Глава 4
Нянюшкина поляна
Таисия вышла на улицу и невольно зажмурилась: сегодняшнее солнце вдруг показалось особенно ярким. И… недобрым.
Девушка порадовалась, что надела шляпу, – хоть какая–то защита. И тоскливо подумала: «Интересно, другие чувствуют, что нужно прятаться в тень? Вряд ли. Вон сколько народу, и почти все без головных уборов…»
Мимо пробежала стайка девчонок в коротких топиках и таких же коротких юбочках. Они весело что–то обсуждали, звонко смеялись, ели мороженое, и не было им дела до злого солнца.
Таисия застыла посреди тротуара, не обращая внимания на толчки спешащих прохожих. Она не могла отвести взгляда от своих сверстниц – таких беззаботных, таких легких, таких… бездумных.
Вдруг захотелось оказаться одной из них. Пусть вон той, с тонким серебряным браслетом на правом запястье. В красной юбочке и с самыми красивыми глазами – большими, голубыми и младенчески чистыми.
Полная женщина с туго набитыми тяжелыми пакетами так раздраженно толкнула ее, освобождая для себя тротуар, что Таисия едва не упала. И завистливо прошептала:
– Что им солнце…
В кармане брюк завибрировал, забился сотовый, Таисия выудила его, чуть не уронила на асфальт. Звонок оказался от Федора Федоровича, и она с улыбкой пропела в трубку:
– Привет, что звонишь, я только–только вышла с работы…
– Ничего себе только вышла – уже почти семь!
– Не семь, а шесть двадцать пять.
– Какая разница?!
– Большая.
– Я просто округлил.
– Не в ту сторону.
– Мелкая, кончай пререкаться!
– Я и не собиралась, это просто факт. Округлять положено…
– Ну ты и зануда!
– Сам такой.
Федор Федорович промолчал. Таисия с удовольствием слушала раздраженное сопение друга, предвкушая его реакцию на сюрприз. Вначале сейчас, когда услышит об Эльке, потом вечером, если он вообще появится у нее после такого сообщения. А что, может, и обойдется…
– Кончай сопеть в трубку!
– Это я сопю… соплю… о–о–о, елки, это же ты сопишь, как самый настоящий медведь!!!
– Давай–давай, переложи с больной головы на здоровую! Твое любимое занятие, кто бы сомневался…
– Слушай, что ты ко мне пристал?! – возмутилась Таисия. – Иду себе, никого не трогаю, мечтаю отдохнуть после работы…
– Честно?
– Само собой.
– Умничка, – довольно прогудел Федор Федорович. – А я с твоей болтовней совершенно забыл, зачем позвонил…
– МОЕЙ болтовней?! – Таисия в сердцах пнула попавшуюся под ноги пустую банку из–под пива. – Да я…
– Вот–вот, слова не даешь сказать, – гулко хохотнул Федор Федорович. – Все «я» да «я»…
Таисия стиснула зубы, но заставила себя промолчать: все равно Федора Федоровича не переспорить. Еще не было случая, когда за ней оставалось последнее слово.
– Вот и чудненько, – одобрил ее молчание Федор Федорович.
Таисия будто наяву увидела его ехидную улыбку и сжала телефон так сильно, что заныли пальцы. Как не раздавила, непонятно.
– Ведь что звоню…
– Я вся внимание, – холодно процедила Таисия.
– Не перебивай, сам собьюсь, ну вот, мысль потерял…
– А она у тебя была?
– О–о, начнем сначала?
– Нет, извини. Ты собирался сказать, зачем позвонил…
– Ах да! Я просто хотел напомнить, что вечером зайду. Планы не изменились, мы по–прежнему штурмуем бары–рестораны, отрываемся, короче, по полной, так что настраивайся заранее…
– …
– Эй, ты меня слышишь?
– К сожалению.
