12-я ГЛ. ЕВАНГЕЛИЯ ОТ ЛУКИ

()

Берсье. «Православное обозрение», 1888

Тогда кто-то из народа сказал Иисусу: «Учитель, скажи брату моему, чтобы он разделил со мною наследство». Он же сказал человеку тому: «Кто поставил Меня судить или делить вас?» При этом сказал им: «Смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения» (). Почему Иисус Христос отказывается вмешаться в спор о наследстве? На это обыкновенно дается такое объяснение: «Иисус Христос заботится только о вечном благе, а все остальные людские интересы вполне чужды Ему». Это объяснение вполне заслуживает внимания, тем более что оно исходит из уст людей, считающих себя наиболее передовыми в духовном смысле, но оно односторонне. Правда, Иисус Христос выше всего ставит спасение и благо души, но не следует забывать, что Его милосердие охватывает человека во всей его целости. Я бы мог представить много доказательств этому из Его изречений, но есть нечто еще более значительное, чем отдельные тексты, — это отношение Иисуса Христа к тем страданиям и несправедливостям, которые Он встречает. Благородное негодование, охватывающее Его при виде неправды, глубокая жалость, проявляющаяся ко всем сирым и обездоленным, постоянная заботливость о страданиях телесных, многочисленные чудеса для облегчения людей, терзаемых болезнью или голодом, несравненная нежность, звучащая во всяком Его слове и проникающая до сих пор бальзамом дивного утешения в сердца всех удрученных — вот что следует вычеркнуть из Евангелия, если видеть в нем лишь исключительный суровый аскетизм. Но вычеркнуть это — значит уничтожить все Евангелие. Итак, надобно искать другие причины, почему Иисус Христос отказывается вмешаться в спор двух братьев. В чем же эти причины?

Влиять на людей и перевоспитывать их можно двумя способами: внешним и внутренним. Первый состоит в обнародовании правил, в установлении законов, в правительственных распоряжениях, в решениях всех нравственных и политических вопросов на основании известных положений. Второй имеет целью перемену сердца и воли. Из этих двух способов Иисус Христос выбрал второй; Он остался ему непоколебимо верен и этого одного довольно, чтобы доказать Божественность Его посланничества и вечное значение Его дела.

Но предположим на минуту, что Он избрал бы первый способ, и посмотрим, к каким следствиям приведет это. Это решение не изменило бы ничуть сердца этих двух братьев. Если они были несправедливы и завистливы, то они остались бы теми же и после произнесения решения. Предполагая, что они подчинятся приговору, мы получим в результате только практическое разрешение вопроса по гражданскому праву — вот и все. А справедливость и милосердие были бы удовлетворены только в том случае, если бы братья прониклись учением Иисуса Христа и сами бы полюбовно разделили между собою наследство. Вот в чем бы заключалось истинное торжество, и Христос хочет достигнуть именно его.

Но это еще не все. Допустим, Иисус Христос вместо того, чтобы быть спасителем и воспитателем души человеческой, становится судьею над земными благами. Раз Он вступил на этот путь, Ему нельзя бы было сойти с него; раз Он постановил непогрешимое решение на предложенный Ему вопрос, необходимо, чтобы Он решал и все остальные вопросы, которые, будьте уверены, не замедлили бы предложить Ему. Справедливо ли, что евреи подчиняются игу римлян? Справедливо ли, что фарисеи занимают господствующее положение в Израиле? Справедливо ли, что закон не защищает бедных от притеснений богатых? Справедливо ли, что существует рабство? И вот по всем этим вопросам Иисусу Христу придется произнести приговоры в качестве Верховного Судии; Ему придется обличить все несправедливости и всю ложь общественного строя, осудить или уничтожить… Но подумали ли вы об этом? Ведь это значит провозгласить необузданную всемирную междоусобицу. Это значит свергнуть все несправедливые власти, произвести всеобщую революцию, а так как ярость защиты всегда возрастает с яростью нападения, — это значит произвести ужасную войну и залить кровавым потопом все человечество. Вот крайние логические следствия того положения, в которое стал бы Иисус Христос, сойдя с пути Своей духовной миссии, чтобы стать социальным судьей и реформатором. Но не думайте, чтобы этою ценою Он переродил мир. Как спорящие о наследстве братья, выслушав из уст Христа самое праведное решение, остались бы теми же, что и прежде, точно так же и мир, увидав разоблачение всех несправедливостей и попытавшись утопить их в крови, вышел бы из этой борьбы более ненавидящим, гневным и развращенным, чем прежде. В самом деле, для перерождения общества недостаточно перевернуть его вверх дном, как недостаточно вспахать поле, чтобы сделать его плодородным. Для этого нужно нечто иное: общество, и почва, нуждается в новых семенах, на нем следует посеять новые начала жизни. Иисус Христос был сеятелем: это сравнение часто приводится Им Самим и прекрасно обрисовывает оригинальность и новизну Его дела. Он не навязывает истины путем насилия или какого-либо принуждения. Он влагает ее в сердца: там должна она прозябнуть — медленное прозябание, тягостное совершенствование, но оно мало-помалу переделает мир. Таким образом Евангелие, вместо того чтобы дать обществу новое государственное устройство или новые законы, заложило в основы этого общества, то есть в глубину души человеческой, принципы правды и любви, заставляющие людей бодрствовать, потрясающие их эгоизм и подрывающие в корне все несправедливости, — те принципы, которые вызовут все будущие преобразования, как они уже вызвали все бывшие.

