После того, как Ксения прогнала его, Стрельцову стало все равно, что будет с ним дальше. За себя он больше не боялся, болезнь его не пугала, даже наихудший ее исход. Было горько, что пострадала Ксения, но в его извинениях и покаяниях она не нуждалась, иначе не дала бы ему от ворот поворот. Он опять с головой ушел в работу: будь что будет. По выходным бессмысленно валялся на диване, пил пиво или блуждал по интернету.

Родители нагрянули неожиданно. Они не смогли дозвониться сыну – он как раз выходил в магазин, а потому взяли на вокзале такси и добрались самостоятельно. В первый момент, когда Родион услышал звонок в дверь, он подумал о Ксении, но тут же понял, что ошибся.

Мама, Галина Николаевна, и отец, Алексей Иванович – оба постаревшие и располневшие, – уже стояли на пороге. У их ног громоздились сумки и картонные коробки с яблоками. Родион обнялся с мамой и отцом, быстро втащил вещи родителей в квартиру, незаметно подобрал разбросанную одежду и носки. Отец, такой же высокий как и сын, кинул быстрый взгляд на новые обои и пожал Родиону руку:

– Молодец. С ремонтом хорошо управился.

Мама уже разгружала на кухне привезенные сумки с провизией: маринованные огурчики, связки сушеных грибов, банки с вареньем.

– А что ж холодильник у тебя не включен, сынок?

– Он, кажется, сдох, все недосуг вызвать мастера. Да он мне и не нужен, я дома почти не бываю.

– А пиво пить успеваешь! – с легкой укоризной заметила мать и ткнула в угол, где стояла батарея пустых бутылок из-под пива.

– Ма! Это же за два месяца накопилось, – Родион слегка преувеличил срок своего проживания в квартире.

– Ладно, сынок. Я понимаю. После такого стресса. После развода… Когда мужчина остается один…

– С Ладой мне тоже стрессов хватало.

Галина Николаевна оставила скользкую тему и принялась обследовать кухню. Полки шкафчиков тоже были бедноваты: ни круп, ни макарон, только банка кофе да несколько пакетиков чая. Даже сахар в сахарнице закончился.

– Занавесок у тебя нет, сынок. Как я в прошлом году сняла их для стирки, так никто и не повесил.

– А я, честно говоря, и не замечал, что их нету.

– Значит, ты оставил бывшей женушке все, и квартиру тоже?

– Так получилось, ма. Но я здесь долго не задержусь. Возьму кредит, присмотрю себе недорогую квартирку.

– Живи, Родя, сколько хочешь, – встрял молчавший до сих пор отец. – Мы ведь снова уедем, разберемся тут с пенсионными делами – и укатим.

– А я, честно тебе скажу, мой мальчик, что рада, что ты от этой помешанной избавился. Никогда нам с отцом эта особа не нравилась. Всю жизнь твою загубила, ребенка не уберегла.

– Не надо, мама. Все, забудем о ней.

– Действительно, отметим начало новой жизни! – Алексей Иванович вытащил из сумки последний гостинец: бутылку рябиновой настойки, приготовленной им собственноручно. – А, может, другая дамочка у нас есть на примете?

Родион слегка порозовел, что под его бородой было почти незаметно, но промолчал. Что он мог сказать родителям, когда в отношениях с Ксенией была сплошная неясность? Да что говорить… теперь были неясны даже сроки его жизни… Если худшие его мысли найдут подтверждение… Врач так озадаченно смотрела на него, когда разговаривала…

– Не морочь сыну голову, Леша. Пусть мальчик немного отдохнет. Хомут на его шею еще отыщется. Из этой истории с одними потерями вышел: и квартира, и обстановка, – затем Галина Николаевна внимательно посмотрела на Родиона и своим материнским чутьем поняла, что сын чем-то взволнован. – А что, Родик, может отец прав? Может, на освободившееся место уже имеется кандидатура?

– Да, мама. Я люблю одну женщину.

– Из огня да в полымя! Кто же она? Молоденькая? Приезжая или наша, с пропиской?

– Она постарше Лады, ей тридцать три года. Работает врачом. Есть сын шести лет.

– Сын – это неплохо, – подал голос Алексей Иванович.