– Тогда подыщи что–нибудь понаряднее вчерашних драных джинсов и линялой тряпки, которую ты важно обозвала «блузоном»!
– Обязательно, – угрюмо пообещала Таисия.
– Может, заскочить в магазин и что–нибудь купить тебе? На выход? Размеры я твои знаю…
– Нет!!!
– Не доверяешь?
– С чего ты взял? Просто…
– Ну что «просто»?
– Просто… – И Таисия, зажмурившись, выпалила: – Просто я не могу с тобой никуда пойти!
– Что? Я, кажется, не расслышал, какие–то шумы, понимаешь ли, в трубке…
– Все ты расслышал, – хмуро огрызнулась Таисия. – Я сказала – никуда не могу с тобой пойти. Сегодня. Ничего страшного, можно ведь и в другой день, большой разницы не вижу…
Федор Федорович по–прежнему молчал. Таисия широко улыбнулась собственному отражению в витрине: кажется, раунд за ней.
Девушка брезгливо отпрянула: пьяного парня с дурным, плывущим взглядом шатнуло прямо на нее.
Сзади кто–то сдавленно охнул, Таисия только сейчас поняла, что налетела спиной вовсе не на стену.
– Извините, пожалуйста, – виновато пробормотала она, оборачиваясь.
И звонко чихнула, уткнувшись носом в чужую рубашку: от незнакомца почему–то остро пахло сосной, причем крымской. Баба Поля обожала этот запах, она вообще любила Крым. Не центральный, не Ялту даже, а Керченский полуостров с его иссушенными зноем степными просторами и неглубокими теплыми заливами.
– Куда ж я денусь, барышня…
– Что?..
– Извиню, конечно.
Широкие поля шляпы мешали видеть, незнакомец оказался слишком высок. Таисия могла рассмотреть лишь светло–бежевую хорошо отглаженную рубашку, пришлось поднять голову.
Таисия удивленно моргнула: вдруг показалось, что она уже встречала где–то этого человека. Видела худое смуглое лицо и серьезные, даже хмурые глаза, длинные, будто срезанные снизу, совсем не русские.
– Э–э–э… – Таисия стремительно краснела, не представляя, что сказать.
– Не понял, но внимательно слушаю. – Губы мужчины дрогнули, но смотрел он по–прежнему серьезно.
– От вас… крымской сосной пахнет.
– Что?.. – В глазах незнакомца что–то изменилось, и Таисия с изумлением отметила – они вовсе не темные, а светло–карие, даже скорее желтые. И золотых крапинок в радужках становилось все больше…
– Я… просто извинилась. – Таисия быстро опустила голову, чтобы не видеть этих странных тигриных глаз.
– Ясно. – Голос незнакомца прозвучал мягко.
– Мне… пора, – глупо пролепетала Таисия, поспешно отступая к пешеходной дорожке.
– Да, конечно.
– До свидания, – пискнула она и почти побежала прочь.
Удалялась и спиной чувствовала взгляд незнакомца, внимательный и почему–то удивленный.
Лишь на другой стороне улицы Таисия вспомнила про телефон. Осторожно поднесла его к уху и услышала:
– Ну и что опять случилось?!
– Н–ничего.
– Как же – ничего! А перед кем ты только что извинялась?
– Да… так. Налетела на кого–то. Нечаянно. Задумалась и…
– Задумалась она! Сколько говорил – на улице будь внимательнее! И дорогу переходи… кстати, ты сейчас где?
– На тротуаре, честное слово. И я – по пешеходному переходу…
– Ладно, верю, – проворчал Федор Федорович.
Он молчал, и Таисия молчала. Она почти бежала к автобусной остановке, физически чувствуя, как отдаляется от смуглого незнакомца, как истончается, тает тонкая нить, вдруг связавшая их.
Почему – непонятно.
Никогда с ней такого не было.
И потом, разве бывают у людей ТАКИЕ глаза?!
Таисия вздрогнула от неожиданности, снова услышав голос Федора Федоровича:
– К девяти соберешься?
