Глава 16
Явление татар народу случилось в расчётные сроки – немногим, но всё ж таки позже, чем было в той истории. Тактика выжженной земли оправдалась: с собой кочевники тащили умопомрачительный обоз, а с ним любое войско обречено на медленное изнурительное передвижение.
Без присмотра неприятеля не оставляли, следили за каждым шагом, потому никаких сюрпризов не было.
Но от нападений «летучих лыжников» пришлось отказаться. Воднев и Павленко, с трудом получив одобрение командира, совершили пробный налет на один из небольших татарских отрядов, отправленных на разведку по боковой тропке. Было монголов только десяток, поэтому и рискнули. Вырезать-то его удалось (караульные получили нож в горло, а остальных уже резать было любо-дорого), но выводы были сделаны неутешительные. От вражеских коней мальчишки убегут, а вот от стрел – нет. И не выучить подростков бить из засад, под прикрытием елок. Не попадут. Стрельба из лука – это настоящее искусство, которому надо учиться не год и не два. Остается только разведка. Хоть что-то…
Но с ролью разведчиков лучше справились взрослые охотники, которые и на лыжах быстрее бегали, и лес знали лучше, нежели городские пацаны.
Удивительное дело, но над Водневым никто не смеялся, даже обычно язвительный Денис. Ну, не получилась задумка, бывает. К тому же, кто его знает, может быть, коли не удастся отстоять Козельск, придется уходить в леса и вести партизанскую борьбу, а тут вот мальчишки и пригодятся.
Вечером со сторожевой башни подали сигнал о приближении монголов (передовые отряды те уже опасались высылать – учёные!), потом округа наполнилась многоголосым шумом, конским ржанием, лязгом, стуком и прочим звучанием, характерным для огромного «симфонического оркестра», состоящего из тысяч людей и животных.
Орда размеренно втекала, занимая всё свободное пространство. Стоит признаться, что впечатления цыганского табора она не производила. Никакого беспорядка, чувствовалась железная рука организаторов, стоявших за этим действом.
Кочевники сноровисто расставили юрты гигантским кругом, в центре – несколько шатров, очевидно, для знати. Сразу зажглись-заполыхали сотни костров, с крепостных стен они казались армадой неподвижных светлячков, сизые дымки потянулись к небу.
Войско внушало уважение – пусть потрёпанный, но всё же тумен, а это по меркам немноголюдного средневековья всё равно, что весь личный состав китайской народной армии, выстроенный на параде. Впечатляло не только козельчан, даже Демин вдруг ощутил, как засосало под ложечкой. Одно дело представлять врага, и другое – увидеть его во всеоружии. А ведь в любой момент Батый может прислать подкрепление. Руки у него развязаны и достойных противников на Руси больше нет.
– Командир, давай сниму вон того хмыря в блестючих доспехах, – предложил Павленко, выцеливавший через оптику дальнобойной снайперской винтовки достойные мишени. – Смотри, как все ему кланяются. Не иначе, генерал какой.
– Успеется, – буркнул сквозь зубы Демин. – Не хочу, чтобы они раньше времени просекли, что мы их и отсюда достанем.
«Генерал» нырнул в ближайший шатер.
– Живи пока, – разочарованно вздохнул Павленко.
Пару часов они простояли на стенах, ожидая каких-то шагов от неприятеля, но те словно не замечали находившегося перед их носом города, занимались исключительно мирными делами.
Никаких тебе толмачей-переговорщиков, ультиматумов, угроз. Ни дать ни взять устроители ярмарки, которая назавтра засверкает яркими светящимися вывесками и поманит почтеннейшую публику кружащимися каруселями да петушками на палочке.
– Обнаглели, – покачал головой Морошкин. – Нас ни в грош не ставят.
– С утра начнётся, – заверил Свешников.
Демин велел выставить на стенах усиленный дозор, а сам отправился почивать, согласившись с мнением учёного, что главные события начнутся на следующий день и встретить их лучше выспавшимся и бодрым. Хотя… разве с Феодосьей заснёшь?
Она встретила его в спальне, не боясь и не стесняясь собственной наготы, и Демин в очередной раз признал, что хороша княгиня, ничего не скажешь.
