Моя подруга

Вот меня и бросил муж. Всегда этого боялась. А, как известно, чего боишься – то с тобой и произойдет.

Миша не был никогда особенно нежным, но все-таки раньше и дома чаще показывался, и в целом ко мне совсем неплохо относился. И теперь я никак не могу припомнить начала перемен, просто вдруг с какого-то момента стала осознавать, что он разговаривать со мной почти перестал. Разве что по хозяйству. И в постели все сделалось довольно безрадостным, формальным, опять же без всяких слов. Будто по обязанности. Да и то все реже случалось. Мишка приходил домой как в комбинат бытового обслуживания. Ел, не глядя, что дают, надевал чистое, грязное на пол бросал… Всегда хмурый.

Но я все равно не хотела, чтоб уходил. Вокруг меня всех подруг уже побросали. И что? Никто не говорил, что с уходом мужа стало как-то лучше. Все только поскуливают, мол, плохо без мужика и жизнь словно мимо проходит. Со стороны глядя – кажется, и с мужьями мои подружки счастливы не были. Всегда в общем-то жаловались… Иные вроде бы только выиграли от развода, оттого что такой ворох проблем в виде мужа с себя стряхнули. Но это со стороны. А подружки тужат, значит, в самом деле невесело в одиночестве? Мишка со мной дольше всех продержался. Так и держался бы! Ну куда ему бежать-то? Чем у нас нехорошо? Мне все говорили – счастливая… Не чувствовала я никакого счастья, но раз говорят – стало быть, так оно и есть. Только и мой черед пришел.

Зла у меня на Мишку нет, человек я вообще беззлобный. А все-таки обидно. Почему нас бросают? Вот смотрю на женщин оставленных – и почти всегда они лучше своих неверных мужей, так беззаботно порхающих по жизни. Взять хоть мою Викусю – и красоточка, и веселая. В любой компании заводила. А бывший ее – типичное ни то ни се. И это вот ни то ни се от Викуси ушло. К другой какой-то женщине, а от той, может, и еще к какой-нибудь дальше поскачет… Как понять? Почему так все просто у мужчин и так сложно в жизни женщин?

Ведь и сама я симпатичная, не скандальная, и ласковая, и дома у меня порядок, и сына вырастили слава тебе господи, в институт поступил, в Москве учится, к нам приезжает на каникулы… Но Мишка ушел к другой. К какой другой? Зачем? Не понимаю.

У меня тоска. Как говорится, не так с мужем хорошо, как без него плохо. Большая квартира – а я в ней одна. Как в степи. Хоть «ау!» кричи… И вроде вместе тоже особой радости не было, скорее наоборот, и страх этот вечный, что уйдет, что бросит… Но без него пусто. И тускло. И ждать нечего. Хотя ведь и раньше – ну чего мне было ждать? Только одного: что уйдет?.. Зато сейчас – вообще ничего. Тупик. Одна – и все тут.

Вечером пришла Викуська. Мы даже выпили с ней немножко. Она говорила, что вот и я теперь узнала, каково разведенным женщинам живется. Вроде как все твое при тебе осталось – а никому оно не нужно. То есть цена тебе теперь три копейки… Правда, Вика не унывает, и мне не дает. Она у меня такая – жизнерадостная, бойкая. Мы с ней сто лет уже дружим, ближе подруги у меня нет.

– Понимаешь, – я ей сказала, – квартира большая, но я никогда этого не замечала, пока одна не осталась. Не замечала, какие тут все звуки гулкие.

– Ничего и не гулкие, – возразила она. – Звуки как звуки. Просто действительно как-то странно быть одной.

Я покивала, повздыхала. Выпили за женскую долю. Вика головой покачала, сощурилась, что-то обдумывая, и, вижу, огонек в глазу уже зажегся, что-то там у нее в голове такое варится, какая-то идея.

– У нас на работе один сотрудник развелся… – сообщила вдруг. Опять задумалась, недоговорив. Помолчала, причмокнула, словно что-то решая про себя, и предложила: – Давай выпьем за то, чтобы не только мы одни оставались, но и мужики тоже освобождались потихоньку от семейных уз. Чтобы и нам повеселее было.

– Это значит, если нас бросили, то пусть и других бросят, чтобы нам было из кого выбирать, – перевела я ее мысль, чокаясь.

– Ну… в общем… да, – согласилась она. – Так вот. Сотрудник, говорю, развелся. Хороший мужик. Квартиру жене и дочке оставил и теперь жилье себе съемное ищет и на собственную комнату копит… М-да… – опять она задумалась. – Нормальный такой мужчинка… Алк, а не хочешь ты сдать ему комнатку, а? Говоришь, квартира большая, гулко тут… Ну да, теперь я и сама вижу, что гулко. Комнат у тебя три, все большие. Площадь явно лишняя. Мужик он интеллигентный, воспитанный. Лучше не найдешь жильца.

Я тоже углубилась в размышления. Вообще-то квартира у меня точно большая. И одной в ней очень тоскливо. Но… чужой человек в доме… Как-то это всё…

– Нет, Вик, не хочу я тут постороннего мужика, – сказала и для убедительности головой помотала отрицательно. – Не хочу.

– Ну почему? – она не сдалась. – Да какой же он чужой? Интеллигентный, говорю, воспитанный. И тоже разведенный. Да вы с ним товарищи по несчастью! Ал, ну не капризничай, не упрямься…

– Э-э… – заблеяла я, потому что Викуська вообще-то всегда умела на меня давить, – э-э… я… наверное, согласилась бы сдать, но женщине… Да, женщине. Или девушке. Студентке. Вот, студентке могу. Есть студентка?

– Слушай, ну я тебе что – риелторская контора, что ли? Откуда у меня студентка? Зачем тебе девушка, а? Она тебе будет мешать, станет музыку громкую слушать… парней водить…

– Ой…

– Вот те и ой!

– Ну мне действительно очень одиноко. А с женщиной как-то проще. Хотя… Нет, тоже не хочу. Бабские разговоры. Вообще какая-то баба незнакомая… И так тяжело на душе, а тут постоянно чужой человек перед глазами.

– Вот. В том-то и дело! – сказала Викуся. – А этот Валера у тебя перед глазами часто мелькать не будет. И никаких бабских разговоров!

– Какой Валера?

– Ну вот которому ты комнату сдашь! – напомнила Викуся.

– Не будет мелькать? – откликнулась я бессознательным эхом.

– Нет! – подтвердила она радостно. – Он трудоголик. И почти все время проводит на работе. А тебе еще и доход дополнительный! Неужели лишний?

Я помотала головой.

– Не лишний, – сказала уверенно. – Но ведь посторонний мужчина в доме… Как-то непривычно же это!

