Глава 14

Проснулся Марк в 5.30 — за час до будильника — и в холодном поту — он не поставил стул к кровати, а вдруг она свалилась.

Через несколько секунд молодой человек тупо созерцал Настю, мирно спящую посередине его огромной арабской кровати в обнимку с котом. Ложе это было не двух-, а, наверное, трехспальное и от пола возвышалось всего сантиметров на сорок. Какого черта он решил, что она может с него упасть? Обозвав себя дураком, вернулся в гостиную. Лечь обратно? Какой смысл? Лучше в душ, а потом кофе.

После вышеперечисленных процедур плюс плотный завтрак Марк стал смотреть на мир гораздо оптимистичнее. В конце концов, что сложного в том, чтобы пару дней заботиться о ком-то еще? Она уже вполне взрослая, так что мы поладим. Да и свин вроде ничего, тихий. Что-то он тихий. И не возится. Доктор заволновался и поскакал к клетке. Присел на корточки. Пал Палыч сидел в углу и мрачно смотрел на него круглыми черными бусинками глаз. Вчера Марк как-то не успел его толком разглядеть и теперь с интересом созерцал Настиного любимца. Помнится, в годы школьного детства Марка Анатольевича была в некоторых школах такая форма издевательства над животными — школьный живой уголок называлась. Причем у них почему-то уголок был прямо в классе. Имелся мутноватый аквариум с гуппи (у самцов хвосты всегда были порваны в лоскутки, и они были похожи на мальчишек после драки), клетка с желтым волнистым попугайчиком Кешей и клетка с морской свинкой. Она носила вычурное имя Матильда и была самой бесполезной — тихо сидела в углу клетки, в деревянном домике, грызла морковку и пахла. Из аквариума еще можно было побрызгаться, Кеша доставил детям немало приятных минут, так как, стоило кому-нибудь из преподов разойтись и начать орать, попугайчик мгновенно присоединялся и принимался кричать, визжать и чирикать. Любой учитель тут же брал себя в руки и дальше урок велся чуть ли не шепотом. От свинки толку не было никакого.

Доктор задумчиво разглядывал Палыча. Помнится, Матильда выглядела не так. Ну, во-первых, она была белая с черными пятнами, а этот рыжий. Но вот шерсть — никогда у свинки Матильды не было такой пушистой шубки. Может, ее плохо кормили и она просто была облезлая? — с запоздалым раскаянием подумал Марк. А может, это порода другая? Помнится, у той нос был не такой. Палыч вообще больше всего походил на хомяка — не настоящего, а на того, каким этих животных рисуют в детских книжках: толстенький, щекастый, с хитрыми глазками и яркой шубкой. Размером он правда ближе к кошке, чем к самому откормленному хомяку. Ну да ладно, будем надеяться, что хлопот с ним немного. Запаха от животного почти не было, но это как раз неудивительно — у Матильды подстилка состояла из газеты, которую дежурные по классу периодически забывали менять, а Палыч нежился на свежих опилках. Марк вздохнул с облегчением и встал, чтобы вернуться в комнату. Не тут-то было. Свин издал высокий дребезжащий звук — то ли свист, то ли крик. Доктор подскочил. Громкий какой. Должно быть, это он так здоровается. К тому моменту, как Марк дошел до двери, свин вопил и свистел не переставая. Доктор взглянул на часы и с беспокойством подумал, как там соседи. Еще решат, что он тут дрелью орудует в шесть утра. Черт бы его побрал! Чего ему надо… И тут Марка осенило. «Он небось есть хочет! Какой же я дурак!» — укорил себя стоматолог.

Впрочем, некоторым оправданием может служить тот факт, что у Марка никогда не было домашнего животного, а контакты с Матильдой были минимальны. Он выскочил в коридор и принялся искать пакет с кормом, который дала Лана. Нашел его почему-то в холодильнике и поспешил обратно в коридор. Увидев хозяина, Пал Палыч впал в полное неистовство и принялся грызть прутья клетки. Раздался звон. Визжать он не перестал. Марк подошел к клетке. Свин замер и уставился на него. А мужчина думал: а как этот корм ему дать? Вот в клетке кормушка, кругленькая такая, зеленая. Но если открыть дверцу… А вдруг он убежит? Или укусит? Вздохнув, Марк насыпал корм сверху, прямо сквозь прутья. Кое-что попало в кормушку, но большая часть смешалась с опилками. Палыч посмотрел на человека с презрением, но молча принялся за еду. Ну вот, все не так плохо.

