Глава 18
На следующее утро Эйхгорна поджидала еще одна неприятность. Приказал долго жить смартфон. Внешний аккумулятор отдал последние крупицы энергии, но и они подошли к концу. Прекрасный прибор, настоящая квинтэссенция технической мысли планеты Земля, превратился в бесполезный кусок металла. Теперь его можно использовать разве что как зеркало — мутное и очень темное зеркало.
Но Эйхгорн понимал, что это произойдет, так что не слишком расстроился. Все равно позвонить в этом мире он никому не мог, выйти в Интернет — тоже, карты и переводчик стали бесполезны, а музыку Эйхгорн никогда особенно не любил. Фотоаппарат разве что жаль, да еще калькулятор и программу-кульман — при сложных вычислениях они были не лишними даже Эйхгорну.
До обеда Эйхгорн сидел за чертежами. Он ведь пообещал эдилу представить королю некий грандиозный проект. И хотя в тот момент это было просто пустое обещание, за ночь в голове Эйхгорна все же выкристаллизовалась идея. Утром она воплотилась на бумаге.
Король принял Эйхгорна уже этим вечером. Собрался весь ближний совет — эдил, епископ, казначей, кравчий, камергер и коннетабль. Они выжидающе смотрели, как придворный волшебник разворачивает большие листы бумаги с нарисованными на них каракулями.
Эйхгорн не отличался художественными способностями.
— Железная дорога, — равнодушно произнес он. — Все очень просто — кладем шпалы, на них устанавливаем рельсы. Протягиваем пути из точки А в точку Б. На рельсы ставим паровоз — колесную машину, приводимую в действие силой пара. Если мне дадут материалы, помощников и денежные средства, я построю его примерно за год…
Понемногу Эйхгорн воодушевлялся. Проект на глазах обрастал подробностями. Пришелец с Земли приводил графики, расчеты, цифры, разъяснял каждую мелочь, рассказывал, как действует железнодорожный транспорт, как устроен, с какой скоростью движется…
Король и сановники слушали внимательно, с интересом разглядывали изрисованные листы. И вот спустя двадцать минут, когда Эйхгорн уже выдохся и не знал, о чем еще говорить, король кашлянул и сказал:
— Ну мы вроде как поняли твой замысел, мэтр. Давайте обсуждать, что ли? Что скажете, мессиры?
Сановники обменялись задумчивыми взглядами. Эйхгорн с надеждой ожидал их решения.
— Идея интересная, — взял слово эдил. — Но непродуманная. По-моему, даже ребенку очевидно, что железные колеса будут соскальзывать с этих твоих «рельс». Каким образом они там удержатся-то? Разгонится твой «паровоз» — и полетит вверх тормашками, как бегун на льду.
— Но… — попытался возразить Эйхгорн.
— А если такой огромный кусок железа соскользнет и пойдет под откос, это же сотни людей погибнут! — возмутился коннетабль. — Даже если сам и не соскользнет, так агенты Зла же не дремлют, они такой возможности не упустят! И скот наверняка пугаться будет. Нет-нет, я против. Запретить.
— Ну, соскользнуть-то он, может, и не соскользнет, — задумчиво молвил епископ. — Мало ли, какая там магия. Ковролетчики, вон, с небес пока не шмякаются. Но вы представляете, как железный вагон будет нагреваться на солнце летом и промерзать зимой? Железо же! Вы детей своих повезете в такой жестяной коробке? Я вот не повезу.
— Ваше преосвященство, так у вас же нет детей, — хмыкнул эдил.
— У меня зато племянники есть, — одарил его убийственным взглядом епископ. — Четверо.
— Вы все не о том говорите, — проскрипел казначей, с трудом приоткрыв черепашьи очи. — Люди погибнут, дети поджарятся… кому какое дело?! Гораздо важнее стоимость этого… проекта. Вы представляете себе сумму, в которую выльется прокладывание дороги — дороги! — из железа? Вы еще из серебра ее строить начните! Не считая даже стоимости земли, сами земельные работы, производство рельс, доставка их до места укладки… Это же астрономические деньги, никто их вкладывать в эту авантюру не будет.
