Глава 9.
Продолжение пророчества о казнях Божиих, возвещаемых трубными звуками ( 9:1—19)
Ф.Яковлев. «Апостолы»
«И пятый Ангел воструби, и видех звезду с небесе спадшу на землю, и дан бысть ей ключ студенца бездны. И отверзе студенца бездны, и взыде дым от студенца, яко дым пещи велики, и омерче солнце и воздух от дыма студеничнаго. И от дыма изыдоша прузи на землю, и дана быст им область, якоже имут область скорпии земнии. Иречено быст им, да не вредят травы земныя, ни всякаго злака, ни всякого древа, но человеки точию, иже не имут печати Божия на челех своих. И дано бысть им, да не убиют их, но да муку приимут пять месяцей: и мучение их яко мучение скорпиево, егда усекнет человека. И в тыя дни взыщут человецы смерти, и не обрящут ея: и вожделеют умрети, и убежит от них смерть. И уподобления пругов подобна конем, уготовленным на брань, и на главах их яко венцы уподоблены злату, и лица их яко лица человечески. И имеяху власы, яко власы женския, и зубы их, яко львов беша: и имеяху броня, яко броня железны, и глас крил их яко глас колесниц, егда кони многи текут на брань. Имеяху ошиби подобии скорпииным, и жала бяху в ошибах их: и дана бе область им вредити человеки пять месяц. И имели над собой царя ангела бездны, ему же имя еврейски Аваддон, а еллински Аполлион» ( 9:1—11).
Бедствия, которые низринутся на землю по звуку трубы пятого ангела, превышают предшествовавшие. Пред глазами нашими какие-то безобразные, чудовищные исчадия ада, из которого они вырвутся с дымом, затмевающим солнце и воздух. Они низринутся на землю, чтобы угрызать людей и поражать мучительными страданиями, но только тех людей, которые не отличены печатью Божиею, то есть злочестивых и развратных. Они названы в Писании саранчою («прузи») по многочисленности и губительному их свойству. Саранча, как известно нам, насекомое отвратительное, быстро разрождающееся до неисчислимости, прожорливое, пожирающее в короткое время всякое произрастение, всякую траву и зелень. Но саранча, описываемая в пророчестве, пагубна людям и не пожирает их, а ужаливает подобно змее ядовитой и, сверх того, ужаленье ее не смертельно, а столько же мучительно, как ужаленье змеи. Вид ее странен и чудовищен: с головы походит на человека; на голове носит венец из поддельного золота; волосы у нее женские, зубы львиные, тело покрыто чешуей железной, как бы латами; она с крыльями, которые во время полета производят треск и шум, как бы слышишь множество колесниц, мчащихся на войну; хвост ее змеиный с такою особенностью, что конец его вооружен жалом. Такие ужасные чудовища, описываемые Иоанном, должны быть не иначе, как произведение ада; они и имеют властителем над собой ангела бездны, названного в пророчестве Аваддоном или Аполлионом: первое слово еврейское, а второе греческое; то и другое значат «губитель».
Нельзя подумать, чтобы в мире вещественном могло родиться что-нибудь подобное тем страшилищам, которые Иоанн видел, описал и назвал саранчою; и потому описание его есть не что иное, как аллегорическое изображение, в котором олицетворено понятие, составляющее одно нераздельное целое, соединенное из разнородных частей. Какое же это понятие? Обозревая явления духовные и нравственные, мы встречаем предметы, поразительно сходствующие с пророческим описанием. Это страсти человеческие. Каждая из них, дошедши до известного предела, имеет все признаки чудовищной саранчи. Рассмотрим подробнее это понятие.
