Глава 10

Утром Олег ушел, сказал, что ненадолго. Марк дождался, пока проснулась Антонина Ивановна, и постарался, как мог, утешить ее. Она еще раз рассказала ему всю историю и, конечно, опять расплакалась. Доктор заставил ее выпить чаю и немножко поесть, потом сделал укол — в основном успокаивающее, чтобы не довела себя до сердечного приступа. Вскоре она опять задремала. Когда вернулся Олег, Марк оставил ему номер своего мобильного и строго-настрого приказал звонить, если матери станет хуже. Потом выполз на улицу и поехал домой.

Погода стояла на редкость замечательная — солнышко отражалось от машин, от свежевымытых окон и витрин, и бледные лица горожан тоже иногда освещались ответными улыбками. Обычно Марк любил побродить в такую погоду по улицам или съездить за город. Но сегодня просто ничто не радовало. Даже солнышко. На пикник так и не поехал — настроения не было никакого. Заскочил домой, взял спортивную сумку и отправился в спортзал.

Честно сказать, он не сразу полюбил это место. Зал не особенно шикарный, расположен в пристройке в два этажа плюс полуподвальное помещение. Снаружи никакого хромированного железа и тонированного стекла, как в крутых заведениях вроде «Сансити». Зато цена абонемента вполне приемлемая, тренажеры все те же самые, да еще имеется милейшая Леночка — инструктор. Вообще-то Марк пришел сюда пару лет назад с намерением получить консультацию о тренажерах, программах, потом закупить в «Кеттлере» какой-нибудь агрегат и заниматься дома. Но Леночка… короче, он начал ходить в спортзал и теперь привык. Здорово помогает расслабиться.

Сегодня доктор упирался там как лось, полтора часа. Устал. Но мозги не мышцы, мысли все те же крутятся. Что за люди? Воруют. Еще Карамзин, кажется, когда его попросили кратенько оценить состояние дел в России, горестно так обронил: воруют. В целом мы к этому привыкли. Ну что ж. Каждый имеет то, что имеет и до чего может достать. Но все же, все же. Хоть какую-то совесть надо иметь?

Отбирать последнее у явно беззащитных — это должно быть наказуемо. Эта мысль пришла Марку в голову уже после обеда. Он сел, забыв про любимый детектив, и стал ее думать. Наказание. Как бы наказать эту… нехорошую женщину? Пойти в милицию? Бесполезно. Доказательств-то нет. Конечно, при известной ловкости (что подразумевало хорошего, то есть недешевого, адвоката) дело, наверное, можно как-нибудь вытащить в суд. А толку-то? Скомпрометировать завкафедрой? Бессмысленно. Денег это не вернет. Нанять кого-нибудь, пару больших братков, чтобы… Что? Запугать? Избить? Женщина все-таки, это не пойдет. Значит, запугать. А где взять братков? И сколько они берут за пугание? Черт, чушь какая-то. Тут его осенило, что же он все время изобретает велосипед, ведь есть Алан, самый настоящий адвокат. Иногда не так уж плохо иметь много родственников — всегда можно найти человека нужной тебе профессии. Будем надеяться, он уже успел соскучиться по племяннику. Марк нашел в записной книжке номер, позвонил. Ответил приятный молодой голос:

— Секретарь господина Терницкого слушает.

Доктор начал объяснять, что ему нужно поговорить с Аланом по делу и срочно…

— Деловые вопросы господин Терницкий решает на работе. Позвоните в понедельник в его офис. Телефон… — Он назвал номер и повесил трубку.

Ах ты, поганец. Должно быть, конкуренции испугался. Марк его как-то видел, этого секретаря, — секретутка самая натуральная. Небось ревнует к Славику.

Выждав минут десять, набрал номер еще раз.

— Секретарь господина Терницкого слушает.

— Меня зовут Марк, я его племянник и хотел бы поговорить с ним по личному делу.

— Подождите у телефона, я посмотрю, дома ли он.

Так, распустился вконец. Марк уже придумывал, что сделает с этой голубой хризантемой, когда в трубке послышался голос Алана:

— Марк? Здравствуй, здравствуй. Что-то стряслось?

— Надо поговорить.

— Опять? Голос у тебя такой напряженный… Та же история?

— Нет-нет.

— Приезжай к четырем, хорошо? В половине седьмого мне надо быть в клубе, но, я думаю, мы успеем порешать твои вопросы.

