Глава 6
Рубиновый медальон
Варя проснулась от телефонной трели и сразу услышала шаги, тяжелые, явно мужские.
– Алло? Да, можно, – сказал мужчина. И ушел с трубкой в глубь квартиры.
Варя взглянула на солнечное небо, потом – на часы: почти десять утра! Неужели Джулька до сих пор спит? Она приподнялась на локте и заглянула в колыбельку: пусто!
Девушка вскочила с тахты, осторожно выглянула в прихожую и прислушалась. Из кухни доносились голоса: мужчина посмеивался, а Маргарита Святославовна явно тетешкала Джульетту. «Вот какая кашка вкусная! – не своим голосом пролепетала дама и почему-то добавила: – Расти, коса, до пояса, не вырони ни волоса!»
«Стыд какой, хозяева на ногах, а гости дрыхнут!» – с досадой подумала Варя и на цыпочках, босиком побежала в ванную.
Взглянула в зеркало: ужас, волосы дыбом, на щеке отпечаток подушки. Да еще и ребенка проспала. Хороша!
Она быстро почистила зубы, наспех протерла лицо тоником, сделала пробор в кудрявых волосах и поменяла футболку на халатик.
Показываться на глаза незнакомому гостю, тем более мужчине, заспанной и неприбранной не хотелось, но нагружать Маргариту Святославовну заботами о ребенке было неловко. Девушка со вздохом поплелась по коридору.
На кухне возле круглого стеклянного стола сидел Николай и пил чай.
При виде Вари он с грохотом отодвинул стул и поспешно встал.
– А вот и наша мамочка проснулась, – сказала Маргарита Святославовна Джульетте.
Варе показалось: с укоризной сказала…
– А мы, мамочка, уже поели молочную кашку с гречневой мукой. А сейчас будем чаек с шиповником пить. Нам нужны витамины! – беседовала с младенцем дама.
Джульетта радостно разевала ротик и мяукала.
– Извините, сама не знаю, как получилось: ничего не слышала, спала как убитая, – жалобно отозвалась Варя. – В поезде, на вокзале устала, упала вчера как подкошенная.
– А «сплю на новом месте, приснись жених невесте» перед сном сказала? – засмеялся Николай.
Варя испепелила его взглядом:
– Я в приметы не верю!
– Зря! А то бы увидела во сне меня! – заверил он.
– Маргарита Святославовна, давайте мне Джульку, я подержу, – засуетилась Варвара.
– Осторожно, головку придерживай, – ворчливо промолвила дама и неохотно передала Варе малышку.
Девушка положила кроху головушкой на сгиб локтя и хотела дать свой палец: Джульетта так трогательно сжимала его в кулачке! Но в крошечной розовой ладошке была крепко зажата какая-то вещь: девочка вскинула ручкой, и в воздухе мелькнула толстая, как бечевка, цепочка.
– Что это у нас такое красивое? – спросила Варя и, к своему удивлению, обнаружила в кулачке старинный кулон: золото во впадинках узора потускнело, но огромный рубин на золотой подложке горел колдовским огнем.
– Откуда это? – удивилась Варя.
– Наша фамильная реликвия, – объяснила хозяйка. – Ребенок с младенчества должен видеть не просто красивые, а изысканные вещи. Между прочим, Набокову в детстве мать давала играть бриллиантами. И это, несомненно, повлияло на его утонченное восприятие красоты.
– Ой, Маргарита Святославовна, если Джулька сломает эту роскошь, мне никогда за нее не рассчитаться, – встревожилась Варя и осторожно высвободила украшение. – Нам бы пока что-нибудь попроще, мы ложечкой поиграем, да, Джулька? А потом купим книжечек, да? Мама скоро заработает денежек и купит Джулечке куклу!
После этих слов Николай прекратил сумрачно переминаться у стены, расплылся в улыбке, снова сел, пошарил в пакете возле стула, неловко извлек яркую детскую книжку-пищалку, куклу с длинными блестящими волосами в брючном костюме и сообщил, почему-то насупившись:
– Это ребенку, от меня подарок.