— Хорошее замечание, — согласился камергер. — А сколько руды понадобится для выплавки такого количества стали? Рельсы эти ваши, вагоны… На чем доставлять-то ее будем от шахт? На лошадях? Смешно. Тем более, что своих железных шахт у нас нет, везти придется через три границы — а это три таможни. Сколько они с нас сдерут?
— Да и кому вообще нужна вот эта вот непонятная железная чепуха, если есть нормальные, работающие лошадиные перевозки? — вбил последний гвоздь в гроб кравчий. — Ну в самом-то деле, вы что, совсем очумели?! Считаете себя умнее предков?! Мой дед на коне ездил, мой отец на коне ездил, я на коне езжу — и лучшего для себя не желаю!
Король покивал. Покровительственно взирая на Эйхгорна, он сказал:
— Ну что, мэтр, слышал, что говорят умные люди? Сущую глупость ты придумал. Стыдно должно быть, что впустую тратишь наше время.
Эйхгорн ничего не ответил. Он сидел, как оплеванный. Конечно, можно было возражать, приводить аргументы… но он их все привел еще во время презентации. Опровергнуть претензии сановников способны только зримые факты, чистая логика их не проймет.
— Ваше величество, я заверяю вас, что мой проект рабочий, — все же сделал попытку Эйхгорн. — Если вы дадите мне возможность доказать…
— Нет уж, мэтр, — хлопнул по подлокотнику король. — Давай-ка все вот эти железные дороги и паровые телеги оставим гремлинам, идет?
— Гремлинам?.. — переспросил Эйхгорн.
Про гремлинов он слышал. Кажется, впервые слухи о них пошли во Вторую мировую, среди фашистских летчиков — те утверждали, что в моторах их самолетов пакостят крохотные человечки. Немцы решили, что эту нечисть вывели в секретных лабораториях Кремля — поэтому их и прозвали «кремлингами». С течением времени название слегка видоизменилось, и кремлинги стали гремлинами, а их первоначальное происхождение забылось.
Однако вряд ли здешние гремлины имеют какое-то отношение к Кремлю.
— Ну да, гремлинам, — нетерпеливо повторил король. — Они в этом мастаки. А ты занимайся тем, в чем сам мастак — колдуй. У нас, кстати, твой эликсир закончился — когда еще наваришь?
— Уже наварил, — ровным голосом ответил Эйхгорн. — Сейчас принесу две бутыли.
— Вот это ты молодец, вот это я тебя хвалю! Так и впредь действуй, полностью тебя поддерживаю.
Эйхгорн окинул короля и сановников снулым взглядом. Собственно, ничего удивительного не произошло — он всего лишь еще раз убедился в людской недальновидности и косности мышления. Наполеон в свое время тоже послал Фултона куда подальше — и где теперь этот Наполеон?
Чего еще ждать от политиков?
— Могу я предложить взамен проект «Монгольфьер»? — без особой надежды спросил Эйхгорн. — Представьте огромный шар, наполненный горячим воздухом. Он может подниматься на большую высоту, неся в корзине пассажиров…
— И чем это лучше летающих ковров? — осведомился король.
— Ничем, — вынужден был признать Эйхгорн.
— Тогда зачем нам это нужно?
— Хотя бы затем, что у вас нет летающих ковров.
— Я могу купить один или два, если мне захочется, — пожал плечами король. — Конечно, страгулярцы ломят за них втридорога, но уж не настолько, чтобы я не мог позволить себе одну штуку. Или даже две. А во сколько мне обойдется твой летающий шар?
— Двести пятьдесят золотых регентеров, — неохотно признался Эйхгорн. Он уже произвел предварительные подсчеты.
— А летающий ковер можно купить за двести, — ласково сообщил король.