– Сначала все непривычно, потом привыкнешь, – ободрила Вика. – А чтобы ты скорее привыкала, я к тебе буду наведываться почаще, – добавила, подмигнув.

– Ой, Викуль, – радостно ухватилась я, – правда, давай, приходи, а то мне вся эта затея пока что как-то…

– Не робей, подруга, мы его так отдрессируем, что у тебя от него только одни сплошные плюсы будут. А нейтрализовать твоего нового соседа, чтоб особо не мешал, берусь я лично! – торжественно пообещала она, стукнув себя легонько в грудь для убедительности. – Вот увидишь, ты еще благодарить меня станешь.

– Да я тебе и так благодарна, Викусь, – закивала я с готовностью.

– Так что, завтра вечерком к тебе его и привожу?

– Как вечерком? – я испугалась. – Как завтра?

– Вот что, дорогая, тянуть не будем! Начинаем новую жизнь.

– Ой… – пискнула я, но не нашла более внятных контраргументов.

Назавтра Вика с коллегой явились ко мне под вечер. Викуся была разряжена в пух и прах. Потенциальный жилец по имени Валера оказался воспитанным и симпатичным. Сразу заплатил за три месяца вперед. Причем на этом сам и настоял. Я как-то очень смутилась, мне вдруг неловко показалось говорить об оплате, непривычно как-то – никогда я квартиру не сдавала. И даже принялась энергично от денег отказываться, словно дурочка. Но Вика мне корчила страшные рожи и все время поддакивала Валере. Видно было, что она очень заинтересована в благополучном совершении сделки. Какая ж она у меня заботливая! Подружка моя…

И началась, как и было обещано, новая жизнь. Да так мягко потекла эта жизнь, словно и не новая совсем, а привычная – уютная и обжитая. Жилец, правда, не только не избегал появляться дома, как вроде бы Вика сулила, а напротив, оказался домоседом! Но при этом таким деликатным и услужливым, таким вежливым и неприхотливым, что я совершенно не испытывала от него никакого дискомфорта. Даже наоборот, вот удивительно! Совершенно же чужой человек – а в самом деле как-то тепло в моем остывшем доме стало благодаря его улыбчивому присутствию. Так что мне даже в радость было пересечься с ним на кухне, поболтать немножко о том о сем, вместе почаевничать и угостить друг друга чем-нибудь вкусненьким.

К тому же Викуся, как и обещала, почти не оставляла нас в одиночестве. Не брошу, говорит, тебя в трудном положении. И может, потому мы так легко и нашли с Валерой общий язык, что она помогла. Почти каждый вечер забегала навестить, и оставалась посидеть, и поужинать соглашалась, и, как могла, наводила мосты между нами. Потому что у нас, как у новоиспеченных соседей, по-разному ведь могло с Валерой сложиться. Но Вика все устроила очень хорошо, и вот результат – мы с ним уже совсем приятели.

– Ну что, – все время интересовалась она, – как он тебе? Хорош? Как ведет себя? Не пристает?

– Нет, что ты! – я отмахивалась. – Он джентльмен! Ты была права, лучшего жильца и представить невозможно.

– Значит, нравится тебе? – уточнила как-то Викуся.

– Ну конечно! Как такой мужчина может не понравиться! – заверила я ее. – Да одно то, что…

– Алк, – перебила меня Вика, – а вот мне он знаешь как нравится? Как никто еще после Сашки (чтоб ему, козлу, импотентом стать!), – мимоходом пожелала подружка неверному бывшему мужу. – Валера так мне нравится, что я в него, кажется, совсем влюбилась, – призналась Викуся.

– А-а-а… – сказала я, переваривая новость и не зная, что еще сказать. – Ну да… – Я прислушивалась к себе и пыталась понять, что в этом сообщении Вики показалось неприятным: то ли злое пожелание дураку Сашке, то ли… Додумать не успела, Викуся обняла меня и жарко забормотала:

– Понимаешь, это, может, мой последний шанс! Я ведь на работе с ним и так, и эдак – а он ни в какую. Давно пытаюсь заинтересовать хоть чем-нибудь, а не выходит. И никак в толк не возьму – почему. Ну ты же знаешь, на меня мужики всегда западают! – «Угу, угу», – энергично кивала я. – А этот – вообще никак. Я прямо извелась вся. И совсем уж было надежду потеряла – ну не реагирует он, понимаешь? Как вдруг ты предлагаешь свою комнату сдать!..

– Так это ж ты предложила, – вставила я простодушно.

– Ой, какая разница! – отмахнулась Викуська. – Главное – у меня эта идея появилась. Я ведь что думаю, – делилась она доверительно, – видать, допекла его бывшая, раз он от хороших женщин шарахается. А теперь Валера сможет понаблюдать за мной в, так сказать, домашней обстановке и сравнить наконец ее и меня… – Она улыбнулась вопросительно, и дурашливо подмигнула, и как-то даже цинично ухмыльнулась, и сразу робко пожала плечами; во всех ее ужимках я узнавала привычную для меня путаницу Викиных настроений – перемешанность несмелой надежды и нахальной самоуверенности, в общем, видела всегдашнюю мою подружку – и особенно сильно любила ее. – Короче, – продолжала она рассуждать, – надеюсь, теперь-то он посмотрит на меня другими глазами. А ты как думаешь?

– Угу, – кивком подтвердила я снова. – Конечно.

– Я уверена! – убежденно воскликнула Вика. – Никуда ему от меня не деться!

– Ну и молодец, – одобрила я эту победу веры в себя над сомнениями в своих силах.

Вика продолжала наносить нам весьма частые визиты. И я действительно совсем позабыла об одиночестве, мучившем меня после ухода мужа. Хотя с Валерой после ее признания старалась пересекаться как можно реже. К сожалению для Викуси, сама она не могла просто взять и поселиться в моей квартире, ведь дома у нее оставались дети, сын и дочь, еще школьники. И поэтому хотя бы иногда моя подружка вынуждена была проводить вечера и выходные в кругу семьи, а мы с соседом оказывались предоставленными сами себе. При этом я, как ни приятно мне было находиться в обществе симпатичного жильца, старалась отсиживаться в собственной спальне и на кухню лишний раз не высовываться. Даже в туалет и в ванную проскакивала осторожненько, пытаясь остаться незамеченной. Викусины планы на Валеру, думалось мне, обязывают меня держаться подальше от соседа.

– Вы меня не избегаете, Аллочка? – спросил он однажды.

– Нет, ну что вы! – кажется, слишком горячо я возразила. – С чего вы взяли… – забормотала глуповато, стремительно скрываясь в своей комнате.

Валера, видимо, заподозрил неладное. И при следующем нашем пересечении в кухне снова приступил к недопроясненному вопросу.