Повесив трубку, Марк вспомнил, что у Алана скоро день рождения. Так, где склерозник со списком дат?.. Как-то раз, устав выслушивать от обиженных родственников упреки за запоздалые поздравления, Марк купил обыкновенную телефонную книжку и потратил полтора часа, записывая всех своих друзей и родственников и выясняя у тетушки всяческие даты, с которыми необходимо поздравлять, — дни рождения, годовщины свадеб и так далее. Потом книжечка периодически пополнялась — кто-то женился, рождались дети, случались и похороны, и тогда тоже добавлялась новая дата, — это жизнь, и все мы когда-нибудь там будем, хорошо бы не скоро и только если все здесь уже окончательно надоест.

Так вот, дядюшкин праздник будет иметь место послезавтра — и вряд ли Марка позовут его отмечать. Наш доктор не столь близок, и дата не круглая. Но дядюшка помог недавно, — и кто знает, а вдруг сможет выручить и на этот раз. А потому подхалимаж — великое дело. И время есть. «Чем скучать в ожидании аудиенции, побегу-ка я в антикварный», — решил пройдошливый племянник. Сказано — сделано. Он быстренько протер стекла, и они с «фордом» порулили в центр.

Не могу сказать, что по случаю выходных там было безлюдно, но явно лучше, чем в будний день.

И тут случился облом. Один магазин был закрыт, второй ничего достойного предложить не мог. Третий — тоже. Покупать пятый портсигар было глупо, а симпатичная статуэтка, на которую Марк положил было глаз — рыцарь в доспехах, — оказалась выполненной не из бронзы, а из серебра, а потому цена была неподъемной даже для стоматолога. Он печально стоял у прилавка, прикидывая, куда бы податься, — на Крымский — долго. Остается Кузнецкий. Милая продавщица, бросив взгляд через плечо — не слышит ли начальство, — спросила:

— А вам нужен обязательно антиквариат?

— Да нет. Просто хотелось бы стильную вещь в подарок небедному человеку, у которого все есть. Это как раз тот вариант, когда подарок становится проблемой, да? — пробормотал Марк.

— Попробуйте магазин необычных подарков. Тут неподалеку есть два: «Ле Футур» — там больше такого… современные вещи и приколы всякие. И есть еще «Багатель». Практически на любой вкус.

Доктор послушался доброго совета и не пожалел. В «Багателе» нашел очень симпатичную вещь — посеребренная подставочка, куда помещается греющая свеча, а на нее ставится тонкого стекла очень изящный и отделанный серебром кофейник; учитывая любовь дядюшки к кофе — вполне… А не понравится — вещь достойна быть подаренной кому-нибудь другому.

Признайтесь, вряд ли вы все подарки оставляете себе. У Марка в шкафу есть коробка, куда складывается подарочный фонд — вещи, которые ему не нравятся или не нужны, но их вполне возможно кому-то презентовать. Или бывает, что приносят одинаковые подарки — два портмоне, например. А однажды на день рождения он получил три кожаных ремня. Туда же — в коробку — он складывал раньше бесчисленные коробки конфет, которые несли пациенты. Теперь, слава капитализму, иногда приносят хороший кофе или чай.

Надо сказать, оба магазина доктору понравились чрезвычайно. Он присмотрел пару подарочков для своих приятелей и решил, что с пользой провел время. Кофейничек упаковали в суперскую коробку. Потом девица поинтересовалась, для кого подарок. Марк честно ответил: для дядюшки. Тогда она с важным видом изрекла:

— Надеюсь, вы согласитесь, что светлые тона не слишком уместны.

Молодой человек хотел удивиться — всегда считал, что светлые тона уместны в любом случае, если вы не собираетесь на кладбище, — но промолчал. Бог с ней, пусть развлекается. Коробку завернули в бумагу — ничего яркого: темно-зеленый фон и тонкая серебряная полоса, само изящество. Сверху наличествовала столь же изысканная серебряная ленточка, завязанная неприметным бантиком; никаких там пышностей — это пошло. Только изыск дизайнера и хороший вкус. Марка просто уже мутило от собственной утонченности, и он порулил на встречу с Аланом.