– Что?
– К девяти, говорю, будешь готова? Или лучше заехать за тобой в половине десятого?
Таисия с трудом поняла, о чем речь. И рассеянно пробормотала:
– Я разве не сказала, что не смогу сегодня? Видишь ли…
– Стоп, Мелкая, так не пойдет, – раздраженно прикрикнул на нее Федор Федорович. – Договор дороже денег, к тому же я и столик заказал, причем на определенное время…
– Но у меня вечером гостья!
– У тебя… что у тебя?!
– Гостья. Самая настоящая.
Федор Федорович раскашлялся. Таисия, уловив его изумление, сердито добавила:
– Если хочешь знать, это моя подруга! Новая.
– Кха–кха… Будто у тебя старые… кха… были… кха…
– Ну и что? Зато теперь… есть.
Про себя Таисия неуверенно добавила: «Может быть».
* * *
Крошечный телефон мгновенно утонул в одном из брючных карманов. Таисия весело хмыкнула: чуть ли не впервые последнее слово осталось за ней. Правда, она прервала разговор, но ведь Федор Федорович не перезвонил?
Нет, в самом деле, здорово вышло бы, сумей они с Элькой Эмих подружиться. Жаль, сегодняшняя встреча чисто деловая.
Таисия всерьез подозревала, что Элька просто пожалела ее. А может, согласилась из любопытства – посмотреть, что за парня вдруг потребовалось срочно окрутить. Наверняка решила, что в приятелях у Таисии могут быть только такие же… чудаки.
По крайней мере, Элька так обозвала ее при прощании. Долго рассматривала, а потом протянула: «Ну ты и чудачка! Я думала, такие в наше время не существуют, интересно, в каком заповеднике вас сохранили как вид?»
Таисия только плечами пожала, а что она могла ответить? Что никаких странностей за собой не замечала? Что ей, напротив, странными кажутся все остальные, а сама она – вполне нормальна и тривиальна.
Таисия вообще не понимала, почему частенько раздражала посторонних, чего ради на нее обращали внимание. Сама она, например, никого не трогала, ей вполне хватало книг и собственного мира.
Еще маленькой Таисия могла часами смотреть на падающий дождь и на осень за окном, на цветущую сирень и на плывущие облака, на воду, на огонь и на клумбу с поздними астрами, а люди… Они сами по себе, Таисия – сама по себе.
Ну не любит она краситься, и что? Почему она должна себя мучить? Чтобы понравиться неизвестно кому? Почему же парни не красятся, чем она хуже? Другое дело, если б ей нравился сам процесс…
Ксюха, правда, уверена: Таисия – обычная лентяйка. Нет, не обычная – чудовищная!
Сама Ксюха тратила по утрам по меньшей мере час – приводила себя в порядок. Ресницы, глаза, брови, губы, пудра, кремы, румяна, волосы уложить…
Каторга!
Таисия искренне ей сочувствовала – Ксюха и за хлебом ненакрашенной не выбежит. А перед сном еще макияж снять нужно, опять же – время тратить.
Ну предпочитала Таисия одежду удобную и обувь тоже, что плохого?
Она всегда с жалостью смотрела на девчонок, ковыляющих зимой в сапожках на высоких тонких каблучках.
По гололеду!
Или по снежной каше.
Ради чего или кого?!
Насколько удобнее и комфортнее обувь на плоской подошве, разве не так? Почему мужчины могут себе это позволить, а женщины нет?
Таисия сердито фыркнула: когда заходишь в магазины, плакать хочется – выбора никакого, одни каблуки и острые носы. Зато на мужской половине – аккуратная кожаная обувь, мягонькая, удобная, как тапочки, – где справедливость?
Нет, Таисия не феминистка.
Ни в коем случае!
Она прекрасно понимала, что каждый занимает в этом мире определенное место, мужчины одно, женщины другое, еще неизвестно, какое лучше.