– Может, я чем-то вас обидел? – начал он осторожно. – Может, сказал что-то не так?

Я опять засуетилась, завозилась у холодильника, и снова замотала головой:

– Нет-нет, Валера! И как вы могли подумать! С вашей деликатностью это невозможно.

– Но вы от меня стали как будто прятаться, Аллочка. Ну сядьте, поговорите со мной. Давайте вместе чаю выпьем. Мы ж с вами вроде сразу поладили и чаевничали так приятно. А теперь я чувствую себя как будто виноватым.

– Да просто, – медленно заговорила я, с трудом подбирая слова и присаживаясь за кухонный столик, – просто Вика рассказала мне, что вы трудоголик. Да! Трудоголик. И все время заняты по работе. И я просто боялась вам помешать. Ну да! Вот именно! Боюсь помешать. А так… – Я пожала плечами, стараясь этим жестом развеять все его сомнения. – А чаю… ну что ж, чаю, конечно, можно выпить. Только я кофе буду и вареньем малиновым вас угощу, хотите?

Подумав о варенье, я почему-то совершенно успокоилась – ничего предосудительного в его совместном поедании двумя соседями быть не могло. Просто поначалу Валера застал меня врасплох своими вопросами, я смешалась и выглядела, конечно, очень глупо, как пугливая девочка-подросток, это в свои-то сорок лет. Зато теперь, спокойно обо всем рассудив, охотно накрыла на стол, достала-таки варенье, печенье и всякую прочую снедь, чтобы приятно провести время, болтая с соседом. Мне ведь действительно как-то даже уже не хватало этих наших душевных посиделок.

– Получается, не такой уж вы вовсе и трудоголик, – заметила, приготовляя себе кофе. – Будете? – Он закивал, наблюдая за мной молча. – Викуся говорила, с работы не вылезаете. А вы все время дома сидите. Она говорила, я вас тут и не увижу, а вы…

– Ой, простите, – он вдруг вскочил, как видно пораженный догадкой. – Так это, выходит, не вы мне, а я вам помешал! Господи! Ну извините меня, дурака, Аллочка. Действительно, как у вас поселился, так и торчу все время дома. Но я ведь вовсе не трудоголик. Просто раньше некуда было идти, вот и не вылезал с работы. Мыкался по друзьям, а у всех семьи, неудобно, знаете, лишний раз беспокоить… А теперь, когда у меня свой дом появился… То есть не свой, конечно, а ваш…

– Да нет, Валер! – воскликнула я в легкой панике. – Вы совершенно мне не мешаете! Ну вот ни капельки! Да я даже рада, что не одна. А то, сами ведь видите, квартира большая, мне в ней прямо страшно одной. Да и вообще не представляю, кому вы можете помешать с таким характером.

– С каким? – поинтересовался жилец.

– С хорошим, – удивилась я вопросу. – У вас замечательный, покладистый характер.

– Да какое там! – отмахнулся Валера. – Нашли, тоже мне, ангела. Слышала бы вас моя бывшая жена! Она ведь так и не смогла со мной ужиться, – с кривоватой улыбкой возразил он.

Я испугалась, что задела его больное место, залопотала извинения. Получилось, конечно, опять же глупо.

– Но я действительно считаю, что с вами жить легко, – призналась искренне. – Правда, соседство – не то что семья, но…

– Вот именно, – он подтвердил. – Как я понимаю, у вас тоже все не просто сложилось?

– О! Еще как!.. Хотя – может, и наоборот, очень даже просто. Да в общем как у всех. – Я махнула рукой, прогоняя неприятные мысли о муже. – Мне в самом деле с вашим появлением легче жить стало, – почему-то принялась объяснять. – Понимаете, после ухода Миши я совсем духом пала. Сын учится в Москве. Муж ушел и сказал, что больше не любит. Такое чувство, что никому не нужна и никуда не гожусь. На работе еще держусь, как могу, чтоб никто не догадался, а домой как приду – хоть в петлю.

– Да что вы, господи!..

– Нет, это я так. Просто слова, не обращайте внимания… Какое – в петлю! Разве можно, когда сын, мама… И вообще. Да у меня и характер совсем другой, я ж трусиха.

– О! – воскликнул Валера, взмахнув указательным пальцем. – Возвращаю комплимент: отличный у вас характер!

– Ну да… – я усомнилась. – Но, в общем, жить после Мишкиного ухода как-то уже совсем расхотелось. А тут вы поселились – и мне теперь не в пустой дом идти. Так что полегче стало. А там, глядишь, и притерплюсь, привыкну к одиночеству. Пройдет же когда-то тоска.

– Вы его очень любите?

Я как-то даже и не поняла сразу вопроса.

– Мужа… – пояснил он, видя мой ступор. – Извините, я, наверное, совсем нахально не в свое дело лезу, а это меня вовсе не касается… Только, может, еще наладится у вас с ним, бывает же…

– Да ничего не наладится. Он к другой женщине ушел. И не в любви совсем дело. Просто двадцать лет жизни… Я ж за него студенткой вышла. А так… Честно сказать, уже не уверена, что хочу его возвращения. И вот кстати, у него-то как раз характер тяжелый. Но… в то же время муж ведь все-таки. Все же семья какая-никакая. Вот сын приедет – объяснять придется. Расстроится парень. – Тут уж я действительно загрустила и завздыхала, переживая за своего мальчика.

– Да уж, семья… У меня тоже вроде семья была. А сейчас и думаю – была ли на самом деле? Сколько ж мы ругались!

– Ругались? Не могу себе представить. Вы совсем не похожи на скандалиста.

– Ну, по-всякому бывало. У меня, конечно, характер поспокойнее. Она-то просто порох. Из-за любого пустяка готова разораться.

– Говорят, настоящая женщина буквально из ничего может сделать три вещи: салат, шляпку и скандал.

– О! Моя точно настоящая. Во всяком случае, в отношении скандалов… Ну а теперь она себе другого мужа нашла. Я переживал. А сейчас думаю – нормально. Все к лучшему. И переживания мои – просто по инерции, вроде как была семья – да вдруг нету. А то, что о той семье, кроме скандалов, вспомнить нечего – это как? В общем, к лучшему все… Дочку вот только жалко.

Вечером к нам, как оно часто бывало, пожаловала Викуся – в боевом наряде соблазнительницы и с бутылкой шампанского. Снова расположились в кухне. Вика была веселая. Объяснила, что у нее сегодня особенно весеннее настроение, хотя зима в разгаре, и потребовала от Валеры шампанское немедленно открыть.

