79. Флоренция, около 1500 г.
Картина завершена. Сегодня я видел ее, и я потрясен. На ней изображена женщина. Где бы ты ни стоял, она следит за тобой взглядом и улыбается при этом так, словно намерена околдовать. Ее несказанная красота потрясает воображение.
– Готов поклясться, что она живая, – с восхищением произнес я, а Леонардо и lo straniero переглянулись и рассмеялись.
– Почему вы смеетесь над моими словами? – с обидой поинтересовался я.
А Леонардо ответил так, что у меня кровь застыла в жилах:
– Она и есть живая!
Я уверен, что не ослышался.
– Кто она? – спросил я, и все повторилось снова: они переглянулись и рассмеялись.
– Она – это сотни, – ответил Леонардо, а lo straniero добавил:
– По меньшей мере.
Пока я с недоумением смотрел на Леонардо, он продолжил:
– Мы уловили ее. Красоту. У каждой мы брали только лучшее, в тот краткий миг, когда она раскрывала свою прелесть. Если хочешь посеять самые красивые цветы, нужно взять семена самых красивых цветов. Только из чего-то может появиться что-то новое, и красота существует лишь во взгляде и мыслях. – Lo straniero указал пальцем на свою голову.
Я смирился с тем, что понимаю не все из происходящего вокруг; если быть до конца честным, я и не хотел понимать. Я толкую это как смирение пред лицом Господа: я вникаю не во все пути Его.
В конце концов явился Салаи и в ярости обозвал их обоих убийцами. Леонардо прогнал его пинками.
Однако, при всем моем восхищении, картина не стала для меня неожиданностью. Я не сказал Леонардо и lo straniero о том, что уже видел однажды женщину, изображенную на ней, – на картине Салаи, который тайком скопировал ее. Из-за всех этих событий портрет уже не потрясает, а скорее трогает.
Я обрадовался, когда lo straniero подарил мне кожу для переплета моей книги о Божественной пропорции. Тем, что осталось, я хочу переплести этот дневник. Она такая мягкая… Салаи сказал, что это человеческая кожа. Если приглядеться внимательнее, то можно даже увидеть поры.
Он действительно пытается испортить любую радость. И хуже всего то, что, однажды посеянная, эта мысль так просто не отпускает.
