Для чего Иисус Христос избрал Иуду Искариотского в число Своих учеников?
С. Д-в.
«Воскресное чтение», 1874
Личность Иуды, сделавшегося предателем Спасителя, столь оригинальна и вместе столь загадочна, что на множество вопросов, возникающих в уме каждого человека при размышлении об этой личности, можно отвечать только предположительно, тем более что Священное Писание очень мало сообщает сведений об Иуде. К числу этих вопросов, темных, но дающих весьма обильный материал для благочестивого размышления, относится и вопрос об избрании Иуды Господом в число учеников.
Само собою разумеется, мы не можем допустить той мысли, что Иисус Христос ошибся в нравственном характере Иуды: «Иисус знал всех и не имел нужды, чтобы кто засвидетельствовал о человеке, ибо Сам знал, что в человеке» (). Это совершенное сердцеведение, эту ясную проницательность Иисуса Христа, от которой не были сокрыты все тайные мысли, желание и чувствования человека, нельзя, конечно, отождествлять с проницательностью, свойственною великим умам, примеры которых представляет история, или с проницательностью физиономиста, который по наружным, внешним чертам объясняет внутреннюю историю человека, подобно тому, как естествоиспытатели по различным наслоениям земной коры читают историю первоначального состояния нашей планеты. Эта проницательность, напротив, относится ко всеведению Сына Человеческого, в Котором, как в чистом ясном зеркале, предметы и люди отражаются в истинном своем виде. В этом зеркале не мог не отразиться и образ Иуды.
Равным образом нельзя согласиться и с тем мнением, что Иуда заранее был предназначен для своего ужасного преступления и что он был избран Господом в число ближайших учеников только для того, чтобы дать ему удобный случай совершить предательство, необходимое спасения падшего рода человеческого. Допустить такое мнение было бы явною хулою против Бога, Который, сотворив человека свободным, не может по Своей благости лишить его этого Божественного дара — свободы, и, будучи по существу Своему святейшим, Он может только попускать зло, но никогда не может содействовать греху и преступлению, хотя бы и из целей, спасительных для человека, — Господь содействует только добру, а не злу. Но если разумно-нравственные существа, злоупотребляя дарованною им свободою, отступают от правого пути, грешат, то Господь нередко и самое зло обращает в добро и употребляет грех их в средство их спасения. Таким образом, и предательство Иуды хотя и послужило по премудрому и благому устроению Господа ко спасению рода человеческого, однако оно было свободным действием Иуды и вовсе не было необходимо всемогуществу Божию для совершения дела нашего искупление: во власти всемогущего Бога состоит неисчислимое множество средств осуществление Его целей — все существующее может быть средством исполнения Его воли. Так же и синедриону иудейскому не было необходимости в этом предательстве — он и без предательства со стороны Иуды мог достигнуть своей цели распятия Иисуса. Да притом синедрион и кроме Иуды имел немало продажных орудий для того, чтобы в удобный час, под покровом ночи подстеречь и схватить Господа, и воспользовался услугами неверного ученика Иисусова отчасти только для того, чтобы в некоторой мере сложить с себя вину и успокоить свою совесть, а отчасти из опасение восстания народа, который еще недавно взывал Царю Сионскому: «Осанна».
Но если Иуда не был предназначен Богом для предательства и если при избрании Иуды в число учеников Иисус Христос вполне знал характер Иуды, знал не только то, чем был Иуда, но и чем будет впоследствии, то почему же Господь избрал его?
Некоторые из экзегетов думают, что Иуда принадлежал к числу тех трех личностей, о которых говорится в 9-й главе евангелиста Луки и которые служат представителями различных темпераментов, — это будто бы был тот холерик, который явился к Иисусу Христу со словами: «Господи! я пойду за Тобою, куда бы Ты ни пошел» () и которому Господь сказал: «лисицы имеют норы и птицы небесные гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову» (). Хотя это мнение, как не имеющее твердой опоры, которая не дается еще словами о лисицах и их норах, нельзя назвать вполне достоверным, однако в этом мнении можно признать верною ту мысль, что не Иисус Христос искал Иуду, но Иуда- Иисуса Христа и что встреча Господа с Иудою последовала при столь необыкновенных обстоятельствах, Иисус Христос, говоря человечески, признал в них действие Божественного Промысла, волю Отца Своего Небесного, которой Он всегда оказывал безусловное послушание. Иисус Христос видел в Иуде будущего Своего предателя, но, подчиняясь высшей, Божественной воле, принял его в общение с Собою и даже сделал вместе с другими одиннадцатью одним из ближайших Своих учеников — апостолов.
