они за частоколом елей не видели. А вот Макс их видел, слышал, чувствовал. Он упал на живот, перекатился в сторону от тропинки, где лишенный листвы кустарник сплетался в причудливое бугристое нечто. За этими зарослями можно легко спрятаться. А что потом? Сейчас следопыта рядом нет. Он идет поодаль, километрах в четырех отсюда. Ветер едва доносит его запах до залегшего в кустарнике Зверя. Двое «леших» лишь разведка. Их задача не убить, а спугнуть, сделать так, чтобы беглец себя выдал. Уж тогда-то загонщики смогут рассредоточиться правильно и заставить врага двигаться в нужном направлении. Но Макс не даст им такого шанса. Он не настолько наивен. Беглец ползком перебрался через заросли, спустился к дряхлым деревянным мосткам и вскоре уже был на топком, покрытом рогозом и осокой берегу Болот.

Бесшумно Зверь крался по едва заметным тропкам между нависающими над клочками суши щетками камыша. Первая аномалия расположилась точно посреди дороги – мощная «энерго». Почти разряженная, и потому Зверев заметил её, только когда кончики пальцев начало пощипывать от мелких уколов электричества. Шагнул назад, сместился вправо и обошел смертельную бестию по широкой дуге, стараясь оставлять как можно меньше следов. Он надеялся, что «лешие» в горячке погони вляпаются в аномалию, точнее, пытался себя в этом убедить, хотя и знал, что противник на подобные фокусы вряд ли купится.

Зверев проснулся ночью с твердой уверенностью, что сейчас, сию минуту, должен поесть свежего, кровоточащего мяса, иначе умрет. Огляделся: двое новичков, волею судьбы ставшие его сокамерниками, спокойно спали, закутавшись в грязное тряпьё. Конечно, им неведом настоящий голод. Они и жизни-то настоящей не видели. Сопляки! Пушечное мясо, а не сталкеры… Мясо…

Макс ещё минувшим вечером отыскал в груде хлама обломок напильника. Достаточно острый, чтобы пропороть кому-нибудь сонную артерию. Он намеревался использовать данное оружие против «ветровцев», но теперь всё встало на свои места – напильником он добудет себе мясо!

Аккуратно вытащив из-под пыльных газет свое орудие, сталкер провел пальцами по сколу напильника, и на подушечке мизинца выступила бусинка крови. Он слизнул получившуюся каплю, закатил глаза. Ни с чем не сравнимое удовольствие. И почему он никогда раньше не пробовал кровь?..

Поначалу Зверев оторопел от подобной мысли. А действительно, почему? Почему, когда в ресторане кто-то говорил: «Мне бифштекс с кровью», он всегда морщился? Почему?..

– Мне бифштекс с кровью, – прохрипел Зверев и метнулся к свернувшемуся калачиком посреди комнаты человеку.

Он уже не контролировал свои действия, всё происходило на автомате, словно взялся чистить оружие. Заранее знал, что и как сделает. Отключил мозг и доверился инстинктам.

«Мясо! – рокотал в голове голос лидера сектантов. – Хочешь мяса?!»

Удар сколом напильника пришелся спящему в горло. Нанесён он был с такой силой, что тот почти даже не вздрогнул. Просто на мгновение перед смертоносным металлом возникла преграда из плоти, а потом напильник погрузился в тело жертвы, разрубая шею.

– М-а-а-а-кс! – услышал Зверев истерический вопль Шмона и резко обернулся. Второй новичок стоял в нескольких метрах от убийцы, сжимая в руках ножку табурета. – Ты… Ты что наделал?!

Зверев поднял на него полный злобы взгляд, медленно вынул импровизированное оружие из горла покойника. Весь залитый кровью мертвеца, поднялся с колен и медленно пошел на Шмона, поигрывая напильником.

– Не подходи! – ревел обезумевший от страха юнец.

Он несколько раз махнул деревяшкой, ушел от выпада Зверева, но разве мог сбежать из закрытого помещения? Две минуты спустя затихающий бульканьем истошный вопль новичка возвестил о том, что всё кончено.

Инквизитор хмурился и почти не говорил. Он тяжело шагал по мерзлой земле, огибая кривые ели. Впереди семенил Хорек, то и дело оглядывая цепочки следов.

– Чем порадуешь? – наконец нарушил молчание Инк.

– Следы видны отчетливо, – Хорек самодовольно улыбнулся. – Удача на нашей стороне. Идет он сейчас к Белому острову. Это единственное место, где может укрыться человек, никогда не бывавший на Болотах.

– В церкви спрятаться думает?

– Скорее всего. Если у него достаточно много патронов, может попытаться устроить засаду…

– Он не так безрассуден.

– Загнанный зверь непредсказуем, – напомнил подошедший Фрегат.

– Это не зверь, – Инк усмехнулся. – Это просто… очень везучая тварь в человеческом облике. А человек предсказуем, когда он находится в незнакомой местности. Выбор его всегда ограничивается несколькими вариантами. Меня беспокоит лишь одно…

– Что именно? – поинтересовался следопыт.

– То, что он прекрасно осознает безвыходность своей ситуации и знает, что мы просчитаем любой его ход.

– Знает, что мы знаем, что он знает, – Фрегат хмыкнул. – Мы можем сыграть на этом. Разделимся, обойдем Белый остров с разных сторон и схватим его.

– Нет, – сказал, как отрезал, Инквизитор. – Хватит дробить группы! Пойдем все вместе. Я хочу покончить с ним до темноты.

Остальные переглянулись. Все «лешие» понимали, какой вариант развития событий может иметь место, если Звереву удастся дождаться темноты. Ловкий, сильный, он успеет убить нескольких «леших», прежде чем сам падет от их пуль. Инквизитор не хотел больше терять людей. Потери в Могильнике и в Пятихатках без того явились для клана страшным ударом. Слишком многого стоила группе Пастера встреча со Зверем. Инквизитор уже начал сомневаться, что в охоте на сталкера именно Зверев является добычей. Он не раз задумывался, что, не ровен час, роли поменяются и «лешие» станут дичью, а загнанный в угол зверь – их палачом. Именно поэтому решил действовать максимально быстро и осторожно.

