Безоблачное счастье не может длиться вечно. В доказательство тому на следующий день, в воскресенье, в восемь часов утра раздался телефонный звонок. Нашарив на тумбочке трубку, Катерина сонно протянула:

— Алло…

— Катерина, позовите мне сына, будьте добры, — раздался в трубке бодрый и, как всегда, не слишком приветливый голос Нины Станиславовны.

— Вставай, — затормошила Катерина мужа, — твоя мама хочет с тобой говорить.

Бросив взгляд на часы, Александр издал стон разочарования:

— Господи! Так рано! — Он состроил жене свирепую гримасу. — Кофе подай, женщина.

— Слушаю, мой господин и повелитель.

Выходя, она услышала, как он говорит в трубку:

— Доброе утро, мама… Да, я спал, ну и что?

Вернувшись с кружкой кофе, Катерина присела на край постели, с интересом наблюдая, как меняется лицо мужа. Губы, сжавшись в твердую линию, стали тоньше, зеленые глаза приобрели холодный серо-стальной оттенок — и он вдруг стал удивительно похож на Нину Станиславовну. Выговорив очередное «хорошо, мама», Александр повесил трубку. Катерина, не удержавшись, прокомментировала:

— Ты не выглядишь особенно радостным.

— Да уж… Хотя я сам виноват, она меня предупреждала на прошлой неделе, но в пятницу свалился этот контракт…

— А что такое?

— Родители празднуют сегодня годовщину свадьбы.

— Не может быть! — Спрыгнув с кровати, молодая женщина подошла к бюро и торопливо стала листать свой еженедельник. — Смотри, у меня записано. Это будет только в следующую пятницу.

Видя, что муж качает головой, она замолчала.

— Все правильно — собственно дата годовщины на следующей неделе, но праздновать они ее решили сегодня. Лев Николаевич, начальник отца, уезжает в отпуск во вторник. Кажется, он купил таймшер где-то во Франции. А у маминой подруги — помнишь Зинаиду? — подходит очередь ложиться в Институт косметологии.

— Что она будет подтягивать на этот раз?

— Ох, не знаю я… Короче, нам нужно приехать к часу дня — помочь приготовить и накрыть на стол. Гости приедут к четырем.

Они помолчали. Потом Катерина спросила:

— А что насчет Насти?

— Мама хочет, чтобы я привез ее к четырем часам, а через час отвез обратно домой.

Снова повисло молчание. Катерина пошла в кухню варить кашу для Насти. Александр, накинув халат, поплелся за ней. Так жаль, думала молодая женщина, весь день пропал. Но что толку переживать, если изменить ничего нельзя. Она села на колени к мужу и стала разглаживать пальчиком нахмуренные брови.

— Не нервничай, милый, я все понимаю. Ты съезди на рынок за продуктами, я все приготовлю, ты привезешь Настю, потом мы с ней вернемся домой и будем ждать тебя… О! Перестань!

Но муж уже крепко обнял ее и жадно целовал, стягивая с плеч шелковые кружева ночной сорочки. Потом он вдруг поднялся и посадил Катерину на край стола.

— Что ты делаешь?

— Во всех видеофильмах все делают это либо на раковине с посудой, либо на кухонном столе. Странно, что за столько лет семейной жизни мы с тобой так и не освоили кухню в этом плане. Сейчас проверим, насколько это здорово.

— Ммм… Надеюсь, фильмы, где это делалось в шкафу, тебе не попадались?

Он, не отвечая, продолжал осыпать жену поцелуями. Катерина развязала пояс его тяжелого махрового халата и погладила гладкий, мускулистый живот мужа.

— Мама!

Застигнутые врасплох родители замерли, прерывисто дыша.

— Может, заснет опять? — с надеждой спросил Александр.

Но Катерина лучше знала привычки дочки и, оттолкнув мужа, торопливо соскользнула со стола, запахивая пеньюар. И вовремя — по коридору уже топали маленькие пяточки: сначала в спальню — там никого, тогда в кухню. И вот уже в дверях показалась заспанная рожица:

— А я?

