Глава 25

Алекс ждала возвращения матери с нетерпением. Усталость от допросов, которым подверг ее детектив Гулд, отвечавший за расследование этого дела, начинала сказываться. Достаточно было взглянуть на лицо Алекс, чтобы понять, насколько она истощена физически и морально. Вот и сегодня, воскресным утром, ровно через неделю после исчезновения Отилии, он наведался к ней домой – сообщить о ходе расследования, а заодно выяснить, не осталось ли у нее в памяти какой-нибудь на первый взгляд ничего не значащей мелочи, о которой она им еще не сообщила.

Рядом с Алекс сидела Вэл Бингэм. В ее присутствии Алекс заверила детектива, что ничего такого вспомнить не может, однако она не против снова проговорить вслух и суммировать уже имеющиеся факты.

Этим-то Гулд и занялся: в течение двух часов он донимал ее вопросами. Алекс как будто заново пережила мгновения, проведенные с Отилией, начиная с памятного дня в парке, когда она заговорила с сидящей на качелях малышкой, и до мимолетного взгляда, который неделю назад ей позволил сделать Брайан Уэйд, когда она приехала в Норт-Хилл, чтобы отвезти Отилию в садик.

Заметила ли она тогда в его поведении что-то подозрительное, допытывался Гулд. Хотя за последнюю неделю она отвечала на этот вопрос уже несколько раз, она снова ответила – да, ей в его поведении изначально что-то показалось подозрительным, но она не может сказать, что именно.

Были ли у нее основания полагать, пока она была у дома в тот вечер, что мистер Уэйд что-то замышлял против своей жены? «Нет», – отвечала Алекс, однако он однозначно дал понять, что не намерен везти ее к психиатру.

От Вэл Бингэм ей было известно, что психиатра уже допрашивали, однако что именно тот рассказал полиции – она не знала.

– Вы когда-либо видели дома у Уэйдов посторонних людей? – задал очередной вопрос Гулд.

Нет, не считая двух раз: однажды к ним приехал фургон, доставлявший заказы из супермаркета, и второй раз – серебристый «Рено» выезжал на дорогу, когда она в прошлое воскресенье подъехала к дому. Кому принадлежала эта машина? Полиция когда-нибудь сможет ее найти? Алекс знала: полицейские опасаются, что Отилия была похищена именно на этой машине, хотя у них и не было тому доказательств.

– Во время моего первого посещения семьи мистер Уэйд сказал мне, что у него не слишком много друзей, – сказала Алекс.

Сколько раз она бывала у них дома? Как часто видела Отилию вместе с родителями? Они когда-нибудь говорили о совместно проведенном отпуске? Кто-нибудь из них когда-либо упоминал имя их сына Джонатана? Каким образом она узнала про мать Эрики? Она когда-либо говорила Брайану Уэйду о том, что ей известно?

Вопросы сыпались на Алекс бесконечно, резкие, почти жестокие, всякий раз заставляя ее вздрогнуть. Хотя в целом Гулд держался с ней вежливо, она понимала: с таким, как он, нужно быть начеку, иначе можно в два счета угодить на крючок, как то, например, уже сделал Брайан Уэйд. Впрочем, что касается Алекс, в душе она желала Уэйду самых адских страданий.

Оседлай тигра, Отилия. Будь хорошей девочкой.

– Завтра состоится кремация тела Эрики Уэйд, – сказал Гулд, когда они выходили из гостиной. – Думаю, вам есть смысл прийти. Вдруг там объявится кто-то, кого раньше уже видели, кто поможет вам что-нибудь вспомнить.

– Да-да, конечно, – спокойно ответила Алекс. – Он… там тоже будет?

– Нет. Его уже перевели в Истбрукскую тюрьму, где он будет оставаться до тех пор, пока ему не предъявят новые обвинения.

– Они, по-вашему, будут предъявлены?

– Безусловно, – ответил Гулд тоном, не допускающим возражений. – Он явно сделал с дочерью что-то еще сверх того, что нам уже известно… – Увидев на лице Алекс страдальческое выражение, Гулд на минуту умолк. – Только не думайте, будто мы оставили надежду найти девочку живой, – добавил он чуть мягче. – Он ее кому-то отдал. В этом нет никаких сомнений. В данный момент мы пытаемся извлечь из его телефона и компьютера все контакты.

Закрыв за ним дверь, Алекс прислонилась к ней спиной. Ей было слышно, как репортеры выкрикивают свои вопросы, но, похоже, в ответ не получили даже слова. Интересно, что они подумали, увидев, что Гулд в воскресенье приехал к ней домой? Неужели решили, что детектив прибыл сообщить ей, что Отилию наконец нашли… зарытой в канаве, брошенной в каменоломню, запертой на замок в чьем-то подвале. Или же они дружно обрадовались, решив, что Гулд прибыл арестовать ее за какую-то вопиющую халатность, допущенную в работе, за которую они сами уже вынесли ей приговор.

Алекс без труда могла представить себе аршинные заголовки в газетах. Но об этом лучше не думать.

Услышав, как за дверью кто-то выкрикнул ее имя, она поспешила вновь включить музыку. Взяв телефон, Алекс поднялась наверх к себе в комнату и просидела там, пока спустя час ей не позвонила мать, чтобы сообщить, что она только что въехала в деревню и через пару минут будет у нее.

