История одного предательства

Даже не вспомнить, когда мы с ней начали жить вместе.

Это было очень давно, мы еще не научились читать и писать, а стало быть, запоминать события.

Мы вместе работали, вместе воевали, вместе развлекались. Мы очень ее любили. Мы не могли обходиться друг без друга. То есть она без нас – запросто, а мы без неё никак.

Иногда наша любовь в своем накале достигала абсурдного (см. рисунок).

Как вы уже догадались, я про лошадь.

В течение всей письменной истории конь был главным существом после человека. Даже не так: главным существом после мужчины, потому что некоторые народы ценили своих женщин меньше, чем лошадей. («Золото купит четыре жены, конь же лихой не имеет цены», – поет у Лермонтова неполиткорректный Казбич.)

Изучая материалы о татаро-монгольском нашествии, я сделал поразительное открытие, которым, впрочем, не стал делиться с читателями моей «Истории», чтобы не усугублять обвинения в русофобии. Но вам сообщу, мелким шрифтом, по секрету.

Русь завоевали не монголы, а лошади. Именно из них в основном состояли силы вторжения. У каждого степняка было в среднем по четыре коня. Стало быть, Батый привел на Русь триста тысяч (так пишут в летописях) воинов и целый миллион двести тысяч лошадей, которые своими пятью миллионами копыт всё тут к черту вытоптали. Но тс-с-с, это между нами.

Сто лет назад для неконеводческих стран считалось нормальным обратное соотношение: по одному коню на четырех человек. Это значит, что лошадиное население Европы превышало сто миллионов.

И вот грянул 1914 год, все гусары-кирасиры попрыгали в седла, артиллеристы зазвенели упряжью, затрубили трубы, бравые жеребцы-кобылы воинственно затрясли гривами…

И очень скоро выяснилось, что всё это больше не нужно. Война будет окопной, эпоха лихих сабельных атак закончилась, ездить надо на машинах и танках, а орудия возить на тягачах.

Первая мировая война считалась крахом европейской цивилизации, но цивилизация встряхнулась и возродилась. А лошадная цивилизация – нет.

Человечество предало своего верного, старинного друга, как только выяснилось, что дружба себя больше не окупает. Овес дорог.

Со всеобщей автомобилизацией и тракторизацией начался настоящий лошадиный холокост. Бывших боевых товарищей повезли на бойни, чтобы не тратиться на фураж. Остановились племенные заводы. Ушли в прошлое лошадиные ярмарки, упразднились прежде важные профессии: коннозаводчик, извозчик, ломовик, ковбой (эти, правда, переселились на киноэкран). Даже преступный мир пострадал – вымерло авторитетное сословие конокрадов.

Лошадей на свете осталось очень мало. На них катаются немногочисленные спортсмены и любители лаковых сапог; кое-где сохранились скачки, сорт лотереи; в некоторых азиатских странах лошадей доят и едят. Кажется, всё.

Прости нас, лошадь.