Через час, опаздывая на работу, Марк горько разочаровался. Свин, завидев его, опять начинал орать. Зерно его больше не интересовало. Он вставал на задние лапы и яростно сотрясал клетку резцами, которые можно смело снимать для рекламы зубной пасты.

С ребенком оказалось невозможно поладить. Сначала она не хотела просыпаться, и доктору пришлось бесконечно стаскивать одеяло и повторять на все лады «Настя, вставай». Потом почему-то решила, что сегодня можно не чистить зубы, потом отказалась есть кашу, йогурт, творог и потребовала омлет. Подавив желание вылить кашу на эту белокурую головку, Марк сделал омлет. Она съела треть и сказала, что у мамы вкуснее. Молодой человек разозлился. Не потому, что гордился своим умением делать омлеты — хотя, между прочим, знал пятнадцать рецептов и все мог приготовить так, что пальчики оближешь, — а просто потому, что это был откровенный саботаж. Она не позволила себя причесать и в довершение всего категорически отказалась оставаться дома одна. Марк в полном отчаянии смотрел на ребенка. Девчонка сидела у кухонного стола, одетая в яркую цветастую пижаму и с противным скрипом возила ложкой по тарелке. Спутанные пряди обрамляли недовольное личико. Доктор набрал побольше воздуха в легкие, сосчитал до пяти, подавил желание треснуть кулаком по столу и пошел на очередной круг:

— Настя, пойми, мне надо на работу. Я приду после обеда и свожу тебя в «Макдоналдс».

— Не хочу. Там вся еда синтетическая, вредная, и от нее толстеют.

Здрасте, приехали. А кто несколько дней назад уминал эту самую вредную еду так, что за ушами трещало? И клянчил второй пирожок? Вот оно — женское непостоянство!

— Да? Хорошо, сходим куда-нибудь, где готовят нормальную еду. Или приготовим что-нибудь вместе с тобой…

— Не-а, я не хочу.

— Настя…

— Я не буду одна в квартире…

— Но ведь ты будешь не одна, а с Пал Палычем.

— Не-ет.

— А вчера ты прекрасно сама легла спать, между прочим!

Девочка подняла на мужчину серые глаза, и они начали медленно наполняться слезами. Марк прекрасно понимал, что это фокус, просто вид психологического оружия, и все же сдался. Помолчал, потом устало спросил:

— Почему свин орет и зерно не ест?

— Он хочет зелени.

— Да?

— Ну! Морковку там или укроп. У вас есть укроп?

— Нет… Он не подохнет, если мы купим ему зелень ближе к обеду?

— Ничего с ним не сделается, — решительно заявила девочка. — Мама говорит, что он и так слишком толстый. Так что это будет разгрузочный день…

А вы умеете печь оладушки, как тетя Рая? Она ведь ваша тетя?

«Ах я балда, ну почему не вспомнил о тете Рае? Ведь вчера ее можно было захватить с собой и оставить присматривать за Настей. Ну да что теперь — знал бы прикуп, жил бы в Сочи». Сейчас Марк уже ни за какой тетей не успевал.

— Собирайся, поедешь со мной на работу.

Нельзя сказать, что собралась она быстро, но хоть не возражала, и то спасибо. Натянула на себя джинсики, кофточку, нанизала на руку штук пять браслетов, кроссовки на ноги, и пожалуйста — девушка готова к труду и обороне.

Всю дорогу Марк лихорадочно пытался что-нибудь сочинить. Что-то надо будет говорить, когда он появится с девочкой. «Мама уехала в командировку? А кто мне ее мама? Сказать, что это племянница? А если Катя или кто-нибудь еще ее вспомнит?» Он же не говорил в прошлый раз, что она родственница. Так ничего и не придумал. А потому чувствовал себя дурак дураком. У кабинета была очередь — доктор опоздал. Катя, увидев выражение его лица, промолчала, только глаза стали большие-большие, когда Марк попросил ее отвести ребенка в ординаторскую — не сидеть же ей в кабинете. Из соседнего бокса выглянула Таня, быстро оценила обстановку, улыбнулась ободряюще и сказала:

— Если что нужно — не стесняйся. И я могу кого-нибудь взять — у меня народу немного.