И вот теперь Алекс стояла у основания лестницы, ожидая услышать знакомый двойной стук в дверь. Ее била такая сильная дрожь, как будто все эмоции, которые она до сих пор носила в себе, задались целью вырваться на свободу. Она едва не задохнулась от радости, услышав условный стук, и тотчас бросилась открывать дверь.

Еще мгновение, и Анна уже сжимала ее в объятиях, что, впрочем, не помешало Алекс плотно закрыть за собой дверь. Ощутив тепло материнских рук, она разрыдалась.

– Все хорошо, моя девочка, все хорошо, – приговаривала Анна, прижимая ее к себе еще крепче. – Я с тобой. Все будет хорошо, обещаю тебе.

– О господи, о господи! – истерично повторяла Алекс.

– Тсс, успокойся, – прошептала Анна, поглаживая ее по спине. – Понимаю, тебе было тяжело, еще как тяжело. Не плачь. Вот увидишь, ее обязательно найдут.

Обливаясь слезами, Алекс слегка отстранилась от матери и попыталась что-то сказать, но не смогла.

– Знаю, им неизвестно, где она сейчас, – прошептала Анна, убирая с ее лица волосы. – Но это еще не значит…

– Она здесь, – выдавила из себя Алекс. – Наверху.

На лице Анны на миг возникла каменная маска непонимания, которая затем сменилась гримасой ужаса. Алекс склонила голову и разрыдалась.

– Прости меня, прости, – причитала она. – Я лишь… о боже, что же мне теперь делать?

Не в состоянии хотя бы что-то сказать в ответ, Анна бросила взгляд на лестницу.

– Я никому ее не отдам, – заплакала Алекс, – то есть я знаю, что должна, но я не могу.

– Тише-тише, – попыталась успокоить ее мать. Других слов у нее не нашлось. – Лучше скажи, с ней все в порядке? То есть я хочу сказать…

Кстати, что она хочет сказать? Она понятия не имела.

– С ней все в порядке, – заверила Анну Алекс и вновь шмыгнула носом. – Она в безопасности и, главное, счастлива. Знаю, я не должна была этого делать… Я вообще не понимала, что делаю. Просто сгребла ее в охапку и лишь потом поняла…

Анна подняла руку, призывая ее успокоиться.

– Тише, расскажешь потом, – мягко сказала она. – Я хочу ее увидеть.

– Да-да, конечно, – Алекс повела ее за собой вверх по лестнице. – Я сказала ей, что ты скоро приедешь. Жаль, ты не видела, как она при этом просияла!

Анна улыбнулась, пусть даже главным образом потому, что не знала, что на это сказать. Нет, она была несказанно счастлива, узнав, что Отилия в безопасности. Вот только чем все это кончится?

– Как тебе вообще удалось спрятать ее от всех этих репортеров, что взяли дом буквально в осаду? – спросила она, поднимаясь за Алекс вверх по лестнице. – Не говоря уже о полиции. Ведь они постоянно бывали у тебя.

– Ты же знаешь, какая она умница, – ответила Алекс, оглядываясь на мать через плечо. – Она делает так, как ей сказано. Если я говорю ей, что она должна сидеть тихо, как мышка, значит, она, пока в доме есть кто-то посторонний, не издаст ни звука. Сложнее, когда мне нужно на время отлучиться из дома. Но она молодец – сидит тихо и ждет, когда я вернусь.

– И никому в голову не пришло обыскать твой дом? – в ужасе спросила Анна, понимая, что нужно срочно что-то делать, иначе скандала не избежать.

– У них не было для этого поводов. Я вне подозрений, по крайней мере в том, что касается…

Алекс не договорила. Анна не стала заканчивать за нее фразу. Она решительно прошла вслед за дочерью в главную спальню. Шторы в комнате были плотно затянуты, горел свет.

– Отилия, дорогая моя, – нежно проворковала Анна. – Ты здесь!

На полу был расстелен лист бумаги, над которым Отилия сейчас колдовала цветными карандашами. Девочка оторвала глаза от рисунка и подняла голову. От волнения на Анну внезапно накатило головокружение, она даже слегка покачнулась.

– Нанна, – заявила Отилия, и ее серьезное личико осветилось улыбкой.

Алекс виновато посмотрела на мать – вдруг та решила, что это она научила девочку ее имени. Но нет, Отилия произнесла его сама, без всякой подсказки.

– Привет, моя хорошая, – с нежностью в голосе ответила Анна и, подойдя ближе, подхватила девочку на руки.

Вдыхая запах кожи, детского талька и красок, она принялась осыпать поцелуями бархатные щечки. Боже, как же она скучала по этой малышке! Как оказалось, гораздо сильнее, чем была готова себе признаться. Как же приятно вновь ощутить в своих руках это теплое, податливое тельце, слышать серебристый колокольчик ее смеха, осознавать, что вместе с Алекс они наполнили жизнь девочки любовью, которой ей так долго недоставало.

– Ты даже не представляешь, как я счастлива тебя видеть! – прошептала она Отилии на ушко. – Да-да, представь себе, я счастлива, вот только что нам теперь всем троим делать?

Она повернулась к Алекс, надеясь, что найдет нужные слова. Увы, как оказалось, их до сих пор не было.

– Пойду приготовлю чай, – сказала та. – Ты, должно быть, устала с дороги. А пока можешь посидеть здесь с Отилией.

Алекс сама не знала, как ей удалось произнести такие простые, такие обыденные фразы. И это при том, что ее жизнь сейчас совсем не назовешь обыкновенной. Она как будто сорвалась с некоего невидимого якоря, и теперь ее относило куда-то далеко, в то место, которое даже не найти на карте.