Он тоже тяжело переживал гибель внука и не надеялся, что дождется нового. Известие о приемном внуке воодушевило его. Но Галина Николаевна была иного мнения:

– Чужого ребенка воспитывать – большая ответственность. Как звать эту женщину?

– Ее зовут Ксения.

– Пригласи ее, Родя, познакомь с нами, пока мы не уехали.

– Да, мама, я постараюсь.

Сейчас Родиону важно было уйти от конкретных обещаний и усыпить бдительность родителей. Впрочем, у них было достаточно своих новостей, которыми им хотелось поделиться. Они рассказали о своем житье-бытье. В прошлом году Родион установил котел для обогрева, и теперь они не мерзли даже в холода. И горячая вода перестала быть проблемой. В общем, жилось старикам на даче неплохо. И чувствовали себя здоровей, и новыми знакомыми успели обзавестись. Поговорив о своей жизни, родители снова вернулись к разговору о новой, потенциальной невестке:

– А фотокарточка этой Ксении у тебя есть?

– Да, несколько, но они в цифре.

– Где-где?

– В цифровой камере и в компе. Хотите, покажу?

Родион включил ноутбук и вывел на экран фото, где Ксения была запечатлена на своем рабочем месте, во врачебном халате.

– Что ж, вид интеллигентный. Но не слишком ли строга? – поинтересовалась Галина Николаевна. – Взгляд какой-то надменный.

– Что ты, мама. Взгляд как раз беззащитный. Это у нее подбородок чуть-чуть вперед выдвинут, оттого общее впечатление суровости.

– Ладно, – подытожил Алексей Иванович, – привезешь к нам. – Тогда и определим, беззащитна или строга.

…У Стрельцова не было уверенности, что ему удастся быстро примириться с Ксенией. Он понимал, что надо тщательно подготовиться к новой встрече с ней, продумать, что и как говорить. Зазвонил телефон. Родион взял трубку и не сразу понял, с кем разговаривает. Звонили из регистратуры платного медицинского центра, сообщали, что анализы крови готовы и их можно получить у врача.

– Это кто? – полюбопытствовала Галина Николаевна. Застывшее выражение лица сына вызвало ее беспокойство. – Случаем, не Ксения?

– Нет, мама, это с работы, – солгал Родион.

В кабинет врача Стрельцов вошел как декабрист, готовый к вынесению приговора. Сейчас он узнает, к какому сроку его приговорят, а, может, назначат смертельную казнь? Но сердце его билось на удивление ровно, он был готов к любому исходу. Он примет самый суровый вердикт как наказание за то, что принес боль Ксении.

Родион был бледен. Но спокойствие больного поразило доктора. Она привыкла к тому, что в ее кабинете многие молодые люди теряли прыть. Этот же, этот респектабельного вида мужчина вел себя вполне достойно. Он вежливо поздоровался, протянул коробку конфет и спросил разрешения присесть на стул. Врач улыбнулась:

– На сегодняшний день, Родион Алексеевич, все у вас очень прилично. Полагаю, что вам пришлось поволноваться, но мне с самого начала было ясно, что сыпь не специфична для льюиса. Однако надо было уточнить диагноз: слишком уж вы усиленно занимались самолечением, смазали всю картину. Анализы подтвердили мою догадку – к счастью, у вас не выявлен и вирус иммунодефицита – вы практически здоровы. Беспокоящие вас моменты мы легко устраним.

Родион, готовый к самому худшему, растерянно схватился за узел галстука и сдавленным шепотом переспросил:

– Здоров. Но как же…

– Полагаю, что у вас токсидермия, реакция кожи на химические агенты или лекарства. С вами раньше не случались подобные неприятности?

– Подобные неприятности? Нет. Хотя… в детстве, мама рассказывала, был сильный диатез. У меня и сейчас кожа на лице при бритье раздражается, так что вынужден носить бороду.

Обстоятельный разговор с врачом подвел Родиона к мысли, что краски и лаки, используемые при ремонте, спровоцировали реакцию кожи. Если бы он сразу обратился к врачу, все прошло бы гораздо быстрее. И не было бы ненужных волнений. Врач гарантировала Родиону, что через пару недель он забудет обо всех своих неприятностях – и выписала успокаивающие мази.