– А я думала – мне! – съязвила Варя. – Спасибо большое!
– Тебе тоже есть.
Маргарита Святославовна подняла брови.
Варя нахмурилась.
Николай сунул руку в бездонный пакет и вытащил черную коробку с окошком из слюды: на серебристой подкладке лежал фен с набором насадок.
Варя не спеша поцеловала в висок Джульетту – малышка уже сонно закрывала глазки – надеясь выгадать время и подобрать слова для отказа (все-таки фен был замечательный!), погладила пальцами теплые пяточки, хмуро сказала:
– Спасибо, я не возьму такую дорогую вещь.
– Коля, может быть, ты действительно торопишь события? – дипломатично промолвила Маргарита Святославовна.
Николай потемнел лицом.
Варя пристально глядела на кулачок Джульки.
– Тогда в окно выброшу! – пригрозил водитель и сжал коробку так, что хрустнула слюда.
Варя уставилась на соломенную салфетку и упрямо молчала.
– Коля, ты должен понять девушку: это слишком интимный подарок, – мягко сказала хозяйка дома. – Вы два дня знакомы. Конфеты, шоколад, игрушка ребенку – другое дело, но дорогой фен обязывает…
Николай сжал губы, встал и дернул ручку стеклопакета.
– Да что же это такое! – возмутилась Маргарита Святославовна. – Деньгами разбрасываться!
Она поднялась, вырвала фен, сердито закрыла окно и спросила:
– Варюша, когда у тебя день рождения?
– Двадцать четвертого июня был.
– Вот и замечательно: это тебе подарок от нас с Николаем на прошедший день рождения.
И она положила коробку на стол перед Варей.
Водитель поправил ворот рубашки и уставился поверх Вариной головы, в угол холодильника.
– Коля, ты сейчас куда? – как ни в чем не бывало спросила хозяйка.
– В институт, – хмуро ответил водитель.
– Замечательно! Меня подбросишь?
Николай молча кивнул и пошел к дверям:
– Я вас в машине подожду.
Варя продолжала сидеть со спящей Джульеттой на руках.
Хлопнула входная дверь.
Девушка понесла малышку в комнату, но едва успела уложить, в квартиру вновь позвонили.
Маргарита Святославовна встала на пороге и взглянула на Варю:
– Боюсь, это Николай вернулся…
– Я не буду с ним разговаривать, – сказала девушка. – Как я должна его подарок понимать? Я и так кругом всем должна, всем обязана!
Дама покачала головой, оправила широкую шелковую тунику, взглянула в зеркало и открыла дверь.
На площадке стояла Анна Кондратьевна и, как хлеб-соль, держала розовую детскую ванночку.
– Здравствуйте, Маргарита Святославовна, уж извините, что без приглашения… Шишкины из девятнадцатой квартиры вывесили объявление: отдают детские вещи, манежик, ванночку. Я и подумала, может, вам нужно? Посмотрите, какая ванночка, как новенькая.
– Спасибо, милая Анна Кондратьевна! Что бы мы без вас делали! – воскликнула хозяйка. – Проходите в комнату, не стойте в дверях: друзья через порог не разговаривают. Варя, посмотри, какая прелесть!
Варя выскочила в прихожую и заглянула в ванночку: пупырчатые держатели, углубления для мыла и шампуня, даже силиконовый коврик на дне!
– Ты, Варюша, не брезгуй, что чужое, – говорила консьержка. – Дети из вещей быстро вырастают, чего зря деньги тратить?
– Спасибо, Анна Кондратьевна! Я не брезгую, – заверила Варя. – Чудесная ванночка!
– Анна Кондратьевна, меня водитель ждет, на кафедру надо заехать, вы проходите, чайку попейте. Варюша, я часа через три буду. Погуляй с ребенком, пока дождя нет. В холодильнике венские сосиски – чистить не надо, в натуральной оболочке, в морозильнике – сырники. Запасной ключ в конфетнице, на трельяже в моей комнате. Хозяйничай!
