Глава 22
И всё равно на переход два часа и ушло. Равняться, как всегда, пришлось на самых медлительных. Лошадей старались особо не гнать – в бою запалённые кони ни к чему. Сечу в подробностях сначала увидели на экране монитора, шагов с полутысячи уже собственными глазами. Однако даже в бинокль было не понять, на чьей стороне перевес. Впрочем, благодаря камере «кречета» стало ясно, что бой распался на отдельные стычки: русские и монгольские всадники бились один на один.
Схватка была горячей. Знатных рубак хватало и среди монголов (впрочем, некоторые из степняков имели вполне европеоидные черты лица, что наводило на определённые мысли: то ли импортные наёмники, то ли свои же отечественные предатели-перебежчики), так что русичам приходилось нелегко. Исход не редко заканчивался не в пользу дружинников.
– Как бы не покрошили наших! – не выдержав, прокричал Воднев. – Не ожидал я от монголов такой стойкости.
Демин велел прибавить ходу. Прежде мягко урчавший мотор «Урана» затарахтел непривычно громко, сани на шишковатом насте ощутимо затрясло. Конники по правую и левую руку, только что скакавшие вровень со снегоходом, сразу оказались позади, отставая всё сильнее и сильнее с каждой секундой. Напротив, малюсенькие всадники на таких же малюсеньких коняшках, что смешно метались впереди, стали расти на глазах. И пробиваясь сквозь тарахтенье мотора, начали доноситься звуки боя: крики людей и животных, лязг железа по железу.
Да, камера «кречета» не обманула: вместо стройного и методичного уничтожения деморализованного ударом с воздуха противника на поле творилось не пойми что…
– Месиво… – буркнул себе под нос Морошкин, но услышали все.
Демин кивнул. Тяжестью вооружения русские витязи превосходили врага, но в единоборстве этот перевес мог и не играть столь уж важной роли. Не так надо было бить противника, не так. А как учил ещё Наполеон – общая слаженность подразделения в разы увеличивала ударную мощь перед столь же отважным, но разрозненным и недисциплинированным врагом. Это вопреки его пресловутой фразе про большие батальоны. А тут типа честный рыцарский поединок, прямо спорт какой-то…
– Машина, стой! – скомандовал Демин.
Воднев плавно остановил снегоход, не глуша мотор, который тут же перешёл на едва слышное урчание.
С «большой земли» в экспедицию взят был мощный мегафон, чтобы прямо голосом подавать команды на поле боя. И хотя сейчас аккуратно зачехлённый «матюгальник» лежал в бардачке саней среди прочего снаряжения, которое прихватили с собой на всякий случай, воспользоваться аппаратом «князь» опять не решился.
Когда ещё только готовили ополчение для обороны Козельска, всех бойцов, а особенно командиров, обучили различать команды, подаваемые обычным горном. «Меньше мистики будет», – резюмировал такой выбор Демин, и Морошкин с ним согласился.
– Труби «общий сбор», – приказал майор Павленко.
В свое время, когда обязанности горниста-сигнальщика оказались возложены на него, Варвар слегка закуксился, но поскольку не умел унывать подолгу, то скоро переменил отношение на диаметрально противоположное; дул в горн не только охотно и самозабвенно, но и с разной неуставной придурью, приводя русичей в полный восторг.
Демин такую самодеятельность поначалу хотел пресечь на корню (это тебе, мол, не джаз!), но после непродолжительного раздумья махнул рукой: да пусть дурачится! А то ведь и впрямь башню может снести: дела-то ведь вершим и так серьёзнее некуда.
Вот и сейчас Павленко проиграл вроде бы и заданную последовательность звуков, но в каком-то сиплом регистре. И сразу же получил от командира основательную затрещину, однако не обиделся, а только с усмешкой оторвал мундштук (или как там называется эта фитюлька на конце горна?) от раскрасневшихся губ.
На поле боя после сигнала ровным счётом ничего не изменилось. Бойцы продолжали остервенело биться с монголами. Более того – на глазах пятёрки на землю с коней грянулось двое-трое не то раненых наших, не то вообще убитых.