Родион вышел из центра с высоко поднятой головой. Было приятно чувствовать себя здоровым человеком, и иметь впереди светлую перспективу. Теперь и ссора с Ксенией не казалась ему непоправимым несчастьем. Они взрослые люди и сумеют понять и простить друг друга. У него-то не было обиды на Ксению. Но она назвала его за что-то подлецом. Было непонятно: если он здоров, как могла заболеть она? Зачем-то она приходила в кожный центр? В том замечательном настроении, в каком Стрельцов пребывал сейчас, он больше не хотел ломать голову над неразрешимыми загадками, он просто решил добиться разговора с Ксенией. Немного поразмыслив, понял, что лучше избежать повторения прошлой ситуации, когда Ксения не пустила его в квартиру. Он лучше подождет ее во дворе дома, подстережет, когда она поведет сына в детсад или выйдет в магазин. Чтобы не пропустить Ксению, Родион пришел на вахту пораньше.

Моросил дождь, некуда было скрыться: в подъезде был установлен кодовый замок. Родион, натянув на голову капюшон непромокаемой куртки, отмеривал по замкнутому двору шаги и изредка посматривал на часы. Полвосьмого, восемь, восемь двадцать. Из подъезда начали выходить люди. Родион зашел внутрь, встал у лифта. Жильцы кидали на него взгляды, и без опаски проходили мимо: его достойный вид не вызывал ни страха, ни подозрений. В десять он перестал ждать, поднялся на этаж и позвонил в квартиру Ксении. Родион решил, что сегодня не отступится. Устав звонить, он начал стучать в дверь. Если Ксении нет дома, дома должен быть ее дед. Старик глуховат, но, стук должен услышать.

Приоткрылась дверь квартиры напротив. Из нее высунулась физиономия незнакомого Родиону старика:

– Вы что барабаните, молодой человек? Вам кто нужен?

– Ксения Игоревна или ее дедушка, Андрей Миронович.

– Нет никого. Уехали. Мироныч заходил ко мне перед отъездом попрощаться. В какой-то санаторий уехали. Мироныч сказывал, что внучка его там работу нашла. Название вылетело из головы: «Шторм» или «Ветер».

– Может, «Волна»?

– Вот, вот – «Волна». Я говорю Миронычу…

– Спасибо, извините за беспокойство. Родион поблагодарил словоохотливого старика и, почти не касаясь ступеней, полетел вниз по лестнице.

На работе Родион сразу зашел к начальнику – испросить кратковременный отпуск для поездки в санаторий. Начальник выдержал паузу, холодно посмотрел на подчиненного, затем уткнулся в какую-то тетрадку:

– За последние полгода вы, Родион Алексеевич, уходили с работы, э-э-э… больше десяти раз. Это уже ни в какие ворота не лезет… Вот: по личным делам… по личным делам… в связи с посещением поликлиники…

– А вы учли в своей тетрадочке, уважаемый шеф, сколько раз я оставался сверхурочно? Сколько раз выезжал в отдаленные места области? Кажется, я не сорвал ни одного задания! Каждая фирма, где я проводил настройку аппаратуры, снова желает именно меня!

Главный принцип начальства – каждого работника считать виноватым с поводом или без повода. А тут повод, несомненно, был. Шеф продолжал распекать ведущего инженера Стрельцова:

– Да, признаю, вы – крепкий специалист, но поведение ваше иначе как разгильдяйством не назовешь! Фигаро здесь, Фигаро там. Не лучше ли вам, Стрельцов, подать заявление не на отпуск, а на увольнение?

– На увольнение? – переспросил Родион и потянулся к стопке бумаге, лежащей на тумбочке рядом со столом начальника. – Хорошо. Разрешите чистый лист?

Шеф изменился в лице. Он хотел только припугнуть компьютерного гения, а он вон каким принципиальным оказался! Начальник дал задний ход:

– Шучу, шучу, Родион Алексеевич. Отгулы так отгулы, пишите заявление. Вам на сколько дней? Только можно вас покорно попросить задержаться с отпуском до конца недели? Вы сами понимаете, какой у нас аврал. Вашу работу мне передать некому.