По дороге молодого человека одолевали те же мысли. Есть в этом нечто — если человека всю дорогу заставлять быть милым и утонченным, то в конце концов он или превратится в законченного ханжу, или сорвется в такое пике, что окружающим мало не покажется. Вспомните хоть дочерей короля Лира, — должно быть, старик никогда не давал им выпустить пар и совершить положенные каждому в жизни маленькие безумства… За что и получил… Так что да здравствует необходимое человеку для счастья безумство, например юношеская влюбленность… Тут Марк вспомнил Вику и решил, что всякое обобщение содержит слишком большую долю погрешности.

Без пяти минут четыре он остановился у ограды дома, расположенного в тихом переулочке недалеко от станции метро «Белорусская». Все-таки дом у дяди, прямо скажем, шикарный. Фасад отделан неброско, темными породами гранита. Зеркальные окна не позволяли разглядеть какие-либо детали интерьера. Знаете, когда идешь вечером по улице и в окнах горит свет, всегда забавно смотреть, у кого какие люстры, цветочки на окнах. Зимой видно, если елка у окна. Тогда становится как-то теплее. И думаешь: «Вот у меня тоже когда-нибудь будет елка, и наряжать я ее буду вместе с детьми…» За окнами этого дома разглядеть что-либо было совершенно невозможно.

Из будочки у ворот выглянул крепкого телосложения молодой человек. Марк назвался, он вежливо кивнул:

— Вас ждут, парковка справа от ворот, четырнадцатое место, пожалуйста.

Ворота неторопливо открылись, впуская доктора в ухоженный двор с клумбами, круглыми фонариками и дорожками из разноцветной плитки. Ага, гостей в подземный гараж не пускают. Ну и ладно, не больно-то и хотелось.

Охранник распахнул дверь, второй держал лифт, пока Марк пересекал холл, тоже отделанный камнем, но уже мрамором. Справа от входа было нечто вроде зимнего сада: кожаные диванчики расставлены между кадок с растениями, по большей части экзотическими — пальмы, монстеры, еще что-то разлаписто-зеленое. Там в глубине тихонько журчал фонтанчик. Хорошо быть преуспевающим адвокатом, даже лучше, чем преуспевающим дантистом. Жить в таком доме — это сколько же надо драть с клиентов.

Встретил Алан племянника вполне радушно. Секретутки, к счастью, видно не было. Славика тоже. Марк протянул ему коробку с подарком, произнеся приличествующую случаю речь — по поводу того, что поздравлю конкретно в день рождения, но поскольку не знаю, когда свидимся, то презент хотел бы передать сейчас. Тете Симе он бы не рискнул преподнести подарок ко дню рождения раньше срока, но Алан в этом плане без комплексов. Он распечатал коробку, выразил восхищение — Марку показалось, вполне искреннее, — и рассыпался в благодарностях.

Хозяин собственноручно сварил кофе. Пока готовил, занимал племянника светской беседой: ездил на недельку во Францию, отдохнуть, развеяться, не поверишь, кого встретил «У Максима». В этом ресторане такие цены — где наши депутаты берут такие деньги? И все в том же духе. Но едва фарфоровая чашечка с позолотой оказалась на столе перед носом гостя и он сделал первый глоток ароматного напитка, как вступление закончилось. Алан сел напротив, положил ногу на ногу и совершенно деловым тоном сказал:

— Я тебя слушаю.

Марк изложил грустную историю Антонины Ивановны.

Адвокат внимательно все выслушал, задал пару вопросов: передавал ли хотя бы раз Олег деньги при свидетелях? Марк знал ответ — он ездил заниматься к даме домой и всегда был один. Свидетелей не было. Тогда Алан спросил, где она живет. Доктор назвал адрес и добавил, что квартира произвела на мальчика огромное впечатление и что милая завкафедрой водит новенький «мерседес».

Алан покачал головой:

— Я не возьмусь за это дело. И никто не возьмется. Оно совершенно, то есть абсолютно, безнадежное. Никто ни разу не видел, чтобы она брала деньги. Свидетелей нет. Даже до суда это не дотянуть. Да и кроме того, у бабенки наверняка есть защита. «Мерседес», говоришь? Такие без крыши, или там козыречка какого-нибудь, не живут. Так что мне очень жаль твою коллегу, но помочь я ей ничем не могу. И никто не сможет.

Он переменил позу, положил ладони на стол и вопросительно смотрел на племянника. Марк понял, что эта тема закрыта и дядя ждет, когда он перейдет к следующей проблеме. Лично у Марка проблем не было. Ему просто было муторно, словно это он сам сделал какую-то гадость и теперь не может ее исправить. Черт, дурацкое ощущение. Пытаясь потянуть время (а вдруг в голову придет еще какой-нибудь вопрос), доктор поинтересовался, будет ли Алан на свадьбе у Валечки.