Баба Поля считала – женщины счастливее. Во–первых, им легче найти смысл жизни, он в детях, во внуках, в служении близким.
Во–вторых, они эмоциональнее, умеют находить радость в мелочах: ясный день весной ли, зимой ли, осенью ли, полевые цветы на столе или только что распустившаяся роза в палисаднике волнуют их ничуть не меньше, чем успехи в карьере.
В–третьих, если женщину любят и если она САМА влюблена…
Для любящего мужчины весь смысл жизни в ней. Она и подруга, и любимая, и дитя малое, которое хочется оберегать и баловать, без которого немыслима жизнь.
Жаль, что любовь птица редкая, не всякий на нее способен, баба Поля говорила – тут тоже талант нужен. Большинство людей жизнь проживают, так и не узнав, что такое любовь.
Таисия встряхнула головой, прогоняя грустные мысли: она–то, похоже, на любовь не способна. Иначе почему ей никто и никогда всерьез не нравился?
Все знакомые девчонки в школе только о парнях болтали и о любви, а она… над книгами чахла. Как–то интереснее казалась ей та же фантастика, исторические романы, детективы или любовная лирика.
Таисия и сейчас свободное время проводила за чтением, чем несказанно злила Ксюху и Федора Федоровича. Правда, по разным причинам.
Федор Федорович считал, что ей нужно чаще бывать на свежем воздухе и вообще жить в реальном мире, а не в книжном.
Ксюха же, чуть что, кричала: «Слишком умная, да?» Причем больше всего ее раздражало, что Таисия никогда не спорила, а молчаливо со всем соглашалась. Не возражала, но поступала по–своему.
Кажется, Ксюха подозревала, что над ней смеются.
Ксюха ненавидела, когда над ней смеялись!
Как–то зимой – они еще учились в школе, Ксюха была классе во втором – в третьем – она предложила Таисии прыгнуть через костер, его во дворе запалили мальчишки.
Огонь щедро подкармливали старыми досками, бумагой. Сухая древесина трещала, стреляла, во все стороны летели искры. Костер разгорелся так, что даже бесстрашные мальчишки то и дело шарахались от хищных языков пламени.
А Таисия пожала плечами и прыгнула. Практически без разбега, с места. И разочарованно оглянулась на костер: всего–то…
Побелевший от этого зрелища Федор Федорович слов не нашел. Влепил младшей сестре смачную затрещину, Таисии же только бессильно показал кулак.
Ксюха стащила с головы красную вязаную шапку и помассировала затылок. А потом обиженно протянула:
– Надо же, не растаяла…
Вечером Таисия едва ли не впервые в жизни рассматривала себя в зеркале: и правда, похожа на Снегурочку. Только не на новогоднюю девочку – яркую и нарядную, а на… скучное изделие из снега. Глазки–льдинки, светлые реснички, брови, волосы, бледная кожа – все тонко, хрупко, ненадежно…
Понятно, почему маленькая Ксюха надеялась, что она растает. Наверное, малышка ревновала ее к старшему брату.
Таисия не поняла тогда, расстроило ли ее это открытие, она еще не пришла толком в себя после смерти родителей. Но бабу Полю в тот же вечер спросила:
– Я некрасивая?
Старушка отложила в сторону готовый пирожок.
Взялась лепить следующий и буднично сказала:
– Не знаю.
Таисия, уверенная, что ее станут уверять в обратном, растерялась. А баба Поля улыбнулась:
– Ты та, кем себя считаешь.
– Но…
– Просто поверь мне.
– А ты–то, ты! Сама–то как думаешь? У тебя же глаза на месте, нет?!
Баба Поля отряхнула руки от муки и рассмеялась. Легко рассмеялась, от души, она никогда себя не насиловала. Нежно коснулась губами лба девочки и сказала:
– Дурочка, разве я вижу тебя глазами?
– А… чем?