Вскоре вернулись отправленные на разведку бойцы Грызуна – Нельсон и Вагон.

– Как ты и сказал, Инк, мы покрутились на тропе, чтобы он подумал, будто отряд близко.

– Какое у него оружие?

– Сто четвёртый «калаш». Возможно, гранаты. Ни рюкзака, ни «лифчика» разгрузки.

– Значит, патронов у него мало, – отстраненно прошептал Инк, – Тем лучше для нас. Я хочу провести общий совет.

Бойцы послушно сгрудились вокруг командира.

– Этот ублюдок убил наших товарищей. Шестерых как минимум и несколько десятков сталкеров. Он безумен, но не глуп. Вполне осознает свои действия и очень опасен, поэтому, если потребуется, стреляйте на поражение, но всё же приоритетная задача – взять живым. Всем всё понятно?

Бойцы закивали. Сейчас помимо верного соратника Хорька с Инквизитором шли двое бойцов Грызуна и Фрегат, неоднократно ставящий операцию по поимке Зверя на грань провала. Хорьку глава клана доверял как самому себе. Двум грызуновским бойцам чуть меньше, поскольку видел, что случилось с их командиром. А вот Фрегату он не доверял совсем. «Пепловец» за время погони неоднократно нарушал приказы и всячески стремился лично схлестнуться в бою со Зверевым, что не могло не волновать Инквизитора.

– Ладно, выдвигаемся, – скомандовал командир и махнул рукой.

Идущий чуть поодаль Фрегат расплылся в улыбке. Сегодня он собирался прикончить Зверя. Встретиться в бою один на один и убить полумутанта.

Невысокий мужчина лет пятидесяти пяти пробирался через Болота и размышлял о сущности термина «человечность». Он только что провел в Пятихатках сложную операцию сталкеру по прозвищу Газетчик, которому ножом в драке располосовали шею, и теперь мысль о человечности не отпускала. Болотник мрачно хмурился. Обычно в такие походы в деревню он брал с собой зомби Моро или кого-нибудь из обитателей болот, но сейчас решил побыть один.

Нет, сталкеры ему вовсе не надоели. Он их жалел, как жалеют родители собственного отпрыска, коснувшегося языком мерзлого металла качелей. Сталкеры подобны детям – сначала лезут куда-то, стреляют, дерутся, а потом приходят плакаться к тому, кто их может вылечить. Прав был Моро, когда говорил, что люди, если не изменятся, обречены на самоуничтожение. Болотник убеждался в этом каждый раз, когда его слезно умоляли прийти на помощь. Сначала пациентом стал раненый мародерами Спрут, потом некий Молчун, на которого якобы напали крысаки… Но вот ведь в чем дело! Крысаки никогда не нападут на человека, если тот идет своей дорогой, не заходя на их территорию. Человек для них – слишком крупная цель. Они не станут рисковать своими хрупкими телами, потому что знают, как умеют огрызаться свинцом люди. Те самые «хомо сапиенс», которые придумали такое удобное определение, как «человечность».

Болотник резко остановился, скрипнули под ногами мостки. Он прислушался. Морозное утро отозвалось тысячами разнообразных звуков. Где-то около Рубежа грохотал едва слышимый отсюда пулемёт. Ухал сонный филин в роще, восточнее Пятихаток, копошились в бочагах осклизлые обитатели Болот, время от времени выбрасывая из мутной воды длинные, цепкие щупальца. Ни одного человека. Рай земной, да и только.

Целитель поставил чемоданчик с инструментами на покрытые инеем прогнившие доски и расстегнул ворот плаща. Он возвращался домой. Нужно было до полудня приготовить лекарственные смеси для раненого сталкера, которого он, измученного, потерявшего память, нашел вчера на окраине Болот. А потом можно и почитать в свое удовольствие. Военные сталкеры за помощь в лечении их товарища подарили доктору два ящика книг. В основном в «наборе» была отечественная и зарубежная классика, труды философов и несколько образчиков современной беллетристики. Один из военных даже утверждал, что среди книг есть роман, посвященный Зоне Отчуждения. Пока книги вытаскивали из оберточной бумаги и составляли на стеллажи в дальней комнате дома на сваях, солдат пытался пересказать сюжет этой книги, поминутно срываясь на истерический смех. Именно поэтому Болотник твердо решил, что написанную о Зоне книгу прочтет обязательно, как только появится свободное время, – хоть повеселится.

Теперь же отдых был просто необходим. Если честно, ему наскучила однообразная в основе своей сталкерская братия. Легендарный эскулап подхватил чемоданчик, оглянулся на цепочку своих следов и пошел по мосткам, продолжающим скрипеть под тяжелой поступью.

Сегодняшний пациент ещё легко отделался. Распоротая шея, рассечённая скула. А ведь подобный удар мог повредить сонную артерию, и тогда ни Болотник, ни Черный Сталкер, да и никто другой не смог бы ничего сделать. Пациент же всё веселился: «Не волнуйтесь, я в рубашке родился». Ну да, как же. Все вы в рубашке, как наступательные гранаты, от которых при взрыве не остается почти ничего…

Он дошел до места, где тропа уходила вправо, свернул в противоположную проторенной дороге сторону и двинулся напрямик – по воде, громко хлюпая высокими резиновыми сапогами.

– Ты так и будешь там сидеть? – поинтересовался он, достигнув середины обмелевшей протоки. Взгляд его сфокусировался на пробитой в нескольких местах перевернутой лодке, лежащей около самой кромки воды. – Сталкер, ты черепашкой-то не прикидывайся. Вылазь оттуда.

Лодка приподнялась, и из-под неё показался растрепанный темноволосый мужчина лет тридцати, в бронежилете, с автоматом, но не имевший при себе ни рюкзака, ни головного убора.

– Менингитом не боишься заболеть? – участливо поинтересовался Болотник.

– Здесь не холодно.