– Ботик, – сказала Отилия и протянула руку, чтобы взять его с кровати.

– Он тоже здесь? – рассмеялась Анна, беря его в руки. – Думаю, это самое лучшее из всего, что случилось, – пошутила она и повернулась к Алекс. Та натянуто улыбнулась.

– Я успела схватить кое-что из вещей, – призналась она. – Наугад, как ты понимаешь, но нам пока хватает, – она посмотрела на Отилию. – Я расскажу тебе все, – пообещала она матери, – но только после того, как она ляжет спать.

Анна снова усадила девочку на пол и, сняв пальто, тоже села с ней рядом.

– Давай посмотрим, что ты здесь рисуешь? – сказала она, чувствуя, как сердце ее наполняется нежностью. Еще бы, ведь Отилия попыталась ей подражать!

Оставив дверь приоткрытой, Анна спустилась вниз, чтобы приготовить чай. Как хорошо, что мать осталась с Отилией, а не пошла вслед за ней в кухню. И вовсе не потому, что ей не хотелось в очередной раз объяснять свой поступок. Все-таки лучше, когда рядом с Отилией кто-то есть. Так ей самой спокойнее на душе. Теперь она даже спала с ней в одной комнате, для чего притащила из бывшей комнаты Габи старый матрац. А как они обе хохотали, когда она в шутку бросала Отилию на середину огромной супружеской кровати Майры и Дугласа с ее допотопной бронзовой рамой и скрипучими пружинами! Отилия любила свернуться калачиком под стеганым одеялом, положив на подушку верного Ботика. Алекс лежала с ней рядом – читала сказку или же просила девочку что-то рассказать самой или же спеть песенку. В последние дни Отилия начала ей подпевать. При звуке ее мелодичного голоска сердце Алекс переполнялось гордостью. Вместе они пели «Я толстый коротышка-чайник», про Шалтая-Болтая, про поросенка, который отправился за покупками на рынок.

Просто удивительно, как быстро малышка запоминала слова, даже когда снизу доносились звуки классических произведений из коллекции Дугласа, призванные заглушить уличный шум.

А как Алекс обожала купать Отилию! Вместе они пускали в ванне маленькие кораблики, которые Алекс откопала на чердаке, или же, сделав из большого и указательного пальцев колечко, выдували мыльные пузыри. Отилия звонко смеялась, когда Алекс, заворачивая ее в полотенце, легонько ее щекотала. Переливы смеха растворялись в звуках классической музыки, которая теперь с утра и до самого вечера наполняла дом. Телефон также постоянно был под рукой на тот случай, если ей опять позвонят из полиции.

Как ни странно, совесть ее почти не мучила, по крайней мере она старалась не обращать на нее внимания. Главное, чтобы Отилия как можно дольше была счастлива. Алекс тем временем пыталась отучить малышку от жутких привычек, привитых ей родным отцом. Они постоянно давали о себе знать – шокирующие и трагичные. Впрочем, Алекс старалась не зацикливаться на них. Она мягко, в высшей степени тактично объясняла девочке, что той больше нет необходимости доказывать, какая она хорошая, а значит, и делать некоторые вещи.

– Я и так знаю, что ты у меня хорошая, – шептала она ей на ушко, приглаживая непокорные кудряшки. – Потому что ты самая лучшая, самая храбрая, самая красивая малышка во всем мире.

– И Ботик тоже, – шепнула в ответ Отилия.

– Ну конечно, он тоже хорошая девочка, – отвечала Алекс, а спустя мгновение Отилия уже заливалась смехом.

– Он не девочка.

Алекс знала: ничто не трогало ее до глубины души так, как радость Отилии. Разве что ее доверие и внезапные проявления любви. Девочка была довольна жизнью, пусть даже в четырех стенах ее дома, и готова учиться всему новому. С другой стороны, что в этом удивительного? Разве не так она прожила почти всю свою короткую жизнь? Она никогда не вспоминала родителей. Впрочем, Алекс тоже, хотя и знала: настанет момент, когда этого будет не избежать. Пока же ей хотелось одного – чтобы безопасности и счастью девочки ничто не мешало. Вместе они играли, болтали, рисовали, пели. Незримая связь между ними была удивительно прочной. Вряд ли она была бы прочнее, будь Отилия родным ребенком Алекс.

Одного взгляда на эти темные глазки, на дне которых все еще притаился страх, было достаточно, чтобы в Алекс со всей силой просыпались инстинкты защитницы.

И все же рано или поздно им придется расстаться. Алекс не строила на этот счет никаких иллюзий. Оставить Отилию у себя она никак не могла. Но кто скажет, где ей взять сил, чтобы оторвать ее от себя?

– Я пыталась ей все объяснить, – призналась она позже своей матери. – Что вскоре ей придется переехать в другой дом, к другим людям, которые станут о ней заботиться. Но она, услышав это, всякий раз плачет. «Я с тобой», – твердит она. У меня же просто нет сил отпустить ее от себя. Нет, я отлично знаю, что мне придется это сделать. И все же мне страшно представить, каково будет ей, когда я уйду, как она будет страдать, не понимая, почему я ее бросила. Как же мне объяснить ей, почему мы должны расстаться?

– Давай лучше поговорим об этом позже, – сказала Анна. Было видно, что ей тоже тяжело обсуждать эту тему. – Лучше расскажи мне, что, собственно, произошло. Как она здесь оказалась?