– Сердцем.
Таисия хмуро молчала. Баба Поля задумчиво протянула:
– Близкого человека видишь только сердцем, запомни, Таисия. Чужого – глазами. Тогда в любой красавице найдешь изъян.
«Значит, я некрасива, – рассеянно подумала девочка. – Иначе бы баба Поля не философствовала…»
– Да красива ты, красива, успокойся, – как всегда, угадала ее мысли няня. – Просто ты пока… как нераскрашенная картинка. Знаешь, детские раскраски в книжных магазинах продаются? Там все рисунки сделаны простым карандашом на белом листе…
– Понятно, я – серо–белая, никакая. Ксюха, выходит, права, – еле слышно пробормотала Таисия.
– Что–что? – не расслышала старушка.
– Хочешь сказать, мне краситься нужно? – Таисия невольно поморщилась, вспоминая свои давние, еще детские попытки воспользоваться маминой косметикой. – Ну там тени, тушь для ресниц, губная помада, румяна, то, се…
– Глупости. Просто живи и ни о чем не беспокойся. – Баба Поля снова раскатывала тесто. – Придет время…
– И когда оно придет, твое время?
– Не мое, глупышка, твое. Мое уже не придет.
– Пусть – мое! Скажи – когда?
– Вместе с любовью. Ты полюбишь, тебя полюбят… Вот тогда и станешь красавицей, попомни мои слова. И потом, что красивее: ромашка на лугу, колокольчики, яблоня в цвету или чайная роза? Мне не выбрать.
В памяти почему–то отложился тот давний разговор, чуть ли не слово в слово Таисия его запомнила.
Конечно, она уже не ребенок, понимала: никакая любовь не превратит дурнушку в красавицу. С другой стороны, и баба Поля права – нужно просто жить. Вот она и жила.
* * *
До парка Таисия добралась без приключений. Шла по дорожке к нянюшкиной поляне и жадно вдыхала сладковатый, чуть дурманящий аромат спеющих яблок. Вдруг вспомнились совместные поездки сюда с бабой Полей, и Таисия сердито сморгнула непрошеные слезы: глупо раскисать.
Яблони бесконечными рядами разбегались в стороны, остро пахло свежескошенной травой. По зеленым газонам носились дети, туристы бродили с фотоаппаратами. Вокруг говорили на русском, английском, немецком и других языках, некоторые Таисия лишь смутно угадывала.
Она спустилась чуть ниже, жадно всматриваясь в текущую далеко внизу реку. В ней отражались пологие зеленые холмы, важно плыли редкие облака, небо синело под ногами настолько пронзительно, что кружилась голова.
Сейчас Таисия жалела, что не приезжала сюда так долго и не видела парка весной. Не замирала от восторга у любимой бабой Полей корявой вишни, цветущей всегда необыкновенно щедро. Не выбирала из волос невесомые лепестки.
Таисия неспешно шла по дорожке. Нянюшкина поляна была в трех минутах ходьбы, Таисия сама не заметила, как ускорила шаги.
Она уже почти бежала к дубу. Почему–то именно рядом с этим патриархом в памяти необыкновенно четко всплывали давние посещения парка, все наиболее светлые моменты. Если же зажмуриться и думать о бабе Поле, иногда казалось – они и сейчас вместе. Гуляют себе по своим любимым тропинкам и болтают обо всем на свете.
В эти мгновения девушка как никогда остро понимала, почему баба Поля называла поляну «местом силы». Нигде и никогда ее воспоминания о няне не оборачивались почти реальностью.
Таисия с досадой отметила, что у дерева довольно людно: галдели туристы, кажется, большей частью японцы. Они снимали друг друга на фоне древнего дуба и восхищенно цокали языками, разглядывая глубокие морщины, изрезавшие кору.