– А почки застудить? – не унимался лекарь. – Давно ты под этой лодкой сидишь?

– Минут двадцать, – буркнул сталкер.

– Воспаление лёгких тебе обеспечено, – пообещал Болотник и добавил, приняв решение: – Ладно… Если тебе больше делать нечего, кроме как под лодкой прятаться, иди за мной. Я тебя осмотрю, чаем горячим напою, а ты мне… ну, например, поможешь будку для собаки наладить. Идёт?

Макс Зверев обреченно кивнул. Он ожидал чего угодно от странного человека, появившегося рядом с его укрытием, но чтобы сразу получить приглашение в дом…

– Если согласен, бери чемодан. Понесёшь его. А то у меня уже рука отнимается. Остеохондроз, зараза, замучил совсем.

Только теперь Зверев понял, с кем имеет дело. Легендарный Болотник собственной персоной, в дом к которому они с Поляком однажды приходили! Но тогда Звереву так и не посчастливилось воочию увидеть лекаря.

– Я согласен, да… Только меня ищут.

– Кто ищет, тот всегда найдет, – буркнул лекарь и, перейдя протоку, поставил чемодан на траву. – Багаж возьми и не отставай, тут места гиблые.

Макс, не раздумывая, шагнул в холодную воду. Он всё равно загнан в угол, так что выбор невелик – либо идти к маячащей последним ориентиром церкви, либо последовать за Болотником. Это определенно не худший вариант. И Зверев выбрал второе.

Чемодан весил килограммов двадцать пять, и Макс уже через несколько минут остановился, чтобы дать отдых затекшей руке. Как же Болотник умудрялся тащить этакую тяжесть?

– А кто за тобой гонится-то, черепашка? – весело осведомился Болотник, немного сбавив ход и дожидаясь отставшего Зверя.

– «Лешие», – тоном обиженного ребёнка отозвался Макс.

– «Ле-е-ешие»? Это серьёзно. Небось, сам Грызун по твою душу пожаловал на Болота?

– Сам Инквизитор.

– О, как! Видно, ты, брат-черепашка, очень важный зверь, что за тобой сам предводитель «леших» охотится. Не ты там, случайно, в Пятихатках, шороху навел? Звать-то тебя как?

– Д-да, я навел… – Макс решил ничего не скрывать, хотя опасался, что, узнав его настоящее имя, лекарь может сменить добродушие на враждебность. Наверняка не станет Болотник помогать беглому мутанту-каннибалу, ох не станет… – А звать? Так «черепашкой» и зовите…

– Ну, Черепашка так Черепашка, – охотно согласился лекарь.

Остаток пути до дома хозяина они шли молча. Лишь чавкала покрытая тиной вода под ногами да скрипели иногда досками появляющиеся мостки.

– Ничего не понимаю! – Хорек попеременно смотрел то на прогнившую лодку, то на маячащий вдалеке силуэт старой церкви. – Как сквозь землю провалился, гадёныш!

– Он не пошел на Белый остров? – удивился Инквизитор.

Хорек лишь неопределенно пожал плечами.

– Тогда куда он делся?

– Я бы сказал, что он рванул через протоку на противоположную сторону, но если это так, то…

– Договаривай, раз уже начал! – не вытерпел подошедший Фрегат.

– В этих протоках живут твари пострашнее карликов или мимикримов. Сразу утащат человека на дно, стоит только тому приблизиться к берегу.

– Значит, Зверев мёртв? – казалось, Фрегата сей факт искренне расстроил.

– Я этого не говорил, – Хорек недоуменно кашлянул. – Здесь видны следы ещё одного человека, который, думается мне, и помог Зверю пересечь протоку. У человека этого в руках была тяжелая ноша… Вот, видно след… И он шел со стороны Пятихаток.

– Болотник, – выдохнул Инквизитор. – Это мог быть только Болотник! Он на рассвете приходил лечить Газетчика. Чертов лекарь! Кому ещё в голову взбредёт помогать беглому маньяку с повадками мутанта?!

– Зачем ему это? – не понял Фрегат. – Ну… помогать убийце…

– Потому, что он всем помогает! – процедил сквозь стиснутые зубы взбешенный лидер «леших». – Теперь этот ублюдок пьет чай в доме Болотника и залечивает раны.

– Зато мы точно знаем, где его искать.

– Знаем, а что толку? – вклинился в разговор Хорек. – Напрямик дорогу к дому Болотника знает только он сам. Сунемся через протоку, и мы – покойники. Придется идти в обход, через Белый остров.

– И сколько времени это займет?

– Пару суток, может, больше, – Хорек опять пожал плечами. – Всё будет зависеть от того, как много опасных тварей обитает в этих местах.

– Блестяще! Ещё хрен знает сколько топтаться в грязи!

– А тебя что-то не устраивает? – рыкнул на «пепловца» Инквизитор. – Хочешь вернуться в Пятихатки?

– Нет, что ты… – свирепо оскалился Фрегат. – Мне такая оздоровительная прогулка пойдет только на пользу.

– Эта «прогулка» всем пойдет на пользу, – Инк сплюнул в студеную воду. – Мы трое суток гонимся за этим мерзавцем и уже валимся с ног. Отдохнем несколько часов и продолжим путь. Считайте, что это не Звереву помог Болотник, а нам услужил, дав время на сон.

– Я уже бывал здесь однажды, – нагоняя лекаря, сообщил Зверь. – Пару лет назад приводил в этот дом раненых сталкеров.

Болотник не отвечал. Он шагал вперёд, не обращая на гостя внимания. За забором, во дворе дома, завыл псевдоволк, задребезжала тяжелая цепь.

– Тут было немного иначе… – вновь заговорил Макс.

– В Зоне вообще всё тогда было иначе. А теперь и люди стали злее, и Зона перестала их понимать… Да и я уже не всегда понимаю мотивацию людей.

– Вы так говорите, будто Зона – живое существо…

Болотник снова промолчал.