Запустив пальцы в волосы, Алекс судорожно вздохнула и попыталась мысленно вернуться в тот кошмарный вечер. Сделать это было не так-то просто, ведь она изо всех сил пыталась выбросить его из головы, вообще не думать о нем. Впрочем, постепенно она начала заново переживать мгновения в доме Уэйдов. Вот Брайан Уэйд сидит в сарае и так увлекся своими делами, что даже не замечает ее присутствия, в то время как Эрика Уэйд уже лежит мертвая в кухне.

– Знаю, я должна была немедленно вызвать полицию, – призналась она, – но в тот момент все мои мысли были лишь об Отилии. Я так боялась за нее, ее же нигде не было. Тогда я бросилась наверх и принялась ее звать. Сначала я подумала, что ее там нет. А потом услышала, как она скребется за дверью стенного шкафа. Я не могла открыть дверь – кто-то явно запер ее на замок. Но потом я увидела на полу ключ. Я рванула дверь на себя и… увидела ее там, перепуганную до смерти. Не знаю, что она видела из того, что случилось внизу. Тогда я знала лишь одно: что должна немедленно забрать ее из этого дома.

Я подхватила ее на руки, и в тот же миг в моем сознании ожила картинка: я в ее возрасте… я заперта в чулане. Знала бы ты, как я тогда ждала, когда ты придешь за мной! Внезапно я перестала понимать, кто я, а кто она. Отилия как будто превратилась в меня, я же стала тобой. Знаю, это звучит полным безумием, но так оно и было. Лишь позднее мне вспомнился сон про женщину, сбегающую вниз по лестнице с ребенком в руках. Не знаю, было ли это неким предвидением, сейчас на это очень даже похоже. Но тогда, сбегая с Отилией вниз, я воспринимала реальность как сон. Она прижималась ко мне всем тельцем. Я же с ужасом думала о том, что Брайан Уэйд сейчас войдет в дом и увидит нас. Эти несколько минут, пока я наконец не села в машину, показались мне вечностью. Но потом Отилия вспомнила про Ботика и бросилась назад в дом. Вот тогда я и захватила вместе с ним кое-что из вещей. Я была уверена, что Уэйд вернется в дом с минуты на минуту. Я понятия не имела, что мне делать, если это случится. Но, слава богу, обошлось. Пронесло.

Алекс судорожно вздохнула.

Сидевшая напротив Анна внимательно наблюдала за ней, едва ли не кожей ощущая тот ужас, через который прошла дочь. Одновременно она лихорадочно думала о том, как им теперь выходить из этого положения. Готовых ответов у нее не было. Более того, она сомневалась, что они будут.

– И что было потом? – задала она наводящий вопрос. – Как я понимаю, ты привезла ее сюда.

Алекс кивнула.

– Я собиралась позвонить в полицию, но не нашла в себе сил. Мне было страшно представить, что ее заберут у меня. Она тоже была напугана. Еще бы, если помнить о том, через что ей пришлось пройти! Ты представляешь, что было бы с ней, если бы я отдала ее посторонним людям? Ты ведь знаешь, как она верит мне. Отилия искренне считает, что я всегда буду с ней. Отдать ее кому-то – значило бы предать ее, а на это я пойти не могла. Нет, я понимаю, что поступила неправильно, и не собираюсь себя оправдывать. Но у меня такое чувство, будто нас с ней что-то связывает. И вообще, кто у нее есть, кроме меня? Ей всего три года, но ты сама видела, какая она стойкая девочка. Даже после того, через что ей пришлось пройти, она тянется к людям. Ей нужно, чтобы ее любили, чтобы кто-то был с ней рядом, заботился о ней. Как в ее возрасте, учитывая все ее страдания, она может знать, что это такое? И все же подсознательно она знает и тянется ко мне. И к тебе тоже, хотя я понимаю, что не имею права втягивать тебя в эту историю. Клянусь тебе, у меня даже в мыслях этого нет. Я отлично понимаю, в какое щекотливое положение тебя ставлю. Если ты сейчас же не сообщишь в полицию, ты автоматически становишься моей сообщницей. Так что, боюсь, тебе придется это сделать…

Она взяла ее за руку.

– Наверно, ты права, но прежде, чем я так поступлю…

Алекс встала, подошла к двери, однако снова вернулась.

– Согласись, что я все испортила, – сказала она. – Для нас с тобой. Я была полной дурой, но теперь уже ничего не поделаешь. Отилия у меня уже больше недели. Я лгала полиции, собственной сестре, Томми – всем, кого знаю. То, что Отилия для меня все на свете, то, что со мной ей было бы лучше всего, ничего не значит. Меня просто не станут слушать, когда узнают, что я похитила ребенка. Да, вот так забрала ее с собой, и она все это время была у меня. Даже Вэл, при всей ее доброте, займет сторону моих обвинителей и будет права. Потому что украсть ребенка у родителей – преступление, даже если эти родители – Брайан и Эрика Уэйд.

– Безусловно, согласно букве закона, ты не должна была этого делать, – сказала Анна, – но ведь ты, как никто другой, знала, что творилось в этом жутком доме.

– Мама, пойми, это никому не интересно. Наоборот, это лишь во сто крат увеличит мою вину – ведь я знаю правила. Я та, кто должен зорко следить за их исполнением. И если такие люди, как я, начнут сами их нарушать, что мы получим?

От Анны не ускользнуло, что Алекс впервые назвала ее мамой, и хотя ей это было приятно, виду она не подала.