Консьержка закрыла за дамой дверь и предложила:
– Давай-ка, Варенька, я ванночку начищу, кипяточком ошпарю, как новенькая будет. Шишкины – семья аккуратная, состоятельная, у них все детские вещи чистенькие.
– Ой, что вы, я сама помою, – принялась отказываться Варя. – Еще не хватало вас нагружать.
– Ты дочкой занимайся, обо мне не переживай.
С этими словами Анна Кондратьевна прошла в ванную, послышался шум воды.
Варя укрыла Джульетту фланелевой пеленкой и стала рассматривать подарки Николая. Книжка-пищалка – из пластика, можно грызть и трепать. Барби в брючном костюме – мечта любой девочки, хоть и рановато, конечно. Достала из коробки фен и улыбнулась: сколько насадок, сколько расчесок! Замечательная вещь, тем более – сейчас, когда Варя самым глупым образом лишилась всего имущества. Но пусть этот нахальный водитель не рассчитывает, что купил ее подарком!
В комнату заглянула Анна Кондратьевна:
– Варенька, ванночку намыла, сохнет.
– Спасибо большое! – вскочила Варя.
– На здоровье! Закрывайся давай, чтоб не украли, – пошутила консьержка.
– А чаю попить? – пригласила девушка.
– В другой раз, Варенька! Отдохни лучше, пока дочка спит.
Варя заперла за консьержкой, полюбовалась на влажную ванночку – совершенно новая на вид. Включила на кухне чайник, пошла за ключом от квартиры.
Осторожно открыла дверь и окинула любопытным взглядом комнату Маргариты Святославовны.
Кровать возле стены застелена шелковым вишневым покрывалом: по кайме вышиты пышные темно-розовые хризантемы.
Варя присела, вывернула край ткани и внимательно изучила изнанку. Дома она вышивала с мамой, а в общежитии – с Лейлой. Но другим способом: Людмила Анатольевна украшала наряды дочки вышивкой с выдернутыми нитями, мережкой, а Лейла покрывала блузки плотной мозаикой из золотой или серебряной канители.
Полюбовавшись на выпуклые шелковые цветы, Варя подошла к небольшому узкому столику: тонкие высокие ножки, инкрустация с растрескавшимся лаком, сразу видно – старинная вещь. Но узора на столешнице девушка не разглядела: столик был завален альбомами и толстыми книгами в глянцевых суперобложках. Огромная книга лежала даже под ноутбуком.
Трельяж оказался самым обычным: почти такой же стоял в маминой спальне в Кириллове. Впрочем, некоторое отличие было: в застекленном шкафчике внизу, под крыльями зеркал, горел свет.
Варя склонилась и разглядела маленькую лампочку с белой кнопочкой, торчавшей, словно кончик карандаша.
«Ага, поняла: толкаешь «карандашик» дверцей, и свет выключается, откроешь – включается», – догадалась она.
Поиграла дверцей, принялась пересматривать безделушки на подзеркальнике: фигурки из камня, фотопортрет в рамке: похоже, родители Маргариты Святославовны. А вот и конфетница: хрустальная, с медным ободком. Среди помад, заколок, квитанций лежали ключи от квартиры.
Варя взяла связку с кожаным брелком и пошла на кухню.
Напилась чая – у Маргариты Святославовны имелась дюжина сортов, но девушка скромно заварила пакетик обычного «Липтона», сгрызла несколько овсяных печений и только успела помыть посуду после завтрака, как трелью залился телефон.
Варя кинулась за трубкой, тихо сказала: «Алло», – и прокралась с телефоном назад, на кухню – боясь разбудить Джульку.
– Варюша, ты уже погуляла с Джульеттой? – педагогическим тоном спросила Маргарита Святославовна. – А чего вы ждете? Когда солнце сядет? Срочно идите, через полтора часа придет абитуриентка… Настя… нет, Лера? Впрочем, это не суть важно. Пожалуйста, напои девочку чаем и пусть ждет меня. До встречи, поцелуй за меня Джульетту! Осторожно переходите дорогу!
