Глава 7
Письма
Чем можно заняться в деревне накануне Нового года? Можно было варить овощи на многочисленные салаты, смотреть телевизор, греться возле печи и болтать ни о чем. Только телевизор был сломан, салаты резать Оля решила завтра – непосредственно перед праздником, греться возле печи не представлялось возможным, потому что Игорь ее не растопил. Почему не растопил? В доме и от батарей было комфортно. А болтать с ним о чем-то просто так Оля не хотела. Между ними словно опять пробежала черная кошка.
Оля чувствовала, что происходит нечто такое, объяснение чему она дать затрудняется. Ей становилось все тяжелее общаться с Игорем как с обычным соседом. Когда человек тебе нравится, очень сильно нравится, то приходится мучительно преодолевать барьеры сомнений, неуверенности и смущения. И как легко просто болтать с тем, к кому ты совершенно равнодушна! Отрицать то, что Игорь ей нравился, было бесполезно и глупо. То, как она волновалась и не находила себе места, пока он возился на крыше, ясно дало понять – случись с ним неприятность, Оля будет переживать так, словно это она рухнула в сугроб и поломала все конечности.
Вместе с пониманием того, что Игорь с каждым часом, проведенным в этом доме, становится главным в ее жизни человеком, пришло чувство протеста. Мириться с тем, что ее неугомонное сердце в очередной раз сделает опасный кульбит в сторону любви, Оля не хотела. Она достала мыло и обновила линию, разделяющую дом на две половины. Сказать, что Игорь не удивился, значило бы не сказать правду. Он поразился!
– Что это значит? – проходя мимо нее с полотенцем на плече, поинтересовался только что побрившийся второй хозяин дома. – Мы вроде как договорились существовать мирно.
– Существовать я не намерена, – фыркнула Оля.
– Женщины! – возмущенно выкрикнул Игорь. – Имя вам – сквозняк! Что же получается, – добавил он менее экспрессивно, – я снова должен просить у тебя разрешение на посещение кухни и открытие холодильника?!
– Да, – пожала плечами Оля, – возможно.
– Тогда я запрещаю, – он помахал у нее перед носом указательным пальцем, – я запрещаю пользоваться моим туалетом!
– Что?! – опешила Оля. – Как это?
– Так это, – передразнил ее Игорь. – Никаких разрешений на посещения туалета и ванной комнаты больше вам, Ольга Батьковна, выдано не будет! Пользуйтесь удобствами во дворе.
– Но во дворе нет никаких удобств!
– Об этом нужно было помнить в то время, когда вы рисовали эту чертову линию!
– Хорошо, я перегнула палку. Ешьте мою колбасу и дальше!
– Обойдусь без холодильника! Сяду на диету. Хоть раз в жизни попробую, как это – худеть, чтобы быть красивым. И запомните, я не меняю своих решений. Я – мужчина.
– А я – женщина! И мне нужны удобства!
– Найдите себе горшок, – усмехнулся Игорь. – Сходите на мансарду, там свалка старых вещей, может, отыщете подходящую посудину.
– Эксплуататор! Экспроприатор! Экс…
– Как-то тебя заклинило. Я все сказал.
Игорь развернулся и ушел к себе в комнату.
Оля хмыкнула и посмотрела на дверь ванной. Пробраться туда незамеченной будет чрезвычайно трудно. Конечно, их ссора произошла на пустом месте и яйца выеденного не стоит. Через час-два они помирятся. Но пусть он подойдет мириться первым! Оля потерпит. Ох, неужели придется терпеть в прямом и переносном смыслах этого слова?! Какой черт ее дернул начинать все сначала?! Плохое настроение – самый неудачный советчик.
Она посмотрела на лестницу, ведущую на мансарду, и подумала, что еще ни разу там не была. А ведь там действительно может быть столько всего интересного! В ненужных для других людей вещах порой оказывается необходимое для тебя.
Вероятно, та же самая мысль посетила Игоря. Он выглянул из комнаты и посмотрел на Олю, поднимающуюся по скрипучей лестнице.
– Учти, все, что находится на мансарде, тоже делится пополам! Я, как и ты, принципиальный человек.
– Договорились, Гога. Поднимайтесь после меня и забирайте то, что я не смогу унести в свою комнатуху! Я как та мышь, которая все что ни попадя тащит в свою нору.
