«Воскресное чтение», 1817

Ныне Евангелие возвестило нам о злодеянии Ирода, о неистовстве жен, о безумном веселии мужей, о нечестивом пире, о беззаконном даре, о преступном деле и о погребении честнейшего тела. Я ужасаюсь, возлюбленные мои, когда взору моему представляются совершенные Иродом дела.

«В то время, говорит евангелист, услыша Ирод четвертовластник слух Иисусов, и рече отрокам своим.: Сей есть Иоанн Креститель, егоже аз усекнух: той воскресе от мертвых, и сего ради силы деются о нем» (; ). Таким образом, Ирод сознается в убийстве, которого скрыть не может, сознается и в том, что убиенный им есть пророк и муж праведный. Ибо, если бы он не признавал сего, то не сказал бы, что он воскрес из мертвых и что потому силы деются о нем. О, нечестивое сознание, само себя обличающее в убийстве!

За что же Ирод убил пророка? За то, что пророк был проповедник истины и посредством обличения хотел воспрепятствовать его беззаконному делу. И притом, кого убил он? Мужа праведного, более которого не было из всех, рожденных женами, как свидетельствовал об нем Сам Господь, — убил мужа, провожавшего жизнь в пустыне необитаемой, безводной, бесплодной, неприступной, не имевшей ни дерев, ни других растений и трав. В пустыне же Иоанн жил не потому, чтобы избегал связи и общения с людьми, но для того, чтобы не видеть и не слышать ужасных человеческих злодеяний. Он никогда ни сеял, ни жал, а потому и не имел ни хлеба, ни вина, ни ложа, служащего для приятного отдохновения, ни мягких подушек, расслабляющих тела женоподобных мужей, ни подсвечника, ни стола, ни скамьи, ни чаши, ни стакана. Живя в удалении от мира, он и не пользовался ничем мирским. Он жил не в позлащенном чертоге, а в пещере, сделанной из самородного камня. Пол услужил для него и столом, и скамьею, и ложем. Вместо мяса животных он употреблял в пищу акриды, вместо роскошных и сладких снедей — мед дикий. Чашею служила ему длань и рука; вместо вина пил он чистую, истекавшую из камня, воду.

Такого-то человека, как говорит евангелист, Ирод «есмь связа его и всади в темницу, Иродиады ради, жены Филиппа, брата своего» (). Странное дело! Иоанн, обличая, хотел разрешить душу Ирода, связанную грехом; а Ирод связывает того, кто хотел разрешить его. Но Иоанн и связанный не переставал говорить, и заключенный в темницу продолжал обличать; он исполнял сказанное в Писании: «глаголах пред цари, и не стыдяхся» (). Иоанн не боялся смерти, но боялся не говорить истины. Сего-то мужа убил Ирод, и таким образом, убив его, совершил не одно, а многие убийства. Ибо убивший учителя и наставника человеческих убивает не одного его, а и всех тех, которых сей в продолжение своей жизни мог бы оживотворить словом.

С другой стороны, в какое время Ирод убил Иоанна? Срамно и говорить, но срамно не говорящему, а совершившему убийство. «Дню бывшу рождества Иродова, пляса дщи Иродиадина посреде и угоди Иродови. Тем же и с клятвою изрече ей дати, егоже аще воспросит. Онa же наваждена материю своею, даждь ми, рече, зде на блюде главу Иоанна Крестителя» (). О гибельный день рождения! В сей день Ирод совершает убийство пророка, вместо того чтобы пригласить к столу своему мужей благочестивых, В сей день Ироду следовало бы позаботиться о вдовах, оказать сострадание сирым, дабы содействием многих и разнообразных молитв обезопасить свою жизнь. Но он вместо сего, пиршествуя с невоздержными мужами и бесчестными женами, упившись вином и обольстившись бесстыдными женщинами, убивает Предтечу, денницу дня, Иоанна, и чрез убийство угашает яркий светильник веры, свет целого мира. Угасив сей светильник, Ирод сам остался во тьме. Хотя бренный сосуд Иоанна повержен на землю, но немерцающий светильник духа его обличал ярким светом веры и находившихся во аде.

