Глава 6
Здесь росли удивительные сосны – пирамидальные, с раскинутыми широко в стороны ветвями и длиннющими иглами. «Когда придет пора возвращаться, обязательно сорву веточку, – решила Тина. – На память. Ни одна фотография не передаст так полно этого удивительного ощущения от прогулки солнечным днем по морскому берегу, как эти пушистые темно-зеленые кисточки».
Идущий рядом Жан-Пьер предупредительно выбирал самые удобные дорожки, отводил в сторону мешающие пройти ветви и вел беседу, время от времени вставляя по-французски слова, понятные без перевода: «Ah, mon Dieu!», «merci bien», «excusez-moi, mademoiselle»…
Тинино сердце сладко замирало, она без конца улыбалась и чувствовала себя совершенно счастливой. А где-то в потаенных уголках памяти уже начали откладываться приятные эпизоды и знаменательные детали этого столь чудесно начавшегося отпуска.
Как любая девушка, она мечтала о романтической любви с первого взгляда, но, имея достаточный жизненный опыт в постсоциалистической России, плохо в нее верила. Поэтому принимала ухаживания Жан-Пьера с долей осторожности, но не без удовольствия. Однако мысль, что она способна сразить наповал в мгновение ока, не оставляла ее, затаившись где-то в подсознании.
– По-моему, нам пора возвращаться, – произнесла Тина, посмотрев на солнце. – А то не успеем к обеду.
– Пустяки, – отозвался Жан-Пьер. – Мадам Пикмаль – моя добрая знакомая и всегда сделает для нас исключение.
– Тем не менее мне бы этого не хотелось, – мило заметила девушка и повернула к отелю.
Ей еще было все внове на заграничном курорте и очень хотелось покрасоваться в модных туалетах. Жан-Пьеру ничего не оставалось, как последовать за ней.
Прощаясь в холле, они договорились встретиться здесь же через полчаса. Знакомое многонациональное семейство ван Эйкен сегодня отсутствовало, и Тина могла не спрашивать у них разрешения, приглашая нового знакомого за свой столик…
В номере ей на глаза попался журнал с фотографией Александры на обложке и со статьей о ней. Она сунула его в чемодан, когда собирала вещи в Москве. Но, приехав сюда, кажется, положила в ящик прикроватной тумбочки. Сейчас же он лежал наверху этой тумбочки.
Интересно, пребывая в состоянии радостного возбуждения, она что, уже не отдает себе отчета в своих действиях? Более чем возможно… Или кто-то рылся в ее вещах? Например, не в меру любознательная горничная… Тоже возможно. Сейчас о русских столько всего говорят и пишут, сюда же ее соотечественники практически не заглядывают, так что удовлетворить любопытство можно только таким незамысловатым способом.
Как бы там ни было, Тина решила не ломать над этим голову. Но журнал навел ее на мысль немного полицедействовать. Вспомнив уроки Сержа, она подчеркнула макияжем сходство с Александрой. Более того – надела то самое платье, в котором ее родственница была снята на одной из фотографий в журнале.
Повертевшись перед зеркалом, Тина осталась довольна своим видом. А Жан-Пьер, ждавший внизу, в немом восхищении развел руками при виде ее. Затем, подойдя ближе, прошептал:
– Вы просто обворожительны, мадемуазель Тина.
– Мерси, – произнесла она, потупившись, и представила, как, должно быть, мило выглядит со стороны.
За столом он сел напротив нее, предварительно выдвинув стул, чтобы она могла с удобством устроиться.
Тина, задумавшая постепенно перепробовать все, что только предлагалось в меню ресторана, выбрала знаменитый луковый суп, а в остальном решила положиться на вкус своего нового знакомого.
– Честно признаюсь: я не большой знаток французской кухни, – сказала девушка. – Не могли бы вы заказать остальные блюда по своему вкусу?
Жан-Пьер как-то странно посмотрел на нее – будто давал понять, что готов поддержать ее. «Интересно, что бы это значило?» – подумала Тина и благодарно улыбнулась, когда услышала:
– Почту за честь, мадемуазель…
Все эти мидии, каракатицы и осьминоги вызывали у нее тихий ужас. И чтобы проглотить эти морские деликатесы, Тина уговаривала себя, что никто от этого еще не умер и вряд ли ей когда-либо еще доведется их попробовать, поэтому грех отказываться. Она даже попыталась – правда, не с первого раза – найти в них вкус. Но не получилось. Однако девушка стоически улыбалась своему сотрапезнику, жуя словно прорезиненные дары моря и стараясь не думать обо всех их щупальцах и отростках с глазками.