Всё, чему было суждено случиться, произошло, причём буднично, без драматизма и эксцессов. Отношения сами собой миновали конфетно-букетный период и процедуры ухаживания, любовники сразу вцепились друг в друга.
Феодосья искала и нашла крепкое мужское плечо, а майор вдруг ощутил, что в его жизни появилось что-то светлое и тёплое… А Лиза? Лиза – она там, в прошлом… то есть в будущем! Блин, хрен разберёшь!
Незадачливый красавец Егорий получил отставку. Если и обиделся, то вида не подавал. А Демин с головой окунулся в чувства, порой не понимая, почему если война, так обязательно и любовь? Было уже подобное в его лейтенантском прошлом, правда, закончилось плохо, ну да не его тут вина.
В эту ночь они любили друг друга долго и страстно, заснули лишь на рассвете, чтобы проснуться, когда дежуривший по гарнизону Морошкин явился со срочным известием.
– Князь, там какие-то всадники к валу подъехали. Кричат, хотят стрелку забить.
– Сейчас выйду, – кивнул Демин и стал собираться.
Княгиня, привстав на одном локте, тревожно за ним наблюдала.
– Ничего, – улыбнулся ей Демин. – Лежи, дорогая, не вставай. Это мужские игрушки.
Впускать визитёров в город не стали, ни к чему им видеть приготовления. Майор в компании с Павленко и боярином Михайлой выехали навстречу послам, остановились в полусотне метров от вала. Татары ждали их там.
Парламентёров было трое. Двое не представляли собой чего-то необычного: смуглолицые, невысокие, вертлявые, кривоногие, пахнущие так, что невольно хочется зажать нос, в островерхих шапках, тёплых шубах поверх железных панцирей, с круглыми щитами за спиной, лица без малейших признаков растительности. А вот третий оказался любопытным фруктом. По облику чувствовалось – наших, славянских корней человек. Скорее всего, русич.
«Перебежчик, предатель», – пронеслось в голове Демина.
Свешников бы возразил, что о перебежчиках-предателях говорить нельзя. Централизованное государство пока не сложилось. Феодальная раздробленность, млин! Может боярин со своей дружиной уйти служить хоть к чужому князю, хоть к турецкому султану. А, султанов еще нет? Ну, тогда к какому-нибудь королю. И простой человек имеет полное право служить тому, кому хочет. И веру русич не успел предать. Монголы покамест язычники, а вскорости едва ли не половина Орды станет христианами и будет ими лет сто, покудова не усядется на престол хан Узбек да не устроит соплеменникам-христианам такую резню, какая не снилась и Святославу, резавшему единоверцев своей матушки – княгини Ольги.
Но доктора наук поблизости не было. А майор спецназа полагал так: русские – это наши, а те, кто против нас – предатели. И не фиг тут разводить политкорректность и толерантность. Служишь врагу – нужно тебя вбить в землю по саму голову. Или задницу, как пойдет.
Он сразу решил взять инициативу в свои руки. Нечего с этими ухарями дипломатию разводить. И без того ясно, что не с благими намерениями подкатили.
– С чем пожаловали, нехристи? – грубо поинтересовался майор.
Русич, оказавшийся толмачом, быстро перевёл вопрос татарам. Те нагло заухмылялись, быстро заговорили на своём птичьем языке.
– Они говорят: плохо ты встречаешь гостей, князь. Не по русским обычаям. Где хлеб-соль? Где гостеприимство? – протараторил переводчик.
– Так сам знаешь – незваный гость, он хуже татарина, – скривился майор.
Судя по враз окаменевшему лицу толмача, подобной идиомы на Руси еще не было. А если и была, то не в ходу. По крайней мере, перебежчик не стал признаваться в невежестве, равно как и не стал переводить.
– Плохо гостей встречаешь, ой, плохо, – покачал головой толмач, а для убедительности еще и языком прищелкнул.
– Таких гостей, за ушко – да в музей, – начал злиться Демин, уже не задумываясь о чистоте речи. – Ты им передай, что нам такие гости и на хрен не сдались. Пусть валят отсюда подобру-поздорову.
Похоже, такого приёма посланцы монголов не ожидали. Они немного посовещались, и толмач снова обратился к Демину:
– Мы прибыли не с пустыми руками. У нас подарочек для тебя, князь.