– В данном случае, – мягко возразила она, – мы имеем маленькую девочку, которую спасла та, которая ее любит всей душой. И вот теперь эта маленькая девочка, мирно спящая наверху, вполне довольна жизнью и никуда не желает уезжать из этого дома. Ей хочется лишь одного: чтобы, просыпаясь, она могла каждое утро видеть тебя.

Алекс была благодарна матери за понимание, хотя это, как ни странно, доставляло ей новые душевные муки.

– Она еще слишком мала, чтобы к ее мнению прислушались, – сказала она, из последних сил сдерживая слезы. – И даже если бы и приняли во внимание, это не снимет с меня ответственности за то, что я сделала.

– Верно, – нахмурилась Анна.

– Прости, – давясь слезами, прошептала Алекс. – Прости. Мы только-только начали узнавать друг друга, начали строить планы на будущее, и теперь мне уже никогда не побывать в Новой Зеландии. Потому что меня в любом случае ждет тюрьма. Но, боже, что же будет с Отилией? Мне больше не позволят даже взглянуть на нее! Но разве ей это поможет? Ведь мне хотелось одного – помочь ей, а вместо этого я все испортила.

– Давай пока не будем думать об этом, – сказала Анна, обнимая ее. – Утро вечера мудренее.

– Ну как ты не понимаешь! – воскликнула Алекс. – Если ты прямо сейчас не обратишься в полицию, тебя ждут не меньшие неприятности, чем меня!

– Тебе не кажется, что это уже мои проблемы? – мягко возразила Анна. – Так что давай немедленно ложись спать, чтобы, когда Отилия проснется, быть свежей как огурчик. Я же пойду схожу за чемоданом.

Алекс спала плохо. Почти всю ночь она пролежала с открытыми глазами, глядя на личико спящей Отилии и мысленно готовя себя к скорому расставанию с ней. Однако, когда утром Анна внесла к ней в спальню поднос с завтраком, она почувствовала, что голова ее прояснилась.

– Нанна! – радостно воскликнула Отилия, когда Анна поставила поднос в изножье кровати.

– Как твои дела сегодня утром? – с улыбкой спросила ее Анна. Разве можно без улыбки смотреть на это милое крошечное создание?

Отилия покосилась на Алекс.

– Давай, ведь ты умеешь, – мягко сказала та.

– Хорошо, – объявила Отилия с веселым смешком. – И у Ботика тоже, – добавила она, приподнимая плюшевого медвежонка.

– Это самое главное, не так ли? – поддразнила ее Анна. – Скажи, он хорошо спал?

Отилия кивнула и прижала его к себе.

– Он любит сказки, – сообщила она.

– Вот как? И какая же его любимая?

Отилия снова посмотрела на Алекс.

– Ты ведь знаешь, – сказала та.

– «Винни-Пух и Пятачок», – заявила Отилия и расплылась в довольной улыбке. От радости Алекс была готова задушить ее в объятьях.

– А ты сама? – спросила она у Анны. – Ты хорошо спала? Мне показалось, ты вставала ночью.

– Извини, если я тебя разбудила, – сказала она и, сев рядом с ними, погладила Отилию по щечке. – Какая ты у нас красотуля! – добавила она, обращаясь к девочке. – Просто загляденье, а не девочка!

– И Ботик тоже, – ответила Отилия. – Он не девочка.

Анна рассмеялась. Алекс же еще крепче прижала к себе Отилию.

– Сегодня днем я встречаюсь с адвокатом, – сообщила она матери. Та от удивления даже раскрыла рот.

– Это брат… одной моей знакомой, – пояснила Алекс. – И он предложил свою помощь.

– Он в курсе? – спросила Анна, удивившись еще больше.

– Разумеется, нет, но я подумала… Сказать по правде, я не знаю, что я подумала. Наверное, что он сможет помочь мне избавиться от прессы. Но это такая наивность с моей стороны, не правда ли?

– Возможно, – согласилась Анна. – Для этого тебе придется поведать репортерам еще одну скандальную историю.

Алекс задумчиво посмотрела на Отилию.

– Тогда ее имя наконец исчезнет с первых страниц и все примутся пережевывать новую информацию… Пока она не найдется, – Алекс сглотнула застрявший в горле комок. Страшно представить, во что это может вылиться для них обеих.

Анна взяла ее за подбородок и заставила посмотреть себе в глаза.

– Ночью у меня состоялся долгий разговор с Бобом. Кажется, теперь я знаю, что нам делать.

На часах было без нескольких минут два, когда Мэгги Фенн открыла кухонную дверь. Не успела Алекс открыть рот, чтобы поздороваться с ней, как Мэгги уже втащила ее внутрь.

– Все хорошо, – подбодрила она гостью. – Я так рада тебя видеть. Боже, страшно даже представить, через что тебе пришлось пройти! Неужели нельзя переключить внимание на поиски пропавшей девочки, а тебя наконец оставить в покое, хотела бы я знать!

Алекс же подумала про себя: ну почему я сразу не привезла Отилию сюда? Нет, конечно, это противоречило бы всем правилам, но, по крайней мере, неприятностей точно бы было меньше. И если кто-то и мог окружить Отилию заботой и любовью, так это Мэгги. Кстати, может быть, еще не поздно. Иное дело, что власти вряд ли прислушаются к голосу той, кто, по сути дела, нарушив профессиональный долг, фактически похитила ребенка у законных родителей. Ведь, что ни говори, а это похищение, за что по закону полагается семь лет тюрьмы. Хорошо, если ей еще не припишут преступный умысел. Страшно подумать, какой срок ей могут дать в таком случае.