Но, с другой стороны, нужно обратить внимание и на то, что Иуда был человек недюжинного характера; он принадлежи к тем исключительным натурам, которые не ограничиваются посредственностями, но которые бывают способны к произведению самых решительных, великих действий в области добра или зла (если только злые действия можно называть великими). Кроме мрачных, преступных качеств, Господь не мог не заметить в Иуде и особенных светлых дарований, которые при благотворном влиянии ближайшего общения с самым Источником добра могли бы сделать его одним из достойнейших членов в кругу апостолов, если бы только Иуда надлежащим образом воспользовался дарованными ему выгодами и позаботился о надлежащем развитии этих светлых сторон своего характера, а не дал им заглохнуть под гнетом преступных страстей и наклонностей. Что Иуда был способен не на одно только дурное, но и на хорошее, это можно видеть уже из того обстоятельства, что он более трех лет пребывал со Спасителем среди различных напастей (), проповедовал Евангелие Царствия вместе с другими апостолами и не оставил Иисуса Христа даже и тогда, когда многие из учеников отошли от Него ().
Сильное раскаяние Иуды в своем грехе, публичное признание его во храме, торжественное свидетельство о невинности уже осужденного Иисуса, отречение от сребренников, полученных за предательство, — все это показывает, что даже и после предательства в Иуде не совсем еще угасли хорошие стороны его характера. И если бы раскаяние Иуды не было соединено с безнадежным отчаянием в бесконечном милосердии Божием, то очень может быть, что он, подобно апостолу Петру, принесшему истинное покаяние в своем отречении от Господа, был бы ревностиейшим провозвестником Христа, полагающим, подобно прочим апостолам, душу свою за Него. Хотя при призвании Иуды к апостолсьству Господь, конечно, не обольщался твердою надеждою победить дурные наклонности Иуды хорошими его качествами, однако для Иисуса Христа не была вне возможности и та мысль, что Иуда может еще спастись, что ближайшее общение с Иисусом, постоянное обращение с Искупителем может иметь благотворное действие на него.
Господь не хотел отказать в средствах спасения человеку, стоящему на краю бездны, хотя и знал, что средства эти будут отвергнуты. При своем избрании Иуда не был еще человеком вполне потерянным; он еще не вселил на тот путь зла, который привел его к ужаснейшей трагической развязке; Иуда был еще в нерешительном состоянии; знамя его внутренней жизни колебалось между мрачною полночью и светлым утром, между холодным, ледяным севером внутреннего оцепенения по отношению ко всему Божественному и святому и утренним восходом благодатного солнца — Христа; предполагать противное значило бы, что Иуда был избран только для того, чтобы более и более погружаться в бездонную пропасть порока. Но это нерешительное состояние не могло долго продолжаться; Иуда, как человек в высшей степени энергичный, должен был сделать решительный поворот в ту или другую сторону. Роковой момент настал, и Иуда избрал тот страшный путь, с которого нет уже возврата. Пример Иуды, во зло себе употребившего все обилие дарованных ему средств спасения, яснее всего доказывает учение Православной Церкви, что благодать Божия не действует на людей непреодолимо, с вынудительностью физической силы.
Таким образом, Иисус Христос смотрел на Иуду как на предмет Своей святой воспитывающей любви, как на крест, который возложил на Него Небесный Отец и который нести, нести в продолжение целых трех лет, было для Него одним из самых тяжелых страданий. Приняв Своего будущего предателя в число Своих учеников и дав ему все средства к уничтожению дурных наклонностей и к развитию его добрых элементов в ближайшем общении со Спасителем и избранными Его учениками, Иисус Христос не только засвидетельствовал этим Свое беспредельное послушание воле Отца Небесного, но и представил совершеннейшее, торжественное подтверждение Своего учения о любви к врагам, оставив на все времена, для всех грядущих поколений высочайший пример этой любви. Избранием Иуды Господь самым очевидным образом доказал и ту истину, что Он пришел не праведников, но грешников призвать и предложить им все обилие благодатных средств наследование жизни вечной.