Оля зашла на мансарду, включила свет и увидела четкие отпечатки пальцев на пыльном слое стола. Ага! Второй стол. И Игорь здесь уже был. Когда только успел?
Мансарда была просторная, хотя большую ее часть прежние владельцы использовали как склад. Юля говорила ей, что они могут избавиться от всего, что посчитают ненужным. Старая мебель или предметы обихода вряд ли кому пригодятся. Оля решила пока ничего не менять, она только присматривалась к дому. И он ей нравился такой, каким его оставили Юля с Владом – старинным, до каждого бревнышка пропитанным историей. Перед небольшим окном, а всего на мансарде их располагалось два, стояли сложенные коробки с надписями. В одних лежали ненужная посуда, старые журналы, детские игрушки, принадлежности для рукоделия. В других хранились незамысловатые технические приборы и приспособления. Оля раскрыла коробку с журналами…
– Так-так! Начали ревизию без меня?!
В мансарде появился свежевыбритый Игорь и тут же заполнил просторное помещение ароматом крепкого мужского парфюма.
– Апчхи! – отреагировала Оля на его появление.
– У вас аллергия на мужчин? – усмехнулся Игорь и подошел к коробкам.
– На вас, – пробурчала Оля, стараясь больше не чихать.
– Какое богатство. – Игорь достал коробку с техническими штучками. – Здесь много чего полезного.
– Забирайте их, Гога! А я возьму себе старые журналы.
– Журналы? Поделим пополам!
– С какой это стати? Мужчинам – техника, женщинам – мода!
– Какая мода?! Журналы 60-х годов! Хотите заграбастать раритеты?! Делим поровну. – И он взялся за коробку.
Оля не собиралась ее отпускать, должна же она поставить на место этого эгоиста, привыкшего манипулировать женщинами! Чего только его бедная тетя натерпелась! А Софочка… Как хорошо, что на ее месте не оказалась Оля. Но он упорно ее тянет в стан своих марионеток! Не пройдет у него этот фокус!
Она вцепилась в коробку с такой силой, что сама поразилась, откуда в ней это взялось. Как результат, а каждый тянул на себя, коробка порвалась, и печатные издания из нее высыпались как из рога изобилия.
– Не жадничайте, Оля. Здесь всем хватит, – усмехнулся Игорь.
Они принялись рассматривать журналы.
– Я же говорил! «Наука и техника»! Годовая подписка…
– «Крестьянка», «Работница»… Я тоже говорила… Вот смотрите, тут статья про мужчин. Автор их делит на психотипы, выделяя бабника, лгуна и прочих. Обязательно себе возьму и прочитаю. А то я совершенно в мужчинах не ориентируюсь… Ой, здесь еще какие-то письма! Куда мы их денем? – растерялась Оля. – Читать чужие письма нехорошо.
Она взяла в руки стопку конвертов, перевязанных синей ленточкой, и внимательно посмотрела на Игоря.
– Судя по маркам, – он взял у нее стопку и рассмотрел, – конец шестидесятых, начало подъема так называемой целины. Обратный адрес – войсковая часть. Получатель – некая Мария Владимировна, адрес наш.
– Все равно лучше чужие письма не читать, – забрала у Игоря пачку Оля.
– Это не чужие письма, а наши, – возразил тот и вернул себе спорную корреспонденцию. – Раз дом наш, то все, что в нем находится, тоже наше.
– А если в них содержится чья-то чужая тайна?!
– Возможно, этих людей уже нет в живых! Впрочем, нет, ошибаюсь…
Игорь развязал ленту и прочитал фамилию адресата. Она совпадала с фамилией отправителя. И ни о чем не говорила ему. А вот имя…
– Имя Федор, – прищурился Игорь. – Так зовут деда Влада. И он здесь жил.
– Тогда письма нужно отправить Владу!
– Сначала нужно выяснить, что в них. Дом часто пустовал. На мансарду давно никто не заглядывал и точно уж не разбирался в старье. У нормальных людей не было на это времени!
– Что за намеки на мою ненормальность?!