Когда дело дошло до сыра, а потом и до кофе, Тина облегченно перевела дыхание, но от своей задумки перепробовать все, что подают в ресторане, не отказалась. Будет о чем вспомнить и чем удивить по возвращении. А уж как потрясет ее рассказ бабу Дуню! Та до сих пор была твердо уверена, что пить черный кофе придумали негры, потому что они во-он какие здоровые и им все нипочем, тогда как русскому человеку без чая не житье…
Когда обед подошел к концу, Тина поняла, что ее переполняет не только съеденная пища, но и впечатления. И то и другое следовало переварить. Но как в таком случае быть с Жан-Пьером?
Словно прочитав ее мысли, он поднялся и с извиняющейся улыбкой произнес:
– Простите меня, мадемуазель Тина, но я должен вас покинуть. Спасибо за приятно проведенное время.
– Ну что вы! Это вам спасибо! – воскликнула Тина. – Без вас я бы… Даже не знаю, что бы я без вас делала, – с запинкой закончила она.
Жан-Пьер просиял, услышав ее слова, и предложил:
– А как вы смотрите на то, чтобы встретиться завтра? Я бы мог показать вам, например, Ним или Авиньон?
Тина несколько растерялась, застигнутая врасплох. Все складывалось настолько удачно, что больше походило на сказку. Это-то и настораживало. Что же делать? «А пусть пока все идет как идет, – решила она. – Главное – держать ситуацию под контролем».
– Это было бы просто чудесно… если вас, конечно, не затруднит.
– Ничуть не затруднит, – пылко заверил ее Жан-Пьер. – Даже напротив…
«А раз так, то почему бы не доставить удовольствие молодому человеку», – подумала Тина.
Вечер был посвящен обмену впечатлениями. Они сидели в шезлонгах возле бассейна, и Тина рассказывала о своем новом знакомом и о прогулке по роще, ван Эйкены – о посещении Сен-Леон-сюр-Мер. Правда, вскоре молодежь их покинула: Аленку, клевавшую носом после утомительного путешествия, мама уложила спать, а Майк, явно тяготившийся обществом взрослых, по-тихому улизнул из-за стола.
– Он тут подружился с этим парнем, Эктором. И если мадам Шарлотта того отпустит, они вдвоем собираются прошвырнуться на пару деньков в Ниццу.
– И вы разрешите Майку поехать? – удивилась Тина.
– А почему бы и нет? – в свою очередь удивился Паул. – Майк уже давно один летает ко мне из Штатов, где теперь живет его мать. А в прошлом году в компании приятелей объездил всю Южную Италию.
– Здорово, – с завистью пробормотала себе под нос Тина и вспомнила, как считала себя отчаянно смелой и самостоятельной, когда отправилась в Москву.
Затем разговор зашел о планах на завтрашний день, и Тина рассказала о предложении Жан-Пьера. Оно было встречено на ура. Теперь предстояло определиться с городом. Ним или Авиньон? А может быть, Арль? До него ближе всего добираться. Но решение было принято в пользу Авиньона, всем более знакомого хотя бы понаслышке.
Поскольку и Тина, и чета ван Эйкен подготовились к поездке во Францию, то дальше пошел оживленный обмен сведениями об этом старинном городе. Все трое поначалу бахвалились друг перед другом эрудицией, но постепенно замолчали, загипнотизированные шелестом волн, стрекотом цикад и мерцанием тысяч звезд, таких близких в этих южных широтах.
«Запоминай, запоминай каждое мгновение», – нашептывали волны. «Наслаждайся, наслаждайся каждой секундой, – советовал внутренний голос. – Тебе сказочно повезло…» Он продолжал это твердить, когда Тина желала спокойной ночи своим новым знакомым, когда поднималась в свой номер, раздевалась, принимала душ, ложилась в постель.
«Хорошо, я последую твоему совету», – пообещала девушка, сладко засыпая…
В голубой тенниске и белых джинсах Жан-Пьер показался Тина просто неотразимым. И она не без гордости представила его Паулу, Яне и их дочери. В отличие от маленькой Аленки ее мама окинула француза одобрительным взглядом.
Позавтракали все вместе за одним столом, а вот в путь отправились на двух разных машинах. Ван Эйкены – на большом белом седане, арендованном в Марселе, а Тина со своим французом – на красном кабриолете с откинутым сейчас верхом. Класс! Как в самых настоящих зарубежных фильмах про красивую жизнь!