Конечно, лучше бы подойти позже. Уже вечер, народ в это время больше тянется из парка, чем в парк. Вот–вот туристы уйдут, в городе полно других достопримечательностей, работа для камер найдется…
Но Таисия не могла ждать, просто не хотела. Она так часто приходила сюда когда–то с бабой Полей, что ей уже сейчас в шелесте листьев чудился певучий нянюшкин говор. И сухая ветка трещала именно под неосторожной нянюшкиной ногой. И короткий смешок за спиной принадлежал только ей…
Таисия вдруг подумала – как давно она не пыталась вспомнить бабу Полю по–настоящему. Говорить с ней говорила, придумывала себе невесть что, лишь бы не чувствовать одиночества, ведь Федор Федорович не в счет, только жалость заставляла его приходить, а баба Поля ее любила… нет, любит!
Таисия как сомнамбула подошла к дубу. С трудом улыбнулась маленькому щуплому японцу и виновато пробормотала:
– Медитация…
«Может, на меня не станут таращиться, – мелькнуло в голове. – Кажется, японцы любят медитировать. Или китайцы? Впрочем, какая разница…»
Таисия привычно коснулась тонкими пальцами грубой чешуйчатой коры и застыла неподвижно.
Так когда–то делала баба Поля. Ей «место силы» что–то давало, или она просто умела брать? Во всяком случае, уходила няня отсюда всегда странно помолодевшей и радостно возбужденной, она с улыбкой говорила: дуб – это ее дерево. Они с ним одной крови.
Таисия этого не понимала. Она просто по–детски подражала няне. Девушке приятно было дотронуться до коры там, где когда–то лежали морщинистые и добрые нянины ладони. А если закрыть глаза…
Веки стали тяжелыми, мир перед глазами поплыл, постепенно затих веселый гомон любознательных японцев.
Таисия вспоминала. И непроизвольно улыбалась: как хорошо, что она сюда приехала!
И вдруг все кончилось. Таисия едва не застонала вслух от досады – кто–то бесцеремонно тряс ее за плечо и обеспокоенно спрашивал:
– Вам плохо? Может, скорую вызвать? У вас сердце прихватило? Или давление? Вообще–то давление не у молодых, но, может, и у вас…
– Все… хорошо, – хрипловато выдохнула Таисия, надеясь, что неизвестный благодетель уйдет и оставит ее в покое.
– Как же хорошо?! – возмутились за спиной. – На вас буквально лица нет, я же вижу! И глаза вон закрыты…
– Это я… так. – Таисия попыталась улыбнуться. – Медици… то есть медитирую.
– Что, серьезно?
– Да. Просто трудно… сразу же выйти из этого состояния.
За спиной помолчали, потом удивленно заметили:
– А я думала – медитация только на пользу. Ну, оздоравливающая процедура, что ли. Йоги, например, медитируют…
Таисия успокоилась, поняла, что за спиной почти сверстница, неохотно обернулась, гадая, с кем свела судьба.
Перед ней действительно стояла женщина. Правда, далеко не молодая.
Она рассматривала незнакомку во все глаза, Таисия в жизни не видела ничего подобного!
И саму Таисию в упор и с большим любопытством изучала пожилая дама… на роликах. Еще на даме оказались черные наколенники, черная бандана, черный кожаный крошечный рюкзачок за спиной и черные капли наушников в ушах. Свободные бежевые бриджи и такая же футболка.
Худенькая и легкая, как птичка, дама чем–то неуловимо напомнила Таисии себя, и девушка вдруг отчетливо поняла, что именно так хотела бы выглядеть в старости. И так же живо, совсем по–детски, смотреть на мир в ожидании очередного чуда. И кататься в парках на роликах или на велосипеде, не боясь людской молвы. И не красить поседевшие волосы, пусть отливают серебром. И запросто предлагать незнакомым людям свою помощь. И улыбаться так же сочувственно и понимающе молодым девушкам. И…
Таисия не успела придумать, чего бы ей хотелось еще. Дама мягко произнесла:
– Вижу, вам уже легче.