– Идите на х… хутор бабочек ловить с вашими подарками! Нашлись, деды-морозы!
– Не спеши, князь. Подарочек дорогого стоит. Взглянуть не помешает.
Один из монголов («Млин! Почему они для меня все на одно лицо?!» – задумался Демин) вытряхнул кожаную торбу, которая была приторочена к седлу его лошади. На снежный наст упало что-то большое, смахивающее на футбольный мяч. Майор пригляделся и узнал в «мяче» голову шебутного боярина Юрия («Эх, Юрий-Юрий, не удержал на плечах дурную свою башку!»).
– Вот, князь. Нам сказывали, что это был твой человек. Если не выслушаешь наши условия, мы так с каждым из вас поступим.
– Ага, – кивнул Демин. – Напугали ежа голой жопой. Башку отрубленную показали. Что я, черепушек не видел? Не мой это человек, не моей дружины, а все равно – наш, русский. Да я после этого лично вам всем головы поотшибаю, а тебе, – он уставился на толмача, – сволочь перемётная, ещё и перед этим яйца на задницу натяну! Через правое плечо! Чтобы знал, как родину предавать.
Толмач набычился, покраснел, но всё же нашёл в себе силы ответить:
– Зря, князь! Лучше выслушай: они не тронут никого, если вы откупитесь. Иначе город ждёт страшная участь. А условия следующие…
– Передай им, чтобы валили отсюда. Условия мне собрались тут ставить! Всё, разговор окончен. Пошли вон, уроды!
Демин демонстративно развернул коня и поскакал прочь.
Ещё не доехав до ворот, стал свидетелем неожиданной сцены: на зубчатых стенах появился молодой князь Василий, который вдруг повернулся филейной частью к монголам и под гогот дружинников спустил портки, чтобы застыть в оскорбительной позе.
– Мальчишка! Дурак! – в сердцах воскликнул Демин.
Выходка князя не осталась незамеченной. Кто-то из парламентеров не выдержал, секунда и в воздухе взвизгнула стрела.
Злость – плохой помощник. Лучник промахнулся, но для Демина мгновение, покуда стрела летела, растянулось в года. Он тоскливо провожал полёт глазами, а убедившись, что всё хорошо (стрела воткнулась в зубец стены), отнюдь не вздохнул с облегчением. Глаза будто застило красным. Майор обнажил меч и помчался к троице переговорщиков, сразу вычленив стрелка. Да тот и не думал прятаться, по-прежнему держал в руках лук, недовольно щурясь и уже накладывая новую стрелу.
Хороший лучник стреляет очень быстро. Однако майор оказался быстрее. Демин, поравнявшись со стрелком, остервенело рубанул («Получай, косоглазый!), заранее зная, что располовинит, невзирая на толстую обволакивающую шубу и крепкий железный панцирь. Что-то затрещало, фонтаном брызнула кровь. Второй монгол взмахнул кривой сабелькой и сразу взвыл – Демин отсёк ему руку, а потом столь же лихо снёс голову. Успел увидеть испуганные глаза толмача, но трогать не стал. Пусть поживет пока, сучёныш!
– Вали, дерьма кусок, и молись, чтобы я не передумал.
– Князь, зря ты так, – залопотал предатель. – Не простят тебе, мунгалы… Они такое не забывают.
– А это тебе…
На прощание, Демин чиркнул кончиком клинка толмача по лицу, разрезая тому рот и превращая его в вечную улыбку Гуинплена… Теперь перебежчик долго не сможет переводить. Если вообще когда-нибудь сможет.
На стенах радостно закричали, а орда откликнулась негодующим воплем. Из монгольского стана посыпались стрелы, к счастью, пока со значительным недолётом, но больше испытывать судьбу не стоило. Демин стремглав понёсся к воротом, надеясь, что и бог не выдаст, и свинья, как водится, не съест.
Павленко и Михайло взяли его в клещи, прикрывая, и с таким эскортом он оказался внутри города. Отдав поводья первому подвернувшемуся дружиннику, спрыгнул с коня. Навстречу уже бежал донельзя озабоченный Ермила.
– Княже, как так! Тебя же чуть живота не лишили! – закачал головой он. – Случись что – кто город оборонять будет?
– Да и с послами неаккуратно получилось, – хмыкнул вынырнувший откуда-то Морошкин.