В течение всего этого монолога Варя могла лишь эхом повторить: Лера… напоить чаем… через дорогу…
Девушка обреченно посмотрела на трубку: Маргарита Святославовна оказалась властной дамой. Но что делать? Выбирать хозяйку не приходится: спасибо, что приютила, вряд ли им с Джулькой было бы лучше у Нины, там своих проблем выше крыши. Ну ничего, сегодня вечером она, Варвара Кручинина, ярко выделится на фоне массовки! Должна выделиться! Обязана! «А кто эта незнакомая актриса? – спросит режиссер. – Почему она у вас в задних рядах? Девушка должна солировать!» И тогда начнется другая жизнь, она станет зарабатывать деньги и ни от кого не будет зависеть.
Варя бормотала под нос и одевалась: джинсы, все тот же топик из бумажных ниток, черные лакированные туфли на каблуках голливудской высоты. Мазок блеском на губы, молочно-туманные тени на веки. Да, не забыть колыбельку с Джулькой!
На этот раз, прямо от подъезда, Варя направилась в знаменитую арку в доме архитектора Щусева (если вчерашняя девяностолетняя москвичка не ошиблась: Варе-то казалось, Щусев умер лет двести назад!).
Она вошла под высокие своды, внимательно изучила стены, пожала плечами – арка как арка: мрачно, сквозняк, контейнеры с мусором.
Девушка кисло поглядела на метровую надпись: «Машины не ставить!» – и решила вернуться. Но вдруг увидела под каменной дугой сверкающую гладь реки, выбежала на улицу, замерла от восторга: она стояла на высоком берегу Москвы-реки, и город встречал ее, как празднично накрытый стол.
Москва, пестрая, желанная, роскошная, еще недавно далекая, недоступная, утопающая в богатстве, сегодня лежала у ног Вари. Ну, или почти лежала!..
Девушка с наслаждением вдохнула воздух огромного города.
Тяжелый запах расплавленного асфальта, непрерывный гул транспорта, пары раскаленных в пробке машин. Как и все, охваченные страстью, Варя не замечала недостатков любимого существа. Ее наполняло желание стать для этого города единственной! Завоевать сердце столицы, избалованной вниманием миллионов приезжих искателей счастья.
Варя перехватила колыбельку и, ликуя, пошла вдоль здания, всем своим видом давая понять: она здесь своя, она – москвичка!
Трое дорожных рабочих, темных, как подгоревший хлеб, с нескрываемой завистью проводили взглядами молодую маму. Как и Варя, они верили: еще немного, еще чуть-чуть, и самый большой город Европы с восторгом одарит их штампом о постоянной регистрации, даст высокооплачиваемую престижную работу, квартиру и желанное звание: москвич!
Варя радостно сделала петлю вокруг дома, гордо вошла в роскошный супермаркет, небрежно бросила в пакет связку бананов, коробку молока, вернулась к подъезду и уверенной походкой прошествовала через холл, наполненный звуками летнего леса.
Анна Кондратьевна через стекло приветствовала новую обитательницу элитного дома улыбкой.
«До чего на Петросяна похожа! – подумала Варя, но тут же одернула себя: – Бессовестная, человек к тебе всей душой…»
Следующий час прошел в хлопотах с Джульеттой: смесь, чайная ложечка растертого в кашку спелого банана, чистый подгузник, стишок про собачку Жучку, у которой хвостик закорючкой, игра «Съем-съем сладкую девочку». Наконец, кроха опять заснула.
Варя с наслаждением вытянулась рядом на тахте, хотела было помечтать о карьере актрисы, но заиграл домофон.
– Здравствуйте, это Лера, Маргарита Святославовна дома? – спросил тонюсенький девичий голосок.
– Да, Лера, поднимайтесь, – ответила Варя, нажала кнопку и высунулась в коридор.
Вскоре показалась тоненькая фигурка в топике, крошечной юбочке, на высоченных каблуках.
