Глава 16

Наконец Марк распрощался и вывалился на улицу. На улице было хорошо. Стоял ранний теплый вечер. Пахло листвой и влажной пылью — недавно прошел дождь. Еще скрипели качели, и небо было чудесного дымчато-синего цвета, словно и не бесконечность это, не банальная атмосфера, а твердь прозрачного стекла. Может, Ему все же что-то видно? Хотя Марк перестал верить во Всеблагого и Всемогущего тогда же, когда поступил в мед, лелея попытку стать детским хирургом. Как бы ни грешили родители, нельзя так отыгрываться на детях. А потому он твердо знает: это просто дымное от смога московское небо, и наши судьбы в руках наших. Доктор сел в машину и поехал в центр. Проскочил довольно свободно — большинство народу катило навстречу. Вот и особнячок Ланиного агентства. Марк бросил взгляд на темные окна, тщательно закрытые жалюзи. Почему-то в памяти всплыло слово «светомаскировка»: тетушка как-то рассказывала, что во время войны надо было плотно закрывать окна. Он притормозил и начал пристально рассматривать фасад. Так и есть — в сталинские времена их бы по головке не погладили: вон из двух окон пробиваются тонкие лучики света. Не зная, какой толк с этого открытия, доктор завел мотор и медленно поехал вокруг особняка.

Само собой, позади здания — московский классицизм, колонны и белые гирляндочки на фоне желтых стен — имелся небольшой дворик, обнесенный невысокой оградой из витого металла. Надо отдать должное реставраторам — металлические прутья повторяли узор гирлянд на фронтоне. Старые пышные московские липы раскинули свои кроны над двором. Когда-то тут, наверное, дожидались своих хозяев кареты. Сейчас под деревьями в сгущающемся сумраке он разглядел несколько машин, в том числе и белую «тойоту» Ланы. Кое-как припарковавшись у тротуара, выскочил из машины, перебежал дорогу и вошел во дворик. Так и есть — это точно ее машина. Номера Марк не помнил, но вот на заднем стекле валяется плюшевый Винни-Пух, которого Настя прикупила в «Макдоналдсе». Он положил руку на капот — мотор не успел остыть, — значит, Лана куда-то ездила. Доктор почувствовал огромное облегчение. Жива и здорова! Но тут же радость сменилась раздражением: хоть бы позвонила, коза бестолковая…

Дальше все случилось очень быстро. Сзади послышались шаги. Марк повернулся. Перед ним стоял очередной молодой человек, а проще сказать — амбал, на лице которого стыло недружелюбное выражение.

— Что вам угодно? — холодно спросил он.

— Да я, собственно, приехал к Светлане Николаевне. Вот, не так давно звонил, сказали ее нет, а машина здесь.

Мужик молча смотрел на Марка, и тот просто-таки слышал, как скрипят его порядком отбитые мозги. Судя по лицу, ни одной хорошей мысли в его голове не было. Наоборот, челюсть амбала заметно выдвинулась вперед, и у доктора появились нехорошие предчувствия. Машинально он сунул руку в карман ветровки, решив, что муляж пистолета поможет избежать пинка под зад… а то и позволит получить более полные ответы на свои вопросы.

Но как говорится, каждый хорош на своем месте, а наш стоматолог влез на чужую территорию и оказался полным лохом. Мужик перед ним даже не шевельнулся, но сзади Марк получил чувствительный удар по почкам. Охнув, согнулся. В глазах потемнело. В следующий момент кто-то заламывал ему руки за спину, а чьи-то ладони не слишком ласково обшарили тело. Само собой, пистолет быстро изъяли.

— Ага, — с мрачным удовлетворением произнес амбал. Потом перехватил пистолет. Теперь его толстые пальцы сжимали дуло, а рукояткой он явно прицеливался к зубам Марка. — Давай говори, крендель, ты чей? — негромко спросил он.

Доктор молчал. Что толку отвечать? Он уже все решил и не поверит ни одному слову. Амбал посмотрел на свою жертву и, коротко крякнув, замахнулся пистолетом. Но тут из темноты выступила вторая фигура и перехватила занесенную руку.