– Прекрати привередничать, Ольга! Все равно сегодня больше нечем заняться, как сидеть здесь и читать чужие письма. Х-м, наши письма! Доставшиеся нам по дарственной. Мыши же наши? Наши! Они тоже достались нам вместе с домом. Железная логика, потому что мужская. К тому же Влад мне говорил, что все нужное они из этого дома забрали.
– Все равно нехорошо чужую переписку читать, – продолжала гнуть свою линию Оля. – Это словно в чужой жизни копаться любопытным носом. Если вам сегодня вечером делать нечего, то я могу статью прочитать. Слушайте! А ведь интересно пишут!
И Оля принялась читать статью о каком-то старом доме в отдаленной деревне, где жили странные люди, перекопавшие в своей деревне все, что только смогли! Журналист искренне удивлялся такому порыву и искал корни землекопательной болезни сельчан. И нашел.
Жил в том доме состоятельный старик. То ли пенсия у него была хорошая, то ли вправду люди шептались о том, что работал он в райпо главным бухгалтером и его чуть не посадили за расхищение государственного имущества. Жил не бедно, но и не излишествовал. По всему было видно, что деньги у него водились. Многие просили у него в долг. Он никому не давал, ну, понятно, как у нас долги отдают… Просили и близкие деда поделиться нажитым. И сказал тогда старик своим жадным родственникам, что спрятал клад и скажет им где только перед смертью. Те ходили, выспрашивали каждый день, но он упорно не говорил. Ждите, говорил, моей естественной смерти, тогда и скажу. Если убьете или отравите – ничего не получите. Те смирились и стали ждать. Время шло, старик ободрял своих родных: вот-вот, мол, уже скоро. Как только, так сразу все скажу. И вдруг старика внезапно хватил удар, и у него отказали органы: язык, руки, ноги. Лежал как овощ! И ничего он им сказать так и не смог! Отчего-то сильно Бог на них всех обиделся и вот так наказал. После смерти старика родственники весь участок перекопали! Дом от фундамента до крыши проверили – ничего не нашли. Даже колодец осушали и каждое кольцо простукивали – нет ли лишних вложений. Ничего не нашли. Так и остался тот клад нетронутым. Кто его найдет – кто ж знает?
– Все это, безусловно, познавательно и поучительно, – хмыкнул Игорь. – Только я должен знать, чего хотел дед Влада и кому он писал письма!
– Вы невыносимы, – заявила Оля. – И более любопытны, чем любая женщина! Давайте пойдем на компромисс. Возьмем одно письмо и прочитаем. Если так, любовная переписка, то я пас!
– Ладно, давайте возьмем одно письмо. – Игорь выбрал из пачки самое первое письмо. – И прочитаем. – Он развернул листок и прочитал: – «Здравствуй, любимая…»
И тут погас свет.
– Ага! – воскликнула Оля в темноте. – Я вам говорила, что читать чужую любовную переписку не к добру!
– Что за черт? Отчего погас свет? Это ваши шуточки? – засуетился Игорь. – Прекратите немедленно! Что, со свойственной вам, женщинам, придурью взяли ножницы и втихомолку перерезали электропроводку?!
– Не судите о других по себе! Сами повредили пробки, перед тем как сюда подняться! – возмутилась Оля. – А затем разыграли спектакль: это – мне, это – тебе, а это – мне, и опять – мне, и снова – мне, и все – мне.
– Так. Значит, мы оба в этом не виноваты! Электричество отключают в деревнях часто, насколько я знаю. И для этого я запасся свечой.
Игорь замолчал, вспомнив, каким образом у него это получилось сделать.
– Моей свечой, – сварливо напомнила ему Оля.
– Теперь получается, что нашей! Вы тоже будете сидеть рядом со мной и ее трепетным пламенем. А заплатил за свечку, между прочим, я.
– Жмот!
– Кто? Я?!
– Ну не я же. Я бы даже не стала озвучивать этот намек! И где это трепетное пламя? Что-то я его не вижу.
– Сидите тихо, сейчас принесу.
– По лестнице спускайтесь осторожно! – заботливо напомнила Оля, ехидно фыркнув. – В темноте можно оступиться. С вашей железной мужской логикой легко потерять ориентацию в жизненном пространстве!
– Оля, я никак не могу понять, как вы ко мне относитесь?! То готовы убить, то чуть ли не жертвуете собой. Ваши крайности приводят меня в замешательство, – признался Игорь, после чего встал и пошел к выходу.