Родион кивнул и пошел работать. Хорошо, он поедет к Ксении позже.

На уговоры Алины вернуться работать в санаторий «Волна» Ксения поддалась не сразу. Редко кому хочется второй раз входить в ту же реку. С санаторием у Ксении были связаны далеко не лучшие воспоминания. Особенно с тем, что напоминало о Жарковском. Но исполнительные приставы уже выставили главврача Жарковского и его администрацию за ворота. Алина разрисовывала в ярких красках будущее Ксении. Говорила, что у нее в новом пансионате пожизненного содержания будут постоянные пациенты, добропорядочные лица преклонного возраста. И – не суеты, не мельтешения лиц, так осложняющих жизнь в обычных санаториях. Ей будет предоставлена хорошая квартира, зарплата. Дед и сын окажутся рядом, под ее присмотром. А когда мальчику придет пора поступать в школу, ежедневно служебный автобус будет отвозить туда его и других детей служащих. Алина умолчала лишь о том, что и Вадик, бывший муж Ксении, получил приглашение на работу в этот пансионат.

Ксения размышляла, взвешивая все «за» и «против». Последней гирькой, перевесившей в пользу решения согласиться были непрекращающиеся звонки на ее номер. Стоило ненадолго включить телефон, как незнакомые мужчины, отыскавшие в интернете ее данные, начинали названивать ей. На вопрос Ксении, удалось ли Алине выяснить что-то на этот счет, та смущенно отвела глаза и ответила, что пока не в силах справиться с этим делом. Конечно, можно было обратиться на телефонную станцию, и еще куда-то, но все это требует времени и сил. К тому же, отдельные, наиболее настырные соискатели уже пару раз приходили к ее квартире, разузнав через какие-то базы ее адрес. Отъезд снимал проблему полностью. И конечно, Ксению устраивало, что дед будет под ее присмотром весь день. Раз в два-три часа она сможет забегать домой.

В главном Алина не обманула: и условия проживания, и работы оказались отличными. Она получила благоустроенную квартиру из двух комнат на первом этаже здания для администрации. Прежде здесь жили главный бухгалтер, начмед и старшая медсестра. Проектировалось здание с курортным размахом, даже на первом этаже вдоль окон тянулись балкончики для отдыха и приема солнечных ванн. Дед, потеплее закутавшись, сидел здесь и разглядывал проходящих мимо сотрудников. Ксения среди рабочего дня наведывалась к нему. Никитку по утрам шофер автобуса увозил в детский сад.

На первых порах на Ксению обрушилось много работы. Во-первых, от нее требовалось составить планы профилактических мероприятий для будущих постоянных клиентов, подготовить список аппаратуры для переоснащения физиотерапевтического кабинета. Во-вторых, она вела текущий прием клиентов, уже поступивших в пансионат. И, наконец, так как большая часть старого персонала была уволена, а штат не укомплектован, Ксения работала и за сестру, отпуская физиопроцедуры в своем отделении.

Едва Ксения приступила к работе, новый хозяин пансионата, Александр Руст, вызвал ее для обстоятельной беседы. Она немного трусила, ведь ей предстояло разговаривать с суровым олигархом, одержавшим в борьбе за санаторий убедительную победу. Ксения отгоняла от себя мысли о том, какими средствами эта победа была одержана при этом. Она помнила холодный взгляд и непроницаемое лицо на портрете, висевшем в комнате Алины. Но с Ксенией новый шеф держался на удивление корректно.

Александр Руст, как многие из крупных бизнесменов первой волны, сделал себя сам. Он закончил инженерно-экономическую академию и успел защитить диссертацию, прежде чем бизнес поглотил его полностью. Он давно забыл распределения Гаусса и прочие премудрости экономической науки, зато овладел приемами светского этикета и дипломатии. На новом поприще это было важнее, чем формулы и графики. Для аналитической работы Руст нанимал специалистов, но выстраивать отношения с сильными мира – было его обязанностью. В зависимости от ситуации он мог предстать в любой роли: промышленника, финансиста, уголовника или дипломата. Перед Ксенией он играл роль обаятельного мужчины.