— А как же, как же. Я уже и подарок присмотрел. Сима сказала, что молодым нужна кой-какая мебель, поэтому лучше деньгами, и конвертик я им само собой принесу, но в качестве сувенирчика я купил прелестную настольную лампу — бронза, начало двадцатого века.

Марк молча кивал, не зная, что сказать или спросить. Но Алан далеко не дурак. К тому же преуспевающий адвокат не может не быть хорошим психологом.

— Ведь это не все? Ты по-прежнему выглядишь напряженным. — Он смотрел на племянника с искренней заботой. — Почему бы не рассказать, что тебя мучает.

— Да я уже рассказал.

Он удивился:

— История этого мальчика? Но ты ничего не можешь поделать, так что… — Тут ему пришла в голову новая мысль, и он осторожно спросил: — Или ты имеешь в этом личный интерес? Эта женщина брала у тебя в долг?

Марк отрицательно покачал головой.

Алан подумал еще немножко:

— Сколько ей лет?

— Она годится мне в мамы. У меня нет в этом деле того, что ты называешь личным интересом. Просто я хотел помочь, и меня бесит… когда так не по-человечески…

— Ай-ай-ай, Марк. Нельзя помочь всем униженным и оскорбленным. Это в молодости мечтается, а как доходит до дела… Мы взрослые люди, и не надо строить иллюзий и терзаться по поводу несовершенства этого мира.

Собственно, на этом разговор закончился. Вернее, еще некоторое время адвокат племяннику подарил и даже произнес небольшую речь — все в том же ключе — о вреде донкихотства для здоровья отдельно взятого донкихота и для социума в целом. Это, как Марк понял, должно было снять камень с его души. Речь доктору понравилась — все-таки дядюшка чертовски талантлив. Но легче не стало. На прощание Алан сказал, что если мальчик поступит на вечерний или даже на заочный, то, вполне возможно, ему найдется местечко в конторе. Молодые и шустрые всегда нужны. Волка, знаешь ли, ноги кормят, да вот иногда уже сил нет везде бегать самому. Племянник поблагодарил и откланялся.

Марк вернулся домой, вернее, доехал до дома, припарковался, но из машины не выходил. По крыше и стеклам застучал дождь. Пахло мокрой пылью и асфальтом — запах города. После дождя станет свежее, и тогда можно будет разобрать среди бензина аромат зеленых деревьев. Молодой человек сидел так довольно долго, просто слушал дождь. Конечно, Алан прав. Вот вокруг колодец двора, наверняка за этими мокрыми от дождя стеклами полно людей, которых обидели. И они с радостью взвалили бы свои проблемы на какого-нибудь пришлого героя. Но! Если бы герой даже смог им помочь, то сами они, ничему не научившись, не поучаствовав в борьбе, так и остались бы потенциальными жертвами. А потому им можно и дo' лжно советовать, но действовать они — обиженные — должны сами. Чтобы, так сказать, «духом окрепнуть в борьбе». Собственно, к этому и сводились недавние рассуждения дяди. Там было еще много красивых слов о психотипе и виктимности, но суть от этого не менялась. И ведь он прав. Почему бы не пойти домой? Там тепло. Хотя и тут неплохо: тихо шелестит кондиционер — окно пришлось закрыть, потому что дождь усилился. Тепло, сухо и уютно. И так погано на душе! Марк развернулся и поехал к тетушке. Вернее, к дому, где жили тетушка и Лана. Конечно, ему не очень хотелось с ней связываться; он не знал, занимается ли их агентство такими делами, как пугание преподавателей высшей школы. И если да, то сколько они за это берут? И Марк подумал, что, если и она скажет, что дело безнадежно, — так тому и быть.

У подъезда он сообразил, что не знает номера ее квартиры. Соседка — это еще три квартиры на той же лестничной клетке, а учитывая общительность тети Раи, Лана могла жить и несколькими этажами выше или ниже. Если зайти к тетушке, придется долго объясняться. Ох, как непросто все в этой жизни. Стал рыться в карманах в поисках записной книжки и вдруг подумал: а если ее нет дома?

Набрал номер, и через несколько секунд в трубке зазвучал нетерпеливый голосок:

— Да? Мариша, это ты?