– Как мы сумели так быстро добраться сюда? В прошлый раз путь к вашему дому занял часов двадцать…

– Я знаю все тропы на Болотах, – коротко ответил лекарь.

– И через протоки вы спокойно ходите, хотя…

– Не беспокойся, твоим преследователям до моего дома теперь идти двое суток. А насчет протоки… Мурка не нападает на меня, потому что знает.

– Мурка?

– Так я её зову.

– Кого «её»?

– Не знаю, кто она… То существо, которое живет в воде. Я называю её Муркой, потому что она иногда мурлычет как кошка.

– Ещё бы Бурёнкой назвали, – буркнул Зверев.

– Кто бы говорил, Черепашка! – усмехнулся Болотник. – Ты у нас вообще безымянный, как тень. Не расскажешь старику, почему за тобой охотятся люди Инквизитора?

– Позже.

– Ну… Позже так позже. Проходи в дом. В сенях сразу направо. Там скинешь одежду, положишь в бак с грязным бельём. Чистое тряпьё я тебе выдам.

– А вы? – не понял Зверев.

– А я пациента проведаю и приду, – уже дружелюбнее улыбнулся Болотник. – Степана не обижай, пока меня нет.

Он развернулся к Звереву спиной и зашагал по направлению к металлическому вагончику, видневшемуся в дальнем конце двора.

– Так просто впускаете вооруженного незнакомца в дом? – выкрикнул ему вслед Макс.

– Я ещё верю в остатки человеческой порядочности, – отозвался Болотник и скрылся из виду.

В прошлый раз, когда Зверев был в этом доме с Поляком, дощатые сени еще не были обколочены толстыми железными листами. Помогающий всем и каждому Болотник начинал терять веру в людей…

Почему-то, переступив порог, Макс почувствовал себя вором, забравшимся в чужой дом. Не по себе было входить без хозяина, но раз лекарь сам пригласил гостя, нужно исполнять желание болотного жителя. Да и не особо хотелось сопротивляться, если честно, сейчас мечталось только об отдыхе и тепле. В сенях Зверев быстро нашел рубильник, щелкнул им, и под потолком зажглась небольшая энергосберегающая лампочка. Он сразу увидел корзину для грязного белья, прихваченную снизу инеем, подумал, что либо стиральная машина у Болотника находится вне дома, либо грязные носки источают слишком сильный запах и Болотник их в доме не хранит. От такой мысли сталкеру стало весело. Впервые за долгое время не садистская ухмылка, а беззаботная улыбка озарила его лицо.

Зверь приставил автомат к стене, снял ремень с ножнами и положил на дощатый пол рядом со «сточетвёркой». Затем расстегнул крепления бронежилета и стянул с себя сковывающий движения панцирь. Расшнуровал мокрые берцы, скинул грязный камуфляж. В трусах и майке босыми ногами прошелся по холодным половицам из сеней в дом, и тут же в лицо пахнуло ароматом жареной курицы. Впервые за долгое время Макс захотел есть. Не пить кровь и рвать зубами свежую плоть, а просто есть, как обычный человек.

Справа блеснули застеклённые двери, ведущие на кухню. Слева – коридор. Положив автомат и бронежилет на стул возле кухонной двери, Зверев подошел к висящему в простенке зеркалу и принялся рассматривать свое осунувшееся лицо. Мешки под глазами, обветренные, разбитые губы. Блуждающий взгляд глубоко запавших глаз. В стоящем перед зеркалом существе угадывался зомби, но никак не живой человек.

Зверь немного отступил, застегнул на поясе ремень с ножнами, потрогал натренированные за длительное время бугры мышц. Тело осталось прежним – сильным и выносливым. Тело, но не душа…

Стук в дальней комнате заставил Макса схватиться за рукоять нож. Он понимал, что в доме Болотника безопасно, но инстинкты всё же не давали покоя. Скрипнула дверь, и в коридор, покачиваясь, вышел странный тип в грязном медицинском халате. Он безучастно взглянул на ошарашенного гостя, прошел мимо на кухню, зашуршал там упаковкой печенья.

– Э, мужик, – только и смог выговорить Зверев, – ты тут живешь?

– Я тут лечусь, – спокойно выдал незнакомец. – Меня Степаном зовут.

– Макс… – Зверев хотел было шагнуть в кухню и протянуть руку для приветствия, но вовремя спохватился. – Правда, Болотник зовет меня Черепашкой.

– Черепашкой? – с каким-то странным акцентом поинтересовался Степан и усмехнулся. – Болотник умеет придумывать имена. – Черепашка, Моро, Степан.

– Что значит «придумывать»?

– То и значит, – пожал плечами человек в халате и вышел из кухни, стряхивая с одежды крошки печенья. – Меня Болотник Степаном назвал.

– А какое у тебя было имя до этого? – страшная догадка уже прочно укоренилась в мозгу Зверева, и он теперь пытался опровергнуть или подтвердить её.

– Какое же может быть имя у шатуна? Никакого не было…

Макс снова непроизвольно сжал рукоять «Смерша».

– Я вижу, вы со Степаном уже познакомились, – раздался за спиной голос хозяина дома.

Шатун осклабился и закивал.

– Его зовут Макс Черепашка.

– Да, так его зовут, – нараспев, словно убаюкивая ребёнка, ответил лекарь. – Иди к себе в комнату, Степан. Нам с Черепашкой нужно поговорить.

Шатун послушно развернулся и засеменил в конец коридора. Болотник просиял:

– Как тебе Степан? Интересный, правда?

– До тех пор, пока голову не снесёт, – буркнул Зверев.

– Степан – просто мутант.

– Я догадался.

– Да я не о том… Он не обычный шатун. У него обе руки как у человека. Он как альбинос для своего рода, понимаешь? Не такой, как другие…

Максу вдруг вспомнилась вечеринка в Москве, пьяные отпрыски известных политиков и он, как белая ворона среди хмельной толпы.

– Да, понимаю.