«Прямо хоть все записывай, а не то обязательно что-нибудь забуду», – пронеслось в мозгу девушки.
Путь пролегал по дороге, извивающейся между склонами холмов и зарослями колючих кустарников с темно-зелеными листьями. Иногда попадались серебристые оливковые рощи и ряды стройных кипарисов. Но вот показались остатки моста, известного по песенке не только французам, но и всем, кто когда-либо изучал французский язык, – пон д'Авиньон… Его четыре уцелевшие арки словно парили над водой. Столь прославленным историческим памятником просто нельзя было пренебречь, и все пятеро вышли из машин, что отдать ему должное.
В город въехали через ворота де ла Републик и припарковались возле крепости. Несмотря на будний день, на улицах было полно туристов, и на стоянке с трудом удалось найти два свободных места, правда далеко одно от другого.
С двух сторон Авиньон огибает Рона – одна из крупнейших рек Европы, а основную часть города окружают средневековые крепостные стены с нависающими бойницами. Но сейчас, в жаркий летний безоблачный день, в них не было ничего устрашающего. Тем более что у ворот развертывалось костюмированное действо, возможно, по случаю какого-то местного праздника, а возможно, ради развлечения многочисленных туристов.
Молодые люди обоего пола, одетые в национальные костюмы, как раз кончили танцевать, и на площадку перед воротами вышли две девушки с флагами. Встав на значительном расстоянии одна от другой, они принялись жонглировать ими, а потом стали перебрасывать друг другу. Пестрые полотнища красиво развевались на лету, треща под порывами ветра. Толпа оценила мастерство девушек весьма высоко, выразив свои чувства аплодисментами и громкими одобрительными криками.
У неискушенной Тины все вызывало восторг и желание не спеша насладиться невиданным зрелищем, поэтому она с сожалением двинулась вслед за ван Эйкенами, которые заявили, что им предстоит еще много чего посмотреть. Даже о присутствии Жан-Пьера она на какое-то время забыла.
Но он напомнил о себе, взяв ее под руку, но не как, предположим, возлюбленный, а как старый добрый друг. Их путь лежал к одной из площадей, со всех сторон окруженной небольшими уличными кафе. Навесы от солнца, деревянная и плетеная мебель, цветы в ящиках и вазонах – все это выглядело на редкость привлекательно. Но кафе были до отказа заполнены посетителями. Выяснилось, что в этот час у французов принято перекусывать и пить кофе. Им, однако же, повезло. Правда, свободные столики в облюбованном ими кафе – крохотные, на два человека – располагались в отдалении друг от друга.
Желая унять смущение, Тина провела пальцами по ажурной белом скатерке. В отеле то, что она заказывала в ресторане, автоматически вносилось в общий счет. «Чтобы у тебя было меньше забот», – пояснила ей Александра. Сейчас же она не знала, как ей быть. Девушка слышала, что, во-первых, за границей иногда принято платить за себя самой, а во-вторых, что французы – народ довольно прижимистый.
О, деньги у нее были, просто она боялась выставить себя в нелепом виде. Окажись она с молодым человеком в кафе в своем родном городке, вопроса, кому платить, не возникло бы. Но сейчас Тина была не в российской глубинке, а в центре просвещенной, цивилизованной Европы…
Все ее сомнения мгновенно разрешил Жан-Пьер. Чуть наклонившись к девушке, он произнес:
– Может, мадемуазель опять хочет, чтобы я выбрал для нее блюда? Мне будет приятно угостить вас.
«Нет, этот Жан-Пьер просто прелесть. Обаяшка и очаровашка, – решила тут же повеселевшая Тина. – А на французов наговаривают лишнее». И с улыбкой сказала:
– Да, конечно. Спасибо.
Официант принес им рыбу в соусе с шампиньонами и десерт из сыра, в котором Тина распознала миндаль и яблоки. Однако, как ни старалась определить остальное, чтобы приготовить блюдо дома, у нее ничего не получилось. К рыбе подали белое вино, на вкус девушки кисловатое. Завершал этот не то завтрак, не то обед традиционный черный кофе.
За столом перебрасывались отдельными фразами. Тина в основном хвалила еду, Жан-Пьер исподволь расспрашивал о том, чем она занимается.
– Работаю в фирме, связанной с гостиничным бизнесом, – уклончиво ответила Тина.
– Наверняка на руководящем посту, – предположил ее собеседник.