Лера подошла ближе, и Варя невольно подняла брови: пепельные волосы, залитые лаком, от малейшего ветерка наверняка громыхнули бы кровельной жестью, небольшие серые глаза утонули в черных воронках теней – женские журналы рекомендовали на это лето стиль «дымчатый глаз».
Варя сдержала улыбку – девчушка явно перестаралась с образом «роковой» красавицы, но с кем не бывало в семнадцать лет? – и как можно более дружелюбно пригласила:
– Проходите, Лерочка, Маргарита Святославовна звонила, скоро будет. Кофе, чай?
– Зеленый, если можно: источник оксидантов, – важно сказала гостья тоненьким голосом. – Незаменим против старения.
Варя закусила губу, понимающе кивнула.
– В театральный поступаете? – спросила Леру.
– Да. Ужасно боюсь творческого экзамена! – Девушка опустила пакетик чая в кипяток.
– Вы занимались в театральной студии?
– Нет, в КВН играла, и все говорили: у меня талант.
Варя пошевелила носом и задумалась.
Выручила Маргарита Святославовна: шумно вошла в квартиру, справилась о Джульетте, громким сценическим голосом затребовала Лерочку в свою комнату.
– Варвара, будь добра, поприсутствуй, – приказала она. Уселась в кресло и сложила руки в замок перед грудью: – Итак, детка, что вы нам прочитаете?
– Александр Сергеевич Пушкин, – дрожащим голоском объявила Лера.
Дама благосклонно склонила тяжелую голову.
Варя прислонилась к стене.
– Любви, надежды, тихой славы недолго тешил нас обман. Исчезли юные забавы…
– Стоп-стоп, детка. Не обижайся, дорогая, но лучше я тебе это скажу, чем приемная комиссия. Вернее, комиссия тебе вообще ничего не станет объяснять, просто выставит за дверь.
Лера молчала и испуганно теребила длиннющий акриловый ноготь.
– Детка, нет ничего комичнее контраста между девичьей невинной мордашкой, тоненьким голоском и р-р-роковым произведением для декламации. Ты должна читать то, что пережила сама. Милая, обман какой славы тебя тешил, какие юные забавы тебя покинули?
Лера шмыгнула носом:
– А что бы вы мне посоветовали выбрать для декламации?
– То, что прожито лично. Давай спросим у Вари: она актриса, выпускница театрального института. Варвара, что ты читала на творческом конкурсе?
Варя на секунду задумалась, улыбнулась и сообщила:
– Я очень лес люблю, поэтому нашего вологодского поэта взяла: «Сапоги мои скрип да скрип под березою! Сапоги мои скрип да скрип – под осиною! А под каждой березой – гриб, подберезовик. А под каждой осиной гриб – подосиновик».
– Замечательно! – похвалила Маргарита Святославовна.
В гостиной заплакала Джульетта, и Варя с сожалением покинула урок театрального мастерства.
Переодела малышку, попоила водичкой, поносила на руках.
Из соседней комнаты доносился разговор, затем голоса переместились на кухню.
Варя то и дело нетерпеливо смотрела на часы, но время тянулось, как засахаренное варенье: господи, ну когда же, когда она, наконец, пойдет на свою первую настоящую работу?
Наконец, за Лерой захлопнулась дверь.
Маргарита Святославовна прошла в ванную, затем на кухню, долго ходила по комнате.
Варя глядела в окно, но ничего не видела: воздух перед глазами дрожал серыми мушками. Она ложилась, вставала, расправляла покрывало, вновь укладывалась на тахту и думала только об одном: через несколько часов она будет участвовать в настоящей съемке!
Наконец, стрелки показали семь. Вернее, без трех минут семь, но часы ведь могли идти неточно? Кто их знает, может, батарейки старые?
Девушка принесла из прихожей телефонную трубку, прикрыла дверь, дрожащей рукой набрала номер менеджера по массовке, но едва успела назвать свое имя, мужчина рявкнул:
– В 20.30 у Савеловского, напротив центрального входа автобус, надпись «Киносъемочный»! За опоздание штраф, при себе иметь паспорт. Если есть одежда шестидесятых – начала семидесятых, имеешь преимущество!