Ему повезло, вечер был лунным, мансарда немного освещалась ее серебристым безразличным светом.
Оля вздохнула. Что она еще могла сказать Игорю, если сама толком не разобралась в своих чувствах? И разве может за такой короткий промежуток времени появиться какое-то новое сильное чувство?! Нет. Это всего лишь влюбленность, которая вскоре растает как снег на весеннем солнце. А ей таких поверхностных отношений не нужно, тем более с человеком, который, по сути, является вторым владельцем их загородного дома. Соседи должны жить мирно и дружно. И никакой влюбленности и тем более сильной вечной любви им не требуется. А в их с Игорем случае может только помешать.
Она сидела, размышляла, пока Игорь искал в своих вещах их свечу. В ее руках оставалась пачка непрочитанных писем, в которых неизвестный Федор признавался в любви какой-то неизвестной Марии Владимировне. Зачем он сохранил эти письма? Или эта Мария Владимировна отдала их обратно Федору? Дом-то его. Интрига явно была, и Оле уже стало интересно, в чем она заключалась. Конечно, на душе кошки скребли: читать чужие письма – это как подглядывать в замочную скважину. Но не Оля это начала.
– Принес! – торжественно объявил Игорь, входя на мансарду с зажженной свечой в руке.
Толка от нее было немного, фигуристая свечка оказалась больше игрушкой, чем полноценным источником освещения. Но Игорь поднес ее близко к листку и смог прочитать текст.
– «Здравствуй, любимая мама», – прочитал он и присвистнул.
– Мама?! – разочаровалась Оля.
– А вы что, надеялись на роман с шекспировскими страстями? – ехидно спросил Игорь.
– Отчего же? Переписка сына с мамой тоже довольно занимательная вещь. Зато совесть съедать не будет, что мы предали огласке какую-нибудь любовную тайну.
– Стойте! – выкрикнул Игорь, пробегая глазами по строчкам.
– Вообще-то я сижу, – хмыкнула Оля.
– Это я образно. От волнения.
– И что же вас так взволновало?
– Это письмо Федора к матери Марии Владимировне.
– Я поняла.
– Он пишет ей из армии и спрашивает про Верочку.
– Про Верочку, и что с того? Гога, вы меня пугаете. Это ваша родственница, что ли?
– Это Вера Ивановна. Наша соседка!
– Она Верочка?!
– Но звал же вас кто-то в молодости Оленькой…
– Очень смешно, – по-настоящему обиделась Оля. – Я еще не старая кляча. Вера Ивановна – Верочка, подумать только! Да, помню, она же говорила, что когда-то с этим Федором…
– Читаем дальше? – прищурился Игорь.
– Читайте, – согласилась Оля, которой уже не терпелось узнать, что же произошло более полувека назад такого, что эти двое: Федор и Вера так и не смогли быть вместе.
– «Здравствуй, любимая мама. Пишу тебе из части, куда попал после учебки. Раньше писать не получалось. Не разрешали, да и конвертов не давали. Никуда нас не выпускали. Сейчас стали относиться к нам с меньшей строгостью. Кормят нас хорошо». Так, – сказал Игорь, – лишнее зачитывать не буду.
– Читайте все, – вздохнула Оля, – вечер длинный. К тому же Федор явно не страдал мучительной привязанностью к эпистолярному жанру. Письма слал маме короткие.
– «Кормят нас хорошо. Перловку дают каждый день и мясо. Каши да супы с компотом. А в прошлый четверг в честь дня части нам давали конфеты. С гречкой. Гречку дают нам по праздникам. Борщ варили в прошлую пятницу». Да бред какой-то!
– Не ругайтесь. Сразу видно, что солдатик голодал, вот у него на первом месте – еда.
– Еду я буду пропускать. Понятно, что щи да каша – солдатская жрачка наша.
– Пропускайте. Но только – еду.
– «Борщ варили в прошлую пятницу»… так… «таких блинов, как ты пекла, не пекут вовсе»… А! Нашел. «Мама, как там поживает Верочка? Я написал ей, но она не ответила».
– Как же он Верочке написал, если до этого маме пишет, что им конвертов даже не давали?! – сразу заметила неточность Оля.
