Кто придумал этих богов и духов, когда и с какой целью? Конечно, все мы прекрасно понимаем, что слегка абсурдно задаваться вопросом, кто и когда придумал религию, если «религией» мы называем некую совокупность. Мы знаем, что в большинстве человеческих обществ имеется представление о противоестественных объектах, в том числе физически противоестественных сущностях, среди которых попадаются крайне значимые в силу обладания информацией определенного характера и т. д. Но, насколько нам известно, у таких сущностей и объектов может быть совершенно разная история. Поэтому вопрос «Когда у человека появилась религия?» имеет смысл, только если вы сами определите, какие составляющие этой совокупности относятся к религии.

Но можно пойти по другому пути. Религия в нашем понимании появилась, скорее всего, вместе с современным разумом. Зарождение культуры современного типа принято увязывать с символическим «взрывом», произошедшим примерно 50 000–100 000 лет назад, когда резко изменилось количество и качество производимых человеком орудий и возникло множество новшеств, не имевших функционального назначения – использование охры, первые наскальные рисунки, сложные погребения и т. п. Важное отличие от прошлых явлений культурного порядка состояло в разнообразии предметов и представлений, которое может свидетельствовать о развитии того группового сходства и межгрупповых различий, которые мы считаем человеческой культурой.

Причиной этого всплеска творчества и многообразия определенно послужили перемены в характере умственной деятельности. Поэтому так соблазнительно считать становление современного человека процессом освобождающим, в ходе которого разум сбрасывал эволюционные оковы и становился более гибким, восприимчивым к новому – более открытым. Многие сценарии культурной эволюции отводят почетное место такого рода когнитивному прорыву, под которым понимаются новые возможности символических отсылок и обретаемая гибкость отвлеченных представлений. Как доказывает психолог Майкл Томаселло, ключом к этим переменам стал взгляд на ситуацию со стороны, позволяющий строить интуитивные догадки, почему другие ведут себя именно так. Без этого умения было не обойтись, например, в технологической области. Современные орудия и их применение менялись постепенно, шаг за шагом. Особенности создаваемых артефактов требовали от участников культурного научения просчитывать намерения других. Во многих областях усваивающий просто не может воспринимать сигналы от культурных авторитетов и производить релевантные умозаключения о них, не представляя их коммуникативные намерения.

Археолог Стивен Митен дал еще более точное описание изменений, которые привели к формированию современной культуры. Он отталкивается от предлагаемой специалистами по эволюционной и возрастной психологии концепции сознания как совокупности специализированных систем логического вывода. У этих систем имеются четкие критерии отбора входящих данных, то есть они воспринимают и обрабатывают только информацию из определенной области, например интуитивной физики или интуитивной психологии, но бывает и более узкая специализация – родительское вложение ресурсов, выбор брачного партнера, создание коалиций, категоризация живых существ и т. п. По мнению Митена, культурный взрыв обусловили коренные перемены в когнитивной конфигурации: в частности, появление когнитивной текучести – многообразия информационного обмена между различными познавательными модулями. Разница между первобытным и современным человеком заключается не столько в функциях каждой из специализированных способностей (интуитивная биология, представления о сознании, создание орудий, интуитивная физика), сколько в возможностях использовать информацию из одной области в деятельности, относящейся к другой области. Скажем, артефакты используются как украшения и служат социальным задачам; биологические знания используются в создании графических символов; изготовление орудий способствует развитию местных традиций и эффективно использует местные ресурсы, черпая сведения из интуитивной биологии.

Это имеет непосредственное отношение к нашей теме, поскольку религиозные представления, как известно из второй главы и как отмечает сам Митен, требуют именно такой возможности – обмена информацией между специализированными областями. Период, когда человеческий мозг устанавливал новые связи между разными системами логического вывода, как мы знаем на примере охоты и изготовления орудий, был также периодом создания визуальных образов сверхъестественного. В пещерных рисунках и других артефактах начали появляться свидетельства тотемных и антропоморфных представлений, а также химеры. Таким образом, археология подтверждает две важные составляющие психологической характеристики сверхъестественных представлений: они требуют отвлеченного мышления (чтобы нарисовать химеру, нужно научиться представлять нечто невиданное) и нарушают интуитивные предположения на онтологическом уровне.

Получается, теперь мы можем сказать, когда человек «придумал» религию: когда подобные представления начали возникать в его сознании и завораживать настолько, чтобы он предпринял усилия для воплощения их в материальных объектах. Однако на самом деле все несколько сложнее, потому что религия как понятие не сводится к противоестественным представлениям. Религия – это не только летающие горы, говорящие деревья и биологические гибриды, это еще и сущности со своим субъективным отношением к событиям, это ассоциация со смертью и связь между соблюдением моральных норм и разного рода напастями.

Мы не знаем, когда возникли эти прочие существенные составляющие религии, поскольку нам очень мало известно о предыстории соответствующих систем логического вывода. С уверенностью можно утверждать лишь, что их эволюционные корни должны уходить очень глубоко, учитывая их универсальность для человеческого разума. Большинство археологов и антропологов предполагают, что первые современные люди делали то же, что делают сейчас люди во всем мире: использовали большие массивы информации для добычи ресурсов из окружающей среды; формировали чрезвычайно сложные социальные системы; вступали в коалиции; говорили на сложных языках; соблазняли кого-то, защищали и воспитывали потомство; не чужды были погони за модой и снобизма; изготовляли орудия; заключали политические сделки и считали чужие обычаи нелепостью. (Список этих исключительно человеческих наклонностей, разумеется, можно продолжать, но суть в том, что многие, на первый взгляд, современные явления вроде моды или политических дрязг, возможно, имеют долгую эволюционную историю.) Поскольку подтверждения касаются наклонностей, которые формируют в том числе религиозные представления и мысли в нашем нынешнем понимании, возможно, что давнюю историю имеют и они.

Упоминавшиеся в предыдущих главах данные из области психологии – еще один повод не спешить расценивать формирование современного человека как освобождение. Соблазнительно было бы думать, что религиозное мышление возникло в связи с тем, что благодаря ему разум становился более гибким и открытым. Но антропологические, археологические и психологические данные рисуют несколько иную картину. Человеческий разум не раскрывался навстречу всем сверхъестественным представлениям без разбора. Наоборот, в силу наличия множества хитроумных систем логического вывода он воспринимал только очень ограниченный набор сверхъестественных понятий: те, которые активируют одним махом когнитивные механизмы, связанные с распознаванием деятельности, избеганием хищников, восприятием смерти, этикой, социальным обменом. Такой совокупной релевантности достигает только очень узкий круг представлений – вот почему у религиозных концепций в разных культурах столько общего.