Эпилог
Еще один оборот винта

Давид сидел в своем новом кабинете в издательстве «Коан» и держал в руках экземпляр только что привезенного из типографии романа Лео Баэлы «Клавикорд». Солнце светило в огромное окно, приятно согревая затылок. Давид нежно провел рукой по обложке, по рельефным буквам. Сколько ни гляди в экран на цифровой вид книги, в печати она всегда кажется новой, незнакомой и прекрасной. Прочитал в списке благодарностей автора собственное имя: «Спасибо Давиду Перальте, моему редактору, за то, что держал мне голову, когда меня рвало». Улыбнулся. Лео посвятил книгу Инес. Неужели один звонок из аэропорта Лиссабона может так повлиять на жизнь? Получается, что да. Если сделан правильно и вовремя. Теперь эти двое вместе.

Агент Лео, регулярно отчитываясь Давиду по организационным вопросам, вез роман на Лондонскую книжную ярмарку. К этому дню права на него купили уже голландские, венгерские, итальянские и бразильские издательства. Первый тираж в Испании был двадцать пять тысяч – издательство рискнуло, и не проиграло. Давид гордился своим автором.

С тех пор как принял свою нынешнюю руководящую должность, Давид стал немного тосковать по старой – по общению с авторами, поездкам, быстрой смене событий и впечатлений. Он планировал, продвигал, рекламировал издание книг. Но они по-прежнему окружали его, и этого хватало. А главное – теперь он мог жить с Сильвией постоянно, не разлучаясь. Вернуть строптивую Сильвию было нелегко, хорошо, что золовка помогла, Элена. Правильно оценила ситуацию, быстро поняла, в чем счастье сестры, и сумела изобразить ей дело так, что Давид оказался ни в чем не виноват. Большой квартиры они пока не купили, да и второй машины тоже. В те дни, когда Сильвия выезжала в город, Давид добирался до Серрано на метро, ворча, что ненавидит толпу, но от души наслаждаясь, видя у кого-нибудь в руках книги «Коана».

Эльза, которую Давид при повышении забрал к себе работать секретаршей, почти силой отняв ее у Коана, принесла почту. Теперь она причесывалась и подкрашивалась очень корректно. Короткая каштановая стрижка подчеркнула красоту ее лица, и она чаще улыбалась. Причем имела для этого все основания: в субботу Эльза выходила замуж за парня, с которым познакомилась на курсах традиционной испанской кухни. Давид с Сильвией тоже были приглашены.

– Тебе открытка из Перу, – сообщила Эльза.

– Из Перу?

– Да, из Агуас-Кальентес. Где только нет авторов «Коана»! Агуас-Кальентес!

– Я тоже впервые слышу об Агуас-Кальентес.

Давид взял открытку. Она представляла собой фотографию, на обороте которой были наклеены марки и написано несколько строк. Эстебан сидел на ярко-зеленой лужайке на фоне стен древнего города инков. Горное солнце над ними сверкало так, что не верилось в существование зла и печали. Эстебан глядел сквозь темные очки и улыбался фотографу. Борода и длинные волосы полностью преображали его. Давид перевернул фото и прочитал текст:

«Мачу-Пикчу в переводе значит «старая гора». Если посмотреть на нее под особым углом зрения, можно разглядеть человеческое лицо. Обнимаю, Эстебан».

Давид не удержался от улыбки. Эстебан и сейчас, с другого конца планеты, может научить его чему-нибудь новому. А именно: человеческое лицо если и можно разглядеть, то сначала надо найти особый угол зрения.

Тогда, по возвращении из Бредагоса, пришлось изобрести для Коана целый детективный сюжет, чтобы сохранить секрет Алисии и Эстебана. Якобы прямо в то утро, когда он уезжал из Бредагоса, в гостиницу ночью подбросили пакет, в нем и были последние книги саги Томаса Мауда, а с ними – письмо, которое точно повторяло уже известные Коану записки, приходившие с прежними рукописями. Шито все это было белыми нитками, но Коан, счастливый обретением саги, не вникал – молча принял объяснение. Раз нельзя поговорить лично с автором, удовлетворимся его текстом. Сага завершена.

И Коан смог выполнить свои издательские юридические обязательства, в том числе международные. Сейчас, кстати, он находился в Лос-Анджелесе на предварительном кастинге к фильму по «Шагу винта» – работал там вместе с продюсером. Снимать начнут в ближайшее время. Порой Давиду невыносимо хотелось рассказать шефу все, что с ним произошло в Бредагосе, но он сдерживался. Не сам ли Коан объяснил ему, что единственный способ сохранить секрет, который знают трое, это расстрел?