Марк молча прижал руки к груди и кивнул. Сил объяснять и благодарить не было. Танечка скрылась за дверью, а он в который раз вздохнул. Иногда Марку казалось, что он влюблен в коллегу. По крайней мере, он чертовски завидовал мужу Татьяны, ибо ему досталось сокровище. Симпатичная, с аппетитными формами, умная женщина. Надежд Марк с самого начала не питал — мужа Таня любила, и они вовсю старались осчастливить своего сына братиком или сестричкой, но пока не получалось — что-то у нее по женской части не ладилось.

Часа через полтора, расправившись с двумя пациентами и отправив на рентген третьего, доктор поспешил проверить, как там Анастасия. Девушки в ординаторской не было. Сказать, что он испугался, — это значит ничего не сказать. Марк бросился в коридор, к лифту. Потом поймал за руку одну из медсестер:

— Вы ребенка не видели?

— Какого ребенка?

— Ну, девочка лет восемь, светленькая.

Медсестра покачала головой. Тут из-за угла показалась Катя.

— Катерина! — Должно быть, он переборщил с громкостью — люди в очереди подпрыгнули, из ближайшего кабинета выглянуло чье-то встревоженное лицо. — Где девочка?

Испуганно глядя на шефа, медсестра сказала:

— Она в кабинете завотделением. Его на этой неделе не будет… Он в доме отдыха, ну в «Березовой роще», он всегда туда ездит с женой…

Не дослушав, Марк развернулся и двинул по коридору. Катя семенила за ним, нервно лепеча:

— Марк Анатольевич, что вы… Ей там удобнее. В ординаторской все ходят туда-сюда, и хирурги, сами знаете, ругаются непрерывно. А там тихо.

Так, рысью, они добрались до кабинета завот-делением. Марк рывком открыл дверь. Настя чувствовала себя прекрасно. Кто-то ее причесал и не просто, а сделал настоящую взрослую прическу: все волосы подобраны кверху и уложены в большой, нарочито небрежный узел, лишь два вьющихся локона обрамляют лицо. Она сидела перед компьютером — на кресло водрузили две подушки, чтобы было удобнее. Рядом на столе стоял стакан с чаем, лежали сушки, печенье и шоколадка. Оторвавшись от бегающих по экрану злодеев, Настя жизнерадостно помахала ручкой и снова ушла в игру. Доктор закрыл дверь и с трудом перевел дыхание. Потом взглянул на Катю. Девушка смотрела на него с опаской. Этого не хватало — скоро Марка будут считать опасным для окружающих.

— Катя. — Голос мужчины звучал проникновенно (по крайней мере, он на это надеялся). — Ты на меня не сердись. Я в последнее время немножко нервный. Э-э… непростые обстоятельства. Но скоро все будет хорошо. Ладно? И последи, чтобы она одна отсюда не выходила.

Испуг во взгляде сменился жгучим любопытством, но девушка только молча кивнула. А Марк пошел работать. Но перспективы не радовали. Что Анастасия выкинет вечером или завтра утром? И тут ему в голову пришла очередная светлая мысль. Они у доктора не так уж редки, хотя воплощение его гениальных идей иногда заводит не туда. В разборки с деньгами и присматривание за маленькой девочкой, например. М-да.

Ну, если быть до конца откровенным, и мысль-то гениальная была не совсем его. Просто Таня, пробегая в сторону ординаторской «попить чаю», приостановилась возле кресла коллеги и сказала:

— Как удачно, что Семен укатил в свою «Березовую рощу» и освободил кабинет, правда?

— Угу, — отозвался Марк, пломбируя канал и стараясь не слишком давить на мужика, сидящего в кресле. — Он там отдыхает, а мы тут вкалываем.

— Говорят, райское местечко, хоть от Москвы и недалеко, — мечтательно протянула Таня. — Цены там правда того, кусаются, но зато оборудование как в Четвертом управлении и процедуры любые — хоть грязевые ванны, хоть тайский массаж.