– Играй ещё!.. – прикрикнул Демин сердито. – И без этих твоих… вывертов!
То ли от испуга, а скорее, продолжая куражиться, Павленко затрубил сигнал в новой, но уже истошной тональности. Картина боя после этого дрогнула.
– Вот она… волшебная сила искусства, – довольно изрёк Варвар. – А вы, товарищ князь, дерётесь! Обидно, честное слово!
– Живыми вернёмся, я тебе три наряда вне очереди выпишу, – буркнул майор.
– За что?
– Четыре! За пререкания и неуставной внешний вид!
Павленко умолк, но улыбка ещё некоторое время держалась у него на губах.
Демин окинул профессиональным взглядом поле боя и вынес неутешительное:
– Что-то мне это не нравится.
– Да просто хреново всё… – себе под нос пробурчал Морошкин.
Он понимал, что общее перестроение прямо по ходу боя может стоить жизни ещё нескольким бойцам как минимум. Потому как удобно бить в спину повернувшему назад противнику. И даже наседать на того, кто пятится, тоже весьма сподручно. У коней ведь задней передачи нет. Во всяком случае, даже самый быстрый скакун становится неповоротливым, когда его начинают осаживать назад.
– Товарищ князь, дозвольте инструмент поменять! – с надеждой в голосе попросил Павленко, косясь на родной «калаш».
– Дозволяю, – кивнул Демин, который и сам уже прикладывался к автомату.
Денис с довольным урчанием спрятал горн в футляр и погладил цевье «калашникова».
– Ну… ща дела на лад пойдут, товарищ майор. Гарантирую!
Оно, конечно, стрелять в такой куче-мале непросто, но своих от чужих отличить получится, да и дистанция что надо – не промахнёшься.
Били одиночными, ссаживая всадников в малахаях с коней, облегчая своим бойцам перестроение. Пули легко находили жертвы, однако монгол это не останавливало. Хуже – они совсем остервенели и пёрли на рожон, совершенно не боясь смерти.
– Берсерки какие-то, блин! – сплюнул Варвар, меняя очередной рожок. – Патронов на них не напасёшься. Накурились, что ли?
– Может, и накурились, – согласился майор. – Америку раньше времени открыли и того… накурились.
За спиной послышался конский топот, железный лязг и шум.
– Ого, да это Егорий подоспел! – присвистнул капитан, оглянувшись. – Э… Да что он делает! Игорь, полный газ, вперёд, зигзагами, уходи, твою мать!!!
Последние слова он выкрикнул голосом чуть ли не более истошным, чем музыкальный вопль, который сумел извлечь из своего горна Павленко.
Молчун Воднев тормозом не оказался. Он с места бросил снегоход в такой карьер, что сидевших в санях швырнуло в обратную сторону, аж до пола. По счастью, за борт никто не вылетел, все удержались, уцепившись кто за что пришлось. И, быть может, не вполне понимая смысла зигзагов, о которых проорал капитан, тем не менее Игорь погнал машину именно таким, рваным курсом. Просто чудеса на виражах, как вспоминал потом Павленко.
Воднев вынуждено смотрел только вперёд; его товарищи имели возможность вслед за Морошкиным оглянуться. И понять, что их всех спас только случай.
Настоящая туча стрел накрыла то место, где буквально мгновение назад стоял снегоход с санями. Стрел, выпущенных малой дружиной Егория…
– Ититская сила, он что – охренел?! – кричал майор, ошарашено оглядываясь по сторонам. – За монголов нас принял?! Останови машину!
– Вакула, не останавливай! – заревел Морошкин так, что у него чуть жилы на шее не лопнули. – Вперёд, зигзагами! Не давай нас взять на прицел! – И с мукою на лице уставившись на Демина, пояснил:
– Да как ты не понял, командир! Это измена…
– Что?.. – переспросил майор враз осевшим голосом. – Измена?..