– Это уникальный экземпляр… Ты пока проходи на кухню, ставь чайник, – Болотник толкнул Зверева к кухонной двери. – Отсутствие гипертрофированной конечности привело к тому, что агрессивность Степана снизилась. Представляешь? Мы получили не просто маргинальную особь, но существо с измененной психикой.

Зверев слушал Болотника вполуха. Он уже вовсю орудовал на кухне, расставляя на столе кружки.

– А чай только в пакетиках? – иронично поинтересовался Макс, когда Болотник, разувшись, тоже вошел в трапезную.

– Обижаешь. В столе есть чай с бергамотом и зелёный. Кстати, при воспалительных процессах зелёный чай весьма полезен…

– Я, пожалуй, возьму пакетик, – слабо улыбнулся Макс и кинул на дно кружки полупрозрачный прямоугольник, залив его сверху кипятком.

– Давай поступим так: я тебя накормлю и осмотрю, а ты мне расскажешь всю правду. Сам видишь, я никого не выгоняю, какие бы кто зверства ни совершал. Это там, в Зоне, вы все сталкеры и мутанты, хорошие и плохие. А здесь – па-ци-ен-ты! Идёт?

– Как скажете, – согласился Зверев, и уже через несколько минут хозяин дома узнал и о предательстве Харитона, и о секте «Ветер», и о гибели двух новичков в самом начале его мутации.

Макс рассказывал, практически не притрагиваясь к еде, а Болотник внимательно слушал, то кивая, то хмурясь. Наконец история завершилась, и Макс взялся за еду. Гостеприимный Болотник отдал ему недоеденную вчера курицу, вдобавок к ароматному бульону со множеством странных специй, и Зверев с аппетитом принялся поглощать предложенное, удивляясь, что до сих пор не забыл вкуса настоящей пищи.

– Значит, ты жил на Могильнике почти год, – с прищуром глядя на расположившегося по другую сторону стола сталкера, скорее не спросил, а констатировал факт Болотник.

– Да, – с набитым ртом согласился Зверев. – Ждал удобного момента, чтобы вернуться в Пятихатки.

– И как часто ты нападал на сталкеров?

– Пару раз в месяц, иногда чаще…

– А тела хранил в своём бункере?

– Да, – Макс слабо улыбнулся, – там аномалия «холодец», можно было тела прямо в ней держать.

– И всё же ты умертвил огромное количество людей… – Болотник замялся. – Никто ни о чем не догадывался?

– Это вы к чему клоните?

– К тому, что ты просто не мог убить за это время столько людей. За последний год на территории Могильника пропало без вести шестнадцать человек, но никак не тридцать с лишним.

– Вы хотите сказать, я лгу? – Зверь недоуменно посмотрел на хозяина дома.

– Я хочу сказать, что ты свято веришь в то, о чем говоришь, но это вовсе не значит, что так оно и есть. Реальность не всегда такова, какой мы её видим. Если принять во внимание твою болезнь, вполне вероятно, что ты просто нафантазировал себе многое из того, что произошло за этот год.

– И гибель Харитона?

– Не утрируй! Ты понял, о чем я сказал. – Болотник уже допил чай с бергамотом и теперь сидел, откинувшись на спинку стула. – Тебе надо пообщаться с Моро. Он многое может рассказать тебе о человеческой психике и о том, как реальность постепенно превращается в иллюзию.

Макса передернуло. Он вдруг ощутил, что мир вокруг него – лишь рисованные декорации, расставленные его же собственным больным рассудком. Убивал ли он людей, добывая пропитание? Скольких вообще он насчитал съеденными? Скольких может сосчитать? Десять, пятнадцать сталкеров…

– И, к тому же, почему ты не рассказал всем о предательстве Харитона?

– Потому что поверили бы ему, а не мне.

– Разве? – Болотник хмыкнул. – А мне кажется, ты просто убедил себя в том, что будешь осмеян, и принял это как данность.

– Может быть, вы и правы…

Хозяин дома перегнулся через стол и подобно психоаналитику произнес:

– Расскажи мне про свое детство. Тогда я смогу лучше представить всю картину твоей болезни. Сензитивные периоды весьма важны для формирования личности, и…

– Не лезьте в мое прошлое! – гаркнул Зверь так громко и злобно, что Болотник отшатнулся.

– Ладно, ладно… Обойдемся без этого. Но ведь ты не откажешься продемонстрировать свои глаза. Ты уверял меня, что они мутировали и стали… хм… кошачьими.

– Это так и есть! Я не придумал это себе.

– Помни про то, что реальность не всегда такова, какой мы её видим. Покажешь глаза?

– Да.

– А тот артефакт, который тебя согревает?

Во взгляде Макса промелькнула ярость. На миг ему захотелось вцепиться в горло этому дотошному лекарю, но он подавил порыв едва сдерживаемых эмоций.

– Это моя вещь!

– Я не буду её отбирать. Просто ты описал этот артефакт, и он напомнил мне историю одного сталкера, у которого был похожий…

– Что стало с тем сталкером?

– Артефакт вызвал в его организме необратимые мутации, – тихо ответил Болотник. – До прихода в Зону сталкера звали Роман Хусаинов.

– Моя фамилия Романов. Алексей Станиславович Романов, – лысеющий мужчина в потёртом пуловере прошелся по аудитории. – Видимо, на кафедре произошла какая-то ошибка. Мой курс вы должны были слушать в следующем году… – он улыбнулся и поправил сползшие на кончик носа очки. – Какой это у меня курс?

– Третий! – выкрикнул кто-то с задних рядов, и профессор приподнял голову, чтобы разглядеть «активиста».

– Третий, значит. Ну, что же. Раз третий, то всё в порядке. Основы конституционного строя проходили?

– Да! – вновь выкрикнул кто-то, и профессор поморщился.

– Кто у вас читал этот курс?

– Иванцова, – сидящая на первом ряду студентка слабо улыбнулась. – Она сейчас в отпуске… декретном.

– Ах да, Тамара Сергеевна… Значит, вы знакомы с основными понятиями, и мне не придется останавливаться на них. Кто староста группы?