Тут-то Марка и осенило. Грязевые ванны, само собой, без надобности, но вот уютное местечко недалеко от Москвы — то, что нужно. Едва дождавшись паузы, он дал Кате подробное задание и велел не возвращаться, пока не выполнит. Дальше все получилось без проблем: телефон дома отдыха «Березовая роща». Изначально это заведение принадлежало МВД. На данный момент это показалось доктору особенно удачным — как-то надежно. И недалеко — километров двадцать от Москвы. Супервежливый администратор: «Два номера на троих? Конечно, конечно. Есть ли какие-нибудь специальные пожелания относительно меню? Кто сказал, что у нас плохой сервис? Ложь, все ложь. Есть места, где обслуживание на высочайшем уровне — и по качеству, и по цене. В основном по цене». Потом звонок тете Рае, и, наконец, дожив каким-то невероятным образом до конца рабочего дня и никого не убив, Марк прихватил девчонку, и они поехали домой.

По дороге он узнал много интересного о своих коллегах и учреждении, где работал уже несколько лет. Настя времени не теряла. Каким образом она набралась этих сплетен, доктор понять не смог: почти весь день девочка просидела в кабинете. Выходила только в туалет и с ним в столовую. Поразмыслив, он сделал вывод, что к ней заглядывала куча народу. Небось решили взглянуть на Лолиту. И теперь Настя, вертясь на заднем сиденье и периодически втыкая Марку в спину острые коленки, верещала без умолку:

— А вот эта такая рыженькая, ну, в такой жуткой зеленой юбке, Лариса, кажется, она мне еще журнал принесла, отстой полный… про Земфиру вообще порнуха написана (доктор дернулся, и машина вильнула), она по уши влюблена в хирурга Бориса и даже следила за ним. И сказала, что если опять поймает на бабе, то зарежет точно. (Сзади дико засигналили — Марк чуть не снес юркий синий «фольксваген».) Хорошо, что она в поликлинике работает, да?

— Почему это?

— Ну, тут же лекарства всякие. Зачем резать кого-то? Я вот по телику смотрела кино, там один мужик отравил жену, а он был врач и лекарство с работы принес… Так его поймали только в самом конце, и то потому, что его совесть замучила.

Настя перевела дыхание и продолжала:

— А такая толстая тетка, ну такая намазанная жуткими синими тенями, она мне шоколадку дала, все спрашивала, кто вы мне. — Противная девчонка хихикнула. — А я все молчала, а потом сказала, что вы мне запретили рассказывать. У нее такое лицо было — словно она съела лимон. Наверное, они думают, что я ваша дочь, которую вы потеряли, а потом нашли — ну как в Мари-Елене. Смотрели? Значит, так, там одна девушка…

Анастасия принялась самозабвенно пересказывать содержание очередного бразильского телесериала, а Марк с тоской думал: «Что теперь про меня говорят на работе! То-то начальство так смотрело, когда пришел брать неделю за свой счет». Накопившаяся желчь требовала выхода, и он принялся брюзжать по поводу детей, которые смотрят всякую чушь по телевизору, а потом портят людям имидж…

— Чего портят?

Марк пустился в объяснения. С трудом вынырнув из лексических дебрей, вернулся было к морали, но Настя, дернув плечиком, сказала:

— А тетя Рая любит этот сериал. И мама говорит, что в примитивизме страстей и минимализме форм есть своя прелесть.

Доктор закрыл рот и принялся переваривать это заявление. Вот оно как: «в примитивизме страстей», скажите!

От института он ехал так, словно уходил от погони. Правда, пришлось притормозить у банкомата, ибо Марк уже представлял, во что обойдется эта их «роща», а потому решил проверить наличность на счете. Администратор любезно предупредил, что они принимают к оплате карточки, так что нал возить смысла не было. С наличностью все оказалось неплохо — ну какие расходы у одинокого мужика, у которого и личной жизни-то никакой нет в последнее время. Дома доктор велел Насте собрать вещи. Потом побросал кое-что из своего барахла в спортивную сумку, сгреб туда же практически нетронутый запас закупленных вчера шоколадок и прочего мусора и потащил Настю к выходу. Не успел он закрыть дверь снаружи, как девочка начала всхлипывать.

— Что с тобой?

— Пал Палыча жалко… И укроп вы ему так и не купили…

Черт. Вылетело из головы. Но что-то он не шумел, когда они пришли. Марк опять открыл дверь и схватил клетку. Она была пуста.

— Настя! Куда он делся?

— Я его выпустила погулять.

— Что?

— А что? Мама говорит, он должен двигаться, а то подохнет. К тому же нас не было целый день, а ему, наверное, скучно одному, да еще в клетке.