— Ты чего? — сердито взвился амбал.

— Того. Доложить надо сначала.

— Сначала надо расспросить, а потом уж будет что докладывать, — возразил первый.

Сумерки сгущались, но где-то в листве лип был фонарь, и Марк, морщась от боли в вывернутых плечах и стараясь, чтобы голос не дрожал, сказал:

— Добрый вечер, Иван. Вы меня не узнали?

Амбалы замерли. Вновь пришедший наклонился, всматриваясь в лицо. На физиономии Ивана отразилось сомнение. Потом он спросил:

— Доктор, что ли?

— Да. — Марк улыбнулся ему, как родному. — Понимаете, я искал Лану…

Иван хрюкнул, коротко бросил:

— Не бить, — и ушел.

Через несколько минут из дверей черного хода показалась Лана и еще какой-то пожилой мужик, невысокий и с лысиной. На мужике был отличный костюм и очень дорогой галстук, но он весь был какой-то мятый. Сначала доктор вздохнул с облегчением, но потом понял, что мужичок жутко похож на папашу Мюллера, и по спине опять потек холодный пот. Лана, одетая в светлый брючный костюм, аккуратно причесанная и накрашенная, выглядела прекрасно. Так прекрасно, что Марку стало обидно — он тут бегает как дурак, разыгрывает из себя то ли рыцаря Галахада, то ли спасателя Малибу, а она свежа, как роза, и в его услугах явно не нуждается.

Прежде чем доктор успел открыть рот, она бросила на него злобный взгляд, повернулась к Мюллеру и негромко сказала:

— Это он. Простите, я не думала, что он может сюда приехать. Но я вас уверяю, что это чисто личные отношения и этот человек совершенно безобиден.

— Тогда зачем ему это?

Амбал не без злорадства крутил у нее перед носом пистолетом.

Лана открыла рот и вытаращила глаза.

— Он не настоящий, — торопливо сказал Марк. Честно говоря, не хотелось в этом признаваться, но, бросив взгляд на лицо папаши Мюллера, он решил, что лечение потом обойдется слишком дорого.

Любитель воспитательной работы с Иваном нырнули в подъезд, все остальные замерли, словно кто-то нажал на кнопку «Пауза». Плечи болели невыносимо, но Марк молча кусал губы. Через минуту амбал вернулся и, не скрывая разочарования, подтвердил:

— Точно. Игрушка.

Папаша Мюллер вздохнул, потер лысину и приказал:

— Отпустите.

Державшие Марка руки мгновенно разжались, и от неожиданности он чуть не упал. Лана шагнула к нему, и Марк с надеждой улыбнулся — почему-то показалось, что она хочет обнять, сказать что-то ласковое… Ничего подобного. Девушка начала тыкать ему в грудь пальцем и шипеть что-то сердитое, но тут зазвонил мобильник, и все, как по команде, смолкли, а Мюллер поднес трубку к уху:

— Да. — Лицо его мгновенно напряглось, и он заорал: — Да, я. Где?.. Сколько у нас времени? Мало. Потяни немного. Слышишь? — Он уже делал Ивану и Лане знаки руками.

Оба сорвались с места и побежали к подъезду. Мюллер продолжал надрываться в трубку:

— Потяни время, слышишь? Сам знаешь, не обидим! Мне нужен хотя бы час… Идет.

Он отсоединился, потом поднял на доктора глаза и велел амбалу:

— Выкиньте его отсюда. Хотя, ну-ка… Вы врач?

— Да. Стоматолог.

— Стоматолог? — Он заколебался. — Но ведь первую помощь оказать сможете?

Марк кивнул.

— Поедете с нами. — Повернувшись к амбалу, бросил: — В джип к Ивану его.

— Мне нужно забрать чемоданчик из машины, — быстро сказал Марк. — Там аптечка.

Мюллер кивнул и ушел.

Они с амбалом рысцой кинулись к «форду». Пока доктор доставал ключи, охранник сопел у него за спиной:

— Давай, давай быстрее.