Не входя в психологический разбор страстей, этих благих или злых двигателей нашей воли, скажем, что начало страстей, то есть раздражительность в душе есть принадлежность нашей природы: с нею мы рождаемся. Но что врожденно нам, то есть что даровано нам Создателем, то чисто, благородно, дружественно с рассудком и совестью, к добру и истине направляет движение души. Но сие же в поврежденном грехами естестве человеческом обращается в зло тяжкое, мучительное, с которым бороться осуждено все потомство первого человека. Люди не созданы честолюбцами, мстительными, сладострастными, гордецами, корыстолюбцами, обидчиками, клятвопреступниками, презрителями законов Божиих и человеческих, но делаются такими, когда, забывая духовную часть своего существа, пристращаются к миру и удовольствиям, ласкающим чувства приманчивыми впечатлениями; когда заботятся только об удовлетворении животной своей природы, когда отвращаются от истины и добродетели, всегда кажущейся суровою и противною мирским помыслам и влечениям; когда забывают обязанности свои к Богу, а потом и обязанности к ближнему, подводя их под своекорыстные условия. Такой образ жизни, естественно, навлекает гнев Господа Бога, Который, щадя виновных и ожидая их покаяния, сперва насылает разные бедствия, происходящие от враждебных и насильственных переворотов природы; потом, когда видит невнимательность к мерам Его милосердия и ожесточенность, тогда отнимает от них охранительную Свою руку и предает, как говорит апостол, «в неискусен ум творити непотребная» (1:28). Вот то состояние, в котором страсти начинают господствовать над людьми насильственно и неукротимо; они беспрерывно разрождаются, растут и бросаются на истребление всех благородных чувств и побуждений в человеке. Это точно губительная саранча, изрыгнутая адом на общество людей или на целые области и государства народов. И выйдет дым от земли, как дым от печи великой, и затемнит солнце и воздух от дыма земного. И точно, посмотрите на толпы людей, обладаемых страстями: их облегает какой-то чад, заслоняющий от их помышлений свет Бога, веры Божией и истины. Все они дышат атмосферой любимого своего чувства, умствуют по своим особенным началам, действуют по силам, их движущим и влекущим, «подобны конем уготовленным на брань». На головах изображенных чудовищ яко «венцы уподоблены злату». Страсть манит душу увлекающим обаянием. Она сверкает издали, как украшенная золотым венцом. Душа страстная жертвует всем для приобретения желанной драгоценности, а эта драгоценность, как скоро приобретена, оказывается не золотою, а позолоченной и состоит из низкого металла. Корыстолюбец думает, что он был бы очень счастлив, если бы наполнил сундуки свои золотом — вот они и наполнены, а счастье стало еще дальше от души его. Злобный жаждет, как наслаждения, когда он нанесет удар противнику — удар нанесен, а вместо наслаждения слышится жестокая укоризна совести. И вообще, каждое страстное желание в мечтательном воображении украшает предмет свой блестящими венцами, которых блеск тухнет при горьком опыте и разочаровании. «И лица их яко лица человеческа». И действительно, страсть как понятие отвлеченное олицетворяется человеком; на лице особенно выражается волнение страстей. «И имеяху власы, яко власы женския». Всякая страсть прикрывается приятною наружностью и наружностью женскою, то есть обольщающею взоры и возбуждающею нечистые желания. «И зубы их яко львов беша», а несчастный, увлеченный страстью, сколько зол и мучений претерпевает! Сколько зол наносит ближнему! Сердце его попеременно терзается то недоверчивостью, то ревностью или завистью, то мстительностью и злобой ко всему, что мешает или противоречит страстным его побуждениям; гнев, ненависть, иступленная ярость гонят далеко покой от души его и с неумолимой жестокостью разрушают покой других. «И имеяху броня, яко броня железны». Когда сердце подавлено страстью, тогда в ней одной сосредоточиваются все его чувства и привязанности. Оно холодно ко всему постороннему, непроницаемо как бы покрыто железною броней для всякого доброго и святого впечатления; чуждое сострадания, оно жестоко и даже бесчеловечно. «И глас крил их, яко глас колесниц, егда кони многи текут на брань». Стремления страстей ужасны; ужасны те люди в стремлениях своих, когда обладают ими страсти. Взгляните