Короче, следующие сорок минут они сначала искали, а потом ловили свина. Он окопался под диваном и категорически не желал выходить. Пришлось принести швабру. Единственное, чего Марк добился, — Палыч, злобно визжа, вылетел из-под дивана и юркнул под телевизионную тумбу. Доктор был просто поражен той скоростью, с какой эта жирная тушка передвигалась. Мало того что у него до смешного короткие ноги — он еще и скользил по паркету, и на виражах его толстую жопку заносило набок. Но когда свин был изловлен, Марк чувствовал себя как после полноценного ночного дежурства в отделении. (Это воспоминание молодости является его личным мерилом тягот.) Водворенный в узилище Пал Палыч окончательно потерял человеческий облик: он визжал, грыз решетку и носился кругами по клетке, которую нес доктор. Опилки летели во все стороны.

Когда они вывалились из подъезда, Марк нос к носу столкнулся с Викторией. Принцесса по-прежнему пребывала в облике непорочного ангела. За ее спиной маячили три противные девицы — он их вспомнил. Должно быть, тогда они приходили посмотреть на объект страсти подружки. В прошлый раз зрелище оказалось не слишком увлекательным. Ну что они могли увидеть: нестарый мужик, белый халат, профессиональная улыбка, зато сегодня девочкам явно нашлось на что посмотреть. Марк стоял столбом, просто оцепенелый от ужаса. В одной руке у него клетка со свином. Свин орал и бегал, опилки сыпались, как конфетти на Новый год. В другой руке мужчина держал сумку с вещами, пакет с продуктами и Настину сумку — розовенькую, с Микки-Маусом и его подружкой Минни. Джинсы в пыли, свитер тоже — он исползал на коленках всю прихожую, пока поймал проклятое животное. Волосы дыбом. Настя несколько мгновений, пока продолжалась немая сцена — Марк таращится на Викторию, она на него, — маячила сзади. Потом как-то бочком вылезла на первый план и, дергая доктора за рукав, заныла:

— Я забыла пописать. Давай вернемся. Ну пожалуйста… И по-большому я тоже хочу!

Ужас наполнил глаза Виктории. Ангел увидел тщету и суету земного бытия. Подружки захихикали. Еще через секунду все они быстрым шагом удалялись прочь по улице, и Марк твердо знал, что девушки уходят из его жизни навсегда. За это он готов был простить Настю и поцеловать Палыча.

Сунув клетку и вещи в машину, доктор предложил Насте вернуться домой.

— Зачем?

— Ну, ты в туалет хотела.

— Рассосалось. — И пожала плечами.

Челюсть у мужчины отвисла. Не в первый раз за сегодня.

В десять вечера он сидел в ресторане «Березовой рощи», а накормленные и усталые Настя и тетя Рая отправились спать к себе в номер. Надо сказать, тетушка явила чудеса выдержки и немалую расторопность. Марк позвонил ей после того, как заказал номера, и объявил, что вечером они на несколько дней отправляются в дом отдыха. Причем ей, тете Рае, предстоит присматривать за небезызвестной Настей. Когда они за ней заехали, тетя Рая сидела на стульчике в прихожей, у двери стоял собранный чемодан. На коленях тетушка держала потрепанный ридикюль. Она поцеловала Настю, сунула ей еще теплую ватрушку и, строго глянув на племянника, произнесла:

— Надеюсь, я услышу если не оправдания, то хотя бы подробности.

Марк обещал и то и другое, но не сейчас.

Поездка в «Березовую рощу» заняла столько времени, словно они стремились не к березам, а к пальмам.

Мама моя, что же делается вечером на Кольцевой! Настя скисла довольно быстро, и они последовательно перепробовали все: сосали лимон, конфеты, пили воду и пели песни. И все же, как только прорвались через развязку у съезда на шоссе, девочка взглянула на доктора глазами больного олененка и зажала ладонью рот. Марк, визжа тормозами и не слушая мата окружающих, рванул к обочине. Она успела-таки распахнуть дверь и свеситься наружу. Мужик на подержанном бумере, тормознувший с явным намерением набить морду придурку из «форда», высунулся в окно, оглядел Настю, которую выворачивало наизнанку, и, плюнув, поехал дальше.

— И что ты сидишь? — раздался сзади голос тети Раи. — Возьми бутылку воды и иди помоги ребенку. Ей надо прополоскать рот, попить и, если опять будет тошнить, придерживай ей волосы.