Во дворе одна за другой заводились машины. Вот вылетела первая — здоровый черный джип. Вторая притормозила возле них. Амбал впихнул Марка внутрь, прыгнул следом, и они понеслись по темным улицам. За рулем сидел Иван. Уж не знаю, кто его учил водить, но гнал мужик бешено, хотя, надо отдать должное, умело. В какой-то момент, перепрыгивая разделительный бетонный бордюр, чтобы не крутить по развязке, он перехватил в зеркале заднего вида полный ужаса взгляд пассажира и хмыкнул:

— Не боись, я каскадером был — случайно не переверну.

Спокойней доктору не стало. Лана тихонько сидела рядом. К его удивлению, она вдруг просунула руку Марку под локоть и прижалась к нему. Он не рискнул ничего спрашивать. Все молчали, только водитель-каскадер иногда крякал, закладывая какой-нибудь невероятный вираж. Джип кидало, и Марк обнял Лану за плечи, чтобы она не билась плечом о дверцу. Как ни хотелось бы ему сказать обратное — доктор вынужден был признаться себе, что не чувствовал себя защитником и покровителем. Случись что — вряд ли он сможет защитить от опасности сидящую рядом женщину. Впрочем, он постарается. От чувства собственной несостоятельности хотелось выть. Вместо этого Марк уставился в окно. Пейзаж проносился мимо с пугающей скоростью. Но уж лучше столбы и злые лица водителей, чем застывшие в напряженном ожидании бойцы, сидевшие напротив. Доктор успел их немного разглядеть: все крепкие, спортивные парни в неброской одежде темных тонов.

Ехали минут пятнадцать. Никогда бы не поверил, что за это время можно добраться до Марьина, но окружающий пейзаж, включавший инфернальный факел на горизонте, не оставлял места для сомнений: тут они и оказались. Иван снизил скорость. Мюллер и амбал таращились в окна.

— Вон, вон тот дом двенадцать! — завопил амбал.

Иван мгновенно развернулся, и машина тормознула у подъезда. Все выскочили наружу и рванули к дому. Второй джип влетел во двор следом за ними. Никто не отдавал никаких команд, но люди явно прекрасно знали, что им делать. Двое мужиков остались у машин, остальные, оттерев особо ценного Мюллера в тыл, рванулись в подъезд, на ходу доставая оружие.

Когда они исчезли в темноте, Лана потянула доктора за руку:

— Давай выйдем.

— Может, лучше остаться в машине? — неуверенно спросил Марк. Замкнутое пространство салона казалось ему почти уютным и относительно безопасным.

— Нет. Если будут палить, пуля может попасть в бензобак. Такое бывало. Нужно выйти и отойти немного в сторону.

Марк торопливо выскочил из джипа и помог Лане выбраться. Они отошли к кустам сирени сбоку от подъезда.

— Как Настя?

— Нормально. Даже хорошо. Она под присмотром тети Раи в доме отдыха.

— Спасибо, Марк. Я знала, что на тебя можно положиться. Господи, как мне все это надоело!

И хоть в этот раз он ничего и не спрашивал, Лана принялась шепотом объяснять, что случилось. Когда началась заварушка, Филин нанес неожиданный удар. Ему удалось вычислить, что среди его противников одну из главных ролей играл «Барс». И его люди умудрились похитить генерального. Марк вздрогнул. Произошло это позавчера. Газетчики ничего не разнюхали — и слава богу, иначе шефа убили бы сразу. Агентство перевели на осадное положение, напрягли все связи, и вот звонок, который Марк слышал, — приятель из спецслужб уведомил папашу Мюллера, что вот-вот начнется операция по освобождению заложника у группы Филина. Уж неизвестно в какие деньги обойдется эта услуга, но операцию задержали на час ради того, чтобы генерального освободили свои, — иначе клиенты пронюхают, да и у спецслужб появятся законные поводы задавать вопросы, что тоже нежелательно.