– Привет, Алекс! – поздоровался с ней Энтони Гудмен, поднимаясь ей навстречу, когда Мэгги провела ее в уютную гостиную. И пусть за окном по лужам хлестал дождь, здесь было тепло и ярко пылал камин.

Алекс поздоровалась с ним за руку и даже вымучила улыбку. Встретившись с Энтони взглядом, она вспомнила, каким красавцем он показался ей во время их двух предыдущих встреч. Впрочем, и сейчас тоже. И дело не только во внешности, но и в исходившей от Энтони ауре – такой сильной и такой теплой. Это был умный, уверенный в себе человек, знающий, как разрешить любую проблему.

Кроме этой.

Знай он всю правду – или если не он, то его сестра, – что бы они подумали о ней в таком случае? К собственному стыду, Алекс ощущала себя преступницей и лгуньей. Это были честные, порядочные люди, которые безоговорочно верили ей. Ей же не хотелось терять ни их дружбу, ни эту веру.

Пока Мэгги разливала по чашкам чай, который уже ждал их на столе, они говорили про поиски пропавшей девочки, а также про тот шок, который пережила вся страна, когда стало известно о существовании разветвленного интернет-сообщества педофилов.

– Только что передавали новости, – сообщила между тем Мэгги. – Помимо прочих пунктов обвинения, Брайану Уэйду хотят вменить в вину предварительный сговор и причастность к похищению ребенка.

Алекс едва не поперхнулась чаем.

– Думаю, это вряд ли радикальным образом скажется на приговоре, – сказала она, не поднимая глаз. – Одного сексуального насилия над ребенком хватило бы, чтобы до конца дней упечь его за решетку. А тут еще убийство жены.

Она вопросительно посмотрела на Энтони как на специалиста в таких делах. Похоже, он был с ней целиком и полностью согласен.

– Будем надеяться, его не обвинят еще в одном убийстве, – печально вздохнула Мэгги.

Алекс поморщилась. Энтони укоризненно посмотрел на сестру. Та покраснела.

– Простите, это я не подумав, – извинилась она. – Забудьте, что я это сказала.

– Ничего страшного, – успокоила ее Алекс. – Уверена, многие люди думают точно так же, – чувствуя на себе взгляд Энтони, она заставила себя поднять глаза. Может, спросить его про рыбалку? Но в голову не пришло ни единого вопроса. – Вы сейчас в отпуске? – в конце концов спросила она.

Энтони иронично выгнул бровь.

– Не совсем. У меня в местном суде в среду начинается слушание дела, и я приехал чуть раньше, чтобы к нему подготовиться.

– Что-то серьезное? – уточнила Алекс, вспомнив, что он сказал ей нечто на эту тему, когда она ему звонила, и тотчас пожалела. Вдруг это нечто такое, чего нельзя разглашать?

– Кража, – коротко ответил Энтони.

Алекс кивнула. Что бы сказать такого умного про кражи? В конце концов она решила, что рыбалка – куда более безопасная тема.

– Насколько я понимаю, с вами сейчас ваша мать? – между тем поинтересовался Энтони, закидывая ногу на ногу.

Алекс обратила внимание на его дорогие ботинки. Да и черные джинсы тоже явно не из дешевого магазина. Ну почему она всегда подмечает такие вещи? Почему не спешит перейти к тому, ради чего она сюда, собственно, и приехала?

– Поезжай в любом случае, – сказала утром ей мать. – Если он, как ты говоришь, известный адвокат, знакомство с ним может оказаться для тебя очень даже полезным.

Алекс тогда побледнела.

– Я не утверждаю этого безоговорочно, – поспешила добавить Анна, – но никогда не знаешь точно. К тому же тебе только на пользу на пару часиков вырваться из дома. Отилию можешь оставить на меня.

Что, если в ее отсутствие мать отведет девочку в полицию? Ведь так наверняка лучше для всех троих. Им с Отилией не нужно будет прощаться, что пощадит и ее чувства, и чувства девочки. С нее хватит тех страданий, которые она уже вынесла.

– Да, она прилетела вчера, – сказала она Энтони. – Она хотела вернуться раньше, но у ее мужа был юбилей, а они уже давно приготовились к торжествам, – добавила она и сделала глоток чая. Господи, что бы еще такого сказать? Но, увы, в голове не было ни единой мысли. Внезапно зазвонил ее мобильник. Звонила Вэл. – Извините, это из полиции. Вы не против, если я…

– Нет, конечно, – заверила ее Мэгги. – Мы подождем в кухне…

– Нет-нет, что вы. Я уверена, она просто хочет уточнить время, когда может меня навестить, – сказала Алекс, нажимая на зеленую кнопку. – Привет, Вэл! Как дела?

– У меня – нормально, – последовал ответ. – Тебя спрашивать не буду. Скажу лишь, что всплыло нечто такое, о чем ты должна знать до того, как об этом станет известно прессе. В Норидже обнаружены останки маленькой девочки, рядом с домом одного из участников все той же сети педофилов. Не волнуйся, мы точно знаем, что это не Отилия – труп пролежал в земле давно, – однако нельзя исключать вероятности того, что по соседству обнаружатся и другие тела.

Алекс прижала ладонь ко лбу.

– Какой ужас, – прошептала она ее слышно. – У вас есть предположения, кто эта девочка?