— Лану будьте добры.

— Сейчас, — и в сторону: — Мама-а! Тебя, иди! Не знаю кто, мужик какой-то.

Доктор ухмыльнулся. В трубке послышался волнующий низкий голос:

— Да? Я слушаю.

— Лана, здравствуйте, это Марк. Ну, помните, стоматолог.

— Да, конечно помню.

— Мне нужна ваша профессиональная консультация, вы ведь юрист, и, если получится, ваша помощь.

— Хорошо, давайте в понедельник…

— Лана, если честно, я стою у подъезда и хотел бы поговорить с вами сейчас.

Она помолчала.

— Марк, поймите меня правильно. Я не отказываюсь вам помочь, если смогу, конечно. Но вы уверены, что ваше дело не может подождать до завтра? Я не люблю брать работу на дом.

Какие все стали. Прям как в Англии, мой дом — моя крепость. Хотя, с другой стороны, ее тоже можно понять. Мужик, которого она видела пару раз (и столько же раз цапалась), заявляется под вечер и хочет неизвестно чего.

— Извините, Лана. Просто я расстроен и не подумал… Конечно, это не медицинский случай и никто не умрет до понедельника. — Тут он вспомнил Антонину Ивановну и добавил: — Надеюсь.

Они договорились в понедельник встретиться в кафешке на Басманной. Марк сначала собрался было подъехать в офис, но обнаружил стойкое нежелание Ланы видеть его именно там. Ну, это ее дело. Кафе так кафе. Пустой разговор подарил все же отсрочку до завтра, а значит, и надежду. Настроение несколько поднялось. И сразу захотелось есть. Черт, он ведь не пообедал толком. До магазина доктор сегодня не дошел. Овощи и мясо в холодильнике есть, но еще хочется кефира… и зубную пасту сегодня из тюбика выдавил последнюю. К тете Рае пойти? Пожалуй, нет. Хватит на сегодня родственников. Тут напротив «Рамстор» — Марк решил отовариться на неделю и вернуться в свою берлогу.

Марк искренне любил эти новые супермаркеты — «Рамстор», «Перекресток». Там всегда шумно, светло, тепло и много народу. Как раз то, что нужно одинокому человеку. И купить можно все сразу. Опять же не надо из бакалеи идти в галантерею и так далее. Так что через час-полтора он счастливо дотолкал свою нагруженную телегу до кассы, и догадайтесь, за кем встал в очередь? Точно, это была Лана. Она была укомплектована полной тележкой, Настей, которая дергала ее за руку и требовала то одно, то другое, и дурным настроением.

— Так… — Молодая женщина вздернула подбородок. — Я могла бы догадаться, что просто так вы от меня не отстанете.

— Бог с вами, девушка, я просто пришел за покушать. Вы уж прям из меня злодея делаете.

Она недоверчиво смотрела на доктора, но вид заполненной всяким барахлом тележки ее несколько смягчил, и они перешли на нейтральные темы, как то: покупать ли Насте жвачку «Бумер» с татуировкой или ограничиться банальным «орбитом». Марк сказал, что с точки зрения стоматологии лучше, если жвачка без сахара. Но любую, даже самый несладкий «орбит», можно жевать только несколько минут после еды, иначе будут проблемы не только с зубами, но и с желудком. Насте его выступление не понравилось. Она сердито задрала подбородок (совсем как мама) и поинтересовалась:

— Это что же, мне до ужина и пожевать нельзя? Это мы пока дойдем, пока мама что-нибудь приготовит… Ну-у-у…

Доктор посмотрел на часы. Так, берем инициативу в свои руки. Куй железо, как говорится. Где-то он читал, что женщина после посещения магазина бывает значительно добрее и терпимее, чем та, которой не удалось избавиться от значительной части своих денег. Сейчас проверим. Изобразив свою самую шикарную улыбку, молодой человек ринулся в бой:

— Действительно, Лана. Давайте не будем мучить ребенка. К тому же вам наверняка не хочется тратить вечер на приготовление ужина. Здесь полно кафе и ресторанов. Выберите любой. Я с удовольствием проведу вечер в вашем с Настей обществе. Мы поужинаем, а заодно поговорим.

Она задумчиво смотрела на искусителя. Настя, в полном восторге от открывшихся вдруг перспектив, прыгала вокруг и канючила изо всех сил:

— Мам, ну давай пойдем! Ну, мам, соглашайся.

