16 мая императрица Екатерина Великая, продолжая свое крымское путешествие, прибыла в еще одну древнюю столицу крымских ханов – селение Карасу-базар. По пути сюда из Байдарской долины она успела вновь посетить Бахчисарай, а также новый город Симферополь, незадолго перед тем заложенный. В этом маленьком городке для императрицы был готов путевой дворец с садом, в котором она соизволила собственноручно посадить три дерева шелковицы. Что же касается Карасу-базара, то здесь князь Потемкин порадовал свою повелительницу обширным парком в английском стиле, разбитым на берегу речки Карасу, и дворцом среди парка. Здесь же путешественники могли полюбоваться фонтаном и искусственным водопадом. А вечером их ожидал фейерверк необыкновенной красоты, который составили целых 300 тысяч ракет! Императрица была в восхищении, и ее спутник, император австрийский Иосиф, также выражал восторг.

Вообще, государыня не уставала в эти дни повторять, что путешествие ее совершенно удалось и подданные ее порадовали. Выражением этого довольства стали награды, которые императрица вручила группе чиновников, представленных ей в Карасу-базаре. Правитель Таврической области Каховский получил орден Святого Владимира второй степени, правитель канцелярии императрицы Попов – такой же орден третьей степени, прочие чиновники получили награды поменьше.

В толпе придворных, наблюдавших за церемонией награждения, государыня заметила французского посла графа Сегюра и подозвала его к себе.

– Рада вас видеть, граф, – сказала государыня. – Как вы находите эту древнюю столицу диких татар?

– Я не знаю, как этот городок выглядел при ханах, но гений князя Потемкина превратил его в подобие рая! – воскликнул француз.

– А как вам иллюминация? Правда, мило?

– Нет, ваше величество, это не мило – это грандиозно! В самом Версале не бывает иллюминаций, лучше устроенных!

– Вот настоящая похвала! А скажите, граф, что это вас не было видно последние дни? Вы, часом, не болели?

– Да, ваше величество, – ответил Сегюр, – я схватил где-то лихорадку и потому не мог показаться на глаза вашего величества.

– Да, действительно, я вижу у вас на лице какие-то следы этой болезни… И голос охрип… Как жаль, как жаль! Вы пропустили много интересного. Например, еще в Байдарской долине наши казаки отыскали где-то отряд турецких разбойников и всех их перебили.

– Ваши казаки – истинные молодцы! – отреагировал посол.

– Но есть и еще одна важная новость, которая касается непосредственно вас. Знаете ли вы, что я пожаловала земли в этой чудесной Байдарской долине ряду дорогих мне гостей. В частности, я одарила поместьем принца де Линя, а также вас, милый граф.

– Меня? – От удивления граф даже растерялся, что случалось с ним крайне редко. – Благодарю… Какая честь для меня!

– Езжайте же скорее туда, посмотрите на эти земли, вступите во владение ими! – повелела Екатерина, и граф Сегюр с поклоном удалился.

Он, сказать по совести, был очень рад скрыться из расположения кортежа, потому что боялся вновь встретиться с тройкой «американских гостей». Конечно, он мог бы им объяснить, почему разгуливает на свободе, а не бредет в кандалах в Сибирь. Но лучше было бы вообще уклониться от всяких объяснений.

Три дня назад, когда графа, связанного, словно куль с мукой, «американцы» привезли в лагерь и сдали на руки наместнику юга России, француз выглядел совсем иначе. Жалко он выглядел. И все время, пока «сенатор Корнер» излагал Потемкину обстоятельства пленения француза и пересказывал услышанные от него сведения, пленник молчал. Разговорился он уже после того, как трое друзей ушли и француз остался наедине со светлейшим князем. Тут между ними состоялась долгая беседа. В итоге этой беседы посол французского короля покинул комнату князя Потемкина свободным человеком и направился прямо к врачу – схватка с оперативниками не прошла для него даром, требовалось залечить раны и ушибы. Потому императрица и не видела графа Сегюра до самого Карасу-базара.

Выйдя из походного дворца императрицы, граф Сегюр прямиком направился к себе и велел лакею заложить коляску – они возвращались в Байдарскую долину. Но пока он ходил между дворцом и апартаментами гостей, его заметил своими зоркими глазами Ваня Полушкин. А заметив, тут же сообщил об увиденном Углову. И «сенатор Корнер», полный праведного гнева, направился к князю Потемкину для объяснений.