Доктору поплохело. Во рту стало сухо, а в желудке холодно. «Боже, во что я вляпался? — с тоской думал Марк. — Группировки, спецслужбы, похищение. Тут даже Алан откажется замолвить за меня словечко». Марк представил оттопыренную нижнюю губу дяди, презрительный взгляд вдоль носа и подернутый льдом голос: «Нет, дружок, и не проси. Платон мне друг, но истина дороже». Хотя что это за пессимизм, мы же, наоборот, освобождать приехали. Так что если даже и заметут, то, наверное, особо ничего не грозит. Но лучше бы и правда убраться отсюда до ментов, или кто там из их коллег ездит по таким делам. Марк прислушался — выстрелов слышно не было.

Тут послышался топот, ругань, и из подъезда вывалилась группа людей. Двое — Иван и еще один — тащили под руки здоровенного мужика. Его погрузили в джип, доктора с чемоданчиком кинули туда же, Иван прыгнул за руль, а Лана с Мюллером оказались в другой машине.

Марк принялся осматривать заложника. Надо сказать, мужик был в состоянии так себе. Большое, под два метра, тело дрожало мелкой дрожью. Кожа бледная, губы синюшные. Дорогой костюм измят и залит кровью. Разило от него — не передать. Одна рука была замотана окровавленной тряпкой. Марк торопливо ощупал тело, спрашивая, куда били, и пытаясь понять, нет ли внутреннего кровотечения. Глаза мужика закатывались, он хрипел и с трудом разлепил губы:

— Рука.

Доктор принялся разматывать тряпку и в ту же минуту заорал:

— В пятнадцатую! Живо! В пятнадцатую больницу!

— Нельзя, — выдохнул Иван.

— Езжай, говорю! Ему отрезали пальцы. Он либо истечет кровью, либо умрет от шока.

Машина, взвизгнув тормозами, развернулась. Амбал схватился за мобильник и принялся объяснять что-то Мюллеру. Марк вкатил генеральному коктейль чуть ли не из всех препаратов, какие нашлись в чемодане, кое-как завязал руку и потребовал мобильный.

Амбал замотал головой.

— Давай, мать твою, у меня в больнице брат двоюродный хирургом работает. Встретят и в отдельную палату сразу.

О том, что брат гинеколог, он упоминать не стал.

Кешка был на дежурстве и зол, как всегда.

— Какой придурок мне в смену звонит?

— Кеша, это Марк.

— Пошел ты…

— Кеша, я везу к вам мужика с отрубленными пальцами, и у него сдает сердце. Мы будем у главного входа через несколько минут. Здоровый черный джип. Нужна палата в хирургии и врач. И чтобы все по-тихому. Деньги не проблема.

Произнося последнюю фразу, Марк вопросительно посмотрел на амбала. Тот закивал и пробормотал:

— Вы скажите, что неприятностей у них не будет: мы сами договоримся с охраной и ментами.

— Вот мне подсказывают, что с милицией проблем не будет.

— Ну ты и дал!.. — отозвался братец и повесил трубку.

Через несколько минут они подрулили к больнице. Ворота были крепко заперты, охранники, до того мирно дремавшие в будке, увидев взвизгивающие тормозами джипы, схватились за оружие и приняли боевую стойку.

— Ну и где твой хирург долбаный?! — заорал амбал.

Сзади остановилась вторая машина. Мюллер выскочил и побежал к шефу. Амбал продолжал материться. Марк молчал. Либо в хирургическом кто-то попался несговорчивый, либо…

На темной аллейке показалась фигура в белом халате. Фигура потрусила к будке охранников, о чем-то пошепталась. Охранник опустил ствол, направленный в живот амбала, и сказал:

— Проходит одна машина, водитель, раненый и еще один человек.

Мюллер сел в качестве сопровождающего, и машина медленно втянулась на территорию больницы. Остальные остались за воротами. К Марку подошла Лана и обессиленно привалилась к плечу.

— Он очень плох? — шепотом спросила она.

— Так себе. В смысле, не смертельно, если сердце здоровое.

— Кажется, он не жаловался.

Они помолчали. Марку стало холодно. Обнимая рукой плечи Ланы, он чувствовал, что она дрожит.