– Маме он врал, – вздохнул Игорь.
– Почему?! Почему маме нужно было врать?!
– Мамам, Оля, часто врут по разным причинам, – сообщил Игорь. – В данном случае, потому что Верочка на тот момент Федору была дороже. Мама, что? Мама никуда не денется. Она любит априори. А вот Верочка волновала воображение. Вдруг усвистела налево?
– Вера Ивановна не могла усвистеть, – недовольно поморщилась Оля. – Она не такая.
– Откуда вам знать?
– Читайте дальше. Ой, как раз и свет дали!
Свет действительно зажегся. Оля бережно задула свечу.
– «Борщ варили…», тьфу! Так. Где это? Вы меня отвлекаете. Кстати, а почему мы снова перешли на «вы»? Давай вернемся на «ты», так гораздо удобнее общаться. И не нужно делать таких испуганных глаз! Ничего личного. Только чужая переписка. «Таких блинов…» – Игорь вздохнул и внезапно переменил тему: – Ты есть не хочешь?
Оля отрицательно мотнула головой. Она почувствовала себя маленьким слабым котенком, перед носом которого сначала поводили вкусным куском колбасы, а затем сами его съели.
– Что-то и я о еде думаю, – призналась она и поднялась. – Хорошо. Берите письма! Какая разница, где их читать? Пойдемте вниз, я что-нибудь приготовлю.
– Мать Тереза! Ты спасешь голодающего, и тебе воздастся.
– Судя по всему, – хмыкнула Оля, – мне уже воздалось и не в мою пользу.
– Не будем пререкаться на голодный желудок!
Оля согласилась с этим доводом, тем более что куском колбасы были письма. Она не хотела читать чужую переписку, но, узнав, что дело касается их соседки Веры Ивановны, передумала. И теперь ей не терпелось узнать, что же там произошло, много лет тому назад, когда Вера с Федором были молоды.
На кухне Оля залезла в холодильник, отметила, что для новогоднего стола у нее остается все меньше и меньше продуктов, и достала банку тушенки. Игорь, напевая нечто непотребное и веселое, подмигнул ей и выудил макароны. Оля тяжело вздохнула и достала один свежий помидор из килограмма привезенных.
– Семен Семенович, – укоризненно усмехнулся Игорь, глядя на одинокий овощ. – И кто из нас жмот, спрашивается?
Оля вздохнула и достала еще один помидор.
– Мне придется уже в новогоднюю ночь сесть на диету! И вам – со мной.
– Тебе. Мы, Оля, перешли на «ты». Или ты забыла? Не переживай. Завтра утром съездим в магазин. Наверняка поблизости есть какое-нибудь сельпо.
– Для начала вам, нам то есть, нужно откопать от снега твою машину!
– Я люблю размяться и поиграть мускулами, – заявил Игорь и взялся за овощи. – Сейчас из этих двух несчастных я буду делать изобилие, а ты займись макаронами.
Оля сварила макароны, перемешала их с тушенкой, посыпала сыром – кутить, так кутить, а Игорь в это время разрезал помидоры на дольки такой толщины, что через них можно было читать журналы! Зато их получилось действительно очень много. Довершением сказочного благополучия стал чай с печеньем. Олиным печеньем, между прочим! Необыкновенным – вкусным и полезным одновременно, потому что каждая печенюшка была завернута в фантик, на котором было написано пожелание того, что исполнится в наступающем году. Оля намеревалась съесть это печенье в новогоднюю ночь. Все печенье! Одна. Для того чтобы все пожелания свалились только ей на голову и все сбылись. Наверняка кондитеры ничего плохого в новогоднюю ночь людям не желали! И вот теперь над ее несбывшимися желаниями глумился Гога.
– «Все будет хорошо!» – прочитал он очередной фантик. – Какая изощренная фантазия у авторов этого кулинарного произведения. – И его рука уже тянулась за другим.
– Лопнете!
– Лопнешь, – поправил ее Игорь. – Что у нас здесь? «Не оглядывайся назад и смело шагай вперед». Неожиданно.
– Чем тебе не нравится это пожелание?! Забыть о прошлом, что может быть лучше? Только будущее! – горячо возразила Оля, обиженная за свое печенье.