Так, Ирод убил великого мужа, и как еще убил? «Дню бывшу рождества Иродова, говорит, «пляса дщи Иродиадина посреде». Забава, достойная такого пиршества! Ибо где женоподобная нега и роскошь, где пьянство и всякие забавы, там нет ничего твердого, но все шатко и непостоянно, все обличает безумие Ирода. Слушайте сие, вы, которые любите смотреть на пляшущих, вы, которые так внимательно следите своими взорами разнообразное движение ног ветреных юношей и вместе растлеваете свои сердца их растленными и изнеженными телами, — слушайте, какой плод (убийство) принесло искусное плясание. «Онa же наваждена материю, даждь ми, рече, зде на блюде главу Иоанна Крестителя». О жестоконравное исчадие свирепой львицы! Не просит ни золота, ни серебра, ни драгоценных камней, но главу Иоанна. Хорошо, если бы просила по внушению веры; ибо действительно глава Иоаннова дороже золота, серебра и камней драгоценных. Но нет, просила не по вере, не для того чтобы воздать сей главе должную честь, но для того, чтобы, убив обличителя, успокоить тем свою мать, преданную греху.

«И печален бысть царь», услышав сие, не потому, впрочем, что у него просили убиения пророка, а потому, что боялся народа; ибо все почитали Иоанна пророком. Если бы Ирод действительно опечалился потому, что чувствовал благоговение к пророку, то он еще сначала не связал бы его и не заключил бы в темницу. Нет, он опечалился, именно боясь народа. Душа Иродова была в то время подобна кораблю, среди моря волнуемому и обращаемому то в ту, то в другую сторону. Совершить убийство препятствовал ему страх народа; не совершить убийства он не мог по причине данной клятвы и по причине пировавших с ним. Но, несчастный! Будучи ослеплен неистовою страстью к женщине и употребляя данную клятву как бы в извинение своего убийства, он посылает спекулатора и повелевает отсечь главу Иоанну. О вы, которые любите так охотно клясться, послушайте, как это опасно! Послушайте Господа говорящего: «не клянитеся всяко» (). Если бы несчастный Ирод не произнес в то время клятвы, то он не приказал бы совершить убийства. Конечно, гораздо лучше было бы ему не клясться; но если он и поклялся уже, то лучше было бы не исполнить клятвы; ибо, ежели настоит необходимость выбирать из двух зол одно, то, без сомнения, лучше выбрать зло меньшее.

«И посла yceкнy Иоанна в темнице». Возлюбленные мои! Какая рука дерзнула поднять меч на святую главу Иоанна, пред которым в пустыне благоговели звери, которого трепетали львы, страшились змеи, ехидны и аспиды, которого по причине святости жизни его питали дикие пчелы своими трудами; ибо они, собирая с разных цветов и трав пустынных как бы золотые капли росы, приносили ему мед свой? И спекулатор пресек жизнь такого мужа, не устрашившись ангелоподобного его лица, не почувствовав благоговения к светлому его взору, сиявшему Божественным блеском! Нет, я думаю, что спекулатор, посланный для умерщвления Иоанна, был упоен Иродом, и имея меч в руках, очей не имел; и таким образом глава Иоанна (который никогда не пил вина) была отсечена и принесена на блюде в среду пиршества; но и в это время она произнесла: «не достоит ти имети жены брата твоего» (). Так, праведник жил и по смерти, и по отсечении главы не умолк его голос. О жестокость человеческая! Таким-то правителям подчиненные иудеи и приученные ими к убийствам, наконец, не устрашились и Христоубийства. Исаию они перепилили пилою, Иеремию умертвили мечем, Навуфея побили камнями, Захарию также убили, Иисуса Христа распяли. Но, предоставив им самим плач о своих злодеяниях, прибегнем к таинственному свету во Христе Иисусе Господе нашем, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.