Ребенок недоверчиво разглядывал родителей, словно подозревая, что они втихаря съели все печенье или занимались чем-то столь же преступным. Бросив последний тоскливый взгляд на жену, Александр подхватил дочку на руки:

— Ну что, Ананасик, забросить тебя на люстру?

День прошел именно так, как предполагала Катерина, — скучно и напряженно. Сначала она под руководством Нины Станиславовны готовила праздничный ужин, потом пришли гости и муж привез Настю, наряженную, как кукла в витрине дорогого магазина. Посыпались обычные восторги:

— Как подросла…

— Вылитый отец!

— Когда вырастет, будет красавица, как бабушка.

Нина Станиславовна расцветала от похвал. Она уже давно не вспоминала, что сначала известие о будущем ребенке отнюдь не привело ее в восторг. Она совершенно не чувствовала себя бабушкой.

— Я чувствую себя относительно молодой, — объясняла она подруге Зинаиде, — особенно с этой новой прической. Все говорят, что она мне удивительно к лицу… Я уверена, она повесит на меня этого ребенка, а сама вернется в университет делать карьеру.

— Почему ты так думаешь?

— Ты ее не знаешь. Эта женственность, мягкость — чисто внешняя оболочка, а на самом деле она очень упряма.

— Потому что не хочет слушать твоих советов? — с ленивой улыбкой спросила подруга.

— При чем здесь мои советы?.. Хотя, естественно, я рассчитывала на большее внимание и благодарность с ее стороны. В конце концов, Катерина всего лишь провинциальная девочка, с помощью Александра она получила все — и квартиру, и деньги, и положение в обществе. Но нет — она все это воспринимает как должное. Никакой благодарности.

— А может быть, для нее это все не так важно — есть ли у него квартира и все остальное?

— Ах, Зинаида, да ты просто смеешься. — Нина Станиславовна всплеснула руками. — Как не важно? Я уверена, она заводит ребенка, чтобы еще больше привязать к себе Александра. И вообще — она все делает мне наперекор! Вспомни хотя бы свадебное платье.

Платье Нина Станиславовна выбирала долго и со вкусом. Надо сказать, такого количества бутиков в Москве еще не было, а потому она, не жалея сил, ездила из одного конца города в другой. Вечером, докладывая подружкам результат очередного путешествия, она вздыхала:

— Да, устала, конечно, но что делать? На свадьбе будут солидные люди — нельзя же, чтобы девочка сама выбрала платье. Бог знает во что она может нарядиться — провинция все-таки…

Александр, краем уха уловив разговор, бросил на бегу:

— Не волнуйся, Катерина платье уже заказала.

— Как? Где?

— Не знаю. Она говорит: платье — дело невесты. Вроде ей тетка его шьет…

И он убежал по делам. Нина Станиславовна лишилась дара речи. Потом ее настиг второй удар. Позвонила мать Катерины и сказала, что отец приболел и на свадьбе быть не сможет — тяжело поездом ехать. Катерина ударилась в слезы и принялась собирать чемодан — ехать к папе. Несмотря на быстрый отъезд и бурную московскую жизнь, родителей она очень любила и была благодарна им за понимание и за то, что отпустили ее в большой город. Катерина звонила маме с папой через день и писала длинные письма. Мысль о том, что родителей не будет на свадьбе, оказалась для нее совершенно невыносимой. Александр отнесся к чувствам жены с пониманием и сказал, что со свадьбой можно и подождать, вот выздоровеет тесть, тогда и сыграем. Но Нина Станиславовна пришла в бешенство:

— О чем она думает? А свадьба? Ведь зал уже заказан! — Будущая свекровь металась по комнате. — Ты должен что-то сделать! Если нам придется отменить свадьбу, это будет катастрофа!

— Ниночка, это будет всего лишь неприятность, — возразил муж, но, взглянув на супругу, чей взор замораживал, быстро добавил: — Но я попробую все уладить.