Не только подчиненные, даже Алина не узнали бы в пылком рыцаре делового человека с приклеенной к лицу маской брезгливой сухости. Ксения была поражена несходством этого человека с собственным портретом. Да, лицо простоватое, некрасивое, но какие глаза! Они прояснялись и темнели одновременно, когда он разговаривал с ней. Они жили собственной, отдельной от лица жизнью. Руст взял двумя руками стул, придвинул его Ксении. Затем присел напротив, у маленького столика, приставленного буквой «Т» к его массивному столу. Спросил, довольна ли она жильем и оплатой.

Ксения, хотя и поддалась обаянию необычных глаз, была настороже. Она уже обожглась мнимым гостеприимством Жарковского, и теперь боялась доброты начальников. Руст заметил ее скованность:

– Только, ради бога, Ксения Игоревна, не смотрите на меня как на начальство. Не надо подобострастия, поддакивания. Мы с вами коллеги, начинающие важное дело. В России практически нет пансионатов такого уровня для содержания пожилых людей, все приходится начинать с нуля. Сейчас мы поработаем вместе, но как только наладим процесс, я должен буду вернуться в Москву.

«Это хорошо, что его здесь не будет – подумала про себя Ксения. – Его присутствие создает напряжение в пансионате. Работники боятся, хотя, собственно, не понимаю – почему. Вполне милый человек».

Руст продолжал делиться своими планами:

– Наладим работу, – и я уеду. Здесь мне нужен будет надежный человек. Если вы сумеете хорошо организовать работу физиотерапевтического отделения, я смогу рассмотреть вашу кандидатуру, Ксения Игоревна, на должность главного врача.

– Нет-нет! Что вы! – замахала руками Ксения. – Я никудышный организатор. Мне нравится лечить больных, подбирать для этого нужную схему физиотерапевтического воздействия. Мне достаточно, того, что я могу помочь отдельному человеку.

– За эту добросовестность и искренность я вас и взял, Ксения Игоревна. Я ведь навел предварительные справки. И по месту вашей старой работы в поликлинике, и здесь, в санатории…

«Какая штучка, – думал, рассматривая Ксению Руст. – Давно я не встречал такой обаятельной, интеллигентной, воспитанной телки. Старички в пансионе будут без ума от такой врачихи… да и я сам… В последнее время меня окружали черт-те какие бабы. Каждая норовила завладеть моим кошельком, выдоить меня начисто. Подарки… подарки… А эта, витает где-то в идеальном мире. Ну, что ж. И личико, и фигурка – все при ней». Руст стрельнул глазами по точеным ножкам. Тонкие, телесного цвета колготки, плотно, как загар, облегали их. Довольно скромные туфли – обновка годичной давности, и костюм из дешевой ткани выдавали едва ли не бедность. «Бюджетница, – вспомнил Руст газетное словечко, – вот они какие!». Давно Руст не имел дела с людьми, работающими на государство. Его окружали высокооплачиваемые топ-менеджеры или сверкающие красотой секретарши, состоящие у последних на довольствии. «А ведь такую и не купишь, – усмехнулся Руст, прикидывая ход дальнейших событий. – Бедные, они гордые. Тут нужен особый подход».

Ксения почувствовала напряжение. Приготовилась дать отпор, но атаки не последовало. Руст задал несколько вопросов по специфике лечения пожилого контингента, спросил о возрастных противопоказаниях физиотерапевтического лечения. Тогда Ксения решилась задать ему вопрос, вертевшийся у нее на языке с начала разговора:

– Александр Евгеньевич, а вы предполагаете брать на содержание малоимущих стариков?

– Вы имеете в виду собственного дедушку?

– Нет, – вспыхнула Ксения. – Я имею в виду вообще заслуженных ветеранов-труженников.

Руст озадаченно посмотрел на Ксению, обозвал ее про себя идеалисткой. У него и в мыслях не было бросать деньги на ветер. С другой стороны, подумал он, неплохой рекламный ход. Показать свою лояльность по отношению к правительству и народным массам. Пригласить газетчиков, телевизионщиков, осветить благотворительную акцию. Конечно, стариков-бесплатников придется тщательно отбирать: рабочие, ткачихи, колхозники. Нет, это какой-то классовый бред. Лучше подойти с другой стороны: бедная интеллигенция, например, врачи. Вот именно, врачи! Такой поворот дела этой идеалистке придется по нраву:

– Я думал об этом, Ксения Игоревна. Собирался принять в пансионат на бесплатной основе несколько заслуженных врачей-пенсионеров.