на зараженных честолюбием, любостяжанием, сладострастием и другими страстями! Как напряжены их усилия, когда действуют в угождение своим идолам! Как поспешно развертывают они свои средства и быстро несутся к своей цели! Поступки их порывисты, шумны, бранноносны. «Имеяху ошиби (хвосты) подобны скорпииным, и жала бяху в ошибах их». Ничто так явственно не характеризует действия неистовых страстей, как это иносказание. Ошиб, то есть хвост или конец греховных наших ощущений, привязанностей и заблуждений так же смертоносен, как угрызение скорпиона. Обольщенный страстью не различает более добра от зла, испивает чашу греховную постепенно до самого дна и погибает. Ап.Иаков изображает весь ход страстей в немногих, но сильных словах. Когда человек увлекается и обольщается страстными своими пожеланиями, то, говорит он, «похоть заченши раждает грех: грех же содеян раждает смерть» (1:14—15). «И дана бе область им вредить человека пять месяц». Число пять месяцев, а равно и все исчисления апокалипсические, совершенно нам непонятны, но тем не менее истинны. Это тайна Духа Божия, Которому не угодно еще открыть нам способы к ее уразумению. Мы только можем догадываться по выставляемому счислению о краткости или продолжительности описываемых событий. Буйные страсти, говорит пророчество, будут терзать людей пять месяцев. Не означало ли это кратковременности порочных удовольствий в сравнении с теми мучениями, которые за ними последуют? Не сокращают ли порочные удовольствия жизни человеческой? Не делают ли жизнь скорбной, томительной от упадка нравственных и телесных сил, от беспрерывных тревог души, от болезней и угрызений совести? Не становится ли такая жизнь мучительной и безотрадной? Пророчество говорит: «и в тыя дни взыщут человецы смерти, и не обрящут ея: и вожделеют умрети, и убежит от них смерть». Нет печальней и поразительней зрелища, как зрелище грешника, страдающего и телом и душой, растерзанного болезнями, грызомого мрачными мыслями, безнадежного, не находящего ни в чем успокоения, ни помощи, призывающего смерть, не внемлющую воплям отчаяния. «И имели над собой ангела бездны». Беззаконные страсти действительно порождение ада, потому что начало всех заблуждений и первый виновник всех грехов есть противник Божий, ангел бездны. Святой апостол и говорит: «Исперва диавол согрешает» (3:8).
Несчастны те общества, народы или государства, в которых испорченность нравов дойдет до того, что вместо правил чести и добродетели, вместо узаконений Божиих люди будут руководствоваться узаконениями своих страстей, вымыслами ложных умствований и заблуждений! Несчастен тот народ, у которого порочные страсти проникнут во все сословия, в котором угаснет светильник веры, истина будет ставиться ни во что, добродетели останутся только известными на словах, а на деле всякий будет помышлять о жизни веселой, прихотливой, разгульной, не гнушаясь никакими средствами, порочными ли, или даже преступными, только бы продолжать такую жизнь; у которого беспрерывные пиршества, игрища и соблазнительные зрелища будут составлять любимое занятие и провождение времени; в котором люди истлевают в похотях своих и в насыщении алчбы всех нечистых своих положений. Такое состояние народа есть истинно величайшее бедствие: оно есть явный признак гнева Божия, очевидный вестник того, что попечительность Божия оставила их; они предоставлены себе — носят сами в себе, воспитывают и увеличивают заслуженную казнь. Но этим не оканчивается гнев Божий: правда Божия предрекает им новые, еще более ужасные наказания — шестой ангел начинает трубить.
«И шестый Ангел воструби, и слышах глас един от четырех рогов олтаря златаго сущаго пред Богом, глаголющий шестому Ангелу имеющу трубу: разреши четыри Ангелы связаны при реце велицей Евфрат. И разрешены быша четыри Ангелы уготованы на час, и день, и месяц, и лето, да избиют третью часть человек. И число воинов конных две тме тем: и слышах число их. И тако видех в видении кони, и седящия на них имущия брони огненны и иакинфовы и жупелны: и главы конем (их), яко главы, львом, и из уст их исхождаше огнь и дым и жупел. И от трех язв сих погибе третия часть человеков, от огня и от дыма и от жупела, исходящих из уст их. Область бо коней во устах их бе, и ошиби их подобии змием, имуще главы, и теми пакости деюще» ( 9:13—19).