– На послов плевать! Сами виноваты. А вот с князем Василием я бы поговорил. На кой леший его на стены понесло, голую жопу татарам показывать?!
– Ты, князь, Василия не суди. Правильно отрок поступил. Хорошего от переговоров с мунгалами не получится. Пусть нехристи сразу видят, что их ждёт, – рассудил Ермила.
– Правильно, говоришь… А если бы зацепили его? Что бы я матери его тогда сказал, княгине вашей? – вызверился Демин. – И вы хороши: почему не уследили?
– Моя вина. Я не уследил. Казни, княже, – склонил голову Ермила.
– Ага, а на стенах кто стоять будет? Адмирал Иван Фёдорович Крузенштерн – человек и пароход?! Ладно, вечером разберёмся, – махнул рукой майор, понимая, что начинать неприятный разговор придётся в обществе Феодосьи.
– И что теперь делать? – спросил козельский воевода, убедившись, что гроза миновала.
– Ждать. Сегодня монголы не попрут. Понимают, что с наскоку город не взять. А вот завтра-послезавтра начнётся, – убеждённо сказал Демин.
– Плохо ты, княже, мунгал знаешь, – вмешался Ермила. – Не любят они города приступом брать. Всегда с хитрости зачинают, с посылов. Станут торговаться, чтобы мы им сами ворота открыли.
– Что, даже после сегодняшнего? – удивился майор.
– Эка невидаль! Думаешь, то были первые послы, коих на переговорах живота лишили? У мунгалов, конечно, особа посла священна, но попривыкли они, что в наших землях ихних переговорщиков режут. Может, вели бы себя поприличнее, так и не резали бы? Ну, энтих прирезали, других найдут. Я думаю: мунгалы нарочно таких послов шлют, чтобы были понаглее да понастырнее.
– Башкой рисковать? – недоверчиво протянул Демин.
Понятное дело, провоцируя русских на убийство посла, монголы получают нешуточные дивиденды – повод для взятия города. Ну, как толпа гопников на улице, которые не сразу начинают бить прохожего. А поначалу поизмываются, пытаясь найти «достойный» повод для драки, типа: а чего ты не в шляпе?
Хотя кто их степняков знает? Может, прикажет хан бошку подставить, вот и подставляют.
– А если и вдругоряд ничего у них не получится, будут письма подмётные в город подкидывать да люд простой с толку сбивать, дабы те воевод своих «образумили». Ну, а с приступом всегда успеется. Я ж говорю – хитрые они.
Ермила был прав: монголы «проглотили» убийство послов, на другой день прислали новую делегацию.
Демин, хоть и не видел в том особого смысла, снова съездил на встречу (в душе, конечно, опасался, что с ним могут поквитаться. Но… положение обязывает. Струхнёшь сам – другие подтянутся).
«Стрелка» прошла на удивление мирно. Монголы изложили на бумаге (да-да! На настоящей бумаге, не на пергаменте, не на клочке простой кожи!) свои требования: с Козельска требовалось всё злато-серебро, сотня девок для полона (не всё ж кочевникам друг с дружкой развлекаться), а так же выставили «хотелку» выдать всех ратников, что прибились к городской дружине.
Демин, будучи в своём репертуаре, снова отправил делегацию в полном составе на три известные буквы и гордо ускакал.
В самом городе тем временем шла подготовка к штурму: котлы с кипятком и маслом были наготове, дозорные бдили, ратники спали с оружием в руках, чтобы в любую секунду без промедления взлететь на стены.
Ермила не ошибся и в других предсказаниях. Действительно, появились и подмётные письма, посланные со стрелами. И какая сволочь их только писала? Видимо, та же самая, которая толмачом служила. Мол, откройте врата, ничего вам не будет. Так, мимо шли, погреться пустите. Ну, девок дадите – хорошо, а нет – и так сойдет.
Народ письма читал (грамотного люда в Козельске хватало), обсуждал вслух, но особого эффекта монгольские послания не заимели. Оно и понятно: жареный петух ещё толком не клюнул. Вот когда осада начнётся по-настоящему… появятся и колеблющиеся, и партизанские отряды с непременным предателем. Вся надежда на службу Морошкина. Авось его «особисты» не зря едят свой хлеб с маслом.