Амбал курил сигарету за сигаретой, бросая окурки на землю и не обращая внимания на неодобрительные взгляды охранника, который злобно смотрел на это свинство сквозь решетку. Остальные сидели в машине. Доктор стрельнул у амбала сигаретку и теперь с наслаждением вдыхал дым.

— Разве ты куришь? — удивленно спросила Лана.

— Нет, — ответил он.

Время тянулось и тянулось, но вот наконец на аллее показался джип, медленно выбрался за ворота и замер. За рулем сидел Мюллер. Иван, видимо, остался охранять хозяина.

Мужик вышел из машины, подошел к ожидающим. Велел амбалу сесть за руль, потом повернулся к стоматологу:

— Я вам очень благодарен, Марк Анатольевич. Ваша помощь оказалась очень своевременной. Уверяю вас, мы не останемся в долгу…

— Не корысти ради, — буркнул Марк.

Он знал, что гонорар за сегодняшнюю скорую помощь был бы щедрым, но ему почему-то не хотелось этих денег. Вообще больше не хотелось видеть это доброе лицо с внимательными глазами. Мужик чуть склонил голову:

— Как угодно. Засим позвольте распрощаться.

— Не мог бы я доехать с вами до офиса — там осталась моя машина.

— Конечно, прошу вас.

Марк опять оказался в просторном нутре джипа, и они покатили обратно в центр. Светало. Город просыпался. Быстро светлело небо, по улицам поползли редкие сонные машины. Ехали они в молчании. Выгрузившись наконец в том же дворике, он сказал Мюллеру: «До свидания» — и повернулся к Лане:

— Позволь, я подвезу тебя. Мне кажется, ты слишком устала, чтобы садиться за руль.

— Извини. — Она покачала головой. — Я на работу. Пока нельзя уйти. — Лана замялась, потом бросила взгляд на стоявшего рядом амбала и сказала лишь: — Я позвоню, как только освобожусь.

Она пошла к двери, амбал, глядя на доктора не без злорадства, дождался, пока он сядет в машину и отъедет, только потом нырнул в подъезд.

Марк поехал в «Березовую рощу». В голове гудело, руки дрожали. Ехал медленно, в правом ряду, как последний чайник. Генеральному, само собой, было хуже, но и доктору уже танцевать не хотелось. В висках стучит — это давление подскочило. Во рту пересохло. Остановиться и купить водички? Не-ет, не будет он останавливаться. И все ж таки Марк добрался. Охранник у ворот окинул его задумчивым взглядом, а дежурный администратор — очень похожий на провинившегося, но все же другой — хоть и не выказал удивления при очередном явлении ни свет ни заря, но счел своим долгом спросить, не нужна ли гостю помощь. Только тут Марк сообразил, что выглядит диковато, — это подтвердило большое зеркало, висевшее в холле и отражавшее замученного вида мужика с растрепанными волосами и в заляпанной подозрительными пятнами ветровке. Он подавил дурацкое желание попросить помочь зарыть спрятанный в багажнике труп (а вдруг у администратора нет чувства юмора, и он и впрямь возьмется помогать или милицию вызовет, что тоже нехорошо) и сказал, что стал свидетелем аварии и отвез одного из пострадавших в больницу. Администратор сочувственно закивал и стал предлагать кофе и расслабляющий массаж. Марк от всего отказался. Потом пополз к себе, с отвращением стащил грязные вещи, влез под душ и уже на полном автопилоте добрался до кровати.

Его разбудили — грубо и бесчеловечно — перед обедом. Тетушка включила свой самый пронзительный голос, и Марк чуть не заработал инфаркт, когда в его мирно — без всяких там кошмаров — спящий мозг ворвался вопль:

— Марк, да что же это такое? Вставай, слышишь? Как можно столько спать? Ты где опять был?

Доктор рывком сел в постели и вытаращился на тетушку, плохо понимая, что происходит. Потом заметил за ее широкой спиной Настю, жалобно хлюпающую носом, и мгновенно перепугался:

— Что случилось? Кто-то звонил?

Должно быть, голос у него был, того, резковат.

Марк схватил тетушку за руку и дернул к себе:

— Лана?