Результатом дипломатической интриги, спланированной Андреем Николаевичем, явилась пышная свадьба, имевшая место в заказанном зале в условленное время. Молодые приехали на шикарном лимузине с кольцами на руках. Посажеными родителями невесты были тетка и дядя. Тетка (троюродная, но какая разница?), кстати, оказалась владелицей преуспевающего модельного агентства. Она и уговорила одного из молодых, но талантливых модельеров сшить платье для племянницы: ничего вычурного — обнаженные плечи, узкий лиф, длинная юбка. Но прекрасная ткань и безупречный крой не оставляли сомнений — это произведение дизайнерского искусства. Эффектным добавлением была кружевная пелерина, вернее, длинный палантин, который можно было и на голову набросить — почти фата, и плечи укутать. Прическу Катерины украшали жемчужинки и стразики. Нина Станиславовна вздохнула с облегчением — ничего подобного она не ожидала. Невеста выглядела как на картинке модного журнала. Все прошло гладко, и никто из гостей не догадался, что приехали молодые из дома, а расписаться им предстояло завтра — в ЗАГСе небольшого городка, куда они отбыли той же ночью поездом.

Это была совсем другая, но не менее веселая свадьба — как обычно, собралось полгорода, и те, кто не смог поместиться в квартире, заглядывали в окна. Вместо крабов и французского вина здесь были салаты оливье и водка, но тосты не стали менее пространными. А когда над городом встала круглая луна, Катерина сменила платье на белый свитер и джинсы, и молодежь откочевала в ближайший лесок, где у костра пели под гитару, а потом притащили магнитофон, и танцы продолжались до утра.

Нина Станиславовна так и не смогла поверить, что все происходящее — правда. Она все надеялась, что недоразумение выяснится и Александр бросит свою провинциалку — до слова «лимита» она опуститься не могла.

Уверенность в этом и привела к тому, что она совершила ошибку. Днем, пока мужчин не было дома, Нина Станиславовна присоединилась к Катерине за обедом. Сидя в кухне и с неудовольствием глядя, как молодая женщина ест — беременность разбудила в обычно равнодушной к еде девушке просто зверский аппетит, — свекровь приступила к разговору. Начав с трудностей собственной молодости («Вы не представляете себе, что это значит — поехать с грудным младенцем в такую дыру где-то в Юго-Восточной Азии»), она очень осторожно посоветовала повременить с ребенком: время сейчас трудное, а вы еще так молоды. Есть очень хороший специалист — наркоз и уход — все будет обеспечено. Это не дешево, но деньги найдутся. Невестка только взглянула и молча покачала головой. А сын… Сын в тот же вечер снял квартиру и увез туда жену. Ни разу не заехал и не позвонил. Нина Станиславовна растерялась. Александр всегда был довольно спокойным мальчиком, не доставлявшим особых хлопот. Нет, конечно, бывали всякие там мальчишеские шалости — разбитые окна, поздние возвращения. Но с этим всегда разбирался отец, и, надо сказать, ситуация быстро приходила в норму. А теперь она осталась в одиночестве. Муж, к которому Нина Станиславовна по привычке бросилась жаловаться, категорически отказался разговаривать с ней на эту тему.

— Дорогая, я даже слышать ни о чем не хочу. Ты поступила глупо. Мне стоило больших трудов убедить мальчика, что это твоя глупость, а я придерживаюсь совершенно противоположного мнения по данному вопросу. Если хочешь знать, меня приводит в восторг мысль, что я стану дедом. И Катерина мне очень нравится. Поэтому давай договоримся сразу — я тебе не союзник.

И Андрей Николаевич ушел в кабинет, оставив жену стоять посреди комнаты в полной растерянности. Надо сказать, что продержалась она долго, но через неделю после того, как Катерина родила, Нина Станиславовна сама поехала мириться. Теперь она души не чаяла в девочке, так похожей на Александра.