– Я… – На последнем ряду кто-то зашуршал тетрадями, и темноволосый паренек в свитере приподнялся, чтобы преподаватель мог его видеть.

– Ваша фамилия, молодой человек?

– Зверев. Максим Зверев.

– Зверев. Ну, что же, Зверев, вы, как лидер учебной группы, наверняка и в учебе показываете отличные результаты. Так?

– Нормальные, – парень замялся. – Нормальные результаты.

– Так поведайте мне, молодой человек, что первично – государство или право?

– Государство, – не задумываясь, отозвался парень.

Профессор вновь поморщился, словно бы от зубной боли.

– А если я скажу, что государство – это результат исполнения правовых норм? Что вы на это ответите? – он замахал руками. – Я пытаюсь научить вас дискутировать. Думайте, думайте! Аргументируйте свою позицию, если не согласны со мной.

– Правовые нормы устанавливает государство, – отозвался Зверев. – Ведь нет же у животных права…

– Да? – профессор приподнял очки. – А право силы?

– Это закон природы.

– Интересная позиция… Продолжайте.

– У животных нет понятия о нравственности, о долге, о добре и зле. Они звери… Им проще…

Грузовик снабжения, Поляк, проводивший Зверева через Рубеж, очаровательная Ира… Харитон с гипертрофированной рукой, сталкер Хусаинов с кошачьими глазами…

На миг Звереву показалось, что он сходит с ума, окончательно теряет рассудок, а потом свет фонаря погас, оставляя лишь неприятное жжение.

– Что вы со мной сделали? – хрипло произнес пациент.

– Это специальный фонарик, – охотно пояснил Болотник. – С его помощью я смог проверить реакцию ваших зрачков на свет, а заодно и осмотреть глазное дно – сосудистая сеть хорошо видна при свете этого фонаря. Мое изобретение…

– Мне показалось, что я в палате душевнобольных! – Макс сел на кушетке и принялся тереть глаза.

– А свет в конце тоннеля не мерещился? – Болотник хмыкнул и погладил бородку. – У вас, друг мой, богатое воображение вкупе с психическим расстройством. И прекратите тереть глаза! Конъюнктивита вам не хватает для полного счастья?

– Да, простите… Что там с моими зрачками?

Лекарь пожал плечами и глубоко вздохнул:

– Мутация, сильные изменения в структуре глаз. Такое теоретически возможно в пятом, в седьмом поколении, но никак не в первом. Уникальный случай! Второй на моей памяти после Хусаинова. Дайте мне ваш артефакт, я, кажется, знаю, что с вами случилось.

Багряные космы пламени, поднимающиеся от костра двух сталкеров, уже не были видны.

– Легли спать, – лидер группировки улыбнулся. – И не дежурит никто, не сторожит. Глупцы. Зона глупцов не любит. Знаешь, Зверь, как Зона поступает с глупцами?

– Нет, – Макс посмотрел на огонь. – Убивает, конечно…

– Не просто убивает. Она действует более изощренно. Она их съедает. С нашей помощью съедает…

– Интересная логика, – сталкер перевел взгляд на бойцов группировки, расположившихся неподалеку.

– Мы называем это охотой, – пояснил лидер «Ветра». – Почувствуй себя волком. Дыши как волк, думай как волк. Представь, что у тебя нет рук, нет ног. У тебя есть четыре лапы с острыми когтями, клыки, хвост… Твое тело покрыто шерстью, твои глаза видят в десятки раз лучше человеческих. Уши слышат, как голосят таксисты на улицах Надеждинска. Ты – зверь…

Тьфу ты!

Макс закрыл глаза. Монотонный голос предводителя клана, гипнотический и страшный, мгновенно смолк.

– Представил? – «ветровец» поглядел на Зверева.

– Представил. Только не волком, а химерой.

– Ты хочешь быть Зоной? – собеседник усмехнулся.

– В каком смысле «быть Зоной»?

– В прямом. Химера – это Зона на охоте. Химеры – средоточие энергии матери-Зоны. Они уничтожают всех подряд, даже не желая этого. Зона съедает тех, кто слаб и не может жить в этом мире. А мы всего лишь волки. Санитары леса. Мы даем право жить самым сильным. Таков закон! Таково правило! Если ты слаб, ты должен умереть.

– И мы, стало быть, должны сожрать этих бедолаг?

– Съешь или будешь съеден. Так хочет Зона. А сильный сам докажет свое право на жизнь.

Зверев глубоко вздохнул. Да, был резон в словах сектанта. Слабые должны уйти, а если не уйти, то выжить в битве и стать сильнее.

– А кто тогда Харитон в этой пищевой цепочке?

«Ветровец» резко развернулся и прижал указательный палец к губам.

– Тебя душит ненависть, мой мальчик. Избавься от неё, очистись и познай истинную сущность волка. Ты – зверь, а зверю чужда злоба, чужда ненависть. Зверь не знает о морали и законе. Для него важен лишь один закон – тот, который устанавливает Зона.

– Убей или умри? Ты про этот закон?

– Кто слаб – тот жертва. Они даже не затушили костер. Угли, жар… скоро здесь будут мутанты. Чувствуешь их шепот? Дыхание Зоны… Ветер Зоны! Идем, Зверь, я покажу тебе истинную жизнь во имя высшей цели.

С этими словами лидер шагнул вперед, и восемь фигур в черных плащах двинулись следом. Не издавая ни звука, хищники пробирались через лесную чащу к дремлющим у тлеющего костра сталкерам. В те редкие моменты, когда плащи сектантов, напоминающие рясы, касались травы, слух улавливал едва различимый шорох…

Дерево, дерево… Поворот направо, налево, направо… Макс уже не осознавал собственных движений. Он чувствовал, как тело его исчезает, и он уже мчится сквозь лесную чащу, подобно волку, преследующему добычу. Быстрее, еще быстрее. Собственное хриплое дыхание уже не слышно. Всё внимание приковано к резким свистящим звукам…

– Зверь! – подобно громовому раскату прозвучал голос лидера «Ветра», и сознание вновь нырнуло в человеческое тело.