Когда прозвучала труба шестого ангела, то повелено было ему освободить для поражения третьей части людей четырех губительных ангелов, бывших связанными при реке Евфрате. Но чтобы это поражение не произошло вдруг и в один прием, сказано в пророчестве, что тем ангелам определено время их действования на час, день, месяц и лето, то есть что поражение будет и кратковременное и с возрастающей продолжительностью. Вот и явилось многочисленное конское войско, конечно, вследствие убийственной деятельности ангелов. Всадники были в латах огненных, гиацинтовых (фиолетового или темно-багрового цвета) и серных (пылающей серы); кони их с львиными головами, испускающими из своих челюстей огонь, дым и серу, убийственные людям, хвосты коней змееобразные, имевшие оконечность, похожую на голову, которой они вредили. Изображение ужасное! Мы понимаем, что это иносказание, которого внутренний смысл также ужасен. Это война пламенная, кровопролитная и истребительная. Львиные пасти коней, дышащие огнем, дымом и пылающей серой, выражают силу, свирепство и убийственность этой войны; змеиные хвосты коней означают, что в бурное время предсказываемого кровопролития лукавство, вероломство и обманы будут действовать также вредоносно, как и оружие.
Конечно, всякая война сопряжена с кровопролитием, убийством и другими многочисленными бедствиями, но здесь предсказывается война чудовищная, жесточайшая и беспощадная, война, так сказать, самого ада; и потому следует узнать, какого рода эта война. Мы находим, что из всех браней, которыми люди терзают друг друга, самые ужасные и кровопролитные, пылающие убийством и истреблением, — это междоусобные, которые возжигают честолюбивцы, фанатики, мятежники и бунтовщики против законной власти. В убийственное время таких междоусобий люди как бы перестают быть людьми, разрывают все связи природы и общества, и, что всего страннее и плачевнее, близкие, друзья, родные восстают друг на друга с большею яростью, нежели с какою они бы сражались против врагов-чужеземцев. Народные войны всегда бывали наполнены ужасами, от которых содрогается природа; там видимы были люди, действительно похожие на чудовищ, изображенных в пророчестве, дышащие пламенем неистовой и губительной вражды и неукротимого мучения; они то уязвляли своих противников тайными злоухищрениями, вероломными оборотами, подкупом, обманом, отравлением и другими губительными средствами и чрез это уподоблялись змеиным хвостам чудовищных коней; то, развивая силы свои в явных нападениях, бросались на жертвы их ненависти, как свирепые львы со всеми разрушительными стихиями. Пожары, грабежи, насилия, убийства и разрушение — всегдашние спутники всякого рода войны, но тем более междоусобной. В обыкновенных бранях разноплеменных народов победители нередко щадят побежденных, но между противниками разных мнений, верований, толков и секретов, разных партий, воюющих за первенство или владычество, нет пощады: всякая сторона возвышается не иначе, как на развалинах другой. Теперь обратим наше внимание и рассмотрим: на какое время, на какие события указывало пророчество?
Скажем наперед, что в обширном смысле пророчество Апокалипсиса, по Божию изволению, раскрывает весь ход Суда Божия над каждым народом нечестивым, безнравственным, дерзко нарушающим законы Божий и человеческие.
Сперва гнев Божий, чтобы вразумить безумцев, щадя их, проявляется над вещами, их окружающими, из которых иные составляют необходимую их потребность; иные способствуют увеличению их благосостояния, некоторые сделались нужными их общественным связям, пользам и даже прихотям. И вот по воле Божией, изъявляемой чрез святых ангелов, природа изменяется неожиданными поворотами: воздух, реки, моря, растения, даже небесные светила, поражающие нас невидимою, но тем не менее ощутительною рукою, отступая от известного их порядка, утрачивают часть своей благотворительности, наносят вред людям, погубляют плоды их трудов, уничтожают самые лучшие их надежды, стесняют их быт и предают их бедности, изнурениям, болезням и другим многочисленным бедствиям. Во время тяжких таких испытаний ожесточенные в беззакониях и при видимых гневных действиях силы Божией не отступают нимало от преступной своей жизни; оттого и скопляются над ними другого рода и более тяжкие казни; свет Божий совсем угасает для них; они предаются в добычу собственным их страстям, этим губительным язвам, которые означены в пророчестве именем саранчи. Тогда-то все благородные побуждения человеческие потухают, все добродетели искажаются, или, что еще хуже, именами их прикрываются и величаются мрачные пороки, ненавистный эгоизм делается пружиной всех желаний и поступков, которых одна цель, один предел — пресыщение чувственными удовольствиями. Вот и начинается жизнь бессмысленная, жизнь праздности и забав, роскоши и беспечности, сластолюбия и изнеженности — жизнь точно приманчивая, но за ней следуют расточительность, расстройство в семействах, упадок нравственности, небрежность к обязанностям частным и общественным, нарушение законов, преступные связи — повод и поощрение всем страстям; тут и начинается их владычество, которое тем более губительно, что облагает пленников своим мраком обольщения и ослепления.