– Лучше прошлого может быть только настоящее. Лично мне хорошо сидеть с тобой на нашей кухне, есть печенье и читать всякую фигню.
Игорь так на нее посмотрел, что Оля внезапно смутилась.
– Давай читать письма, – предложила она, открывая самое первое, недочитанное.
– Давай, – согласился Игорь. – На сытый желудок эпистолярные экзерсисы идут гораздо лучше.
– «Вера после выпуска собиралась ехать в город и поступать в сельскохозяйственный вуз на агронома, – стала читать дальше Оля. – Мы договорились, что будем держать связь через тебя, мама. Ты, пожалуйста, отдай ей этот мой адрес, пусть она пишет письма мне сюда». Ничего интересного…
– Да уж, не интим, – хмыкнул Игорь и достал второе письмо. – Что же произошло дальше? – Он развернул пожелтевший листок. – Ага, ага… Снова, что ел, что пил, о чем думал… Вот! «Вера мне не ответила. Мама, ты пишешь, что не видела ее, но слышала, что поступить ей не удалось и она осталась в городе. Мама, ты сходи к тете Маше, ее матери, и спроси у нее, где Верочка. Если с ней что-то случилось, то я попрошу отпуск и приеду. Мне дадут, я тут на хорошем счету». Разница между письмами в месяц, – добавил Игорь, посмотрев штемпели.
– А дальше?
– О, Ольга, а ты любопытна!
– Не больше твоего. Я хочу докопаться до сути.
– А суть в чем? Суть в том, что Вера не хотела ему писать! Это свойственно вам, девушкам. С глаз долой – из сердца вон. Влюбился парень, признался, получил заверения в большом и сильном чувстве, после чего уехал служить черт-те куда – туда, где люди целину осваивают, а девица его хвостом закрутила. В город она, видишь ли, собралась. В вуз поступать! И не поступила. В деревню возвращаться было стыдно, осталась жить в городе и работать на каком-нибудь заводе. Дальше – проще простого! Ей встретился местный, заводской красавец, в которого она снова влюбилась, вам же, девчонкам, влюбиться – раз плюнуть, вышла замуж, нарожала ему детей. Благодаря им семья получила отдельную квартиру и стала жить припеваючи! А Федор, там, на целине…
– Ты упускаешь одну деталь, – сбила пафос Игоря Оля.
– Какую же?
– Вера Ивановна живет в деревне! И она наша соседка.
– Ладно, – неожиданно согласился Игорь. И уже более спокойно продолжил: – Рассмотрим другой вариант. Муж ее бросил, квартиру она оставила детям, уехала в деревню доживать свой век. Как?
– Никак! У нее детей нет.
– Откуда ты знаешь?
– Я спросила, с кем она будет встречать Новый год. Вера Ивановна сказала, что она одинока и в новогоднюю ночь обычно ходит к соседям. Я ее пригласила к нам.
– Отлично! – хлопнул в ладоши Игорь. – Узнаем, так сказать, из первых уст, почему она не писала этому Федору – деду Влада.
– Ни в коем случае! – возмутилась Оля. – Это ее личное дело! Мало того что мы читаем чужие письма, так еще и будет вмешиваться в чужую жизнь?!
– Иногда вмешательство бывает полезным, Оля.
– Гога! – строго заявила Оля Игорю. – Я вам не позволю причинить вред Вере Ивановне.
– Не будем заранее спорить. Возможно, дальше все узнаем и без нее. – Игорь кивнул на стопку писем. Взял следующее. – И где же здесь про Верочку? Ого! Сразу! Обычно вопросы о ней шли только после борща. «Мама, напиши, где Вера и что с ней? От нее по-прежнему нет вестей. Ты отдавала ей мой адрес? Почему ты пишешь, что она больше из города не приезжала? А что говорит тетя Маша? Мама, я так настойчив, потому что, кроме тебя, мне узнать о Верочке не у кого. Мишка уехал служить в морфлот, с Сашкой мы тоже потерялись».
– Неужели нельзя было какой-нибудь ее подруге написать? – вздохнула Оля.
– Представляю. «На деревню Наташке Кузнецовой». Почтальонша вручает ей конверт со словами «Пляши, милая, тебе из армии весточка!». Наташка пляшет и скачет по деревне, показывая всем конверт с письмом Федора…
– Это видит Верочка, – добавила Оля. – И они расстаются. С Федором. Так и было!