Мы выпили, Вика смеялась очень много – и когда открывали, и когда наливали, и когда выпивали. Она все говорила, все шутила, почти не нуждаясь в нашей поддержке. А мы с Валерой в этот вечер были какие-то оба словно пришибленные. Почему-то и шампанское не шло. Уж не знаю, из-за чего накатила эта скованность сразу на обоих. Утром ведь болтали оживленно… Наконец я решилась под благовидным предлогом их оставить. Не сомневаюсь, мол, что они, как коллеги и давние знакомые, найдут, о чем поговорить, а у меня, к сожалению, дела.

– Но как же, Аллочка… – растерянно потянулся ко мне Валера, словно это я, а не Викуся была его приятельницей и он боялся остаться без меня в незнакомой компании. – А давайте еще выпьем за здоровье! – воскликнул мой сосед с каким-то прямо отчаянием. – Ведь Вика ничего не имеет против здоровья?

– Само собой! – с фальшивой радостью подтвердила Викуся, конечно недовольная тем, что он не спешил остаться с ней наедине.

И в общем так в тот вечер ничего у нее и не вышло. И потом – все никак не выходило. И всякий раз, когда я пыталась оставлять их вдвоем, ясно было, что дела не идут. Мы столько уже выпили все вместе вина, что давно перешли с Валерой на «ты». Викуся и смотрела говорящими глазами, прямо вопиющими, можно сказать, – ну, будь мужчина заинтересован, одной секунды хватило бы, чтобы правильно прочитать ее призыв! И прикасалась она к нему при всяком удобном случае, и наклонялась, и садилась так, чтобы декольте или короткая юбочка выглядели особенно пикантно, – но ничто не приносило успеха. Валера словно бы не замечал всех этих усилий. И не видно было, чтобы он хоть сколько-нибудь интересовался подружкой моей. Даже обычной симпатии, которую я всегда от него на себе чувствовала, не перепадало Викусе.

– Но почему, почему?! – страдала она. – Ал, ну что ему надо, а? Чем я не хороша?

– Ничего не понимаю, Вик, – я смущалась, – но ты точно красавица. Прямо не знаю, будь я мужчиной, сама б в тебя уже сто раз влюбилась. Эх, если бы мне такую внешность и твой артистизм! – мечтала вслух. – Никогда бы от меня Мишка не ушел.

– Как же! Мой-то от меня ушел же, – охлаждала Викуся. – Да нет, мужики-то, они по-любому кобели, тут я все понимаю. Им разнообразие нужно. Они одной женщиной не могут удовлетворяться. Но этот меня просто удивляет!.. Алк, – вдруг вскрикнула Вика, – а может, он импотент?! А-а! Точно… И как я раньше не подумала! От него же жена ушла, из-за этого, наверное. А-а!.. – заверещала она и опять задумалась: – Или это он от нее ушел?.. Не помню точно… Но все равно, почему на меня не реагирует? На меня же все реагируют, ясное дело, тут что-то не так, – говорила она обиженно. – Ну… ничего… Ничего, я еще из него человека сделаю! Он у меня еще станет нормальным мужиком, еще поблагодарит меня. Вот увидишь!

Я тогда даже загрустила: такой, думаю, хороший, молодой – и вот на́ тебе! Хотя, если честно, я совсем не уверена, что всякий, кто на мою Викусю не бросается, роняя слюни, обязательно импотент. Ну мне она, допустим, нравится, а ему, допустим, нет. Нормальное дело… В общем, хоть я и посочувствовала Валере, но больше как-то формальненько. А в подружкиных неуспехах отчасти себя обвиняла. Мало я их наедине оставляю, мало! Все время тут же с ними кручусь – вот ей и не удается его завлечь. Нет, думаю, теперь буду быстрее уходить – и пусть Вика уже все свои чары в ход пустит.

Но чем раньше я уходила с наших обычных посиделок – тем хуже шли дела у Вики. Откровенные туалеты совсем не помогали – не клевал Валера на рискованные мини и глубокие вырезы. Так что почти сразу после меня в комнату мою вваливалась злая от очередной неудачи Викуся. Ворчала и вскоре уходила домой. Однако к Валере относилась в общем с пониманием – ну импотент, что поделаешь! Сам небось переживает… Но мужик-то ведь хороший, отступаться Вике не хотелось, больно уж он ей в душу запал.

И снова она приходила «в гости к подруге». Иногда Валера сразу норовил скрыться в своей комнате. Тогда Вика стучалась к нему и просила пожаловать на кухню, чтобы «скрасить вечер двум одиноким девушкам»… Ну или помочь открыть вино. Или снять что-нибудь с верхней полочки самого дальнего шкафчика… А уж после оказанной помощи – святое дело – угостить благодетеля. Вот и опять вечеринка.

Однажды, когда я встала, чтобы откланяться и дать им очередной, стопятнадцатый, шанс, Викуся меня вдруг остановила, не торопись, мол, посиди еще. И пронзительно так на меня смотрит. Валера тоже смотрит, за руку даже взял, останься, говорит, не разрушай компанию. Ну осталась я. Сидим. А разговор все равно не клеится. Наконец Валера встал.

– Вот каждый вечер я вам общаться мешаю, – покаялся. – Вы меня простите, все потому, что очень уж приятно посидеть в обществе таких красавиц… В общем, спасибо, девчонки, пойду.

С тем и отправился к себе. А Вика молча пошла в прихожую и, хмурая, стала собираться.

– Ты что, Викусь? – спрашиваю ее. – Чего надулась?

– А ты не понимаешь? – она цедит.

– Ну понимаю, конечно. Но не падай духом. Просто что-то мы не так делаем. Может, ему не нравится, что мы почти каждый вечер выпиваем… А может, он стесняется – ты вон какая красивая и бойкая, мужчины таких женщин боятся, он, может, в себе не уверен.

– Да? – ядовито она переспрашивает. – А может, ему просто кто-то другой нравится, а не я?

– Ну… кто ж другой? – я смутилась. – Викусь, ну ты же не на меня намекаешь? Я тебе не соперница.

– А почем я знаю! Ты тут с ним живешь, видишь его чаще, возможностей больше… Откуда мне знать, может, ты его уже соблазнила в удобный момент? Совести у тебя, Алка, нет! Ведь знала, как он мне нравится, и все же отбила любимого мужчину! Вот такая она, значит, твоя дружба, да?

Я только блеяла в ответ, пытаясь прервать поток обвинений, и глаза выкатывала от ужаса. Наконец мне удалось перебить разъяренную Викуську:

– Да ты что! – закричала я шепотом, чтоб Валера не услышал. – Как подумать-то такое могла про меня!

– Вот могла, значит! – язвила злобно Викуся. – Могла вот!