Ст. 31. Много великого сказал о Себе Господь в предшествующих словах речи Своей: Он объявил Себя Воскресителем и Судиею всего человечества. Это откровение о Своем великом достоинстве совершенно естественно требовало себе подтверждения, свидетельства. Вероятно, Господь читал на лицах изумленных Своих слушателей вопросы: «Как Ты докажешь это? Как мы можем поверить Твоему собственному только свидетельству?» (ср. .) Поэтому Спаситель предупреждает эти и подобные вопросы и подтверждает Свое свидетельство: 1) свидетельством Божиим (ст. 32, 36 и далее); 2) свидетельством Крестителя (ст. 33 и далее); свидетельством Священного Писания (ст. 39), чтобы по юридическому ветхозаветному правилу () при свидетельстве двух или трех свидетелей подтвердилось дело. Сначала Он говорит: «аще Аз свидетельствую о Мне, свидетельство Мое несть истинно» (ст. 31). Удивительно, что Спаситель здесь говорит совершенно противно тому, что в другом месте () Он возражает на такой же вопрос. Там Он именно говорит, что Его свидетельство о Самом Себе есть истинно, а здесь, что оно не есть «истинно». Но это кажущееся противоречие разрешается просто тем, что Христос стоит здесь на человеческой только точке зрения Своих слушателей. Он бы так говорит: «Если бы свидетельство Мое было только Мое одно, то вы, конечно, по своим воззрениям и правилам не дали бы никакого значении Моему свидетельству». Но в другом месте () Господь говорит о Своем достоинстве Божественном, более сильного доказательства которому не может быть, как Его слово, поелику оно есть едино с непреложным словом Божиим. Простою, общепонятною речью это можно выразить так: свидетельство, которое человек дает о самом себе, бывает убедительным или неубедительным, смотря по лицам, пред которыми оно дается. Свидетельство Иисуса Христа о Самом Себе было несомненным и совершенно убедительным для Его учеников и для всех, кто не закрывал глаз и сердец пред сиянием истины и святости, окружающих Его существо; поэтому Он и требовал от учеников, чтобы они верили Ему за Его слово. Но для всех тех, которые не получали такого впечатления от святости всего Его существа, собственное свидетельство Его о Себе не имело силы полной убедительности; для них Свою безусловную достоверность Он должен был доказать другим образом.
Ст. 32. «Ин естъ свидетельствуй о Мне, и вем, яко истинно есть свидетельство, еже свидетельствует о Мне».
Спрашивается, кто здесь разумеется под словом «ин»? Святой Иоанн Златоуст, блаженный Феофилакт, Евфимий Зигабен и др. разумеют Иоанна Крестителя; святой Кирилл Александрийский, блаженный Августин, Беда и др. — Бога Отца. Если допустить последнее, то, без сомнения, будет прерван ход мыслей; потому что тотчас в ст. 33—35 следует свидетельство Крестителя, и только с 36 ст. уже собственно представлено свидетельство Отца. При первом же мнении, ход мыслей идет последовательно от низшего к высшему; но при этом неуместна форма глагола свидетельствует в настоящем времени; следовало бы, как в 33 ст., поставить глагол в прошедшем времени, так как свидетельство Иоанна уже было в прошедшем. Поэтому единственно справедливо будет под словом «ин» разуметь Бога Отца (ср. ; ). К этому приводят также слова: «и вем, яко истинно есть» и пр., в которых снова указывается на единство существа между Сыном и Отцом. На следующее затем (ст. 33—34) свидетельство Крестителя Господь ссылается только ради человеческой слабости Своих слушателей.