— Хорошо, настырный вы мой. — Лана улыбалась не без ехидства. — Но при одном условии — дела ваши будем обсуждать завтра. Сегодня выходной, как вы сами справедливо заметили.

Может, она думала, что доктор откажется? Нет уж. Во-первых, ужинать одному не хотелось, а во-вторых, он тоже не дурак и знает, насколько любопытны женщины. Она ведь все равно не дотерпит до завтра.

Они сгрузили многочисленные покупки в машины и отправились в итальянский ресторан. Цены тут, конечно, того… Ну да живем один раз. Иногда можно себя и побаловать. Марк заказал себе хороший кусок мяса с картошкой и салатом, бокал вина.

Лана и Настя набрали какой-то чепухи из японского меню. Сейчас все с ума сходят по всяким рисовым шарикам непонятно с какой начинкой, водорослям и всяким ракушкам, содержимое которых выглядит как раздавленная улитка. Брр. Наш доктор всегда был сторонником доброй старой европейской кухни. И если ел рыбу, то она должна быть вымочена в вине и хорошо пожарена, а не вилять хвостом на тарелке. Но Лана и девчонка ловко орудовали палочками и восхищенно причмокивали. Пусть развлекаются.

Ужин прошел неожиданно весело и приятно. Марк, честно сказать, почему-то больше всего опасался Насти. От этого сероглазого ангела можно ждать чего угодно. Но сегодня она была просто паинькой. Доверила маме выбор блюд, съела почти все, что дали, и незаметно так переместилась к аквариуму с живыми рыбками, который красовался у входа в ресторан. Вскоре рядом с ней нарисовалась еще одна девочка того же возраста и мальчик чуть младше. Они тыкали пальцами в стекло и болтали не меньше часа, честное слово.

Так что взрослые имели возможность спокойно поговорить. Начали они, само собой, с цен. Посмотрев меню, Лана предложила оплатить счет по-гамбургски. Марк категорически отказался, заметив, что, пока зубы продолжают быть ахиллесовой пятой значительной части человечества (о! зубы — пятой, чего не ляпнешь, пытаясь произвести впечатление), он может себе позволить пригласить даму и заплатить за нее. И вообще, доктор не сторонник феминизма. Дальше разговор потек уже естественно.

Они обсудили много животрепещущих тем: феминизм, последние театральные премьеры, недостатки современной школы и так далее. Выяснилось, что у них много общего: она тоже предпочитает всем театрам Маяковку или антрепризу, когда идешь конкретно на актеров; Лана тоже считает, что как жанр российский мюзикл еще не достиг своей зрелости и завершенности. Она любит старую Москву и все проекты перестройки центра принимает близко к сердцу. Честно, Марк девушку понял и поддержал. Когда он увидел проект переделки Патриарших прудов… Там еще присутствовал некий примус. Сначала он думал — это дурная шутка. Ну не могут нормальные люди обсуждать серьезно подобный ужас. Однако потребовалась масса усилий, чтобы страшный сон не воплотился в реальность. Короче, они нашли о чем поболтать. Лана оказалась чудесной собеседницей: остроумной, иногда чуть злой на язык, но поскольку взгляды и вкусы их удивительно совпадали, то стрелы ее сарказма восхищали Марка.

О личной жизни она особо не распространялась и на ребенке тоже не концентрировалась, но он все же, думается, уловил невысказанное: Лана из тех мамаш, которые любят свое чадо болезненно. Здравый смысл заставлял ее скрывать это за непринужденным тоном и несколько показной строгостью, но, думается, доктор не ошибся. Она ни разу не забыла о девочке. Совершенно инстинктивно голова матери поворачивалась так, чтобы если и не видеть дочку хоть краем глаза, то непременно слышать голос. Да, должно быть, работа, которая не всегда позволяет ей быть с дочерью в сложные моменты, заставляет переживать серьезное нервное напряжение. Марк вдруг представил себе, как Настя болеет и ее мама укладывает девочку к себе в кровать или сидит всю ночь в кресле в детской и прислушивается к дыханию своего сокровища, стараясь по частоте вздохов понять, не поднялась ли температура. А утром ей надо бежать в офис, и тогда она встречает няньку или соседку, кто там присматривает за девочкой, сто раз повторяет ей, где лекарства и чем кормить, а сама весь день нервничает и заставляет себя не звонить домой каждые два часа. Думается, ей часто приходится сдерживать себя — она наверняка понимает, как ребенка гнетет безумная любовь матери. Вот Маша всегда жаловалась Марку на своих родителей, которые просто продохнуть ей не давали, окружая всяческой заботой. Привело это к тому, что девушка, уже учась в институте, не умела включить плиту, чтобы разогреть себе еду, а что такое ДЭЗ и где платят за квартиру, не знает, кажется, до сих пор.