– Да как такое возможно! – я прям задыхалась от возмущения. – Для меня то, что он тебе нравится – это всё! Табу! Если тебе нравится – значит, он твой! Точка! Я и смотреть в его сторону не буду, и помыслить о нем себе не позволю! Ну! Вик! Мы ж подруги! Опомнись…

Вика обиженно смотрела в сторону.

– Ладно, – сказала. – Пойду.

И входную дверь за собой закрыла. А я кинулась за ней на лестницу. Она ждала лифта, и даже спина ее выглядела ужасно оскорбленной. Я принялась в эту спину ее уговаривать. Зачастила словами, сказала, что теперь уж всякой минутой воспользуюсь, буду ее все время Валере расхваливать, потому что он же, может, и не знает толком, какая она замечательная, и потому боится ее. А как узнает, тогда уж…

Она повернулась ко мне и говорит:

– Ну давай. Только смотри, не забывай, что мы подруги, когда хвалить будешь. Лишнего не скажи… – И с тем уехала. А я вернулась домой, ругая себя за подлую бездеятельность, за неоказание помощи Викусе и клятвенно себе обещая, что теперь-то уж сил не пожалею, а так ему ее расхвалю, что обязательно сведу их вместе.

И на другой же день уже с утра начала свою атаку на Валерино сердце в интересах подружки. Держалась с ним еще отстраненнее, еще холоднее. Зато не переставая болтала о Викиных достоинствах. Он даже спросил меня удивленно:

– Что это тебя сегодня так на Вике переклинило?

Я насупилась.

– А тебе что же, подруга моя не нравится?

– Почему? – он удивился. – Нравится. Раз она твоя подруга.

– А при чем здесь – моя, не моя? – уточнила я неприветливо.

Он постоял, пожал плечами и ушел к себе.

Вечером Викуся притащилась. Виноватая такая.

– Прости, – говорит, – погорячилась вчера. Просто обидно как-то… Ну что? Хвалила меня? Что он сказал?

– Сказал, ты ему нравишься… – я промямлила.

– Ну да! – обрадовалась Вика моя. – А что он конкретно сказал, ты подробности давай!

– Да не было никаких подробностей. Я тебя хвалила. Он спросил, почему все время про тебя говорю. Я спросила: что, мол, тебе Вика не нравится? Он сказал: нравится. Вот и все.

– И все? – Вика уставилась на меня как на убийцу всех своих надежд. – А что конкретно ты говорила? – рявкнула она, вцепившись в мою кофту.

Я высвободилась из ее тисков.

– Что ты веселая, говорила, что хорошая подруга, что красивая, что всем нравишься…

– А про Сашку что? – перебила она подозрительно, опасаясь, что что-нибудь в моем рассказе о ее бывшем муже могло ее скомпрометировать.

– Про Сашку вообще ничего.

– Так, – задумалась она. – А почему же он тогда спросил, зачем ты про меня говоришь? А? Почему?

– Не знаю. Спросил.

– А потом что?

– Ничего. Я спросила. Он сказал: нравится. И ушел.

– Так, – кивнула подруга. – Пойдем его вызывать.

– Может, не будем сегодня? – заскулила я. – Может, подождем, подумаем еще, как к нему подъехать?

– Слушай, – она прищурилась, – а может, ты сама все-таки на него глаз положила?!

– Ладно, – я сдалась, – пойдем. Только ты больше помалкивай. Вот чую я, боится он твоего напора.

– Не учи мастера, детка! – небрежно отбила Викуська и первой ринулась к Валеркиной комнате.

– Вале-ера! – забарабанила в дверь. – Вале-ер! Выйди! Ты нам нужен!

Он вышел, поздоровался, смотрел как-то хмуро, на себя не похоже.

– Валерочка-а, – запела Викуся. – Посиди с нами. Скоро День всех влюбленных. Давайте отметим.

– Так День влюбленных четырнадцатого, – возразил сосед. – А сегодня шестое. Успеем еще отметить.

– Валер, – она не унималась, – а ты занят, что ли? Ну посиди. Куда мы без тебя?

Он взглянул на меня. Я потупилась. Стояла молча рядом, как Викуськин оруженосец. Мне было очень не по себе. Наши с Викой подходцы и приставания к жильцу, по-моему, выглядели уже явным нахальством, а сами мы с ней – смешными стареющими кокетками, нелепыми в своих притязаниях.

– Ну какой разговор, девушки! – вдруг великодушно воскликнул Валера, приобнимая нас. – Мне очень лестно ваше приглашение.

И расположились мы снова втроем на кухне, и опять Вика принялась ухаживать за ним. Так вот и крутится возле, и того предложит, и этого, и давайте, говорит, танцы устроим, чтобы после ужина размяться, и давайте, говорит, в жмурки поиграем – для смеху…

А Валера – вот что ему только в голову взбрело, позлить он, что ли, ее хотел? – принялся вдруг открыто и явно ухаживать за мной. Она ему салатику – а он: Аллочка, салатик будешь? Она ему – потанцуем? А он – Аллочка, ты потанцуешь со мной? Боже мой, я просто не знала, куда деваться! В панике головой крутила – то на шутника этого, прости господи, то на подружку мою. Она сначала словно не замечала ничего, веселая такая была… Только чувствую – кураж теряет. И вдруг вскочила, крикнула:

– Спасибо за вечер, Аллочка! – и кинулась в прихожую собираться.

Я, естественно, за ней. А она кричит мне:

– Я так и знала, что ты спишь с ним! А говорила – он мой! Дрянь ты после этого!

Вика так спешила покинуть меня, что не стала ни лифта ждать, ни застегиваться, а убежала, вся расхристанная, по лестнице, да так быстро, что я, роняя тапки, чуть не разбилась на первом же пролете, пустившись за ней вдогонку и пытаясь развить ту же скорость. Мой звонок она сбросила, а потом и вовсе отключила телефон.

Я вернулась в квартиру. Валера стоял в коридоре, вид у него был растерянный.

– Слава богу! – сказал. – А то помчалась раздетая, да в шлепанцах, да бегом. Так и ногу сломать недолго. А заодно и воспаление легких подхватить.

– Ох и зануда же ты, оказывается, – набросилась я на него. – Почему Вику не пригласил? Это она хотела танцевать, а не я!

– А я хотел потанцевать с тобой, а не с Викой, – возразил он, по-видимому нисколько не раскаиваясь.

Я опустила голову и села на стульчик в кухне. Мне не хотелось ругаться с Валерой. Действительно, ничего плохого он не сделал. А то, что хотел танцевать именно со мной – на самом деле мне это было очень приятно. Но вон ведь как теперь получилось с Викусей! А она ж подруга моя! Не должно быть так, чтобы из-за вполне случайного мужчины мы с подругой рассорились, у нас же дружба с незапамятных времен!