Фотографию из Агуас-Кальентес он пристроил рядом с портретом Сильвии, всегда стоявшим у него перед глазами. Посмотрел на часы, встал, оставив книгу Баэлы на столе, взял с вешалки пиджак и быстро вышел из кабинета.

– Уже уходишь? – спросила Эльза.

– Вернусь после обеда.

– Что говорить, если будут спрашивать? У тебя важная встреча?

– Говори правду, Эльза: у меня важная встреча в гинекологической клинике, где моей жене сегодня делают первую томографию плода. Нашего ребенка.

Весь вечер Фран и Марта ходили по дешевым распродажам в поисках хорошего свадебного платья. Фран еще никогда так не страдал. Ему потребовался весь его немалый стоический опыт, чтобы мило улыбаться при виде вешалок с женскими тряпками, длинными рядами тянувшимися вдаль.

– Правда же, мне это хорошо?

– Восхитительно! Ты прелесть!

– Да, но ведь полнит! Ты посмотри, как зад смотрится!

– Верно, смотрится очень выразительно.

– Ах ты!..

Фран хотел бы скупить для Марты весь магазин, но пока его скромный доход рабочего в супермаркете этого не позволял. Зато и Марта начала подрабатывать на полставки администратором в одном маленьком предприятии в их квартале, одновременно заканчивая факультет психологии. Марта упорно искала Франу более подходящую работу, но пока не получалось. Фран радовался, что его дезинтоксикация прошла успешно. Можно было считать, что он – редчайший случай полного восстановления. Врачи тоже были в восторге: Фран еще не знал этого, но уже два дня жил даже без метадона, ему давали чистый апельсиновый сок.

В одной из бесчисленных лавок, по которым они скитались в тот вечер, висел приличный мужской костюм. Марта гладила его мягкий, приятный на ощупь шерстяной рукав и настаивала, чтобы они купили его, но Фран считал, что костюм слишком дорогой. Она заставила его даже примерить и так очаровалась видом Франа, отраженного в профиль в зеркалах, что почти купила вещь, шипя, что это она ему дарит. Однако Фран проявил характер. Незачем тратиться. Ему есть во что одеться на свадьбу: Рекена оставил много одежды. Костюм снова печально повис на вешалке, а они отправились домой.

Они никуда не хотели идти. Планировали спокойно поужинать вдвоем у Франа да посмотреть по телевизору какой-нибудь фильм – и устали, и потратились, хорошенького понемногу. Марта с довольным видом несла пакет со своим новым платьем. В метро сели на шестую кольцевую, нашлись два сиденья рядом.

– Нет, как ты мог? Ты просто вырвал у меня костюм. Я должна была подарить его тебе!

– Он мне не нужен, вот и все.

– Ну подумай, как приятно было бы появиться тебе в таком красивом костюме на свадьбе, где будут все родственники!

– Расчет у меня на то, что рядом с тобой никто ничего не разглядит, все потонет в лучах твоей красоты. Ты моя прелесть.

Марта наклонилась к нему и, касаясь губами его уха, прошептала:

– Подожди, доберемся до дома, и я тебе устрою закрытый… сугубо частный… показ новых моделей свадебных платьев.

Они безудержно целовались, не обращая внимания на пассажиров, глядевших на них – грустно, гневно, завистливо.

Вдруг с противоположного конца вагона раздался голос, просящий милостыню:

– Сеньоры, вынужден вас просить… кто сколько сможет. Я несчастный человек, зависимый от наркотика. Если у меня не будет денег на ежедневную дозу, я не выживу. Не хочу воровать, как почти все остальные наркоманы, – молю вас о сострадании. Спасибо. Спасибо. Сеньоры, вынужден вас просить… кто сколько сможет. Я несчастный… Спасибо…

Нищий приближался, глядя тоскливыми глазами на пассажиров, и благодарил тех, кто давал ему что-то, и тех, кто не давал, тоже.

Фран узнал голос и убедился, что смотрит на своего соседа по притону – на Лако. Они молча глядели друг на друга. Фран вынул бумажник и дал ему три бумажки по десять евро. Лако, странно улыбаясь, засунул их себе в карман.

– Спасибо. – И двинулся дальше, с тем же текстом: «Сеньоры, я несчастный…»

Когда они вышли из метро, Марта спросила:

– Что, старый друг?

Фран задумчиво посмотрел на нее и вздохнул:

– Друг? Спроси у него. Я не знаю.

Парнишка изо всех своих силенок старался не показать, что чувствует себя виноватым. Он положил на стойку книгу, которую хотел взять, потому что им велели прочитать ее. Рекена спросил имя, ввел его в компьютер и сразу же удивленно поднял брови:

– Минутку, минутку, Энрике Канталехо. Значит, ты хочешь взять еще одну книгу, в то время как три других пока не сданы? Но ты ведь знаешь правила? На руках можно иметь только две книги и вовремя сдавать их.