– Как это прикажете понимать, ваше сиятельство? – спросил он с порога. – Преступник, замышлявший убийство императрицы, разгуливает на свободе! Мало того – он беседует с ее величеством!

– Напрасно вы так беспокоитесь, сенатор, – ответил Потемкин. – Я весьма благодарен вам за помощь при задержании графа, а также за сведения, которые вы мне сообщили. А уж какие выводы делать из этих сведений – это мое дело.

– Конечно, ваше, – согласился «сенатор». – И все же хотелось бы знать, почему вы отпустили Сегюра?

– Я мог бы не отвечать вам, но, так и быть, отвечу. Я отпустил графа, во-первых, потому, что он разоблачен, а стало быть, отныне не опасен. Во-вторых, я, как и он, озабочен тем обстоятельством, что политика наша в некоторую зависимость от английской короны встала. А потому имеется интерес укрепить связи с Французским королевством. Вот скажите, кто больше всех обрадовался бы, если бы граф Сегюр отправился отсюда прямо в Шлиссельбург или на плаху? Отвечу: посол короля Георга. Так вот, я лишил его этой радости. Россия сохранила дружеские отношения с королем Людовиком. Разве это не в интересах России?

– Да, это верно, – согласился «Корнер». – Но граф совершил преступления… Погибли люди… Я уже не говорю об его собственных агентах – они нам безразличны, но погибли также и казаки, которые сражались с турецкими диверсантами…

– Да, наши казаки погибли, как герои, – ответил Потемкин. – Я уже распорядился, чтобы их семьи получили достойную награду. Как видите, я никогда ничего не забываю. Что же касается вины графа… Вы ведь тоже государственный человек, сенатор. Вы должны понимать, что в сфере высокой политики обычные понятия о виновности и невиновности теряют свой смысл. Здесь действуют иные, высшие законы. Законы государственной необходимости, государственного интереса. И по этим законам граф Сегюр заслуживает не наказания, а, скорее, поощрения.

– И вы все это сообщили императрице? И она любезно беседовала с графом, зная, что говорит с собственным убийцей?

– Нет, зачем же беспокоить ее величество? – покачал головой Потемкин. – Пускай это останется нашей тайной. Вас троих – и меня. Иногда я могу принимать весьма ответственные решения в политике, не советуясь с государыней. Что же касается вас и ваших друзей, то, повторю, я благодарен вам за усердие при расследовании этого дела и за смелость, проявленную при защите ее величества. И надеюсь, что вы продолжите путешествие вместе с нами.

– Нет, ваше сиятельство, тут я должен вас огорчить, – возразил «сенатор». – Мы не поедем дальше, мы возвращаемся в Петербург.

– Но почему? – воскликнул Потемкин. – Вы многое потеряете! Я приготовил ее величеству и гостям несколько великолепных зрелищ – и в Судаке, и в Феодосии, и на обратном пути через Малороссию. Там, в Полтаве, солдаты изобразят перед зрителями знаменитую Полтавскую битву, в которой император Петр Великий посрамил шведского короля Карла. Поехали с нами! Вы увидите такое, чего не увидите больше нигде!

– Верю, ваше сиятельство, однако мы не можем более задерживаться в Крыму. Важные дела требуют нашего возвращения на родину.

– Что ж, очень жаль, – сказал князь. – Счастливого пути!

– О, у меня будет еще одна маленькая просьба на прощание, – вдруг произнес «сенатор». – Нам бы хотелось напоследок посетить в Петербурге замечательный Зимний дворец императрицы. Вы не дадите нам бумагу, по которой бы нас допустили во дворец?

– Такая малость? – удивился Потемкин. – Вы могли просить гораздо большего! Бумага будет ждать вас в моей канцелярии. И еще раз – счастливого пути!

На следующее утро трое друзей уже скакали верхом по направлению к Перекопу. В кармане Углова лежал пропуск в Зимний дворец – там, в одном из подвалов, должна была состояться переброска троих оперативников обратно, в XXI век. Дорога друзьям предстояла дальняя, и это было хорошо: ведь им предстояло обсудить все увиденное, чтобы составить на его основе отчет для руководства. Особенно нужно было обдумать события последних дней – информацию, полученную от Сегюра, и слова, сказанные князем Потемкиным. Важно было понять: есть ли в опыте императрицы, прозванной Великой, хоть что-то, что надо было использовать в XXI веке?