– Ал, – он сел рядом, посмотрел на меня искоса. – Ну не сердись. Сама подумай – почему я должен делать то, что хочет Вика?

– Да ты просто не знаешь, какая она хорошая! – с жаром сообщила я.

– Не знаю. Но верю тебе. И что из этого следует?

– Следует, что она и достойна самого хорошего! – здорово нашлась я, хотя вопрос был не из легких.

– Так я не спорю! Пусть Вика достойна только хорошего, я не против. Но разве меня это к чему-то обязывает?

– Знаешь, как она мне всю жизнь помогает? Как она поддерживала меня, когда Мишка от меня ушел… – уклонилась я от ответа.

– Молодец, хорошая подруга, – согласился Валера. – А ты ее поддерживала? – спросил.

– Конечно! – воскликнула я.

– Молодец, – кивнул он, – один-один. Вот видишь, счет сравнялся. И я тебя опять спрашиваю: разве меня к чему-то обязывают заслуги Вики?

– Ну, не то чтобы обязывают… Просто ты же сам говорил, что она тебе нравится.

– Я? Когда?!

– Тогда! Когда я тебя спрашивала. Я спросила: тебе моя подруга не нравится? Ты сказал: нравится.

– Ну да. Раз она твоя подруга. Почему она должна мне не нравиться?

– Она очень, очень хорошая! – опять тупо воскликнула я, словно меня заклинило и ни одной конкретной добродетели моей любимой Вики я не могу назвать.

– Замечательно. Но, согласись, хороших много. А выбираем мы всегда одного человека, если ты об этом, конечно.

– Но она особенная! Самая лучшая! Она веселая, бойкая, красивая! Разве ты сам не видишь?

Он вздохнул.

– Ал, ну это же все очень индивидуально… На мой вкус ты гораздо красивее. А про бойкость ее я вообще отдельное мнение имею: ну не по душе мне, когда женщина так откровенно проявляет инициативу в отношениях, понимаешь?

Все это он говорил таким как бы успокаивающим тоном, а я – вот дура же! – краснела от удовольствия, вместо того чтобы возмущаться его дурацкими отзывами о моей подружке. Очень уж мне понравилось, что он меня красивой назвал. Вообще я млела от его мужского спокойствия и уверенности, которые он все время излучал во время этого разговора. Сама-то была на грани истерики. И все, что говорила и делала, было каким-то глупым, по-детски эмоциональным. А все, что он говорил, казалось взвешенным и убедительным.

Но нельзя же поддаваться его обаянию! Нельзя. Не мне оно принадлежит – а Викусе. Вот и весь сказ. Он Викусе нравится, а значит, не должна я думать о нем, не должна. Иначе я и есть та самая дрянь, как она меня обозвала, убегая. Но она еще поймет, что я не предавала ее… Вот на что я надеялась, изо всех сил крепясь и игнорируя явную симпатию, которую этот замечательный мужчина, мой невероятный жилец Валера мне выказывал.

А Валера между тем, как заправский искуситель, взял меня за руку и нежно так говорит:

– Ал, если честно, ты мне очень, – он с большим нажимом произнес это слово и снова повторил его: – …Очень нравишься.

Ну что ты тут будешь делать! Господи, что ж за несчастье-то такое!..

– Нет, – сказала я испуганно. – Так не может быть. Вернее, не должно. Вернее, не должно и не может. А точнее – тебе это все только кажется, а на самом деле во мне ничего такого нет… А зато в Вике! В ней много всего! А я – самая обыкновенная. И все, что ты сказал – быть не может.

– Ага, – кивнул он, – не может быть, потому что этого не может быть никогда. Очень убедительно. Ал, ну перестань ты ерунду говорить.

– Я не ерунду, – замотала я головой, – то есть это не я говорю… то есть, конечно, я, но… – Ясно было, что лучше бы и не начинала объясняться. Но как быть? Ведь это же ужас, ужас! Отбить мужчину у лучшей подруги! Нет, я преступница!

– Аллочка, – Валера смотрел на меня нежно и жалостливо, – ты вот такая, как есть, очень мне нравишься. Ты именно та женщина, о которой я мечтал, может, всю жизнь, понимаешь? Тихая, мягкая, кроткая, женственная, понимающая… И еще – ты очень красивая.

– Нет! – завопила я, думая только о Вике. – Я не красивая. Я вообще никакая! Вот Вика – красивая! А я – обыкновенная!

– Милая, – уговаривал он, похоже, совершенно неправильно истолковывая мое упорство. – Ты чудо, ну поверь мне. Я ведь все понимаю, тяжелый развод без последствий не проходит. Но…

– Да нет, при чем тут мой развод! Послушай, если уж тебе нужна действительно красивая женщина, так лучше Вики и не найти!

– Да ты просто себя не видишь. – Он словно не слышал меня и гнул свою линию. – Это твой муж внушил тебе разные комплексы? Но он просто дурак! А я – я на тебя наглядеться не могу. Аллочка, тебе уже надо перестать наконец о нем думать…

– О ком?!

– О муже. Ушел – и скатертью дорога.

– Валера, какой муж! Подумай о Вике!

– Какая Вика! Ал, забудь о Вике! У меня скоро от этого имени глаз начнет дергаться! Сколько можно…

– Валер, ну пойми, я не могу, потому что Вика…

– О! Японский бог! Когда это кончится?! При чем тут Вика!

Он схватился за голову и отвернулся к окну. А я бросилась бегом в свою комнату. Настолько серьезной ссоры у нас еще ни разу не было. Я сидела тихо как мышь. Мне было стыдно перед Валерой, что я оказалась такой скандалисткой. Но очень хотелось объяснить ему, что Вика – моя подруга, и поэтому я не могу ничего себе позволить. А получилось, что он думал, будто все из-за моего ушедшего мужа. Между тем как я о нем и думать забыла, не то что о Вике…

В это время раздался осторожный стук. Я подбежала к двери и распахнула ее. Валера топтался на порожке.

– Аллочка, ты в порядке? – спросил он робко.

– Конечно! – воскликнула я радостно. – А ты? Ты на меня не сердишься?

– На тебя?! Да что ты! Было бы за что!

– Ну я на тебя накричала…

– Накричала! Это ты мою бывшую не слышала! Разве так кричат?

– Значит, не обиделся? – Как же я радовалась, что все обошлось!

– Господи! Да это даже не легкая размолвка, это так, беседа, и все. Ты просто не знаешь, к каким фронтовым будням я привык дома. Меня так просто не обидишь, не бойся.