Тетя Рая мгновенно заткнулась и уставилась на племянника. Потом заметила синяки на плечах Марка, там, где вчерашний амбал держал, и брови ее поползли вверх. В повисшей тишине послышалось хлюпанье, и Настя сказала:

— Он убежал. Дурак несчастный, убежал!

— Не ругайся, — механически отреагировала тетушка, задумчиво разглядывая на своем пухлом запястье следы от пальцев Марка.

— Прости. — Племянник погладил ее по руке. — Но когда человека так внезапно будят, да еще с какими-то дурными вестями… А кто потерялся-то?

— Пал Палыч! — Настя всхлипнула. — Я его вчера выпустила: он иногда любит ночью побродить… ну и утром. А сегодня его нигде нет — мы весь номер обыскали.

— Не плачь, сейчас позавтракаем и пойдем искать дальше. Думаю, где-нибудь в гладилке сидит, где тепло и тихо.

— Ты ничего не понимаешь! — затопала ногами девочка. — Тут многие с собаками! Вот у Лилькиной мамы эта… такая маленькая и с бантиком… забыла как называется. Жюли зовут. Ну, эта еще ладно — она полная дура и, кроме детских творожков, по-моему, ничего не ест. А вот у генерала из семнадцатого номера — такса! А мне Танька сказала, что это норные животные, они охотятся на мелкую дичь! Вдруг он увидит Палыча и вспомнит, что надо охотиться?

— Ну, Палыч твой на мелкую дичь не тянет — больно толстый… — Марк потер руками лицо, пытаясь что-то придумать. — Который час? Завтрак мне оставили?

— Обед через двадцать минут, — не без злорадства пробурчала тетя Рая.

— Да? Что-то я разоспался. Давайте встретимся в столовой, там все обсудим. Заодно попросим ребят помочь его поискать, и еще надо сказать дежурному администратору.

Честно, Марк не понял, почему дамы посмотрели на него так презрительно. Слава богу, они покинули комнату, доктор выполз из кровати и пошел в ванную. Плечи болели. Кто-то тут говорил про массаж… Но сначала — поесть.

Когда он, чисто выбритый и еще более голодный, чем десять минут назад, вышел в коридор, то понял, что спасательная операция приняла устрашающие масштабы. В холле около лестницы было нечто вроде зимнего сада. Несколько детей ползали по нему на четвереньках, заглядывая за горшки и радиаторы. Правда, одна попка, не по-детски круглая, привлекла внимание Марка. Оказалось, что это горничная. Она торопливо вскочила на ноги, оправила платье и виновато сказала:

— Я не убирала у вас, не хотела будить… Но сейчас иду… Кошку я заперла в чулане. Как вы думаете, он не мог на улицу убежать?

— Точно, — завопил какой-то мальчишка. — Айда в палисадник, может, он там пасется!

Дети с топотом понеслись вниз.

Марк улыбнулся горничной, мысленно отругал себя за желание ущипнуть ее за попку и пошел обедать. Тетя Рая попыталась устроить допрос с пристрастием, но племянник держался молодцом и рассказал лишь, что мельком видел Лану — она жива-здорова, но все еще очень занята. Но в целом у нее все хорошо.

— От этого хорошо ты и вопил утром как резаный? — язвительно поинтересовалась тетушка.

Доктор что-то промычал, уткнувшись носом в горшочек с мясом. Тут, на его счастье, пришла Настя, и разговор перекинулся на беглого Палыча. Теперь девочка решила, что свин смотался не просто по дурости, а с умыслом.

— Может, я его плохо кормила? Но я старалась… А может, ему надо было игрушек купить, как у Жюли? Вдруг он скучал… Или подружку. Петька сказал, что он убежал, чтобы найти себе подругу…

Убить Петьку, злобно подумал великий гуманист Марк. Только подружки для морского свина нам не хватает. И детишек.

После обеда он призвал Настю перестать носиться, как больной слон, по всей территории и немного подумать головой.

Они вернулись в коттедж, поднялись на третий этаж и уставились друг на друга.

— Сколько тут комнат?

