37
Лил слишком сильный дождь, чтобы Лине захотелось выходить. К тому же стало холоднее, спустились вечерние сумерки.
Дрова, которые она положила в камин, никак не разгорались, просто лежали и тлели. Вместо того чтобы попробовать зажечь их снова, она натянула на себя толстый свитер.
Попыталась писать, но застопорилась на одном предложении. Она не могла успокоиться и должна была признать, что чувствовует себя одиноко.
Первые вечера в дачном доме она не пыталась использовать старый портативный телевизор, стоявший на скамье возле восточной стены. Сейчас она вернула его к жизни, но на экране была только рябь, поэтому Лине решила, что аналоговая сеть заблокирована и ей нужен декодер.
Она подумала, не позвонить ли ей старым подругам еще с тех времен, когда она жила в Ставерне. Она перебрала в голове несколько имен из школы и команды по гандболу, но пришла к выводу, что вечером в понедельник все должны быть заняты своими делами.
Было не слишком поздно, так что она могла поехать в город и занять столик в кафе. Ей нравилось сидеть за кофейным столиком в одиночестве и читать газету или книгу или работать с записями в блокноте. Люди вокруг будто составляли ей компанию, и в то же время она могла продолжить заниматься своими делами. Сейчас ей этого совершенно не хотелось. Приятно, когда кто-то ждет дома, но не сейчас.
Она подошла к окну, еще сильнее подняв плечи. Блеклый свет наружной лампы на стене освещал веранду полукругом. На границе светового полукруга лежала еще одна дохлая птица. Уже пятая. Наверное, появилась в течение последнего часа. Она подумала, не выйти ли наружу и не отбросить ее в кусты, но оставила все как есть. В течение ночи какой-нибудь оголодавший зверь наверняка заберет ее.
За пределами мерцающего желтого света лежала тяжелая и давящая вечерняя темнота. Было невозможно посмотреть, что за этой тьмой. Слышались только равномерные удары волн о сушу.
Мобильный телефон зазвонил, вырвав ее из тяжелых мыслей.
Это был отец.
Когда она ответила, голос звучал глухо.
– Как у тебя дела? – спросил отец.
– Хорошо, – сказала она и села. – Прекращай волноваться. Я неплохо справляюсь.
– Ты уверена?
– Конечно, но мне приятно, что ты позвонил.
– Я должен буду уехать на несколько дней по работе, – продолжил отец. – Сюзанне наверняка будет рада, если ты составишь ей дома компанию.
Лине улыбнулась папиным треволнениям.
– Она привыкла быть одна. Она ведь жила одна много лет, пока не повстречала тебя.
– В любом случае, предложение в силе.
– Спасибо. Куда ты отправляешься?
– Недалеко. Буду на телефоне.
Она поняла: он боится, что она расскажет это кому-нибудь в газете и там узнают, что дело, над которым он работает, скоро получит новый поворот. Это, вероятно, важно, раз он сам покидает город.
– Чем ты занимаешься? – спросил отец, сменив тему.
Лине подобрала ноги под себя на диване и достала книгу из захламленного стеллажа.
– Читаю, – ответила она.
– Что же?
– Старые детективы, которые стоят здесь на полках.
– Хорошо. Не буду мешать. Звони, если что. – Она пообещала быть на связи и повесила трубку. Потом пролистала книгу к первой главе. Ей понравилось первое предложение. «Сразу после полуночи он прекратил думать».
Внезапно пламя полыхнуло в камине. Она улыбнулась и свернулась калачиком на диване.
Вистинг повесил трубку. Ведущий новостей объявил по телевизору, что человек пропал после пожара в одноквартирном доме в Гроруде в Осло. Последовавший сюжет показывал, как пожарные перемещаются по перекрытой улице. Квартира, где начался пожар, полностью выгорела. Команда пожарных боролась с пламенем, которое проедало себе путь в соседние квартиры. Вода из шлангов заставляла языки огня подниматься вверх и затухать снова и снова.
Вистинг взял пульт дистанционного управления, дождался окончания репортажа и выключил.
– Я не знаю, как долго буду отсутствовать, – сказал он и обернулся к Сюзанне. – Не могла бы ты навестить Лине завтра?
Сюзанне согласно кивнула.
– Но почему именно ты должен ехать в Литву? – спросила она. – Разве ты, как начальник, не должен оставаться здесь?
– Именно сейчас я думаю, что лучше всего держаться на расстоянии, – ответил он.
– Что ты имеешь в виду?
Вистинг провел пятерней по волосам, уставившись в стену, потом ответил:
– Я полагаю, что Томми тем или иным образом замешан.
Сюзанне встала с места.
– Как это может быть?
Вистинг редко сообщал ей детали дел, над которыми работал. Обязательства о неразглашении и закон о защите персональных данных часто ограничивали их разговоры. Но как раз сейчас ему нужно было с кем-то поговорить.
– У нас есть сведения, что дело касается передачи наркотиков, которая пошла не так, – начал он и рассказал о маршруте контрабанды, проходящем через Скагеррак.
– Норвежского главаря зовут Руди Мюллер, – продолжил он. – Он один из владельцев «Шазам Стейшн». Полиция Осло считает, что деятельность всего ресторанного дома связана с отмыванием денег, полученных за наркотики, и что ресторан – это место встреч и база преступников.
Сюзанне смотрела на него. В ее взгляде читалась озабоченность.
– Это совсем не обязательно значит, что Томми тоже вовлечен, – сказала она.
– Он раньше сидел за наркотики.
– Ведь это случилось задолго до того, как он встретил Лине, – возразила Сюзанне, но Вистинг видел, что она не особенно полагается на этот аргумент.
– Есть еще кое-что, – сказал Вистинг. – В тот вечер, когда он должен был быть с нами на ужине, он ездил в Ларвик.
– В вечер убийства?
Вистинг кивнул.
– Откуда ты знаешь?
– Мы проверили весь транспорт, проезжавший между пунктами оплаты возле Осло и Ларвика. Машина Лине тоже проезжала в искомый промежуток времени между этими пунктами. Тогда машина была у Томми.
Сюзанне сидела молча.
– Я случайно это обнаружил, – продолжил Вистинг. – Но пока не сообщил об этом коллегам.
– А с Лине ты об этом говорил?
– Прямо нет. Не могу, пока ведется расследование.
– Ты ведь не знаешь, действительно ли все обстоит так, как ты думаешь. Может, всему есть простое объяснение.
– Мне следовало бы в любом случае сообщить коллегам о том, что я раскопал.
– А что, если ты ошибаешься?
– В чем тут ошибаться? Томми и машина были здесь в день убийства. Только он может ответить, что он тут делал.
– Это не может подождать до тех пор, пока ты не вернешься обратно?
Он укусил себя за нижнюю губу и встретил ее взгляд, пытаясь найти компромисс с самим собой.
– Я возьму с собой документы и прочту в самолете, – сказал он. – Если ничего не заставит меня изменить точку зрения, я позвоню из Вильнюса Нильсу Хаммеру.