– Так точно! – гаркнул Морошкин. – И нам ничего не остаётся, как скосить дружину Егория из всех наличных стволов! Да! Выяснять, что там и почему просто нет времени…
– Нет, не так… – покачал головой Демин. – По-другому поступим. Игорь, разворачивай машину. Атакуем дружину Егория в лоб. Денис, твоя задача снять двух ближайших прихвостней этого урода, так чтобы все остальные поняли…
Молча кивнув, Варвар убрал автомат и взял в руки СВТ. Воднев делал плавный разворот, вёл сцепку «Уран»-сани по большой дуге.
Отряд Егория, разочарованный тем, что первый дружный и такой кучный залп пропал втуне, перешёл с рыси на шаг, продолжая двигаться, только теперь неспешно, в прежнем направлении.
Когда всадники увидели, что снегоход мчится им навстречу, в рядах возникло явное замешательство. Кто-то, двое или трое, опять выстрелили из луков. Но без надежды на удачу – чисто рефлекторно. Дистанция между противниками была ещё такой, что даже у английского лучника времён Столетней войны не было никаких шансов на поражение цели.
– Денис, можешь? – спросил Демин.
Варвар опять молча кивнул, начал размеренно вздымать винтарь наизготовку, вдруг показавшийся продолжением его тела – такой сосредоточенной и полной смысла была сейчас вся фигура снайпера…
– Игорь, стоп машина! – спохватился майор.
Воднев плавно остановил снегоход. Павленко замер, невозмутимый точно статуя, правым глазом прильнув к окуляру прицела. Тут же грянули два выстрела, казалось, совсем без паузы.
И двое воев по правую и по левую руку от Егория, как кули, сверзились с лошадей.
Но дальше последовало не совсем то, на что майор рассчитывал. Вся дружина, как один, и не дожидаясь команды, ударилась в паническое бегство.
– Твою мать! – выругался Демин. – Нам больше делать нечего, как за ними гоняться!
Морошкин только покачал головой.
– Вперёд! – проорал майор. – Средний ход! Павленко, по дружинникам мочи! Егория, гада, оставь мне живым.
– Может, лучше его того?.. – не опуская слегка задранную дулом кверху винтовку, Денис мотнул головой.
– Что «того»? – переспросил Демин сердито.
– Ну… арканом, – пояснил Варвар с почему-то обиженной миной. – Зачем мужиков зазря убивать?
И покосился на Свешникова.
Врубившись в косноязычные намёки снайпера, майор тоже уставился на археолога.
Известно было, что Михалыч, как Свешникова иногда называли, в ходе своих экзотических странствий освоил в числе прочих искусство метания лассо. А верёвка, достаточно прочная, в ящике НЗ, что размещался на дне саней (и содержал в том числе зачехлённый мегафон), имелась.
– Попробую, – бросил Свешников коротко. – Надо только подойти поближе. И ещё… Учтите, что я не потомственный ковбой, а так… самоучка.
– Игорь, ты слышал? – перекрикивая рокот мотора, обратился Демин к Водневу, нахохлившемуся над штурвалом снегохода. Голова у того на мгновение ушла ещё глубже в плечи. – Ближе сможешь подобраться? Свешников аркан кидать будет.
– Сделаем, товарищ майор, – отозвался Воднев с непробиваемой железной уверенностью.
Он прибавил газу, двигатель отчаянно заревел, а расстояние между сцепкой и всадниками стало резко сокращаться. Некоторые из них оглядывались назад, отчаянно колотили пятками в бока коней, но что толку – «Уран» имел под капотом целый табун «лошадей», к тому же неутомимых.
– Ближе, Игорь! Ещё ближе! – командовал майор.
Дружина рассыпалась редкой цепью; каждый теперь, похоже, думал только о себе, о собственной шкуре, но рядовые дружинники легионеров и не интересовали. Воднев вёл снегоход прямо за Егорием, который выделялся в дружине «модным прикидом». Ярко-алый плащ явно заморского происхождения раздувался на скаку, открывая взору преследователей блестящую, цвета «серебристый металлик» (так Варвар однажды определил этот колер) кольчугу, явно произведённую не то в Генуе, не то в Венеции.