– Правда? Врачей? – воскликнула Ксения, обрадовавшись за своих старших коллег.

– Да. Я уже и распоряжение отдал менеджерам, – на ходу импровизировал Руст. – Врачи в нашей стране недооценены обществом и государством. А среди них есть настоящие подвижники, отдающие себя служению людям. К тому же – остальным клиентам будет с кем поговорить о старческих хворях.

Ксения вспомнила, как сама старательно избегала подобных разговоров, а они непременно возникали за любым праздничным столом, едва люди узнавали о ее профессии. Но, может быть, врачам на покое будет приятно чувствовать себя авторитетными и востребованными людьми? Безусловно, благородное намерение Руста вызвало у Ксении восторженное уважение. Она вышла из кабинета хозяина с мечтательной улыбкой на лице. Кажется, новый виток в ее жизни начинался совсем неплохо.

Алина проходила по коридору, когда на нее налетела Ксения, выпорхнувшая от Руста. Счастливая улыбка на лице подруги – первое, что бросилось в глаза Алине. К такому повороту событий она оказалась не готова. Вокруг Руста вертелось столько юных красавиц! Алина не думала, что Руст проявит интерес к простовато одетой Ксении – женщине с ребенком и стариком на руках. Но, судя по выражению лица подруги, Руст начал обхаживать ее.

– Ну, что? Нашли общий язык с шефом? – невинно поинтересовалась Алина.

– Да, Алинка! Большое тебе спасибо, что ты рекомендовала меня. Работы в этом пансионате выше головы, но думается, будет интересно. И шеф – замечательный мужик! Я прежде как-то настороженно относилась ко всем этим бизнесменам, но Руст – такой образованный и благородный человек!

– Да, он – кандидат экономических наук, – подтвердила Алина и, не выдержав беспристрастного тона, добавила: – И, верно, распустил перед тобой хвост?

– Ты о чем? У нас был чисто деловой разговор.

– Надеюсь, вы обо всем договорились? – подмигнула Алина. – А теперь я пойду, потолкую.

Алина обошла Ксению, и, не удостоив внимания секретаршу в приемной, вошла в кабинет Руста. Подставила щеку для поцелуя:

– Привет, Алекс!

Руст, проводивший Ксению до порога своего кабинета, был под впечатлением разговора с хорошенькой врачихой. Он сделал вид, что не заметил вывернутой щечки любовницы и тотчас сел за рабочий стол:

– Ну, давай твои бумаги, Алина. Рассказывай, что у нас нового.

Глаза Алины скосились больше обычного – так всегда случалось, когда она расстраивалась. Однако она скрыла свое разочарование и стала доставать из папки документы. Затем обстоятельно изложила положение дел с регистрацией прав нового собственника в разных инстанциях.

Руст снисходительно улыбнулся:

– Ты – отличный юрист, госпожа Первомайская.

– И только? – вырвалось у Алины.

– Алина, милая. Здесь, в рабочем кабинете, не может быть иного. Ты же не хочешь уподоблять себя секретарше, которую трахают на столе?

– Ты придешь ко мне вечером? – неуверенно спросила она.

– У меня сейчас много работы. Ты ведь знаешь, я пишу докторскую диссертацию.

– Пишешь? Ты? Не смеши. Я знаю, что люди твоего уровня такими вещами сами не занимаются. Им все подносят на блюдечке с голубой каемочкой.

– Ты права. Диссертацию для меня подготовили специалисты. Но я должен ознакомиться с материалами перед защитой.

– Да зачем тебе вообще эти диссертация и научная степень?

– При международных контактах звание добавляет доверия и веса.

Алина решительно встала, обошла стол и с отчаянной смелостью уселась Русту на колени. Он мимолетно коснулся губами ее лба и мягко столкнул с колен:

– Иди-иди, моя девочка. Я постараюсь вечером выкроить часок.