Марк с трудом разжал пальцы и положил монтировку под сиденье — очень не понравился ему тот тип на бумере. Ладно, жизнь продолжается, и это неплохо. Следующие полчаса он делал все по инструкции — держал волосы и подавал воду. Потом еще полчаса они гуляли. Чудное место для прогулок — обочина подмосковного шоссе рядом с Кольцевой, за сто метров до какого-то жуткого рынка. Потом тронулись дальше. Обессиленная Настя дремала рядом, и доктор с тревогой посматривал на бледное личико и синюшные губы.

В доме отдыха их встретили как родных. Кто-то из обслуги принес вещи; Марк даже не успел дать чаевые — руки были заняты Настей, которую он нес в номер и думал, что она до утра уже не выползет. Ничего подобного — через полчаса свежеумытая и голодная, как пантера, Настя сидела за столом и хомячила ужин.

Рассказывать о проблемах Ланы при ребенке было невозможно, и тетушка пошла спать, так и не удовлетворив законное любопытство. Доктор остался, и не потому, что не хотел спать, еще как хотел, но в ресторане они нос к носу столкнулись с Семеном Николаевичем — тем самым завотделением, чьим кабинетом сегодня так славно попользовались. Никогда он так не радовался, встречаясь с Марком в коридоре поликлиники. Здесь же они улыбались и жали друг другу руки, словно любящие братья после долгой разлуки. Так и не отпустив Марка после рукопожатия, Семен поволок коллегу к своей супруге:

— Люсенька, смотри, это Марк. Я тебе, кажется, о нем рассказывал — одно из светил в нашем отделении. Мы несколько задержимся… Ну что ты, ненадолго, должен же я знать, как они там.

Смерив стоматолога не слишком дружелюбным взглядом, Люсенька, засушенная бесконечными диетами, со стрижкой а-ля блондинистый ежик и массой крупных серебряных украшений дамочка, неохотно удалилась. Мужчины переползли из ресторана в бар, и теперь Семен искренне, словно удравший с уроков школьник, наслаждался девочками у шестов, коньяком и беседой. Будь Марк в другом состоянии, он оценил бы прелесть ситуации, в конце концов, не каждый день выдается пить с начальством в неформальной обстановке. Но он сидел как на иголках.

Марк пристроил девочку, уладил с дежурным администратором вопрос о наличии в номере морского свина, и теперь ему было некуда деться от мыслей о Лане. К нему домой Лана не заходила, ее домашний телефон и мобильник не отвечали, на работе сказали, что она будет завтра. Где она и что с ней? Неведение мучило. К полуночи напряжение стало невыносимым. Марк отвечал невпопад, и коньяк вдруг запах клопами. Должно быть, на нервной почве. Семен тоже несколько скис, видно, мысль о супруге и неотвратимом возвращении в лоно семьи проникла в его мозг и испортила удовольствие. Поэтому, когда Марк поднялся и, сославшись на усталость, двинул к выходу, он с готовностью засеменил следом.

Еще тридцать минут доктор бродил по номеру. Вставал, садился, включал кабельное телевидение (шла милая порнушка). Потом не выдержал: пошел в бар, выпил крепкий кофе, сунул в рот самую противную ментоловую жвачку, разменял деньги — на случай, если попадет на мента, а тот поймет, что клиент выпил, до города они будут его передавать по эстафете, и каждый будет собирать мзду, поэтому до цели жертва сможет доехать только при достаточном количестве наличных.

Но Марку повезло. Он миновал все посты и пробрался в столицу, не потеряв ни копейки. Правда, на этом везение кончилось. Сидя дома и тупо глядя на телефон, он понял, что бесполезен здесь так же, как и в «Березовой роще». Мобильный Ланы был отключен, дома у нее никто не отзывался. Доктор позвонил даже в офис. К его удивлению, ответил совершенно бодрый голос:

— Агентство «Барс» слушает.

— Да? — Марк растерялся. — Очень приятно. Э-э, вы не могли бы позвать Светлану Николаевну, вашего юрисконсульта.

— Она будет завтра.

— Но как же… Послушайте, молодой человек, я в курсе, что у вас там намечается нечто неординарное и…

— Код доступа.

— Простите?

— Назовите код доступа.

— Э-э, не знаю.

— Я не уполномочен давать справки, звоните завтра. — И он повесил трубку.