Девушка рассмеялась:
– Ну что вы! Всего лишь помогаю одной из… топ-менеджеров, – с запинкой произнесла она, не зная, насколько весомо звучит последнее слово для Жан-Пьера.
Но он улыбнулся и недоуменно покачал головой:
– Никогда не поверю, чтобы такая красивая и умная девушка оказалась не замечена руководством…
Что касается красоты, то тут Тина решила согласиться с ним. Но вот откуда Жан-Пьер может судить о ее уме? Их кратковременного знакомства для этого было явно недостаточно. Значит, это просто комплимент, и не стоит над ним задумываться.
Тут их окликнули ван Эйкены, и, подозвав официанта, спутник Тины расплатился.
Теперь им предстояло ознакомиться с собором Нотр-Дам де Дом и Папским дворцом. После еды и отдыха в кафе извилистый подъем по поросшей соснами крутой скале, на которой возвышались величественные строения, уже не выглядел таким утомительным. Собор потряс воображение Тины, к тому же в нем было гораздо прохладнее, чем снаружи.
На самом верху утеса был разбит сад с вечнозеленым кустарником. С того места, где растительность вплотную подходила к невысокой крепостной стене, открывался вид на окрестности и текущую внизу Рону.
«Это не сон. Я все это вижу наяву, – убеждала себя Тина. – За моей спиной тот самый дворец, в котором в четырнадцатом веке несколько десятилетий французские короли насильственно удерживали римских пап, чтобы диктовать им свою волю». И все равно это никак не желало укладываться в голове.
– Можно подумать, вы впервые за границей, – заметил Жан-Пьер, от которого не укрылось ее радостно-возбужденное состояние.
– Так и есть, – призналась Тина и поразилась, насколько недоверчивым, едва ли не раздраженным стал взгляд ее спутника.
«Он что, решил, будто я его обманываю?» – удивленно подумала она и внимательнее всмотрелась в глаза молодого француза. Но в их синей глубине светились дружеское расположение и искренняя симпатия. Ничего больше.
«Показалось», – облегченно выдохнула Тина и принялась рассказывать о красотах родного Валдая – зеленых лесах и бескрайних просторах. Мол, у нас тоже есть что посмотреть. Жан-Пьер слушал ее внимательно, словно сопоставляя что-то в уме, потом, придя к какому-то выводу, довольно улыбнулся.
– Вы очень загадочная девушка, мадемуазель Тина, – произнес он, стоя за ее спиной. – И это придает вам очарования. Я просто без ума от вас…
Она вздрогнула от столь неожиданного и явно поспешного – второй раз всего видятся! – признания. Резко обернувшись, Тина увидела, что вокруг них ни души. Даже ван Эйкены куда-то подевались.
– А где… – начала она.
– Ваши приятели? – Жан-Пьер улыбнулся. – Их малышка устала, и они сказали, что возвращаются в отель.
– Но почему же они не предупредили меня? – удивилась Тина.
– Потому что не хотели отвлекать вас, когда вы любовались окрестностями, – ответил ее спутник. – Я пообещал, что передам вам их извинения.
– Почему же не передали?
– Ну как же? А что я, по-вашему, только что сделал?
Жан-Пьер снова улыбнулся, и Тина поразилась, насколько разной может быть его улыбка. Сейчас в ней были искреннее восхищение ею и признательность счастливому стечению обстоятельств, в результате которого они остались наедине. Но в самой глубине его чуть прищуренных синих глаз читались затаенное лукавство и откровенное довольство собой.
Тина собралась было обидеться на ван Эйкенов, но тут же передумала. Судьба все время разводила их – то ехали на разных машинах, то сидели за разными столиками, то получилось так, что обратный путь им предстояло проделать по отдельности. Вдруг то, что все сложилось именно так, а не иначе, отнюдь не случайность?..
Эта же мысль возникла у Тины и позднее, только уже в виде не вопроса, а утверждения. Они вдвоем с Жан-Пьером сидели в кафе на центральной площади Авиньона и не спеша потягивали вино после вкусного ужина. Огонек свечи в бокале на столе освещал лицо ее собеседника, придавая ему облик романтического героя. А за его спиной на фоне звездного неба вырисовывались темные очертания средневековых построек. В предчувствии чего-то необыкновенного у девушки замирало сердце.
Тина нисколько не удивилась, когда Жан-Пьер, словно бы невзначай, накрыл ее руку своей. Точнее, втайне она желала этого…