Ст. 33—35. «Вы посласе ко Иоанну, и свидетельствова о истине: Аз же не от человека свидетельства приемлю, но сия глаголю, да спасени будете» (ст. 33—34). Следовательно, Иисус только между прочим указывает на свидетельство Иоанна, которое они сами слушали. Иоанн, говорит Он, засвидетельствовал истину, что именно Иисус есть Мессия, обещанный пророками, Агнец Божий, вземлющий грехи мира (1и далее, 1и далее); и так как они со своей стороны («вы») Крестителя считали пророком, что подтвердило и бывшее к нему посольство синедриона (), то должны поверить свидетельству. Однако замечает Иисус Христос, что Он со Своей стороны («Аз же») не изыскивает одного человеческого свидетельства, и ссыпается на него только для того, чтобы облегчить им веру, приводящую ко спасению. Полного убеждения в истинности и Божественности учения Иисуса Христа человек достигает внутренним свидетельством Святого Духа; все же внешние свидетельства служат только к тому, чтобы приготовить человека и сделать восприимчивым к этому внутреннему свидетельству. Поэтому Христос и говорит в другом месте (и далее): «Дух истины свидетельствует о Мне. И вы» (апостолы) «свидетельствуете, яко искони со Мною есте». Это внешнее свидетельство апостолов и внутреннее свидетельство Святого Духа непрерывно продолжается в Церкви. Об Иоанне Господь говорит потом (ст. 35): «Он бе светильник горя и светя, имея приводить вас на путь истины; вы же (только) «восхотесте возрадоватися в час светения его», то есть вместо того, чтобы просветиться этим светом, вы, подобно детям, только играли при свете, старались только удовлетворить своей страсти любопытства и болтливости. Христос есть первоначальный свет (), просвещающий, подобно солнцу, самого Крестителя; Иоанн же был только светильником как Предтеча Мессии. Некоторые думают, что выражением «бе светильник горя» Спаситель указал на текст в книге премудрости Иисуса, сына Сирахова (), где так говорится об Илии, прообразе Предтечи: «и воста Илия пророк, яко огнь, и слово его яко свеща горяще». Но образ выражения там и здесь различный. «Восхотесте» стоит в значении «вы не хотели ничего больше» и выражает в совокупности со следующими словами легкомыслие современников Иоанна Предтечи.
Ст. 36—38. От свидетельства Крестителя Христос теперь снова переходит к Божественному свидетельству, заключающемуся в чудесах: «Аз же имам свидетельство более (свидетельства) Иоаннова. Дела бо, яже Аз творю, свидетельствую о Мне, яко Отец Мя. посла» (ст. 36). Это большее свидетельство заключается, говорит Господь, в чудесах («дела»), который Отец совершает чрез Него («даде») и которые Он совершает самостоятельно («Аз творю»). Эти чудеса свидетельствуют о том, что Он Божий Посланник, и служат убедительным доказательством Божественного посланничества Христова.
«И пославый Мя Отец Сам свидетльствова о Мне: ни гласа Его нигде же слышасти, ни видения Его видесте, и словесе Его не имате пребввающа в вас: зане, Егоже Той посла, Сему вы веры не емлете» (ст. 37). Помянутыми чудесами Сам Отец свидетельствовал об Иисусе как Своем Посланнике; в этих чудесах Он как бы вслух говорил им, видимо являлся им; но они ни голоса Его не слыхали, ни лица Его не видали. При таком толковании мы, согласно с мнением блаженного Августина, Гроция и др., слова 37 ст. относим к чудесам, которыми Бог свидетельствовал об Иисусе. Поэтому оба выражения глас (ψωνη’ и видение (εἰ’δος), естественно, нужно понимать образно и объяснять в смысле различных форм Божественного откровения вовне, которые могут быть познаваемы слухом и видением просвещенного духа. Святой Кирилл Александрийский, блаженный Феофилакт, Евфимий Зигабен, Беда и др. понимают эти слова в смысле свидетельства, которое Сам Бог предложил о Христе в Священном Писании Ветхого Завета в предсказаниях о Мессии; но о свидетельстве Священного Писания речь идет ниже (ст. 39). Совершенно произвольно утверждают также некоторые, что здесь имеется в виду свидетельство Отца, бывшее при крещении Иисуса Христа (). При нашем объяснении ст. 37 выражение словесе (ст. 38),очевидно, поставленное в противоположность к словам глас и видение, нужно понимать в смысле внутреннего откровения Божия в сердце человека. В каждом сердце говорит слово Божие и находит себе отзвук, когда извне человек встречает что-нибудь родственное ему. Но грех ослабляет возбуждаемость этого внутреннего слова: оно является действующим только по временам, а не пребывающим всегда. И если человек с верою и любовью принимает в себя Христа, тогда это внутреннее слово пребывает в нем, и тогда он понимает внешние откровения Божия в чудесах, в природе и истории. Так, все находится в таинственном кругообращении: чудеса должны приводить человека к вере во Христа, но они достигают этого только тогда, когда человек имеет внутреннюю восприемлемость к Божественному откровенно, когда он слышит в сердце своем слово Божие; но этого человек снова достигает только верою во Христа.