Зверев увидел, как впереди, сцепившись у потухшего костра, катаются по земле сталкер в сером комбинезоне и облаченный в балахон сектант. Взгляд метнулся вправо, и Макс увидел второго сталкера. Парень бежал прочь от места схватки, бросив товарища.

– Зверь, за ним!

Он только теперь понял, о чем говорит ему глава секты, и тут же ринулся вслед за беглецом… Черный полог еловых ветвей скрыл от Зверева все источники света, и на мгновение Максу показалось, что он очутился в одном из своих кошмаров. Грянул выстрел… Справа от Зверя в ствол сосны ударила пуля, а потом вдалеке захрустели приминаемые беглецом ветви. И снова погоня. Как там говорил Грешник? Ради высшей цели? Стать волком? Противоречит он сам себе. Не может быть у хищника высшей цели… Этим способен похвастаться лишь человек! Цель…

Цель проста – убить Харитона. Растерзать его, а если для подобного действа нужно стать волком, Макс готов пожертвовать своей человечностью. Если кровь предателя слаще вкушать в обличье безжалостного убийцы, он наденет эту маску!

Беглец вновь показался в просвете между деревьями, и привыкший к полутьме ночного леса Зверь без труда вычислил путь сталкера. Тот пытался уйти на Маяк через аномальное поле. Рискованно даже для опытного ходока, а этот, судя по всему, новичок. Стоило остановиться и позволить пареньку самому принять смерть, но хищник с остервенением расшатывал собственные нервы, взращивая в себе безжалостного убийцу. Он бежал, перепрыгивая через поваленные деревья, а в голове сидела саднящей занозой одна-единственная мысль – «убить Харитона». Жажда мести заставляла Макса продолжать преследование.

«Кто слаб – тот жертва!» – рокотал в голове голос адепта «Ветра». А ведь он прав. Нужно убить в себе ростки позорной, постыдной слабости, срезать на корню все чувства и эмоции, стать настоящим Зверем. И тогда месть будет особенно сладка, а высшая цель достижима…

Встречным ударом швырнуло назад так неожиданно, что он по инерции еще дважды махнул руками в полете, прежде чем рухнул на корни вековых елей, ломая ребра и разрывая внутренние органы. С хрипом из горла вырвался поток крови.

Аномалия! Чёртова аномалия угнездилась прямо на его пути. Зона хотела проучить? Зона его проучила.

– Это именно он, – Болотник кивнул, глядя на предмет, лежащий в ладони Зверева. – Ни в коем случае больше не касайся его голыми руками.

– Почему?

– От артефакта исходит сильнейшее аномальное излучение. Что ты знаешь о «шкатулке»?

Макс о чем-то подобном слышал, но наверняка давно и вскользь. Поэтому не помнил.

– Это такой способ создания сборок из разных артефактов. Кидаешь артефакт в аномалию, а он, вместо того чтобы раствориться в ней, словно в кислоте, усиливает свои свойства во много раз. На основе этого сталкеры-шаманы делают различные сборки. А этот, – Болотник указал на вещицу, которую держал в руке Зверев, – способствует регенерации тканей, но стоит ему попасть в аномалию, и регенерация превращается в мутацию. Аномальная энергия меняет тело того, кто носит его при себе. Так случилось с Хусаиновым. Сначала он был практически неуязвим, а потом…

– Что потом?

– Ты встречал Рому Хусаинова? – ответил вопросом на вопрос Болотник.

– Нет.

– Значит, ты не видел его глаза…

– То есть не сектанты вызвали во мне все эти мутации, а этот самый артефакт? Вот этот маленький теплый предмет?!

– Да, – Болотник вздохнул. – Сектанты лишь в унисон артефакту воздействовали на твою психику гипнозом, не более того. А он – страшная вещь… Он для тебя теперь как батарейка, как наркотик. Стоит убрать его от тела, и ты чувствуешь холод, голод. Ведь так?

Макс снова согласился.

– И что же мне теперь делать? – с надеждой в голосе спросил он, когда Болотник отвернулся, оставляя какие-то пометки в своем журнале.

– Для начала, – бросил через плечо лекарь, – отдай артефакт мне для исследований, а сам перетерпи, перебори желание взять эту вещицу в руки. Переживи ломку. Естественно, я тебе в этом помогу. Кое-какие средства для подобного у меня есть.

Зверь послушно протянул завернутый в тряпицу артефакт.

– Положи на стол, мне нельзя касаться его руками. А сам иди на кухню и налей себе сока. Витамины тебе точно понадобятся…

Макс попытался пошевелиться. Вся правая часть груди была буквально вмята вовнутрь. Кое-где из-под комбинезона торчали острые обломки костей. Фонтанчиками била из распоротого острой веткой бока теплая, липкая кровь…

И надо же было так вляпаться!

Зверев запустил руку в карман и извлек оттуда артефакт, отданный ему Харитоном в качестве задатка за рейд. Призванный лечить любые ранения, удерживаемый дрожащей от слабости рукой комок теперь светился, причем так ярко, что сомнений не осталось – он принял на себя большую часть энергии аномалии и спас хозяина от мгновенной гибели.

Сжав артефакт посильнее, Зверь закрыл глаза и принялся ждать развязки.

Вдох-выдох…

Главное, что сломанные ребра не пробили легкие, а уж «склеить» другие органы артефакт сможет за пару минут…

Вдох-выдох…

– Зона справедлива, – прерывая размышления Макса, басовито рявкнул кто-то совсем рядом.

Зверев открыл глаза. Перед ним, выставив вперед замызганный «укорот», стоял сталкер лет сорока – тот самый беглец.

– Хочешь меня убить? – Зверев усмехнулся, не переставая сжимать артефакт. – Стреляй!

– Я не сволочь последняя. В раненого человека стрелять не стану.

– Тогда зачем ты вернулся?

Сталкер, тяжело дыша, опустил автомат и сел на траву напротив Зверева.

– Пришел посмотреть тебе в глаза… – он глубоко вздохнул и закашлялся.