Ага, значит, есть некий код, и если его знать, то, по-видимому, разговор может быть не столь кратким. Марк опять принялся набирать номер, намереваясь вытрясти данный код из Насти. Но вовремя сообразил, что уже три часа ночи и, пожалуй, девочку лучше не пугать. Посидев некоторое время с телефоном в руках, он понял, что толку от него никакого, и пошел спать. Лег, сотворил короткую молитву за Лану и провалился в сон.

Проснулся в восемь. Час пил кофе, ел, мыл посуду, торчал под душем и изводился. Потом, едва стрелка коснулась девяти, принялся названивать в агентство.

Там ему было заявлено, что Светлана Николаевна в командировке и будет завтра. Вот так. И что делать? Ну что он мог сделать? Самое ужасное — ничего. Уж не знаю, кто там был Настин папа и как давно он исчез с горизонта, но надо было на кого-то злиться, и Марк принялся мысленно поливать этого неизвестного мужика. Какой же надо быть сволочью, чтобы позволить жене заниматься такими делами! Шляется Лана черт знает где. И бог знает с кем. И непонятно, чем это все кончится. Кипя от возмущения, доктор поехал в дом отдыха. По дороге заехал на рынок, купил фруктов. А Пал Палычу — толстенный пучок укропа.

«Березовая роща» встретила его приветливо: белыми стволами тех самых берез, красными черепичными крышами невысоких, трехэтажных корпусов и звонкими детскими криками. А также бдительной охраной. Марк, само собой, забыл в номере пластиковую карточку, которую ему вчера выдал дежурный, и теперь должен был предъявить паспорт и ждать, пока охранник по телефону созванивался с администрацией. Лишь после этого ворота открылись. Дежурный администратор — спортивного вида мужик средних лет — встретил постояльца в дверях, помог донести сумки до номера и ждал, пока Марк искал чертову карточку.

Лишь поводив носом по куску пластика, он расслабился и с улыбкой сказал:

— Ваши уже позавтракали. Настя в игровом центре, а Раиса Самуиловна пошла к врачу. Насколько я понимаю, ничего серьезного, больше для того, чтобы пообщаться. Рекомендую зайти в столовую позавтракать — наш повар исключительно вкусно печет оладушки. Впрочем, если желаете, можно подать завтрак в номер.

Поблагодарив, Марк сказал, что пойдет в столовую. Теперь до него стало доходить, почему пребывание в этом идиллическом местечке стоит таких денег.

От старого санатория остался один корпус в дальнем конце парка. Там жила обслуга. Отдыхающие размещались в нескольких трехэтажных коттеджах, по стилю напоминавших швейцарские шале. Из развлечений были библиотека, кафе, ресторан, стриптиз-бар, игровой центр, баня, тренажерный зал, корты и площадки, озеро с лодочками и велосипедами, конюшня, бизнес-центр с Интернетом и кое-какие медицинские процедуры для желающих поправить здоровье. Сервис был абсолютно ненавязчивым, но при этом стоило пару раз недоуменно оглянуться, как рядом возникал некто, готовый к вашим услугам. Народу тут проживало немного, и потому можно было, при желании, добиться почти полной иллюзии уединения. Мысленно доктор снял шляпу перед тем, кто вложил в это место столько труда. Комнаты уютные и совсем не походят на гостиничные номера в советском понимании этого слова. Его номер на одного, например, состоял из небольшой гостиной, где были диван, кресло, столик и телевизор в некоем подобии небольшой стенки. Там же размещался бар-холодильник. На широком подоконнике стояла ваза с цветами, а на столике — блюдо с румяными яблоками. В спальне имелась весьма просторная кровать, гардероб и трюмо — все светлого дерева и очень неплохого качества. Покрашенные рыхлой краской стены украшали несколько натюрмортов и керамическое панно с цветочками в гостиной. Сантехника в ванной была современной и безупречно чистой.

Огромная территория огорожена неприметным, но высоким заборчиком с камерами наблюдения. Здесь было все: цветник, фруктовый сад, парк, даже огород. Плакучие ивы склоняли свои нежные ветки над водами тихого озерца. С одной стороны имелся песчаный пляжик с лодочной станцией, а напротив в осоке у самой воды цвели ирисы. Маленькая лужайка под корявой сосной, беседка в восточном стиле навевали мысль о Японии. А за поворотом дорожки открывалась потрясающая альпийская горка, полная каких-то невероятных цветов и растений. Короче, Марку тут понравилось чрезвычайно. А горничная, которую он успел заметить в собственной ванной комнате, была очень даже миленькой.

