Быстрый и свободный: неистовые крайности минимизации налогов

«Правила есть правила, но правила нужно нарушать». Эти слова из статьи в Guardian, опубликованной в марте 2004 года, принадлежат не активисту движения антиглобалистов в маске. Нет, они взяты из интервью с партнером (по налогам на предприятие) Moore Stephens – крупнейшей бухгалтерской фирмы. Комментируя налоговые предложения в бюджет Великобритании, он сказал, что «независимо от законодательства, бухгалтеры и юристы найдут лазейку». Столкнувшись с подобным подстрекательством к преступлению, Moore Stephens спешно отстранилась от комментариев своего партнера, но на самом деле сфера минимизации налогов не одно десятилетие подрывает государственную налоговую систему, считая, что получению прибыли ничто не должно мешать.

Транснациональная бухгалтерская и консультационная фирма KPMG олицетворяет это высокомерное и пагубное отношение. Корпоративная культура ее налогового отдела была вскрыта следственной комиссией Сената США, которая обнаружила внутреннюю переписку, электронную почту и другую корреспонденцию бухгалтерских организаций в 2003 году. В одном электронном письме Грег Ритчи, старший налоговый советник KPMG, сообщал Джефу Стейну, главе налоговой практики компании, о том, что даже если официальные органы предпримут какие-либо действия против налоговой стратегии KPMG, предназначенной для состоятельных клиентов, потенциальный доход от сделок с ними превысит любые судебные штрафы. «В среднем одна сделка, – отмечал Ричти, – принесет компании прибыль в 360000 долларов, а заявим мы максимум о 31000». Другой внутренний документ содержал предупреждение о том, что если компании придется подчиниться нормативным требованиям Налогового управления в том, что касается регистрации «налоговых убежищ», KPMG «не может конкурировать на товарных рынках с льготными налогами». Эти открытия о характере принципов деятельности сферы минимизации налогов привели к составлению доклада Сената о том, что старшее должностное лицо в KPMG «сознательно, целенаправленно и умышленно нарушало федеральный закон об укрывательстве налогов».

Журналисты тоже сыграли свою роль в поддержке этой бизнес-культуры. Они не осудили минимизацию налогов, игнорируя ее социальные и экономические последствия, и пользовались терминологией налоговиков («товары с льготным налогообложением», «снижение налоговых рисков», «активная защита капитала» и «оптимизация налогов»), описывая эту сферу деятельности. Оффшорная работа в Джерси показала мне, что четкой грани между уклонением от налогов и минимизацией не существует. Оффшорная финансовая сфера сознательно не замечает другую коррумпированную или неэтичную деятельность, такую, как торговля оружием, «комиссионные», переведенные на оффшорные счета за помощь в заключении крупных сделок, и внутренние торговые операции, проведенные через оффшорные компании, чтобы скрыть личности торговцев. Сложные юридические структуры и лабиринты транзакций между различными оффшорными юрисдикциями используются для того, чтобы запутать следы, кроме того, расследованию мешают номинальные руководители и безразличие органов надзора. Один официальный представитель британского Управления по расследованию крупных финансовых махинаций сказал: «Налоговые гавани во многом похожи на центры приема заказов. Я наблюдал транзакции, при которых все решения принимаются в Лондоне, а заказ поступает в налоговые гавани. Мой опыт показывает, что в итоге мы получаем только препятствие законному расследованию».

Принцип «Ничего не знаю и знать не хочу» все больше захватывает банковскую и финансовую сферы. Члены совета директоров многих стран заявляют, что не знают, какое налоговое планирование ведется от их имени, и изображают невинность, когда их оффшорные структуры уличают в мошенничестве. В случае с компанией Enron, например, которая использовала несколько сотен специальных организаций на Каймановых островах, чтобы скрыть свои убыточные активы, генеральный директор Кен Лэй и бывший генеральный директор Джефф Скиллинг заявили, что они ничего не знали о финансовых структурах, сформированных финансовым директором компании Эндрю Фастоу. Они объясняют свою позицию тем, что эти структуры были одобрены юристами, банкирами и бухгалтерами.

Подобные заявления, как правило, лживы. Руководитель налогового отдела одной ведущей транснациональной компании в феврале 2006 года признался мне, какое огромное давление оказывают советы директоров на их налоговые отделения, заставляя максимально минимизировать налоги. В конце 1990-х годов я посетил несколько конференций в Лондоне, на которых юристы и бухгалтеры активно рекламировали Enron как образцовую компанию XXI века, в первую очередь, за ее инновационные методы управления финансами, а именно тщательную и агрессивную минимизацию налогов во многих странах. Согласно опубликованным счетам Enron, чистый доход компании с 1996 по 1999 год составил 2,3 миллиарда долларов, однако компания заявила об убытках в 3 миллиарда долларов и не платила в этот период никакие налоги. Ее финансовые отчеты за 2000 год показывали облагающийся налогом доход в 3,1 миллиарда долларов, но Enron заявила о 4,6 миллиарда убытка. Такова была инновационная модель, которую юристы и бухгалтеры предлагали советам директоров по всему миру как основу современного капитализма.

Пример Enron показывает, насколько финансовая культура стала нарушать нормативные, налоговые и демократические принципы, оставаясь при этом в рамках закона. Сенатор Джо Либерман резюмировал эти упадочные ценности, когда комментировал в комитете Сената США деятельность министерства внутренних дел в ноябре 2003 года: «Множество юристов и бухгалтеров нарушали закон и свою профессиональную этику исключительно ради огромных денег, которые им выплачивались за помощь клиентам в уклонении от налогов».

Но зачем придираться к финансовым и бизнес-сообществам, когда гниение начинается на более высоком уровне? Что мы должны думать о ценностях политических лидеров демократических стран, которые усиливают налоговое бремя своих граждан, но учреждают дополнительные оффшорные структуры, чтобы самим избежать налоговых выплат? Например, бывший канадский министр финансов и премьер-министр Пол Мартин, чья судоходная линия была зарегистрирована в различных налоговых гаванях Карибских островов и Европы. Или Сильвио Берлускони, бывший премьер-министр Италии, который обвиняется в управлении своей телесетью Telecinco TV через оффшорные компании в Монако и Лихтенштейне? Или же Таксин Шинаватра, бывший премьер-министр Тайланда, который в январе 2006 года продал свою телекоммуникационную группу Shin Corporation за 1,9 миллиарда долларов без уплаты налогов, что вызвало протест тайландцев против его коррумпированного правительства? Британский сатирический журнал Private Eye сообщал, что продажа Shin Corporation была осуществлена с помощью компании, расположенной на Виргинских островах, с соответствующим названием Ample Rich Investments («Крупные инвестиции»), чтобы избежать налоговых выплат. А лейбористская партия Великобритании, которая находится у власти с 1997 года и получает одно пожертвование за другим от своих известных сторонников с оффшорными счетами? Эта культура коррупции стала нормой.