– Ещё с десяток метров – и равняй скорость, – крикнул Свешников Водневу. Из-за рёва мотора даже ему пришлось напрячь связки.
Игорь, опять не оборачиваясь, мотнул головой вперёд – мол, всё понял. И выполнил манёвр так, как если бы мог видеть сидевшего позади, в санях, Свешникова с лассо наготове. Выровнял скорость, приблизив сцепку на оптимальное расстояние к жертве.
Михалыч, не медля ни секунды, метнул аркан… потом Варвар утверждал, что слышал в этот миг свист воздуха, рассекаемого верёвкой, но это была, конечно, явная байка. Какой там свист, когда рядом тарахтел мотор! Ведь чай не на родео…
А в следующую секунду боярин, захлёстнутый вервием за плечи, волочился по грязному насту за санями сцепки.
– Тпру! – проорал Демин Водневу. И уже обернувшись к Свешникову, бросил коротко:
– Михалыч, трави помалу!
Но необходимости в этом не было. Со словами «Денис, держи оборону!» с остановившихся саней соскочил сначала Демин, за ним Морошкин и потом, не выпуская верёвки из рук, Свешников. Склонились над телом Егория, алый плащ которого в одночасье сделался похож на затёртую половую тряпку.
– Жив, паскуда! – уверенно резюмировал Морошкин, прикоснувшись к сонной артерии боярина, неподвижно лежавшего ничком на покрытом грязной корочкой льда снегу.
– Тогда вяжи его! – приказал Демин. – Потом разберёмся какая муха его укусила! Сейчас некогда – надо битву бить.
Связанного боярина, точно мешок, дотащили до саней и бросили на дно, рядом с ящиком НЗ.
Рукой стерев со лба пот, Демин окинул взглядом поле боя, контроль над которым по понятным причинам на несколько минут потерял.
Перелом в схватке не наступил. Дружины Стыря и Ракши продолжали биться с противником точно в такой же манере, как бились прежде. Уцелевшие дружинники Егория, воспользовавшись моментом, умчались кто куда, в разные стороны – лишь бы подальше.
– Жаль, – пробормотал Демин, провожая взором беглецов. – Ведь может, не все из них предатели. Сейчас нам каждый боец важен… Павленко, играй общий сбор!
– А может, того… – как и давеча, опять крутнул головой Варвар.
– Что «того», что «того»?! – рассвирепел Демин. – Выражайся яснее! И дисциплинка, твою мать! Всё кругом то ли бароны, то ли бояре…
– Да в матюгальник надо проорать, чтоб Стырь и Ракша прислали к нам своих посыльных! – с простодушнейшей миной на физии ответствовал Денис. – С этими командами… Может, они уже их всех забыли…
– Майор, послушай – думаю, Денис прав, – вмешался Морошкин. – Сейчас так проще. И эффективнее.
– Ладно, согласен, – сдался майор. – Где там этот ваш мегафон…
– Это мы мигом организуем, – обрадованно произнёс Павленко. – Вот це дило так дило!
Пришлось слегка отпихнуть в сторону Егория, чтобы открыть ящик. Аппарат был извлечён на свет, сначала из комплекта НЗ, потом из чехла. Недоверчиво взяв его в руки, Демин повертел мегафон так и сяк, потом нажал клавишу включения. К общему удовлетворению динамик откликнулся сочным, плотным ударом – «пумм!».
Демин поднёс микрофон ко рту и для начала произнёс сакраментальное: «Раз, раз!» Затем, несколько отодвинув аппарат от себя, прокашлялся, прочистил горло, а потом, снова подняв увесистую игрушку к губам, прокричал гулким нечеловеческим голосом, от которого задрожала и загудела вся округа:
– Ракша, Стырь, посыльных ко мне! Бегом, б…дь!
На сражающихся эти слова произвели магическое действие.