– Значит, пришел посмотреть, как я умру?

– Не поэтому.

– Так на кой хрен тебе это надо?

– Ты меня не помнишь? – в глазах сталкера промелькнула искорка надежды.

А ведь и впрямь знакомая внешность. Где-то Макс его видел. Где? В Пятихатках у Харитона? Возможно…

– Меня зовут Шпик, – проговорил сидящий. – Помнишь моего брата – Баклана?

Зверь утвердительно моргнул. На какое-то мгновение отошли на второй план и артефакт с его странными свойствами, и ранения, и боль, и грохот сердца… Вспомнился сталкер, которого Макс и Спам вызволили из плена бандитов Боровика. Ну да, конечно! Макса тогда все считали героем.

– Далеко пойдешь! – говорил лидер новичков Штифт.

Далеко ушел? Да нет, не далеко. Был удачливым салагой, спасшим сталкера, а…

– Я хочу понять, – прервал размышления Макса Шпик, – как ты стал таким? Ты ведь был примером для других…

Зверь пожал плечами. Он и сам не понимал, когда переступил грань человечности и стал убийцей. В запертой комнате, где растерзал двоих новичков? А может, раньше, когда остался жив? Должен был умереть, но остался жив!

– Ты моего брата спас… – Шпик поднялся, отряхивая комбинезон. – Я не могу тебя убить.

– Так иди! Иди отсюда, пока не пришли «ветровцы»! Спасайся!

– Да, верно… – Шпик глубоко вздохнул. – Я думал, ты еще человек и поможешь мне разделаться с фанатиками.

Он положил автомат на плечо и повернулся спиной к Звереву.

– Я тоже так думал! – выкрикнул ему вслед Макс. – Но Зона распорядилась по-другому!

– Не вини во всем Зону. Ты сам творец своей судьбы…

Шпик обогнул аномалию, в последний раз оглянулся на своего противника, махнул рукой – то ли приветливо, то ли с безнадежностью, то ли прощаясь, и скрылся в лесу. Как тесен мир…

Зверь запрокинул голову и глубоко задышал. Секунда, две… Минута… Он уже потерял счет времени, погрузился в полуобморочное состояние, позволяя артефакту делать свое дело… Воспоминания и явь – всё на эти несколько минут сплелось воедино, только хрустели вправляемые на место ребра, хлюпали заживающие внутренние органы и со слабым потрескиванием затягивались свежей кожей глубокие раны. А потом неясные силуэты заскользили вокруг регенерирующего хищника.

– Макс… – полупрозрачная фигура вынырнула из сумрака, когда он в очередной раз открыл глаза. – Сынок…

– Кто ты?.. – пересохшие губы едва разлепились.

Силуэт сместился назад и разразился утробным хохотом.

– Кто я? А ты еще не понял, сынок?!

– Кто-о-о-о… – Макс закашлялся, выронил артефакт.

Мир закрутился волчком, черные пятна замелькали перед глазами, и за мгновение до того, как Зверь погрузился в беспамятство, странное существо изрекло:

– Я – Зона!

Псевдоволк Болотника по кличке Дружок уже не рычал на Макса. Он лишь с любопытством разглядывал странного человека в плаще, бродящего по двору. Изредка поскуливая, охранник то отходил к будке, то приближался к незнакомцу. Вот только от двуногого веяло смертью, и звериная душа сжималась в комок, когда ее хозяин встречался взглядом с пациентом Болотника. Настолько опасных гостей в их дворе еще не было…

– Ну, чего смотришь? – Макс присел на крыльцо, глядя, как псевдоволк пятится к конуре. – Не похож я на человека, верно?

Волк заскулил, но остановился и пристально посмотрел в глаза незнакомцу.

– Не похож, – Зверев вздохнул. – Мы звери, и нам проще. Жить проще. Пищевая цепочка, чтоб её…

Дружок замер. Как завороженный, он смотрел в бездонную пропасть зрачков странного посетителя. Вот перед ним обычный двуногий человек, а вот он прищуривается, и зрачки сжимаются, становясь вертикальными прорезями, как у большой кошки. Огромной, двуногой химеры…

– Я не сплю по ночам, – продолжал тем временем гость, – потому что не могу уснуть. Я закрываю глаза, и передо мной те, кого я убил и съел. А я не могу их прогнать… Чёртовы призраки! Куски мяса! Лезут и лезут в мои сны!

Зверь вскочил на ноги, пнул стоявшую у крыльца миску и с размаху ударил кулаком о землю, потом поднял руку, внимательно принялся её оглядывать. Кровь, снег, земля… Вот так и в его жизни всё перемешалось раз и навсегда, и никто уже не вспомнит, что был когда-то молодой юрист Максим Зверев, с прекрасным образованием, перспективами на будущее. Да он и сам уже начал забывать. Ведь тогда, ночью, когда Макс убил двоих военных сталкеров, тело уже не подчинялось разуму. Зверь почти окончательно взял верх.

Пройдет еще два-три года, и пропадет всё человеческое. Его победно вытеснит звериная сущность, а Макс Зверев необратимо превратится в чудовище. Болотник говорил, что это артефакт повлиял на мутации? Стало быть, все эти мысли – психологические спутники ломки, которую сейчас переживает лишенный артефакта мутант…

Да кого он обманывает? Вовсе не данная Харитоном вещица виновна во всем, а он сам – Максим Игоревич Зверев…

– Ну, чего ты смотришь?! – Макс со злостью поглядел на псевдоволка, который снова попятился к конуре. – Боишься, да? Боишься… Думаешь, я встану на четвереньки и буду выть, как ты? Не дождешься!

Зверев обхватил голову руками и глубоко вздохнул. По легким пронесся прохладный, морозный воздух… Зима-зима-зима… Очень скоро.

В висках закололо. Макс рухнул на снег и закричал… Звон, холод… Колкая, ледяная бездна страха, будто растревоженное штормом море, вновь приняла Зверя… Хлопнула входная дверь, что-то крикнул Болотник, а потом мир поплыл, и краски смазались…