– Но мне же для уроков! – воскликнул мальчик. – Нам задали!

– Я всей душой за то, чтобы ты делал все уроки и читал книги. Хочу же одного: чтобы ты сначала сдал три других. Они нужны читателям.

– Но я не знаю, где они теперь!

– Поискать надо, Энрике. Да побыстрее.

– А если я не принесу?

Рекена быстро провел рукой над клавиатурой. Мягкие щелчки клавиш слились в один короткий шелестящий звук.

– А тогда, Энрике, я буду вынужден позвонить твоей матери, в ваш дом на улице Серпа, двадцать шесть, и сообщить ей, что ты должен в библиотеку книги, причем так давно, что штраф за задержку составляет уже два евро сорок центов.

– Ах ты… – Энрике злобно прикусил губу. – А моя мать никогда не бывает дома! Она все время на работе!

– Я знаю, – спокойно произнес Рекена. – В магазине Борруэль, с девяти до шести. Там тоже есть телефон, кстати – два сорок пять…

– Черт! – крикнул юный авантюрист и понесся к выходу, бормоча что-то под нос и оставив книгу на стойке.

– Недавно я видел твоего отца! – бросил ему вслед Рекена. – Он…

Воспитательное мероприятие прервала Анхела.

– Здравствуй, любовь моя! – Наклонившись над стойкой, она поцеловала Рекену. – Что за шум?

– Парнишка хотел взять книги, не сдав прежние. Он у меня в черном списке.

– Как ты строг, – улыбнулась Анхела.

Устроившись на работу, Рекена компьютеризировал свое рабочее место и быстро провел каталогизацию книг Эстебана и списочного состава всех посетителей библиотеки. Теперь он имел базу данных, работать с которой было одно удовольствие. Читатели со всеми их данными, включая совсем юных авантюристов, были у него как на ладони.

– Я их укротил, – гордо заявил Рекена.

– Томаса не видел? – спросила Анхела.

– А вон он, на угловом диване. Читает «Трех мушкетеров».

– Ты ему дал?

– Да.

– Он тебя слушается. В конце концов из тебя получится отличный отец. Меня восхищает, как ты держишь в строгости этих ребят.

– А, тебя возбуждает властность… я это подозревал…

Рекена наклонился над стойкой и почти достиг своей цели – поцелуя, – но Анхела плавным кошачьим движением уклонилась, послав ему коварную улыбку.

Вошел другой мальчик, целеустремленно двигаясь прямо к стойке и выкладывая на нее книгу. Это был всем известный Гонсало, тринадцати лет, постоянный читатель, уже освоивший едва ли не половину библиотеки Эстебана. Истинный феномен. Рекена говорил, что, когда Гонсало сочинит свой шедевр и прославит Бредагос на весь мир, он напомнит ему о себе, и тот упомянет в списке благодарностей и его имя: «Благодарю Хуана Рекену, библиотекаря, без рекомендаций которого…»

– Я беру эту книгу, – безапелляционно заявил Гонсало.

– Пожалуйста. – Рекена был сама вежливость. Обращаясь к Анхеле, он пояснил: – Видишь? Этот читатель ничего библиотеке не должен и может взять все, что угодно.

Рекена напечатал название книги и код, который присвоил каждой книге при каталогизации.

– Пожалуйста, Гонсало. Приятного чтения.

Мальчик молча повернулся, чтобы уйти, уткнувшись в книгу и забыв поблагодарить библиотекаря. Тот уже продолжил увлекательную беседу с Анхелой, как вдруг Гонсало вернулся к стойке, возмущенный:

– Это же не та книга!

– Как? – удивился Рекена.

– Обложка от одной книги, а сама она другая, – объяснил Гонсало.

Рекена взял в руки книгу и открыл ее. Обложка от «Поры жасминов» Хосе Мануэля Элиса была на книге Томаса Мауда «Шаг винта».

– Действительно. Непорядок.

– Это ты случайно надел обложку не на ту книгу? – спросила Анхела.

– Нет. Обложку я не менял. Мы приняли библиотеку Эстебана, я описал книги. Конечно, надо было посмотреть на титульный лист, но я описал по обложке. А почему у Эстебана она была надета не на ту книгу, неизвестно.

– Странно, – пробормотала Анхела. – Зачем он так сделал? Бессмыслица какая-то.

Рекена почувствовал себя неуютно – словно приближалась гроза. Что-то вдруг пришло, будто ниоткуда. Он с трудом вздохнул, и вставшие дыбом волоски на руках улеглись. Все прошло. Только мелькнуло – и нет его, и не вспомнить потом.