– Какое счастье! – сказала я, не в силах совладать со своей преступной радостью. Я просто не могла на него смотреть, не испытывая этой радости уже из-за того только, что он есть, что он рядом…

Но по-настоящему о счастье думать не приходилось. Где-то там страдала и, возможно, горько плакала, моя несчастная, отвергнутая Валерой и преданная мной Викуся. Я опять сникла, объяснила Валере, что у меня голова болит, закрыла свою дверь и принялась набирать Викин номер. Набирала и набирала. А она то не брала трубку, то сбрасывала мой звонок. Потом мне сообщили, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети… Отлученная от нашей дружбы, я болезненно переживала свою бесполезную навязчивость и прямо кожей чувствовала Викусину ярость, с которой она выключала телефон.

Каждый день я названивала Вике. Она не хотела со мной говорить. Мне было так плохо, что ни о чем другом я почти не могла думать. Валера пытался за мной ухаживать. Но я твердила свое: мне нельзя, нельзя мне… И еще обещала все-все ему потом объяснить. И это, наверное, сдерживало его натиск. Но на самом деле я совершенно не знала, что тут еще объяснять. Все, что можно, я уже объяснила. Он совершенно не воспринял мои доводы и абсолютно меня в моей беде не понял. Мне больше нечего сказать. Мне нечего сказать, кроме того, что преступно предавать дружбу. И что тот, кто предает дружбу, не достоин ни дружбы, ни любви. Я просто тянула время. Потому что не имела в себе мужества окончательно объявить Валере: оставь меня навсегда! – и отказать ему от квартиры. Не было у меня такого мужества. Вот я и говорила: подожди, потом объясню. И он ждал. А я ждала благосклонности Викуси.

Несколько раз подкарауливала ее у подъезда вечером, когда она возвращалась домой с работы. И опять пыталась объясниться. Клялась, что ничего у меня с Валерой не было, что даже не целовались. И что я без устали только хвалила ему ее. Она слушать ничего не хотела. Насмехалась надо мной довольно зло. И прогоняла довольно грубо…

А Валера, кажется, не терял надежды на нормальные отношения. Каждый день он стучался ко мне, если я долго не выходила из комнаты по утрам, с надеждой спрашивал, готовить ли кофе. Не пожарить ли яичницу? Не нужно ли чего? А что я могла ответить! Я – не предательница! Не моя вина, что так получилось, что я стала причиной несчастья любимой подруги. Наконец решилась на крайнюю меру – раскрыть Викин секрет. Надумала прямо объяснить Валере, что он нравится Вике. В это утро я встала пораньше и кофе сварила на двоих. И тосты приготовила. И на стол накрыла. А когда он появился в кухне и очень оживился, увидев такую семейную картину, сразу приступила к делу.

Выслушав меня, Валера спокойно ответил, что давно заметил Викусины усилия, с которыми она вокруг него круги нарезает, но это его совершенно не интересовало и не интересует. И что я знаю о его чувствах ко мне, и поэтому он не понимает, зачем нам говорить про Вику.

– Но ты Вике нравишься! – вскричала я. – Ты что, не понимаешь?

– Прекрасно понимаю. А мне ты нравишься. Ты понимаешь меня?

– Нет! Не понимаю, потому что Вика…

– При чем здесь Вика! – застонал Валера. – Алла, услышь меня. Допустим, я ей нравлюсь. А она мне – нет! Это значит, что разговор у нас с ней окончен. Ничего страшного, так бывает. Вика девушка активная – она свои вопросы без нас решит. А мы с тобой давай свои будем решать.

– Как ты не хочешь понять, она моя подруга! Я не могу позволить себе о тебе думать, потому что ты нравишься моей подруге! Иначе я получаюсь предательница дружбы.

– А мое мнение кого-то интересует? – взъярился Валера. – Значит, вы с Викой решили, что раз она на меня запала, то я автоматически являюсь ее собственностью? Так? Я что – вещь, которую отдают в более подходящие руки? У меня права выбора нет?

– Валерочка, ну не сердись, – заныла я, – пойми меня правильно. С Викой мы с института дружим, это для меня очень важно. Не могу я встать между вами, понимаешь?

– Что дружите – понимаю, что это важно – тоже могу понять. А что не можешь встать между нами – не понимаю. Потому что никаких «нас» не существует! Мне не нравится Вика! И я не Викин, – возвысил он голос. – И вообще ничей. Я сам по себе! – С этими словами явно оскорбленный мною сосед поднялся и, не закончив завтрака, ушел к себе. А я поняла, что снова все испортила.

Но пусть лучше так, чем стать предательницей.

Прошло недели две. С Валерой мы общались мало. Я избегала его, а он ни на чем и не настаивал. Если пересекались в кухне, каждый занимался своим делом. Не молчали, конечно, но говорили в общем только по необходимости. И быстро разбегались по углам.

А тут он вдруг остановился передо мной и говорит:

– Хочу предупредить, Ал, что деньги на комнату я набрал. Ты можешь уже подыскивать себе нового жильца. Как только подберут вариант – думаю, недели через две, дай-то бог, – съеду отсюда.

Я так и села, где стояла, молча глядя на него во все глаза и словно утратив способность говорить. Он сочувственно смотрел на меня сверху вниз. А я, помолчав немного и словно опомнившись, спросила наконец:

– А как же Вика?

– Ал, ты просто ненормальная! – Он чуть не задохнулся от возмущения. – При чем тут Вика?!

Я совсем растерялась, залопотала извинения и даже заплакала. Он сразу смягчился, присел на корточки, чтобы обнять меня, так как я все еще сидела кулем на кухонной табуретке, на которую свалилась, пораженная новостью. Он гладил меня по голове, уговаривал успокоиться.

– Вот видишь, какая я дура, – горестно заметила я, понимая всю свою безнадежность.

– У всего есть своя цена, Аллочка, – улыбнулся он. – Если мне нравятся кроткие милые женщины, как ты, – значит, я должен принимать и твою несамостоятельность, и подверженность чужим влияниям. А будь ты самостоятельной, инициативной – ты была бы не ты, а Вика. А мне нужна не Вика, а ты! – Он прикрыл рукой мне рот, потому что я готова была тут же пуститься в возражения. – И только ты, – закончил Валера с нажимом. А я почувствовала, как сильно мне хочется ему подчиниться…

И началась моя настоящая новая жизнь. Она была настолько счастливой, что я в душе не уставала благодарить своего беглого мужа. А что, думала с ужасом, если бы он не оставил меня? Никогда бы мне не узнать, что такое счастье! Спасибо тебе, думала, Мишенька! Дай тебе бог того же в новых отношениях.

С потерей подруги пришлось смириться. Звонить ей и подкарауливать ее у подъезда я перестала. Что тут можно было поделать? Она меня знать не хотела, когда я и не виновата была перед ней. А сейчас, если честно, мне в глаза-то ей посмотреть было бы стыдно. Ведь я купалась в счастье с мужчиной, которого увела у нее!.. Хотя… Прав, конечно, был и Валера: ни у кого я его не уводила. Мы встретились, полюбили друг друга – и стали вместе жить, вот и все. Не моя вина, что мой мужчина понравился и Викусе… Так что мужчину своей мечты я приобрела, а лучшей подруги лишилась. «Нормальная жизнь», – комментировал Валера.