Многие удивляются, что Иисус Христос и Его апостолы не восставали ни против древнего рабства с его возмутительной безнравственностью, ни против законов, порабощавших жену и детей мужу, ни против общественного неравенства, тяготевшего над бедными, ни против деспотизма правительства, угнетавшего мир. Но нападать и проповедовать восстание было бы очень легко; совсем иное дело — дело новое, Божественное — отвергнуть борьбу силой против силы, злом против зла и смело пытаться преодолеть зло добром и рассчитывать на победу, влагая в сердца чувства правды и милосердия, чтобы оттуда они перешли и в законы, и в общественную жизнь; совсем иное дело уготовить Богу грядущее этой обильной жатвы и умереть, поливши своею кровью борозды, в которых прозябает это семя.

Вот причина, почему Иисус Христос так категорически отказывается вмешаться в спор между двумя братьями. Теперь следует вывести отсюда одно непосредственное, очень близко касающееся современной жизни следствие.

Каковы должны быть отношения христианской религии к политике? Если Иисус Христос отказался быть посредником в правовом вопросе о наследстве, должны ли мы и можем ли хотя отчасти примешивать религию к области политики?

Из истории мы видим, что ни одно влияние не было так сильно в сфере политики, как влияние религии. Религия создает характер народов, определяет их судьбы; это можно наблюдать во все времена. Хотя поверхностные наблюдатели воображают, что религия теперь не имеет значения, но легко показать, что в основе всех великих вопросов, волнующих мир в настоящее время, во Франции, в Ирландии, в Италии, в Испании, на Востоке — всюду лежит вопрос религиозный. Заниматься политикой, не принимая в расчет религии — безумное предприятие. Что можно сказать об архитекторе, который стал бы возводить здание, не обращая внимания ни на климат, ни на перемены температуры, ни на атмосферические условия? Религия — это атмосфера души, и безумно поступает тот, кто думает основать нечто устойчивое, не принимая в расчет религии.

Чем больше та или иная форма христианской религии приближается к духу учения Иисуса Христа, тем более свободны, могущественны и счастливы исповедующие ее народы; наоборот, чем более искажено в вероисповедании Христово учение, тем ближе стоят к анархии принявшие его народы. Но весь вопрос в том: при каких условиях христианская религия может спасать народы? Я отвечаю: действуя, подобно Христу, вполне духовным образом, освобождая души, проповедуя им справедливость, праведность, любовь, и при этих-то условиях поразительно осуществляются слова Священного Писания: «Ищите прежде всего Царствия Божия и правды его, и все остальное приложится вам». Но если Церковь сочтет эту роль слишком скромной для себя, если она захочет выступать на политическое поприще, если она послушает призыва партий, если она забудет пример Учителя и вмешается в то, во что отказался вмешаться Христос, то она унизит свое достоинство и погубит свое дело. Не следует ставить Евангелие под знамя политической партии, как бы ни была она либеральна. Евангелие стоит выше всех партий, оно обращается ко всем и всем равно проповедует справедливость и милосердие. Его нельзя подчинить влиянию какой бы то ни было политической системы. Будем иметь, как граждане, свои убеждения по ежедневно возникающим общественным вопросам, но воздержимся от отожествления их с Евангелием. Церковь — это святилище, всех объединяющее, это — горнее место, куда стекаются люди, чтобы вздохнуть чистым воздухом правды, милосердия и взаимной любви; у ее двери нужно откинуть всякие помыслы о политических системах, чтобы думать лишь о том, что истинно и вечно. В ней всякий чувствует себя грешным, преступным, и пред мольбой к Господу о прощении должны замолкнуть все разъединяющие воспоминания. Вот чем по меньшей мере должна быть Церковь.

Сказанное может относиться и к экономическим вопросам; даже сюда еще ближе относятся слова Спасителя. Вот перед Иисусом Христом стоят два брата и просят Его решить, кому должно принадлежать наследство. Один брат — это класс собственников, другой — толпа пролетариев. Первый говорит Ему: «Обеспечь мне мое владение, водвори порядок и усмири безумные страсти». Другой говорит: «Ты, бывший Сам бедным, стань на сторону бедняков и доставь им торжество справедливости». И вот я как будто слышу ответ Учителя на эту горячую мольбу: «О люди! Кто поставил Меня судить или делить вас?»