С детьми занимались так называемые аниматоры — молодые женщины и пара шустрых парней.

После завтрака к Марку подошла величественная седая дама. В ней, несмотря на пышно взбитые седые волосы и со вкусом подобранный костюм, безошибочно угадывался педагог. Улыбаясь, она спросила, есть ли у него пожелания по поводу Настиного времяпрепровождения. Доктор озвучил свое недоумение. Дама вежливо попеняла, что он не удосужился ознакомиться с брошюркой, которая лежит в номере. Марк выразил раскаяние.

— Ничего, я вкратце вам скажу, чем мы располагаем. Вы забронировали номер на три дня, но с возможностью продления пребывания. Конечно, эти три дня она может просто участвовать в общей программе игр: сейчас они ставят спектакль, например. Премьера завтра вечером. Но если вы решите провести у нас какое-то время, то для девочки можно составить индивидуальный график. Например, ввести в него обучение верховой езде — у нас своя конюшня и прекрасные инструкторы. Есть теннисный корт. Ее можно отдать поварам — девочки в этом возрасте часто увлекаются кулинарией, — и тогда у вас будет возможность отведать блюдо, собственноручно приготовленное Настей. Можно позаниматься языками или подтянуть школьную программу. Так что вы подумайте. — Дама улыбнулась ему как родному и заключила: — Меня всегда можно найти рядом с игровым центром, кабинет с табличкой «Завуч». Или просто дайте знать дежурному администратору, я сама к вам подойду.

Мило раскланявшись, они расстались. Доктор покрутил головой в полном обалдении. Ну дают.

День тянулся и тянулся. Он никак не мог чем-то себя занять. Периодически хватался за телефон. Даже заставил пару раз тетушку набрать номер агентства. Попытал Настю на предмет кода, но она ничего не знала. Все бесполезно. Пошел бродить по парку, был изловлен Семеном. Пришлось делать умное лицо и обсуждать предстоящую конференцию. Через некоторое время Люся, удостоверившись, что Марк зануда, сбежала. Семен повеселел и быстренько потрусил в противоположном направлении. Подивившись тому, что начальник, приводивший в трепет все отделение одним движением бровей, оказался безропотным подкаблучником, доктор побрел дальше.

С Настей они встретились за обедом. Из девочки просто била энергия, и она, быстро поглощая суп, рассказывала, какой классный спектакль они ставят и какие здесь аники замечательные. Вот если бы учителя такие были…

Когда Настя умчалась, тетушка подняла на племянника глаза и поинтересовалась, на кой черт она ему сдалась, если ребенка тут и развлекают, и охраняют.

— Ну, во-первых, я не знал, что это будет именно так, — честно сказал Марк. — Во-вторых, я не умею ее причесывать. А в-третьих, почему бы тебе просто не отдохнуть? Мне кажется, тут очень милое местечко. Похоже, у них неплохая медицинская база. Проконсультируйся по поводу своего давления.

— Ему будет намного лучше, если ты соизволишь рассказать мне, что происходит, — не без злости буркнула тетушка.

Так что после обеда они поднялись к Марку в номер, и он изложил тете Рае события последних дней. Она выслушала все совершенно молча, уютно устроившись в большом кресле. Когда он закончил, покачала головой и сказала:

— Бедный мальчик. — Потом добавила: — А все из-за твоей совершенно ненормальной страсти к женщинам.

— Да? Почему это? И почему ненормальной? Мне надо было с детства дружить с Аланом?

— Не дай господи. — Тетушка фыркнула. — Я о другом: с людьми устроенными, женатыми ничего подобного не происходит, — изрекла она. Потом встала, потрепала Марка по щеке и, направляясь к дверям, сказала нечто загадочное: — Все будет хорошо, мой мальчик. Твой покойный дядя всегда говорил, что «Иванушке» повезет. Поспи, а потом поезжай в город. Бог даст, все будет хорошо.

Она выплыла из комнаты. Марк смотрел вслед тете Рае, позабыв закрыть рот. Не понял. «Иванушке»? Это он, что ли? Блаженный дурачок? Хотел было обидеться, а потом плюнул и лег спать. Это чудесный способ убить время.