– Да ничего подобного, дорогуша!
– Почему? И не зови меня дорогушей.
– Потому что Верочки в деревне не было. Иначе бы она написала Федору.
– Но в деревне жила ее мать… Я ничего не понимаю!
– Вот я и говорю, придет Вера Ивановна, выпьем с ней шампанского, и под бой курантов она расколется.
– У меня нет шампанского, – вспомнила Оля. – Бутылка тяжелая, я ее не повезла. А платье, в котором собиралась пить шампанское, положила в сумку. Ой… ну, это не важно.
– А я захватил! – улыбнулся Игорь. – Поделюсь с тобой и Верой Ивановной. Или ты предпочитаешь водочку?
– Я совсем не пью, – призналась Оля. – Иногда могу что-нибудь сладенькое и некрепкое.
– Ага-ага, – хмыкнул Игорь. – Так я и поверил! Все вы так говорите. Все вы не пьете. Был у меня горький опыт.
– Видимо, очень горький, раз возникло такое отторжение реальности, – усмехнулась Оля. – Запомните, Гога. Люди все очень разные, вкусы у них разные, воспитание тоже разнится, как и характер. А вы всех девушек под одну гребенку… Я прекрасно обойдусь в новогоднюю ночь без спиртного.
– Правильно, чай будем пить, – с обиженным лицом принялся ехидничать Игорь. – Устроим эксклюзивную встречу грядущего! То-то оно опешит. Его схватит оторопь перед нами – трезвыми в новогоднюю ночь.
– Читайте дальше, – махнула рукой Оля. – Пусть каждый из нас останется при своем мнении.
– Ладно, никто ничего никому не должен навязывать. И просто – никто ничего никому не должен. У каждого свой опыт общения с противоположным полом. Помнится, у нас двоих он неудачный. Потому мы здесь сидим и читаем чужие письма.
– Да читайте уже! – не выдержала Оля. – Или я сама буду.
Игорь тряхнул головой и принялся читать:
– «Здравствуй, дорогая мама! Спасибо, что пишешь мне часто. До сих пор не получил ни одного письма от Веры. Ты пишешь, что передала ей мой адрес, но она так и не ответила. Мама, ты точно узнала у тети Маши, что Вера собирается замуж за городского парня? Я не верю, что это правда! Это хорошо, что она не поступила, устроилась работать на сельско-строительный комбинат, влилась в коллектив. Она гуляет с другим парнем, и у них все серьезно?! Мама, я тебя очень прошу, найди мне ее адрес. Я ей сам напишу».
Оба замолчали. Первым заговорил Игорь.
– Все, как я предполагал. С заводом – комбинатом ошибся. А так все – в точку.
– Не может быть, – нахмурилась Оля. – Здесь какая-то нестыковка. Насколько я знаю подруг, если бы одна из них собралась замуж за другого выходить, ее парню обязательно кто-нибудь написал!
– Так мать его и написала!
– Только мать? И больше никто? Да его односельчане засыпали б письмами.
– Так они, может, адреса его армейского не знали. Мало ли… Читаю дальше. Так, «…здравствуй, мама», «Вера не пишет…», «Я уже потерял надежду на то, что Вера мне напишет. Мама, ты не права, говоря, зачем мне такая деревенская недоучка и я найду городскую умницу с высшим образованием. Сердцу не прикажешь. Но я ему прикажу. Извини, что расстраивал тебя своими просьбами. Тете Маше передавай привет. Уже прошел год, как я служу. Скоро вернусь! Жди меня, одна ты у меня осталась».
Оля всхлипнула.
– Картина вырисовывается довольно занятная, – хмыкнул Игорь. – Мария Владимировна та еще штучка! Нашла, чем сына успокаивать.
– Мне кажется, – прошептала Оля, – она не успокаивала. Она ему врала.
– Про то, что он найдет умницу? – как большинство мужчин, подумав совсем не в ту сторону, спросил Игорь.
– Нет, про то, что Вера стала гулять с другим. Ни с кем она не гуляла, – вздохнула Оля. – Она Федора ждала! Только что-то случилось. И не нужно мне говорить, что все мы такие, нам только посмазливей парня покажи, мы за ним побежим. Не побежим. Не все, уж точно. Некоторые девчонки свою судьбу годами ждут! На первых попавшихся не размениваются.