– Да, конечно, – пробормотала Таисия, – все в порядке, не беспокойтесь.
– Тогда до свидания?
В голосе женщины Таисии послышалось сожаление, но она улыбнулась и твердо сказала:
– До свидания. И… спасибо вам.
– Не за что, дитя мое!
Таисия восхищенно наблюдала, как легко движется по газону – на роликах! – пожилая дама. Вот она уже на тротуаре, вот оборачивается и машет Таисии рукой, вот чему–то смеется и…
Нет ее. Унеслась летним ветерком по дорожке, искусно огибая прохожих. Маленькая, ловкая и неожиданно… стильная.
Таисия проводила ее завистливым взглядом и грустно подумала, что до сих пор не умеет кататься на роликах. А ведь с детства мечтала научиться, но всегда боялась насмешек.
Глупо как! Ксюха, например, носилась на роликах как мальчишка, правда, лет до четырнадцати. Потом сочла себя взрослой и забросила их. А Таисия пробовала, но…
Она падала, вставала, снова падала, и так все время. То ли слишком стеснялась чужих глаз, то ли у нее что–то было не в порядке с чувством равновесия.
Ксюха безжалостно высмеивала ее, она не прощала Таисии ошибок. И не понимала, почему брат возится с этой несуразной девчонкой, неуклюжей к тому же.
Федор Федорович злился, воспринимал любую ссадину Таисии как собственную, и она сдалась. Тем более что своих роликов у нее не было, а просить каждый раз у Ксюхи не хотелось.
«Теперь точно научусь. – Таисия подняла с земли коричневую чешуйку и машинально прижала к щеке, она терпко пахла солнцем и древесиной. – Завтра же куплю ролики – нет, сегодня! – и начну кататься. Ночью стану учиться! Чтоб никто не таращился. А потом возьму свои ботинки с роликами в парк, как эта дама. Вот здорово будет, когда полечу по дорожкам…»
* * *
Таисия спрыгнула с подножки трамвая, перебежала на тротуар и вдруг замерла. Что–то мешало двигаться дальше, какая–то необъяснимая тревога, предчувствие чего–то неприятного…
Внезапно вспомнилось предупреждение бабы Поли. Таисия как раз тогда уходила с работы, няня сказала ей, чтобы была осторожнее.
Как она могла забыть? Ведь баба Поля никогда не ошибалась!
Таисия внимательно осмотрелась, но ничего подозрительного не заметила: девятый час, народу на улицах почти нет, пусть сейчас лето и еще светло. До дому осталось всего ничего – квартал пройти. Потом – свернуть направо, и вот они, знакомая арка, родной двор.
Таисия сделала несколько шагов, беспокойство усилилось, шаги давались с трудом. Девушка злилась, причин своей глупой тревоги она не понимала и не знала, что делать.
Таисия переложила в другую руку тяжелый пакет с роликовыми коньками – она все–таки забежала в спортивный магазин – и тоскливо вздохнула: ну и сколько она тут собирается топтаться? Вот–вот Элька Эмих подъедет, они договаривались на девять, если Таисия опоздает, получится не очень–то красиво.
Ну почему, почему она такая трусиха?!
Таисия стояла посреди тротуара и нервно теребила пакет. В памяти смутно всплывали давние наставления бабы Поли – не очень–то она раньше прислушивалась к ним! – всплывали туманно и фрагментарно.
Почти не веря в успех, девушка попыталась прислушаться к себе и к улице. Сделала робкую попытку слиться с городом и уловить если не причину тревоги, то хотя бы… пути отступления. И облегченно улыбнулась: кажется, получилось. Всего–то нужно перейти на другую сторону улицы, ТАМ безопасно.
Почему – Таисия и сейчас не знала. Что ее ждет, в чем заключается опасность, если она пойдет по этому тротуару, тоже не представляла. Просто решила поверить интуиции. В принципе, какая разница, по какой стороне улицы идти?