Русских воев, уже привычных к тем чудесам, с которыми запросто обращались бояре пришлого князя, этот «голос с неба» (или «глас Господа»), как именовал его потом в своих устных преданиях Варвар, безмерно подбодрил. На татар же напала оторопь…
Беспорядочная, казалось бы, до того сеча, вдруг стала обретать вполне ясный формат. Татары, сбиваясь в небольшие группки по пять-шесть человек, начали отступать. Кое-кто просто ударился в бегство, но таких, к чести противника, набралось немного. Русское же войско на глазах сплачивалось в единую монолитную лаву, начавшую уверенно теснить разрозненного и перепуганного врага. Да и, как оказалось, дисциплину ополчению Демин за время тренировок всё же привил. Двое всадников и впрямь отделились от общей рати и поскакали к снегоходу.
Одного из конников легионеры опознали издалека – это был посыльный Ракши. Второй показался незнакомым, но сначала всем подумалось, что просто облик его переменила битва. Доспехи, шлемы обоих воинов, да и бока коней были забрызганы кровью – зрелище не для слабонервных! И всё-таки потом стало ясно, что это действительно другой боец.
– Дарён, посыльный Стыря! – доложил он, остановив разгорячённого коня рядом со снегоходом.
– А где Горазд? – спросил Морошкин, отличавшийся лучшей памятью на местные имена, нежели Демин. Хотя и самому капитану вопрос казался риторическим…
– Ранили его, боярин, – отвечал Дарён. – Стырь успел назначить меня…
– Что значит «успел»? – не сразу сообразил капитан.
– Убили Стыря, упокой Господь его душу! Пал с честью, как подобает русичу.
– Вот как! – выпалил майор. «Вот пришёл черед и мне быть ошеломлённым», успел отметить он. После секундной заминки спросил:
– Кто же за него?
– Нет никого, – просто отвечал Дарён. – Бьёмся сами по себе…
– Та-ак… – протянул Демин, а Морошкин покачал головой.
– А что с Ракшей? – спросил майор второго посыльного, давно уже молча дожидавшегося своей очереди. – Тоже пал?
– Никак нет, княже! – возразил посыльный (тут Демин вспомнил, что его зовут, кажется, Мал). – Жив, вот токмо ранили его…
– И никого за себя не оставил? – в этот раз молниеносно отреагировал Демин.
– Велел вести воев в бой Зиме, десятнику…
– Так, молодец, – скороговоркой отметил майор. – Кто у нас ещё остался в сотне Стыря? Кому доверить можно?
– Зоран, Лыбедь, Ждан… – стал перечислять Морошкин, чуть наморщив лоб, тем самым как бы чуть концентрируя память.
– Все живы, все в строю? – Демин метнул острый взгляд на Дарёна.
– Все… – ответствовал тот.
– Ну, тогда будет Ждан! Ему на себя сотню принимать, – порешил майор. – Передай Ждану, что мы ждём от него победы над мунгалами! (Блин, каламбур получился!).
Демин обратился к другому посыльному:
– И ты, Мал, скажи Зиме тоже самое!
– Я не Мал, – с обидой поправил посыльный. – Мал – брат мой. Он тоже ранитый… А я – Сом…
– Отлично! – ничуть не смутился майор. – Действуй, Сом! Родина ждёт от вас только победы! Вперед, за медалями!
– Да и нам давно пора действовать… – пробормотал он, когда всадники, развернув коней, поскакали обратно к войску. – Что там наша птичка, не заскучала?
«Кречет» все эти десять или пятнадцать минут кружил над полем в автоматическом режиме.
– Сейчас проверим. Так, горючка есть ещё, – доложил Морошкин, глянув на пульт управления беспилотником.
– Надо ещё немного попугать татар, полетать на бреющем у них над головами, – предложил майор.
– Понял, – кивнул Морошкин.
В этот момент Егорий, мёртво лежавший на дне саней, в ногах у легионеров, глухо застонал.
– Кажись, очухивается… оппозиционер, – заметил Свешников.
– Да он на самом деле давно уже очухался, – возразил Морошкин, не отрывая глаз от монитора. – Притворялся. Тот ещё актёр, Эдмунд Кин-младший!
– После боя с ним поговорим… – перебил его Демин задумчиво. – Очень интересно будет его послушать… Очень!