Она знала, Мэгги и Энтони наблюдают за ней, однако не поднимала глаз.

– Пока никаких, – ответила Вэл Бингэм, – доподлинно известно лишь то, что это девочка и на момент смерти ей было шесть-семь лет. Через пару дней у судмедэкспертов будет готово более подробное заключение. А пока, если тебе вдруг что-то понадобится, звони.

– Спасибо, – пробормотала Алекс и нажала на кнопку отбоя. После чего сообщила услышанное Мэгги и Энтони.

– Боже мой, какой кошмар, – добавила Алекс. – Порой я задаюсь вопросом, каким ветром меня занесло на работу в службу опеки?

– Думаю, всему причиной ваша любовь к детям, – предположила Мэгги. – Кстати, о детях. Я не сказала Софии, что вы сегодня приедете к нам. Иначе мне ни за что не выгнать бы ее в школу.

– И это правильно. Очень даже мудрое решение с вашей стороны, – отозвалась Алекс. – Ведь, узнай начальство, что я, будучи отстраненной от работы, навещаю своих подопечных, нас всех ждали бы новые неприятности. Хватит и тех, что есть. Кстати, как она? Есть успехи?

– Еще какие! Мы все ею гордимся. Но она страшно переживает за вас, Алекс.

– Как идет внутреннее расследование? – поинтересовался Энтони.

– Сказать по правде, даже не знаю. Им занимается Томми, мой непосредственный начальник. Сама же я никого не увижу до среды.

– Вам нужен сопровождающий? – спросил он. – Думаю, юридическая поддержка вам не помешала бы.

– Вообще-то… я никого не знаю. Я хотела попросить Томми, чтобы он пошел вместе со мной.

– Вам нужен независимый совет. Если бы не суд, я бы сам пошел вместе с вами. Впрочем, не вижу проблемы. Сейчас сделаю пару-тройку звонков. Наверняка найдется желающий вас сопровождать.

С этими словами Энтони вышел из комнаты. Мэгги улыбнулась гостье и подлила чаю.

– Я так рада, что к вам приехала мать, – сказала она. – Как хорошо, что рядом с вами теперь есть родной человек, на чье плечо можно опереться.

Алекс не стала с ней спорить:

– Анна просто чудо! Особенно если учесть, что мы едва знаем друг друга.

Мэгги удивленно посмотрела на нее, и Алекс была вынуждена поведать ей свою историю, пусть и неполную, умолчав о том, почему мать была вынуждена оставить ее, когда она была маленькой девочкой. Обсуждать эту тему у нее не было никакого желания. Слава богу, что про это еще не разнюхали газетчики, – страшно представить, что бы она прочла о себе в заголовках газетных статей!

– Ну вот, – сообщил Энтони, возвращаясь в комнату. – Я только что поговорил с одним парнем по имени Джолион Крейн. Он влиятельная фигура в Бристоле, что, в общем, не так далеко отсюда. По крайней мере, не тысячи миль. К сожалению, сам Джолион в среду занят, но он пообещал прислать кого-нибудь, кто пользуется его безоговорочным доверием.

– Спасибо, – поблагодарила Алекс и даже вымучила улыбку.

– Алекс только что поведала мне, что они с матерью нашли друг друга совсем недавно, – сообщила Мэгги, когда он снова сел за стол.

Энтони вопросительно выгнул бровь.

– Кажется, я уже говорила, что она живет в Новой Зеландии, – сказала Алекс, кое-как пытаясь не дать мыслям разбрестись в разные стороны. – Когда она снова поедет домой, я надеюсь уехать вместе с ней.

– И когда это будет? – поинтересовался Энтони.

– Я пока еще точно не знаю. Но при первой же возможности.

– И останетесь жить там, в Новой Зеландии? – уточнила Мэгги.

Внутри у Алекс тотчас все сжалось.

– Пока я только думаю, – ответила Алекс. – Впрочем, после того как меня уволят, вряд ли меня здесь что-то удержит, – добавила она.

Чувствуя на себе пристальный взгляд Энтони, она поставила чашку.

– Думаю, мне пора. Я пришла сюда лишь затем, чтобы поблагодарить вас за вашу… Спасибо, что вы помогли найти мне адвоката.

– Это самое малое из того, что мы можем для вас сделать, – ответил Энтони, поднимаясь на ноги.

Брат и сестра выразительно посмотрели друг на друга или ей только показалось? Наверно, нет, потому что Мэгги обняла ее на прощанье в гостиной, давая Энтони возможность проводить ее до двери.

– Надеюсь, с тех пор как в газете было опубликовано письмо Рона и Мэгги, Хизер Хэнкок оставила вас в покое? – спросил он, когда они вышли на крыльцо.

– Честно говоря, не знаю, – ответила Алекс. – Мне порекомендовали не читать газет и не смотреть новости. Думаю, Хизер не слишком обрадовалась их письму.

– Пожалуй, – язвительно согласился Энтони. – Но мелкие обиды лично меня раздражают, особенно когда ими пользуются для того, что сделать еще больнее тому, кому и без того уже несладко.

Алекс сглотнула комок в горле. Как же это неприятно – чувствовать себя жертвой. Впрочем, Энтони был воплощением доброты и участия.

– Спасибо, что заслонили меня широкой спиной от язвительных стрел и ядовитых обвинений, – пошутила она.