Крыть было нечем. Честно говоря, Эйхгорн и сам предпочел бы летающий ковер такой неудобной и ненадежной штуке, как монгольфьер. Проку-то с него, если вдуматься? Способен только на вертикальный полет, полностью зависим от ветра, для путешествий практически непригоден, подъемная сила крайне мала…
Вот вертолет вполне мог бы потягаться с летающим ковром. Не такой компактный, конечно, под мышкой его не потаскаешь, зато есть множество других преимуществ.
Но Эйхгорн трезво оценивал свои силы. Вертолет он сконструировать не сможет. Не в этих условиях. Аэростат — да. Аэроплан — да. А вертолет — нет.
Ну и черт с ним. Вся эта политика привела Эйхгорна в такое мрачное расположение духа, что он почувствовал острую потребность нажраться. Благо за дверью ожидали две двухлитровые бутылки яблочного шмурдяка.
Вообще, Эйхгорн мог довольно много выпить, сохраняя здравый рассудок. Со стороны он при этом производил впечатление полностью трезвого, да и ход мыслей практически не менялся. Однако в какой-то момент количество алкоголя в организме достигало критической массы, и Эйхгорн превращался в невменяемого идиота. Он хорошо знал об этой своей слабости и старался черту не переступать.
Увы, удавалось это не всегда.
Сегодня Эйхгорн пил на порядок больше всех остальных, и к закату был уже совершенно пьян. Он издавал невнятные звуки, время от времени подхихикивал и тыкал пальцем куда попало. Его смешило все, что он видел — дурацкие барельефы на стенах, чадящие факелы, стоящие навытяжку лакеи, королевский трон, королевские шлепанцы…
Потом наступил меланхолический период. Теперь все вокруг уже не смешило Эйхгорна, а выводило из себя. Он едва сдерживался, чтоб не пнуть что-нибудь посильнее.
— Я кандидат наук, — зло бормотал Эйхгорн себе под нос. — Кандидат технических наук. Я инженер-конструктор. Я изобретатель. Я чертов сука гений. У меня IQ сто девяносто четыре. Память, близкая к эйдетической. Какого хера я тут делаю? Что не так с моей гребаной жизнью?
— Мэтр, ты что там скуксился в углу?! — окликнул его король. — Иди к нам, в башенку играть будем!
Игру в башенку его величество Флексиглас очень любил. Суть ее предельно проста — имеется множество плоских жетонов (король использовал серебряные регентеры), которые игроки по очереди кладут друг на друга. Тот, на чьем ходу башенка развалится — проиграл. Есть определенные хитрости (например, специально класть жетоны неровно, чтобы еле держались), но вообще игра до жути примитивна и популярна в основном у детворы и пьяных королей.
Эйхгорн проиграл самым первым.
— Дурацкая игра, — пробурчал он. — Меня окружают идиоты. Куда бы я ни попал, меня окружают идиоты. Идиоты, которые не могут назвать число пи хотя бы до тридцатого знака. Идиоты.
— Мэтр, прекрати сквернословить, — смерил его хмурым взглядом епископ. — Твой ход.
— Святой отец, а святой отец! — гневно повернулся к нему Эйхгорн. — А вот ты знаешь, что планета вертится?!
— А ты закусывай, когда пьешь — она и перестанет вертеться.
— И все-таки она вертится! — возмутился Эйхгорн.
— Да-да, мэтр, как пожелаешь. Иди спать.
Наутро Эйхгорн проснулся с ужасной головной болью и почему-то на полу. Оглядевшись, он со стыдом понял, что уснул в дворцовом коридоре. Рядом горничная смахивала с вазы пыль, не обращая внимания на похмельного волшебника.
Кутаясь в балахон и поправив колпак, Эйхгорн кое-как поднялся и поплелся к себе в башню. Ему жизненно необходима была таблетка аспирина.
Чтобы ее получить, предстояло подняться на двести восемнадцать ступеней.