И на самом деле, Христос не может быть ни за тех, ни за других, ибо Он равно за всех! Одни хотят, чтобы Он стал на сторону богатых. На этом условии они, конечно, окажут поддержку Церкви уже по одному тому, что она станет тогда, по известному грубому выражению, сторожем их денежных сундуков. Они видят в христианской религии оплот против революции и ради этого поддерживают и распространяют ее, может быть, даже не веруя в нее. Оставаясь в глубине души скептиками, они склоняются пред Иисусом Христом, лишь бы только Он принял их интересы под Свою святую охрану. Но Он не желает этого. Почему? Да потому, что за правами и имуществом богатых часто кроется много несправедливостей, и Он, Святой и Праведный, не может освятить их Своей Божественною властью. И мы, Его ученики, не можем согласиться поместить под охрану Евангелия — блага общего всем людям — частные интересы какой-либо партии или класса. Мы думаем, что принимать современный общественный порядок так, как он есть, не желая горячо его улучшения под влиянием милосердия и справедливости, значит быть бессердечными, значит отречься от духа Иисуса Христа. Должен быть известный минимум вещных благ, которыми следует обладать каждому человеку. Между тем существуют такие жизненные положения, где это возможно лишь чудом. Есть степень нищеты, при которой неизбежно утрачивается всякое чувство человеческого достоинства. На наших фабриках допускается такое смешение полов, которое убивает стыд и оскверняет душу; в подавляющей, тягостной работе детей, осужденных быть какими-то вертящими машинами, лежит непреодолимое препятствие к их нравственному развитию, а в труде по воскресным дням заключается смерть всякой вере и религии. Было бы несправедливо слагать теперь на один класс собственников всю ответственность в этих вопиющих бедствиях, являющихся на самом деле столько же продуктом времени, обстоятельств и ошибок предшествовавших поколений, но еще более несправедливо и безбожно признать эти бедствия неизбежными и требовать от Иисуса Христа, чтобы Он освятил и обеспечил навсегда преимущества имущих классов при этих условиях. Нет, Иисус Христос не сделает этого. Напротив, Он пробудит в их совести тайное беспокойство, Он напомнит им, что они лишь хранители вверенного им богатства, встревожит их мыслью об ответственности, налагаемой их положением, Он смутит их эгоизм, вызвав в них сознание чрезмерной неравноправности, отделяющей их от других людей. Под этим влиянием они вспомнят, что их неотложный долг состоит именно в том, чтобы уменьшить это расстояние, поднять падших, поддержать их достоинство, обеспечить им средства к существованию, просветить их умы, видеть в них разумно-нравственные существа, своих товарищей, а не рабов, приобщить их, насколько возможно, к общему делу и никогда не только не противиться, но горячо содействовать тем реформам, которые делают многих участниками благ, составлявших прежде привилегию единиц. Вот о чем должно напоминать Евангелие.

Другие желают, чтобы Иисус Христос стал на сторону неимущих и закрепил за ними их долю наследства. Но Он не сделает этого, потому что, если бы Он даже Господней властью и присудил каждому равную часть имущества, это решение имело бы значение лишь на сегодня, а на завтра равенство неизбежно бы нарушилось. Действительно, нам еще неизвестно решение этой социальной задачи, а люди, воображающие, что они отыскали его, — или мечтатели, или обманщики. Я уже сказал, что у каждого человека есть одно право, обладание которым мы должны предоставить всем не только на словах, но и на деле, — это право жить, спасая душу свою. Вполне законно, чтобы наряду с этим правом каждому человеку были открыты все пути к достижению других прав, но кто идет дальше этого, кто требует во имя Христа равенства владения и пользования, тот обманывает и лжет. Есть равенство справедливое, а именно равенство в общих правах и пред законом, но разве возможно полное равенство вне этой области? Разве природа создала нас равными по талантам, по здоровью, по нравственной и физической силе и по всякого рода способностям? Разве имущественное равенство, установленное сегодня законом, может просуществовать до завтра без самых тягостных притеснений? Поэтому напрасно было бы прийти к Иисусу Христу и сказать Ему: «Господи, скажи брату моему, чтобы он разделил со мной наследство». На эту, казалось бы, справедливую, просьбу Иисус Христос ничего не ответит.

Он ничего не ответит, потому что Его задача выше. Она состоит в том, чтобы сблизить во взаимном уважении и любви тех, кого разделяют интересы.