– Всегда рад, – ответил он, протягивая для рукопожатия руку. – Не уверен, встретимся ли мы снова, коль вы собрались в Новую Зеландию. Если нет, позвольте пожелать вам удачи.

– Спасибо, – сказала она, чувствуя, как на нее накатывается абсурдное, но очень горькое чувство утраты. Чтобы не расплакаться у него на глазах, отпустила его руку и зашагала к машине.

Сидя в баре на приморском бульваре в Кестерли, Хизер Хэнкок метала громы и молнии.

– Извини, – заявила она Джейсону, и в ее глазах сверкнула ярость, – но ты наверняка знаешь про Алекс Лейк больше, чем все остальные.

– Не понимаю, с чего ты взяла, что я от тебя что-то скрываю, – возразил он.

Хизер выразительно посмотрела на свою подружку Джину, типичную крашеную блондинку и мать его троих противных отпрысков.

– Нет, он точно что-то скрывает, – сказала она ей. – Я это вижу, а ты?

– Что именно? – раздраженно бросил ей Джейсон и даже всплеснул руками.

– Вот именно это я и хочу выяснить, – с вызовом заявила Хизер.

Джейсон устало откинулся на спинку стула.

– Не понимаю, почему ты спрашиваешь меня. Мы с Алекс не разговаривали вот уже несколько недель.

– Может, лучше пропустим еще по одной? – предложила Джина и помахала официанту.

Ей не хотелось продолжать этот разговор. Она знала, что ни к чему хорошему он не приведет. С них хватает скандалов по поводу Алекс Лейк. Один бог ведает, сколько их было с того момента, как муж решил вернуться в семью. И вот теперь еще эта история. Такое впечатление, что от этой мерзавки им никуда не деться. Джине было известно, что последнюю неделю Джейсон только и делал, что звонил своей бывшей зазнобе и слал ей сообщения. Ему, видите ли, хотелось знать, как она. Он даже порывался приехать к ней, чтобы своими глазами убедиться, что с ней все в порядке. Впрочем, это в его духе – изображать из себя героя. Он делал это перед всеми, но в случае с Алекс Лейк в своем усердии заходил уж слишком далеко. Вернее, зашел бы, будь у него такая возможность.

А тут еще Хизер со смехотворной идеей, которую она вбила себе в голову. Идея эта не имела никакого отношения ни к опубликованному в газете опровержению, ни к заметке какого-то там крутого адвоката, который камня на камне не оставил от ее рецензии на спектакль. Нет, это тоже сыграло свою роль, но больше всего Хизер Хэнкок злило то, что Джейсон ушел от Джины к Алекс, а вовсе не к ней, как Хизер надеялась. Да-да, к той самой ненавистной Алекс, с которой познакомился на вечеринке, на которой присутствовала и Хизер. Не успела репортерша подкрасить губы и состроить ему глазки, как он уже исчез с Алекс в неизвестном направлении и больше не появлялся. По крайней мере, в квартире Хизер. А ведь она давно положила на него глаз, начиная с того момента, когда они обе, две подружки, с ним познакомились. И вот Джейсон даже не взглянул в ее сторону! А может, это и к лучшему. Разве остались бы они в этом случае подругами?

– Чего я никак не могу взять в толк, Джейсон, – сказала Хизер, как только официант принял у них новый заказ, – так это почему ты стоишь за нее горой. Вы ведь больше не встречаетесь, насколько я знаю.

Джина одарила ее колючим взглядом, прекрасно зная – намек предназначался не только Джейсону, но и ей самой.

– Послушай, даже если бы я что-то знал (хотя на самом деле я ничего не знаю), – солгал Джейсон, – я бы все равно ничего тебе не сказал. Ведь тебе нужно одно – смешать ее имя с грязью. Скажи, тебе еще не надоело? Ей и без тебя сейчас тошно. Например, ее временно отстранили от работы. Так зачем еще больше портить ей жизнь? Скажу лишь одно: она всей душой переживает за судьбу этой маленькой девочки.

– Которой сейчас ничего не угрожало бы, делай она свое дело так, как надо, – огрызнулась Хизер. – Говорю тебе, если ребенка найдут мертвым, а к этому, похоже, все идет, то мое мнение таково: твоя бесценная Алекс будет повинна в смерти девочки не меньше, чем сам убийца.

Джина удивленно выгнула бровь.

– Какое счастье, что ты не собираешься написать, будто она убила ее собственными руками, – язвительно заметила она.

По лицу Хизер можно было подумать, что, будь у нее такая возможность, она сделала бы это, и с большим удовольствием.

– Я лишь хочу сказать, что эта ваша Алекс Лейк не так проста, как кажется, – сказала она тем не менее.

– Признайся, тебе хочется, чтобы именно так и было, – усмехнулась Джина. – Ладно, давайте лучше сменим тему. Честное слово, сколько можно перемывать этой Алекс косточки?

Хизер со злостью посмотрела на подругу. Впрочем, она была не настолько глупа, чтобы не понимать: продолжай она гнуть свою линию, так эти двое еще сочтут, что у нее паранойя, что ей совершенно не нужно. Вздохнув, она приготовилась слушать словесные излияния Джины по поводу детей, как то бывало всякий раз.

Временами Хизер задавалась вопросом, почему они с ней до сих пор дружат? Ведь у них нет ничего общего. Наверное, это привычка. Просто они давно знакомы. В любом случае, если Джина Кармайкл настолько глупа, что считает, будто избавилась от Алекс Лейк, то в ее, Хизер, глазах она еще бо́льшая дура.