Следующие два часа О’Двайер и я провели в бесплодных поисках Айрис. Пуаро еще не вернулся из Баллигуртина и не дал нам никаких объяснений, зачем мы ее ищем. Орвилл Рольф не знал ни одной особы по имени Айрис, ни молодой, ни старой; Бригида и Хаттон – тоже.

Но, несмотря на последнее обстоятельство, разговор с двумя старшими слугами поместья Лиллиоук оказался для нас полезен, как никакой другой. Я по справедливости оценил правоту сержанта О’Двайера, когда тот сказал:

– Я почти жалею, что не поговорил с Хаттоном и миссис Марш раньше остальных. Со слов этих двоих у меня сложилась совершенно ясная картина передвижения всех, кто был в поместье вчера вечером.

– Верно – если, конечно, на их свидетельства можно положиться, – сказал я.

– Бригида Марш производит впечатление очень надежного человека. – О’Двайер погладил свой живот. – Если ее слово хотя бы вполовину так же крепко, как ее бульон, то я готов признать ее лучшим свидетелем в мире.

Я ничего не ответил. Бульон, которым накормила нас миссис Марш, возможно, был безупречен, но вот слова… Еще раньше Бригида сказала мне кое-что, чего я так и не понял. Мы повстречались с ней в холле, и она, прищурившись, заявила:

– Я так и знала, что не ошиблась, – вид у вас соответствующий! – Я задал, очевидно, напрашивавшийся вопрос, и она ответила: – Вид человека, который хлещет воду всю ночь напролет! – Она сказала это так, словно обвиняла меня бог весть в каком преступлении – торговле детьми, к примеру, – а потом показала пальцем на свой рот и добавила: – Сухие губы – я отсюда вижу!

И, словно этого было недостаточно, она пустилась в длинный и путаный рассказ о каком-то племяннике, который любил полакомиться леденцами и, доставая их из вазы – семейной реликвии, – уронил эту самую реликвию, а та разбилась на тысячу кусков. Тогда ему пришлось выдумать целую историю насчет вазы – разбитой случайно, – чтобы скрыть от проницательной тетки отвратительное, а главное, умышленное преступление – хищение конфет.

Я не пью по ночам, а потому смысл аналогии, которую она пыталась провести, так и остался для меня тайной; но, прежде чем я успел в этом признаться, она развернулась и затопала назад, в кухню.

– А что вы скажете насчет Хаттона? – спросил я О’Двайера. – Ему вы тоже склонны верить? – Я уже понял, что, если хочешь из него что-то вытянуть, надо спрашивать прямо. Любое утверждение со стороны собеседника вызывало у него лишь одну реакцию – кивок, но стоило задать ему вопрос, и он с готовностью делился своим мнением, как теперь.

– На мой взгляд, инспектор Кэтчпул…

– Зовите меня просто Эдвард.

– Хорошо. Так вот, на мой взгляд, Эдвард, дворецкий не сообщил нам ничего такого, что усилило бы наши подозрения в отношении кого бы то ни было. Тогда как будь он сам убийцей, то наверняка постарался бы бросить на кого-то тень.

– Зато он отметил большое количество уходов и возвращений, – сказал я. – Надо полагать, наблюдать за входной дверью – тоже часть его работы.

И чтобы прояснить картину – прежде всего для себя самого, – я записал все, что рассказал нам о том вечере Хаттон. Опыт работы с Пуаро в Лондоне привил мне вкус к составлению списков. Прочищает мозги, как ничто другое, по-моему.

– Нельзя исключать из числа подозреваемых Майкла Гатеркола и Софи Бурлет, – сказал О’Двайер. – И он, и она могли сначала убить, потом снова выйти и притвориться, как будто только что вошли.

– А Клаудия Плейфорд? – спросил я. – Бригида Марш клянется, что когда она спешила из крыла для прислуги в утреннюю гостиную, то видела ее с Рэндлом Кимптоном на площадке лестницы, возле кабинета леди Плейфорд, – они спускались вниз, как и все. Непонятно.

– Непонятно что? – спросил О’Двайер.

– Хаттон говорил про часы, которые били в холле, – это напомнило мне о времени, и тут я совсем запутался. Судите сами: Софи Бурлет гуляет в саду. Вот она возвращается в дом – ее видит Хаттон. Войдя, она почти сразу замечает Клаудию Плейфорд: та разбивает дубинкой голову Джозефа Скотчера. Софи поднимает крик. Клаудия бросает дубинку и бежит к площадке лестницы, где ее видит Бригида Марш. Но разве могла Клаудия оказаться на площадке, минуя саму лестницу? По-другому ведь туда никак не попасть.

– Верно, никак, – согласился О’Двайер.

– А между тем Софи продолжает визжать. Наверху Пуаро, я и все остальные распахиваем двери и бежим к той же самой лестнице. Думаю, я прибежал туда первым, но при этом не видел поднимающейся Клаудии Плейфорд, да и на площадке тоже никого не было. И вот вопрос: могла ли Клаудия укрыться в спальне Рэндла Кимптона после того, как Софи начала визжать, и до того, как я распахнул дверь комнаты Орвилла Рольфа и выбежал на площадку?

– Ну и как, могла бы? – с живостью спросил О’Двайер. – Только вы можете ответить на этот вопрос. Или вы хотите сказать, что это невозможно, а значит, она не была внизу и не убивала мистера Скотчера?

– Если я правильно все помню, то… нет. Я бы сказал, что это невозможно. А значит, либо Бригида заблуждается, говоря, что видела Клаудию на площадке лестницы, пока кричала Софи, либо…

– Либо Софи лжет, – закончил О’Двайер.

– Она могла убить Джозефа Скотчера, выйти в сад, чтобы спрятать там одежду, в которой она убивала и которая наверняка была в крови, затем вернуться в дом, позаботившись о том, чтобы ее заметили, а войдя, якобы найти тело и поднять крик, как это сделала бы на ее месте любая невиновная женщина, обнаружившая вдруг труп своего возлюбленного.

– А как насчет Филлис, горничной? – спросил сержант. – Вы знаете, что она была влюблена в мистера Скотчера? Бригида думает, что это она его убила. Так мне и сказала, без обиняков. Признаюсь, ее рассказ о страсти Филлис к безвременно почившему молодому джентльмену впечатлил меня не меньше, чем ее маффины, которые были просто замечательны. Если б Филлис знала, что Скотчер влюблен в Софи, а не в нее, то еще неизвестно, как повернулось бы дело, – слова самой Бригиды. О, эта женщина за словом в карман не лезет. «Это какой же надо быть дурой, чтобы втюриться в человека, который уже одной ногой в могиле, когда в Клонакилти полным-полно здоровых, крепких парней?» И ведь она права! В этой связи мне особенно хотелось бы знать вот что: если Филлис отсутствовала на кухне в то время, когда должна была помогать Бригиде, то где она была? Мистер Хаттон ничего о ней не говорил, как будто она и на глаза ему не попадалась.

– Так давайте найдем ее и спросим, – предложил я.