Ст. 39—40. Третье свидетельство есть свидетельство Священного Писания: «испытайте Писаний, яко вы мнит в них имети живот вечный: и та суть свидетельствующая о Мне. И не хощете приити ко Мне, да живот имате». У раввинов существовало изречение: «Кто усвояет себе слова закона, тот при обретает себе жизнь будущего века». Господь не порицает этой мысли; Он говорит только, что этой жизни, которой они ищут в Священном Писании, не найдут без Него, Который есть жизнь по преимуществу. Ветхий Завет содержит только мертвые буквы, если читать и разуметь его без отношения ко Христу. Христос есть душа и жизнь Священного Писания. Но и в Писании только тот находит Его, а с Ним и вечную жизнь, кто имеет добрую волю, кто хочет прийти к Нему.
Ст. 41—44. В заключение Своей речи Господь отклоняет от Себя подозрение в том, что Он из суетного тщеславия возбуждает к Себе веру и открывает Своим слушателям основание их неверия: «славы от человек не приемлю (не изыскиваю, см. ст. 34): но разумех вы, яко любве Божия не имате в себе. Аз приидох во имя Отца Моего, и не приемлете Мене: aщe ин приидет во имя свое (то есть не по полномочию Божественному) того приемлете» (ст. 41—43). У них нет любви к Богу, следовательно, нет и стремления к славе Божией, и поэтому-то они и не признали Иисуса, ибо Он ищет только слав Божией. Ложные мессии, ложные пророки, которые ищут только своей собственной славы, напротив, с радостью будут приняты ими ради внутреннего их сродства с ними. Негодуя на Своих противников, Иисус Христос в священном гневе спрашивает их: «како вы можете веровати, славу друг от друга приемлюще, и славы, яже от единого Бога, не ищете?» (ст. 44). Так как все их стремления самолюбивы и своекорыстны и не направлены к истинной славе, то есть к приобретению благоволения у Бога, то они, пока будут упорствовать в таком своем поведении, не будут в состоянии прийти к вере, потому что вера требует самоотвержения и смирения.
Ст. 45—47. Высказав строгое порицание неверию Своих противников, Иисус Христос этим самым мог показаться ожесточенным их обвинителем. Отклоняя от Себя этот упрек, Он говорит: «не мните, яко Аз на вы реку ко Отцу: есть, иже на вы глаголет, Моисей, нань же вы уповаете» (ст. 45). Этим Он имел сказать, что с Его стороны нет надобности обвинять их пред Небесным Отцом, так как сам Моисей, на которого они возложили всю свою надежду, то есть надеялись спастись чрез его посредство, обвиняет их пред Отцом за их неверие, потому что Моисей столькими преобразованиями и предсказаниями о Мессии в Пятикнижии и, наконец, ясными словами: «пророка от братии твоея, якоже мене, восставит тебе Господь Бог твой: того послушайте»! () указал на будущего Мессию. Поэтому и говорит Господь; «аще бо бысте веровали Моисеови, веровали бысте убо и Мне: о Мне бо той писа» (ст. 46). Заключительный вопрос: «аще ли того писаниям не веруете, како Моим глголом веру имете?» предполагает, что иудеи вследствие своего уважения к Моисею и письменному слову Ветхого Завета легче могли поверить сему, чем устному слову Иисуса Христа. Господь заключает Свою речь вопросом, в котором высказывается вся безнадежность иудеев; Он высказывает в этом вопросе Свое горькое убеждение, что ничего не ожидает от синагоги, кроме того, на что уже она решилась, именно — Своей смерти (ст. 16).