– Ладно, все вы разные. Соглашусь. Но какого черта ждать?! Верунчику нужно было ноги в руки брать и катить целину поднимать! И там бы увиделась со своим Федором и все выяснила.
– Чужие проблемы всегда легко решаются, – вздохнула Оля. – Читайте дальше.
– Читай, – задумчиво поправил ее Игорь.
Он внезапно поймал себя на мысли, что не хочет с ней спорить, потому что она права. Права в том, что не врет, что совсем не пьет, что годами ждет свое счастье… Все, что с такой пылкостью отстаивает Оля Завьялова, так или иначе связано с нею самой, с ее характером, воспитанием и… Что там она еще говорила? Да, действительно, бывают другие девушки, не такие как Анжела и Софочка. Ему давно пора это понять. И поверить им. Вернее, ей. Оле. Но отчего-то он всегда или затевает ссору с ней, или подхватывает и отвечает на ее подколы и упреки. Она задевает в его душе самые натянутые струны, которые звенят ссорами от ее словесных прикосновений. В то же время он лучше узнает ее как человека неравнодушного и доброго. И показывает, какой он? Да и показывает он не себя, а свою внешнюю злобную оболочку, которую он сам же и нарастил. Для защиты.
Дальше читать было не особенно интересно. История словно бы обрывалась. Федор в каждом письме одной строчкой вспоминал Веру, прося мать, если она увидит ее, передать его адрес. Видимо, Верочка ему так ни одного письма в армию и не написала. Но самой необычной была телеграмма. Старая, потрепанная, вчетверо сложенная телеграмма с наклеенными буквами. Оля с Игорем видели телеграмму впервые! Их поколение уже не пользовалось таким средством связи. В телеграмме, адресованной Марии Владимировне, была всего лишь одна строчка: «Встречай с невестой 14 мая».
Время перевалило за полночь, когда они закончили чтение писем и разговоры об удивительной истории любви. В том, что Федор любил свою Верочку, оба нисколько не сомневались. И оба теперь уже подумывали над тем, не передать ли эти письма Вере Ивановне? Пусть она, так и не написавшая своему парню в армию ни строчки, увидит, как сильно он ее любил и как ждал от нее вестей. Мало ли что там у нее произошло? По прошествии времени можно объяснить и простить все – ради любви. Она-то была!
Только вот у Веры Ивановны нет детей, а отпрыском Федора стал Влад, подаривший Игорю с Олей этот деревенский дом. И вместе с ним преподнесший семейную загадку и мучительный вопрос, что со всем этим теперь делать.
Оля сложила письма в коробку и перевязала лентой, найденной на мансарде среди детских игрушек. Коробку поставила рядом со своей сумочкой. Оля так и не решила, что делать с этими письмами, понимая, что в любом случае принесет Вере Ивановне боль и горечь.
Зато Игорь нисколько не сомневался, что письма следует отдать соседке. Пусть та узнает, как сильно любил ее парень, которого она проигнорировала когда-то. Даже в этом Игорь и Оля видели две крайности: умолчать или раструбить. И кто из них был прав? Оставалось непонятным.
Спать легли сразу после короткого спора – Игорь внезапно согласился с Олиными доводами – пока ничего не предпринимать. Вместо продолжения перепалки он предложил Оле утром поехать в магазин и закупить продуктов для новогоднего стола, на что она без промедления согласилась. Запасы были истощены.
После чтения писем Федора они так устали, что даже не вспомнили о демаркационной линии и необходимости подавать и принимать заявление о посещении туалета и ванной.
…Ночью Оле не спалось. Она думала: почему так получается? Двое любят друг друга, но ничего не делают для того, чтобы сблизиться. Им мешает не расстояние, а что-то другое. Ложная стыдливость девушки или обида парня? Но в финальной телеграмме Федор все-таки просит мать прийти встречать его с невестой. С Верой! Почему же Вера не пошла?
Почему все так получилось?
Этот старый дом сохранил чужую тайну специально для того, чтобы они с Игорем ее узнали. Еще бы кто-то подсказал, что с этой тайной делать!