Марк задумался, хватит ли у Ланы здравого смысла отпустить девочку, когда та вырастет. Потом удивился своим дурацким мыслям: куда это его занесло? А объект-то — вот он, стоит перед столиком, разметав по плечам пепельные локоны, и как бы невзначай норовит отхлебнуть из маминого бокала с легким итальянским вином.

Когда ей указали, что рановато будет, противная девчонка сделала большие глаза и сказала:

— Я думала, это «спрайт».

Ха, так все и поверили. Потом взрослые поторговались с дитем из-за мороженого — Настя непременно хотела заказать по шарику все перечисленные в меню сорта. Пришлось авторитетным докторским голосом напомнить, сколь ужасные последствия ее ожидают — потолстеет, никто любить не будет. А из ближайших перспектив — ангина и сидение дома в выходные, которые послушные и нежадные дети проводят в разных интересных местах, например в зоопарке.

— Хорошо, я буду шоколадное и… и вишневое. И полить вареньем, а сверху посыпать таким беленьким.

Марка передернуло, а Лана спокойно сказала:

— Хорошо.

— Я пойду пока, а когда мороженое принесут, вернусь. — И Настя, уже сделав два шага, вдруг вернулась к столу. — А после зоопарка, когда мы пойдем в «Макдоналдс», можно будет мороженое?

Обращалась она конкретно к доктору. То есть в зоопарк-то, похоже, всех ведет Марк.

— Настя! — взвилась возмущенная мамаша.

Ответом ей был совершенно ангельский взгляд, губы сердечком.

— Что?

— Э-э… — промямлил наш стоматолог. — Посмотрим.

Удовлетворенный ребенок цапнул со стола подоспевшую вазочку с мороженым и отправился глазеть на рыбок, а взрослые уставились друг на друга в неловком молчании. Через несколько секунд напряженная пауза сменилась нервным хихиканьем, а потом вполне освежающим дружеским ржанием. Отсмеявшись, она притянула к себе вазочку с мороженым и сказала:

— Рассказывайте, доктор. Вы весь вечер были просто молодцом и заслужили возможность излить душу. Так что давайте послушаем, что стряслось.

«Ага, я знал, что так и будет. Ну… не то чтобы знал, но наделся», — мысленно похвалил себя Марк и начал рассказывать. Она слушала внимательно, не перебивая. История Лане не понравилась.

— Свинство какое, — сказала она. — И чем я могу помочь?

Марк сказал, что юрист, у которого он консультировался, уверен — легально, то есть с помощью действующего законодательства, сделать ничего нельзя. Вот доктор и подумал: может, фирма Ланы сможет как-то поспособствовать возвращению денег. За часть суммы, разумеется. Она молчала довольно долго. Потом сказала:

— Честно, это вряд ли заинтересует мое начальство. Сумма слишком мала для них. Но… Давайте сначала кое-что проверим. У вас есть точное имя и адрес этой дамы?

— Нет.

— Достаньте. Это не сложно. У ее кабинета должна висеть табличка с именем и должностью. Потом адрес: мальчик ведь бывал у нее, пусть напишет. И номер телефона. Попросите его съездить туда еще раз. Хорошо бы узнать номер машины. Это тот минимум информации, с которым я могу что-то предпринять.

— Что именно? — с надеждой спросил Марк.

— Пока не знаю. Может, и ничего. — Девушка вдруг стала очень неразговорчивой. — Соберете эти данные, позвоните. А теперь мы пойдем. Спасибо за приятный вечер.

Марк доехал следом за Ланиной машиной до дома, помог выгрузить сумки. Всю дорогу Настя щебетала о предстоящем походе в зоопарк, но он отмалчивался, Лана просто словно ничего не слышала. Доктор вдруг пожалел, что не дождался понедельника. Она была такая счастливая и веселая за ужином. А теперь плечи поникли, личико стало грустным. Он взвалил на нее еще одну проблему.