— По три номера на этаже, да еще чулан, комната прислуги, э-э, не знаю. На первом этаже еще какие-то двери.

— И что вы успели обыскать?

— Ну, не знаю. — Она пожала плечами. — Мы везде вроде смотрели. Петька говорит, он давно на улицу убежал… Может, правда? Там травка, а он зелень любит. Я его как-то выпускала во дворе погулять — так потом еле поймала.

Тут со двора донеслись вопли, и Настю как ветром сдуло. Марк в задумчивости прошелся по этажу. Дошел до двери на лестницу и остановился. Не мог он отсюда уйти. Ножки у Пал Палыча, конечно, шустрые, но короткие. Вряд ли он сумел бы быстро, незамеченным, преодолеть два лестничных марша. Ступеньки для него высоки. На лифте? Им пользуются не часто, но все может быть. Он пошел к лифту.

Тут раздумья Марка были прерваны. Дверь третьего номера распахнулась, и из него выплыла мадам Коряцкая — жена пивного магната, мама вредной Лили и хозяйка очаровательного йоркширского терьера по кличке Жюли. Блондинка с очень красивыми глазами и сногсшибательной фигурой — при виде такой груди Памела Андерсон удавилась бы от зависти. У этой женщины было все: и красота, и драгоценности, и деньги. Не было только обаяния. Да и с мозгами не очень.

— Марк! Здравствуйте! — Она улыбалась, словно мужик ее ждал, ждал и дождался. — А мы с Жюли собрались в магазин.

Шофер, маячивший за спиной хозяйки, держал домик Жюли, а собачку мадам несла на руках.

— И как назло, моя девочка раскапризничалась. Ну, дорогая, иди в домик, Паша тебя понесет.

Женщина попыталась засунуть Жюли в круглое отверстие домика, но собачка неожиданно принялась выворачиваться и отчаянно лаять.

— Павел! Ну что ты смотришь! Возьми ее и запихай на место.

Шофер подхватил заходившуюся лаем Жюли. Теперь он держал довольно тяжелый дом одной рукой. Придется помочь парню. Если он что-нибудь уронит, хозяйка его съест. Марк протянул руки, взял домик, и тут ему показалось, что в отверстии что-то мелькнуло.

— Может, она не хочет туда идти, потому что там что-то есть? — подумал он вслух.

— Что-то есть? — Женщина с недоумением уставилась на мужчину. — Но что? Это ее домик.

— Ну, может, мышь забралась…

— Мышь?! — Мадам шарахнулась. — Да вы что? Если я увижу тут мышь, я этих… Я их всех… Да я мужу пожалуюсь!

Пока она живописала, что сделает муж с местной нерадивой администрацией, доктор поставил домик на пол, опустился на коленки и заглянул в дырочку. В темноте поблескивали чьи-то черные глазки и раздавалось подозрительно знакомое сопение.

— Поганец, — негромко сказал он. — А ну, выходи немедленно!

Мадам, Жюли и шофер открыв рот таращились на Марка.

— Давай быстро выходи, — повторил тот грозно.

Из домика послышался слегка приглушенный визг.

— Ой, мама! Кто там? — Жена пивного короля даже побледнела. — Вы почему с кем-то разговариваете?

— Не волнуйтесь, там Настина морская свинка… Точнее, свин.

— Ах, что вы говорите! Как же он туда попал?

— Не знаю. Как-то залез.

— Боже мой, какое облегчение! Я уж думала, если это мышь… Надеюсь, он у вас здоровый? — Она подозрительно уставилась на Марка.

Сейчас она спросит, не изнасиловал ли Палыч Жюли. С трудом сдерживая идиотскую усмешку, доктор заверил, что свин у них образцовый, и принялся вопить, призывая Настю.

— Но почему же вы его не достаете? — с недоумением спросила мадам, когда Марк примолк, чтобы набрать побольше воздуха.

— Э, понимаете, он меня не очень любит, а зубы у него большие.

— Но это же смешно — испугаться морской свинки! — негодующе воскликнула дама.

Ей, может, и смешно, а Марк не горел желанием без пальцев остаться. Палыч морковку перегрызает за пять секунд.

