Самое естественное и распространенное объяснение религии состоит в том, что религиозные понятия утешают, дают способ справиться или примириться с боязнью смерти, предлагая более вдохновляющую перспективу, чем мрачное «прах к праху». Человек не просто боится угрозы для жизни и всеми силами старается избежать ее – это относится ко всем животным и позволяет измерить, насколько развиты у них способы воспринимать реальную и потенциальную опасность. Человек, в отличие от остальных, осознает универсальность и неизбежность смерти.

И действительно, как выяснили специалисты по социальной психологии, сама мысль о всеобщей и неизбежной смертности вызывает сильный когнитивный резонанс, зачастую распространяющийся на далекие от смерти темы. В экспериментальных исследованиях испытуемых просили прочитать рассказ или журнальную статью, в которой подчеркивается неизбежность смерти. После этого им задавали ряд на первый взгляд не связанных с этим вопросов: например, какой приговор им кажется подходящим наказанием за некую кражу, следует ли наказывать за мелкие проступки, соотносится ли описание поведения неких людей с их этнической принадлежностью. Реакцию сравнивали с реакцией людей, читавших безобидный сюжет без упоминаний смерти. Различия между двумя группами оказывались разительными. Те, кто читал «связанные со смертью» истории, относились к социально неприемлемому поведению более жестко. Они проявляли меньшую терпимость даже к мелким проступкам, требовали более долгих тюремных сроков и более высокого залога за освобождение. Они острее реагировали на оскорбление общепринятых культурных символов вроде американского флага или распятия. Кроме того, они активнее настраивались против представителей других групп, были более склонны к стереотипным представлениям о них и усматривали иллюзорную связь между принадлежностью к другой социальной группе и преступными наклонностями. Также они демонстрировали более выраженную антипатию к членам собственной группы, не разделяющим их взгляды. Осознание смертности провоцирует социально-защитную реакцию, согласно которой любой, кто хоть в чем-то отличен от нас и чье поведение не подпадает под наши культурные нормы, вызывает сильные эмоции. Почему так происходит?

Некоторые социальные психологи считают, что нашу приверженность социальной идентификации, стремление принадлежать к группе с общими нормами, может обусловливать тот же ужас перед смертностью. Согласно этой гипотезе «управления ужасом» основной источник мотивации для человека – как и для других животных – эволюционный императив выживания. Многочисленные культурные институты – общие символы, общие ценности, ощущение принадлежности к группе – рассматриваются как буферы, смягчающие эту естественную тревожность. По мнению сторонников такой гипотезы, культурные институты помогают (пусть иллюзорно) унять тревогу, поскольку обеспечивают безопасность и защиту. Преступники, чужаки и инакомыслящие воспринимаются как враги этих институтов, а значит, как угроза ощущению безопасности, чем и объясняются результаты экспериментов. Кроме того, сторонники данного объяснения предполагают, что многочисленные культурные институты – прежде всего религиозные – обещают некий способ избежать смерти при условии правильного поведения, то есть соответствия местным нормам. Гипотеза управления ужасом – это, по сути, более наукообразный и опирающийся на экспериментальные данные вариант распространенного спонтанного предположения, что религия защищает от страха перед смертью. Предположение логичное, поскольку, и в самом деле, если религия и затрагивает тему смерти, то утверждает, что это лишь переход в иной мир.

Тем не менее с действительностью эта гипотеза не особенно согласуется. Связь между эмоциями, культурными институтами и эволюцией существует на самом деле. Однако, чтобы ее понять, нужно более серьезно присмотреться к тому, как эволюция путем естественного отбора формирует отдельных особей и их склонности, в том числе представления о смерти и смертности. «Императив выживания» не настолько самоочевиден, как может показаться. Да, человек и большинство животных видов избегают угрозы для жизни, но потому ли, что у них имеется сформированное в ходе эволюции стремление выжить любой ценой? Эволюционная биология предполагает, что многие шаблоны поведения и способности коренятся не в стремлении организма выжить, а в стремлении передать свои гены. В некоторых средах организм часто оказывается перед выбором: выжить, не сумев передать гены потомству, или сохранить гены, погибнув самому. Такие ситуации, как обсуждалось в предыдущей главе, способствуют распространению генов самопожертвования.

Если объяснять человеческие эмоции с точки зрения истории вида, следовало бы ожидать более сложного набора страхов и тревог, поскольку угроз передаче генов много и они разнообразны. Одно из главных мест в этом разнообразии занимала бы потеря потомства, однако и неумение привлечь внимание и средства родителей, недостаточно высокий уровень доверия своему социальному окружению, непривлекательность в чужих глазах, отчетливо низкое положение в социальной иерархии тревожили бы не меньше. Все это – прямые угрозы передаче генов, и тревога по их поводу оправданна, однако такие ситуации специфичны и требуют специфической стратегии. Сложные организмы выживают не за счет «поведенческого шаблона избегания смерти», зашитого в сознание, поскольку разные угрозы для жизни требуют разной реакции.

Даже если «управление ужасом» слишком примитивное объяснение, оно может помочь нам сформулировать плодотворный вопрос. Эмоциональные программы и мысленные представления, ассоциируемые со смертью, у нас действительно имеются. Представления эти сложные и не всегда стройные, поскольку связанными со смертью мыслями активируются разные системы сознания. Но только на этом фоне можно понять, как религиозные представления о смерти становятся значимыми.

Учтя этот фон, мы наверняка сможем разрешить несколько загадок религиозного взгляда на эту тему. Антропологи, как правило, не слишком жалуют версию, что религия дает утешение, и не без оснований. Во-первых, они знают, что во многих человеческих культурах религиозный взгляд на смерть крайне далек от утешительного. Тут даже за экзотическими примерами ходить не придется. Примерный христианин, верящий в предопределенность, вряд ли послужит иллюстрацией к тому, что религия служит буфером против тревожности. Многие религиозные обряды и мифы не столько смягчают тревожность, сколько подчеркивают и усугубляют ее. Во-вторых, большинство религий попросту не обещает награды за примерное поведение в форме спасения или вечного блаженства. Во многих сообществах усопшие становятся духами или предками, и это воспринимается нормальным исходом человеческой жизни, а не наградой за праведность. В последних и главных – тема смерти в религии зачастую касается не смертности как таковой, а вполне конкретных фактов об умирании и мертвых. Поэтому давайте совершим еще один короткий антропологический экскурс.