Таисию обогнала симпатичная девушка, ее ровесница. Загорелая, высокая, длинные темные волосы свободно стекали по спине и весело прыгали в такт шагам. Короткая джинсовая юбка, красная лаковая сумочка через плечо, такие же босоножки на тонких каблучках…
– Подождите, пожалуйста, – неожиданно для себя окликнула незнакомку Таисия.
Девушка обернулась, удлиненные темно–карие глаза смотрели с легким нетерпением. Таисию бросило в жар: ну и за кого ее сейчас примут? С чего она взяла, что ей поверят, ее послушают или хотя бы выслушают? И все же смущенно пробормотала:
– Давайте перейдем на другую сторону улицы…
– Зачем? – равнодушно поинтересовалась незнакомка.
– Э–э–э… просто так.
Ну не могла Таисия сказать ей про свою интуицию! Почти болезненно развитую, по словам бабы Поли. И про нянино предупреждение не могла сказать, не сумасшедшая же она, что бы там Федор Федорович ни думал!
Разве только…
– Мне кажется… там безопаснее, – робко добавила Таисия, у нее и уши теперь горели.
– Да–а–а?
Незнакомка артистично приподняла правую бровь, бросила быстрый взгляд на совершенно пустой тротуар впереди. Как назло, ни одного прохожего, улица словно вымерла.
О какой опасности могла идти речь?! Если только листья с ближайшей липы осыпятся разом и завалят незнакомку по самую шею. Но и это вряд ли опасно.
Таисия глупо молчала, не в силах объяснить происходящее. Не сомневалась: ее наверняка принимают за душевнобольную. Хорошо, если не опасную.
И Федор Федорович всегда считал ЭТО детскими фантазиями! А в женскую интуицию он вообще не верил. Таисии сейчас казалось – он прав.
Видимо, ее молчание сыграло свою роль. Незнакомка холодно сказала:
– Спасибо, но я рискну, мне удобнее идти тут.
Таисия с деланым равнодушием пожала плечами: в принципе она сделала все, что могла.
И потом, вполне вероятно, что ЭТО не интуиция, а мнительность, трусливость или… фобия. Она где–то читала, что сейчас людей со здоровой психикой почти нет, а списать на интуицию можно все, что угодно. Почему–то у этой темноволосой девицы интуиция молчала…
Таисия перешла на противоположную сторону улицы и радостно улыбнулась. Она оказалась права: непонятная тревога исчезла так же внезапно, как и появилась.
Девушка посмотрела на часы: с ума сойти, уже без пятнадцати девять, она почти полчаса здесь потеряла!
Если Элька пришла, вряд ли будет долго ждать у подъезда. Наверняка уйдет, и тогда… пропала ночь. Таисии придется сопровождать Федора Федоровича в ресторан, и ладно, если сегодня Бекасов ограничится одним.
Нет, с чего он только взял, что именно там Таисия сможет познакомиться с нужным парнем?
С чего взял, что она вообще хочет с кем–либо знакомиться?!
Неожиданный девичий вскрик хлестнул по нервам. Таисия испуганно обернулась и машинально вцепилась в пакет покрепче: на противоположной стороне улицы за эти секунды разыгралась настоящая маленькая драма. Ее недавняя знакомая как раз вставала с тротуара, а в ближайшую подворотню убегали с красной лаковой сумочкой мальчишки–подростки. Человека три, не меньше.
Таисия судорожно вздохнула и заторопилась прочь: девушка не нуждалась в помощи, ее просто толкнули и вырвали сумку. А Таисии совершенно не хотелось отвечать на вопросы незнакомки, да и не представляла она, что говорить.
Девушка решит, что Таисия знала про эту банду. Спрашивается, почему тогда толком все не объяснила? Мямлила что–то, про другую сторону улицы толковала…
Интересно, а как баба Поля угадала, что произойдет?!