Когда зараза разврата проникает во все слои общества, тогда рождается новый бич на грешников. Страсти обыкновенно растут быстро, если не удерживаются препятствиями, противопоставляемыми Промыслом Божиим. Они чем сильнее становятся, тем неограниченнее в требованиях. Каждая страсть ищет себе жертв; отсюда происходит столкновение желаний, усилий, соперничества, зависти, разных мнений и побуждений; отсюда происки, лукавства, обманы, оскорбления, насилия — обыкновенные орудия каждой сильной страсти; отсюда, наконец, вспыхивают несогласия, вражды, потрясения общественного благоустройства и те кровавые зрелища яростных и истребительных междоусобий, которые изображены иносказательно в пророчествах Апокалипсиса под видом страшных всадников, едущих на убийственных конях.
История богата примерами многих государств, над которыми гремели казни Божий, описанные пророчеством. Но в тесном смысле пророчество имело ввиду одно огромное, и притом идолопоклонническое государство — Римскую империю. Произнесенное в царствование Домициана, оно грозило идолопоклонникам казнями за нечестивое их служение ложным богам, описывало самые казни и их последствия в иносказаниях, которые мы рассматривали; предсказывало и то, что «прочие» из тех язычников, «иже невреждени быша язвами сими, ниже покаяшася от дел рук своих, да не поклонятся демонам, ни идолам златым, и серебряным», и проч., то есть не тронулись бедствиями и не образумились от постыдного своего суеверия. Точно так и происходило с римлянами. В летописях истории мы находим описания многочисленных и ужасных бедствий, поражавших Римскую империю.
Над ними исполнилось пророчество Апокалипсиса во всей его точности. Так оно исполнится и при конце времен этого мира. То, что сбылось с Римом, сбудется с целым миром в тех ли, или других, им подобных размерах. А когда это случится, от нас сокрыто. Нам предоставлено, однако, прислушиваться: не звучат ли трубы ангелов? Если мы увидим страшные повсеместные потрясения природы; если увидим совершенный упадок веры и нравственности — всюду господство преступных и постыдных страстей, или, скажем словами пророчества, погибельное нашествие саранчи; если увидим всеобщую вражду, мятежи и междоусобия со всеми кровавыми их последствиями, или как говорит пророчество, огонь, дым и пылающую серу, убийственно обращаемые на взаимное народов погубление и истребление, то не должно ли нам прийти в сокрушенное расположение духа, как уже действительно услышавшим трубные громы ангелов, и признать, что все те бичи гнева Божия требуют от нас покаяния и исправления? Иначе они могут быть предшественниками тех ужасных переворотов, которыми решится судьба всего мира. Господь сказал: «От смоковницы же научитеся притчи: егда уже ветвие ея будет младо, и изращает листвие, ведите, яко близ есть жатва. Тако и вы, егда сия видите бывающа, ведите, яко близ есть, при дверех» (13:28—29).
Всеведение Духа Божия предвидело ожесточение римлян в идолопоклонстве и других беззакониях, и предсказывало, что бедствия и казни не тронут их ( 9:20, 21), что они не отвратятся от поклонения демонам и идолам, которые суть не что иное, как изделие рук человеческих, — «и не покаяшася от их убийств», в которых пролита кровь народов всего почти тогдашнего мира, и в особенности кровь неисчислимого множества христианских страдальцев; «ни от волхвований своих», которым преданы они были со слепым доверием, то гадая по полету птиц, по внутренностям животных, то прибегая с всегдашними вопросами к оракулам, сивиллиным книгам или к астрономическим гаданиям; «ниже от блуда своего», в котором проводили жизнь сладострастную и оскверненную самыми низкими похотениями, «ниже от татьб своих», от того хищничества и грабежа, которые тяготели над покоренными ими областями и государствами. И потому гнев Божий не смягчен, не умилостивлен — надобно ожидать звука трубы ангельской.
Из сего мы ясно вразумляемся, что казни Божий насылаются на людей единственно для приведения их к покаянию, они увеличиваются по мере, как люди становятся закоснелыми в беззакониях; последние удары обрушиваются на неисправимых преступников.