Теперь, выяснив эту причину отказа Иисуса Христа и поучительный смысл, заключающийся в нем, разберем наставление, данное Им двум братьям, пришедшим просить Его посредничества: «Смотрите, берегитесь любостяжания, ибо от обилия имения не зависит жизнь человека».

Это наставление отнюдь не представляет собою общей фразы. Христос читал в душе всех, к кому обращался с речью, и там увидел Он истинную причину распри их. Этой причиной было корыстолюбие. Есть два рода корыстолюбия: корыстолюбие лица владеющего и корыстолюбие лица завидующего; неодинаковые в глазах людей, они равны пред Богом.

Иисус Христос не осуждает трудолюбивого владельца; Он осуждает того, кто видит жизнь свою в благах мира сего, все равно, обладает он ими или нет, потому что у бедняка тоже может быть завистливое корыстолюбие, как у богача скупое корыстолюбие. В свете называют корыстолюбием только скаредного скрягу, но Слово Божие судит глубже. Оно замечает корыстолюбие во всех его проявлениях и клеймит их всех одинаково.

Что ценят в деньгах молодой человек и светская женщина? Возможность внешней пышности, шумной рассеянной жизни и легких удовольствий. Что ценит в деньгах зрелый человек? Возможность добыть посредством их могущество и влияние; они служат подмостками его честолюбия. А старик, сознающий уже, что для него нет честолюбия, старик с замкнутым и очерствевшим сердцем, которого нельзя тронуть никакими воззваниями, представляет собой отвратительное зрелище любви к деньгам ради самих денег. Но по учению Писания во всех этих привлекательных или отталкивающих, расточительных или скаредных формах корыстолюбия кроется одно и то же — идолопоклонство. Будет ли идол изящным или гнусным, он все-таки остается идолом, и все корыстолюбцы сходятся в одном общем стремлении видеть жизнь свою в своем имуществе. Но истинная жизнь заключается не в этом. Истинная жизнь прежде всего в душе, а не в обладаемых благах. Дайте невежде богатейшую в мире библиотеку, посадите больного за самый роскошный обед, окружите истощенное, высохшее, пресыщенное сердце самыми чистыми и нежными наслаждениями чувства — и вы получите осязательнейшее доказательство, что жизнь заключается не в обладаемых благах. О, сколько раз мы видим скорбь и терзание духа в домах, где богатство сосредоточило весь свой блеск, сколько видим ран сердца, нанесенных взаимной неверностью, сколько раз видим старика отца, сходящего в могилу из-за неблагодарности сына, сколько раз встречаем пресыщенность, отвращение к жизни и даже неспособность наслаждаться ею! Недаром уже давно замечен тот факт, что самоубийцы чаще встречаются между богатыми, чем между бедными.

Да, в судьбах человеческих гораздо больше равенства, чем мы полагаем. Богатство не спасет от болезни и не возвратит матери умершего сына. Есть такие сердечные и душевные скорби, которые ни в чем не уступят самой ужасной нищете.

А что сами мы помыслим об истинной жизни, о той жизни, которая должна будет перейти в вечную жизнь, если мы перенесемся мысленно к тому торжественному часу, когда нам придется отдать отчет в нашем существовании, когда все наши действия будут взвешены на весах Непогрешимого Верховного Судии? Тогда и жестокий богач, и светская женщина услышат ужасный приговор: «Вы искали свою жизнь в благах мира сего, и вот вам следствия вашего эгоизма и суетности». Да, этот час пробьет для всех нас через десять лет, через пять лет, может быть, завтра, и все заклятия, все сопротивления, все насмешки не замедлят его прихода, как крик или хохот безрассудных смельчаков, уносимых быстриной водопада, не задержит их от падения в бездну.

Нет, жизнь заключается в ином! Она в прощении Бога, она в примирении с Ним, она в единении с Иисусом Христом, в познании Его, в вере в Него и в любви к Нему, Спасителю душ.

Вы, сердца, обманутые миром, испившие кубок наслаждений и нашедшие на дне его едкую горечь, и вы, озлобленные сердца, которым было отказано в мирских утехах, вы — бедняки или богачи, счастливые или обездоленные — обладаете ли вы истинной жизнью? Считаете ли вы Бога — Отцом, Христа — Спасителем, вечную жизнь — блаженною действительностью, наследством, которое никто не может похитить? Вот истинный источник жизни, вот счастье, пред которым все остальное призрак и суета, вот благо, обладание которым и в скорби, страдании и смерти открывает надежду, радость и блаженство. Счастлив тот, кто, лишась всего, чему так завидует, на что так падок мир, обладает твердым прибежищем в любви к Иисусу Христу, с Которым никто не разъединит его. Счастлив тот, кто обладает Царством Господним на земле в унижении, в нищете, в угнетении, но несомненно некогда будет наслаждаться Царством Господним на небеси, в бесконечной славе и вечном блаженстве с Иисусом Христом.