— Паша! — повелительно сказала мадам.

Шофер не двигался, только крепче прижал к себе Жюли.

— Паша! Немедленно достань ее… его оттуда, слышишь?

Паша нервно сглотнул и сделал шаг вперед. Доктор ему от души сочувствовал. Если парень откажется, хозяйка может и уволить. Тут, очень вовремя, на лестнице показалась Настя. Она влетела в холл, задыхаясь от бега, оглядела всех, Палыча не увидела. На рожице появилась гримаска разочарования, и девочка довольно нелюбезно спросила, глядя на Марка:

— Чего тебе? «И когда это мы на «ты» перешли, хотел бы я знать?»

— Палыч в домике Жюли. Мы его нашли. Можешь доставать.

Несколько секунд Настя смотрела на доктора мрачно-растерянно, не зная, как реагировать на глупое заявление. Но тут мама Лили прервала паузу:

— Ну что же ты, долго он будет там сидеть?

Настя подскочила к домику, сунула руку в отверстие, и через несколько минут сопения и визга Палыч был извлечен на свет божий. Дальше женщины начали дружно сюсюкать, а Марк опять почувствовал, что устал и его грызет беспокойство, а потому пошел спать.

Вечером отбыл в Москву. Поехал к Лане домой — никого. И что теперь делать? Кружить по городу? Спросить у постового, не было ли в каком-нибудь районе разборок со стрельбой? Правильно, он просто поехал к себе, а что еще делать-то?

Лана сидела на его диване с бутылкой коньяку в руке. Видимо, только что пришла — не сняла даже сапожек. Глаза еще полны страха, но на щеках уже появился румянец, и алкоголь затуманил мозг. Увидев Марка, она поморгала, может, надеялась, что пропадет, как видение? Потом сказала:

— А, чадолюбивый еврей пришел! Как Настя?

— Хорошо. Она с тетей Раей в доме отдыха.

— А ты чего здесь… да еще так поздно?

— Скорее, рано. — Он присел на кресло и стал снимать с женщины сапожки.

Она хихикнула:

— А я надралась!

— Да, я вижу.

— Ну и ладно… Мне было страшно. — Теперь она плакала. — Я не гожусь для этой работы. Я… Я сказала шефу, что ухожу.

Марк снял с нее курточку и, взяв на руки, отнес в спальню, посадил на кровать. Лана плакала, шмыгая носом и всхлипывая.

— Ну все, все, не реви. Все кончилось. Теперь все будет хорошо.

— Правда?

Сейчас она была вылитая Настя — растрепанные волосы, зареванная, беззащитная. Марк обнял ее. Теперь она уткнулась ему в плечо и ревела от души. Он гладил ее мягкие волосы, дышал ее духами и понимал, что не сможет отпустить ее. Никогда, никуда. Она что-то бормотала, и он разобрал: «Что же мне делать? Как я буду жить?»

Тут Марка осенило:

— Я знаю, что тебе делать. Это прекрасный выход. Он решит разом все проблемы с работой и средствами к существованию.

— И что же это?

— Очень просто! Тебе надо выйти замуж.

— Замуж?

— Да, за небедного чадолюбивого еврея. Такого, как я. И сразу родить мальчика. Тогда на работу выходить надо будет не очень скоро.

Она хмыкнула:

— Сразу родить мальчика не получится.

— Почему?

— Так несправедливо устроена жизнь. Всегда приходится ждать девять месяцев… Вот в кино в этом плане классно. Раз — свадьба, а следующий кадр — уже маленький. И никакого тебе токсикоза, отеков и прочих интересных вещей. А ты смотрел фильм «Трое мужчин и младенец в люльке»? Смешной, да?..

Лана так и заснула, пересказывая сюжет. Интересно, что она вспомнит завтра? Может, и ничего. Марк с нежностью смотрел на спящую женщину. «Господи, пусть она ничего не вспомнит. Тогда я скажу, что она уговаривала меня жениться на ней и обещала родить мне мальчика. Надеюсь, мне удастся ее убедить».