И тут вдруг в выходной день она явилась в мой дом как ни в чем не бывало. Без всякого предварительного звонка, как раньше, когда мы с ней были так близки, что почти неразлучны. Вика сияла радостью, улыбалась во всю ширь лица, и энергия била из каждой ее черточки. Едва войдя в дом, она набросилась на меня с объятиями.

– Алка! – взвизгнула радостно. – Как я по тебе соскучилась!

– Ы-ы… – отвечала я, слабо реагируя на ее нежности. А она расцеловывала меня, кажется ничуть не заметив моего смятения.

– Ты прости меня, подружка, давай мириться! – щебетала Викуся. – Ну виновата, виновата! Не поверила, что нет у вас с Валеркой ничего. Не знаю, как-то так разозлилась тогда, что он на меня внимания не обращает, думаю, не иначе Алка его приручила уже… Ну прости, прости, Аллочка! Я больше никогда-никогда…

Она терзала меня объятиями, а я болталась в них, словно кукла.

– Ну ты что, не хочешь мириться? – Викуся капризно надула губы.

– Нет… что ты! – промямлила я. – Я так рада…

– То-то же! – счастливо стиснула она меня снова. – Подружка моя любимая! Я ж знаю, что ты настоящая подруга! Не предашь, не обманешь!

Я старалась улыбаться, но в результате только морщилась от стыда и ужаса неизбежного разоблачения и в ответ на ее восторги бормотала какую-то ерунду: «Викуша… Понимаешь… Я тут… Ну просто…»

Скинув дубленку, Вика прошлепала по квартире, громко сообщая, как сильно рада меня снова видеть и как хорошо я выгляжу… И тут взгляд ее упал в проем открытой двери спальни. Кровать, которую мы совсем недавно покинули с Валерой, была распахнута. В изголовье друг к другу льнули две подушки, а характерный беспорядок свидетельствовал о какой-то несомненной постельной активности. Из ванной в халате, розовый после душа, вышел Валера…

Я не могла произнести ни звука, опустив от стыда голову. Валера коротко бросил «привет» и тоже молчал. Вика хмыкнула… и вдруг расхохоталась.

– Ну вы обманщики! – воскликнула она, продолжая потешаться. – Ну ты и кекс, Валерочка! А ты, Алка! Не ожидала от тебя…

Я даже подумала, что от потрясения у нее случилось временное помешательство – так она веселилась.

– Ой, господи, – бормотала Вика, вытирая выступившие от смеха слезы. – «Те же. Вбегает муж…» Вот умею я вовремя оказаться в правильном месте! Ха-ха!..

– Да это все не так… не тогда… это… – пролепетала я, не в силах больше хранить молчание.

– Да ладно! – перебила она. – У меня вообще-то тоже роман с одним человечком. Так что не парься. Всем расслабиться! – воскликнула она. – Я пришла с миром!

Тут и мы с Валерой расправили свои кривые и скукоженные до того улыбки и засмеялись с удовольствием, как-то так смешно она это все говорила. Викуська всегда такая была – юморная очень. А уж меня-то ей рассмешить и вовсе ничего не стоит.

Все действительно расслабились и расселись за кухонным столом с веселыми разговорами.

– Поздновато завтракаете, – подмигнула Вика. – Одобряю.

Она с аппетитом принялась за еду.

– Как будто и не расходились, – прошамкала с довольным видом. И вдруг заявила: – А все-таки свинья ты, Алка, знала же, что он мне нравится, и прямо из-под носа увела.

Валера поставил чашку и посмотрел на Вику тяжелым взглядом.

– Как это увела? – уточнил недобро. – Откуда увела?

– Да ладно! – она отмахнулась. – Не заморачивайся. Это наши дела.

– Здрасте! – возмутился он. – Ты при мне мою девушку неизвестно в чем обвиняешь, да еще и обзываешь – а я должен это скушать?

– Окей, – рассердилась и Викуся. – Значит, она у тебя ангел, а Викочка кругом виноватая, да?

– Ты меня своей женской логикой не пугай, – жестко возразил Валера. – Она ничего такого не сделала, чтобы ее свиньей называть. И в отличие от тебя Аллочка действительно верная подруга. Даже слишком, я бы сказал. Из-за вашей фальшивой дружбы чуть было мы с ней не разбежались.

– А почему это она фальшивая? – вскинулась Вика.

– Да, почему? – робко поддакнула я.

– Потому что односторонняя. Алка-то до последнего меня мурыжила, пока я съезжать не собрался. Все ради тебя. И это несмотря на то, что ты ее в тот момент знать не хотела. Хотя она ни в чем перед тобой не провинилась, так как от меня изо всех сил в твою пользу отказывалась.

– Оно и видно, – кивнула Викуся ядовито.

– Просто я настойчивость проявил. И постарался понять ее. Потому мы и вместе. А так бы она ради тебя мной запросто пожертвовала. Хотя ты этого не заслуживаешь.

– Ну знаешь, – воскликнула Вика, вскакивая. – Ноги моей в вашем дурацком доме не будет!

– Сядь! – рявкнул Валера – и Вика села. – И послушай меня. То, что ты совершенно напрасно на меня охоту затеяла – это и тебе и всем ясно. Но то, что ты меня присвоила не понятно с какой стати, да еще Алочке внушила, что она на меня никаких прав не имеет, – вот это вообще и не про любовь, и не про дружбу. Так что не тебе ее попрекать. А я никогда не был твоей собственностью и тоже имею право выбора. Или ты по-другому думаешь?

– Ну не надо, Валер… – попыталась вмешаться я.

– Да ладно, – придержала меня Вика. – Ничего, я не обидчивая. А что ты на меня наезжаешь? – спросила. – В принципе – ты прав, – тут же неожиданно согласилась она.

– Ну конечно! – воскликнула я. – А Викусю мою тоже понять можно: она активная девушка, не мне чета! Поэтому и действует активно. Но я ее такой люблю, какая есть.

– Ты мое золото, – умилился Валера, поцеловав меня в щеку. – Видишь? Вот это дружба! Вот это подруга! Это я ценный приз отхватил.

– Да не спорю я, – примирительно сказала Викуся. – Если хотите, вечером вас со своим призом познакомлю, – предложила почему-то застенчиво.

– Ой, Викуся! Какое счастье! – пискнула я, обнимая ее.

И Валера важно кивнул, соглашаясь на Викино предложение.