• 51 •
Полковник Миллеров редко испытывал такое бессилие. В самом деле: ситуация столь тупиковая, что непонятно, как из нее выбираться. Он слушал подробный доклад Александровича о выполнении задания и понимал, что у них нет никаких зацепок. Единственная здравая идея оказалась ошибочной. Сэр Бредли, оказывается, ищет в России не мести, а выгодной коммерции. Никого другого на роль беспощадного убийцы найти не удалось. При этом Ендрихин так и не получил обещанного назначения, и ко всему прочему из сейфа пропал их общий фонд помощи. Начальник штаба должен был признать поражение. Пора уезжать в Киев и тихо жить в отставке. Сидеть под яблонями в садочке, а в торговый субботний день гулять на майдане, толкаясь возле повозок с сеном, или мешками муки, или кавунами, или глиняными крынками. Лущить семечки на пробу и пить горилку с заезжими селянами, чтоб на душе прояснилось. А может, податься в степь под Полтаву, лечь в ковыль и смотреть, как в небе кружит беркут. Или махнуть в Европу на последние деньги и забыть про все. И бросить в холодном Петербурге боевых товарищей-добровольцев? Нет, коли погибать, так всем вместе…
Больше всего Миллерова печалило, что Ендрихин, на которого было возложено столько надежд, не справился. Это и по нему видно: держится хорошо, но это только бравада. Напуган и растерян отчаянный ротмистр. Не знает, что делать. Полковник решил, что в такой ситуации ни за что не расскажет о слежке, которую опять заметил накануне.
– Господа, обстоятельства таковы, что я вынужден настаивать на вашем отъезде из Петербурга, – сказал Ендрихин.
Александрович слишком громко выразил недовольство:
– Так велика опасность?
– Опасность не настолько велика, но мы не знаем, откуда она может появиться, – ответил Ендрихин. – Мы на мушке и не видим, откуда в нас целятся.
– Разбежаться – значит признать свое поражение, – заметил Миллеров.
– Мы ни с кем не воюем, господни полковник, – раздраженно ответил Ендрихин.
– Да, но с нами воюют…
За столом повисло самое тягостное молчание, какое только можно было представить. Никто не знал, что сказать, чтобы не стало еще хуже. Каждое оброненное слово может стать искрой, от которой вспыхнет уголек раздора. Не хватало только еще ссоры между ними. При горячности Александровича нельзя было поручиться, что он не устроит какую-нибудь выходку. В трактире народу мало, это привлекло бы ненужное внимание.
– Сейчас главное – найти пропажу, – наконец решился Ендрихин.
– И наказать убийцу нашего князя, – добавил Александрович.
Со всем этим Миллеров был согласен. Только оставался вопрос: как искать пропавшие алмазы? О чем он и напомнил. Они были солдатами, а не полицейскими ищейками.
– У меня есть человек, который нам в этом поможет, – сказал Ендрихин.
Александрович выразил недоверие:
– Это кто такой?
– Из сыска. Очень дельный и разумный человек.
– Сыщик! – фыркнул Александрович. – Какой позор…
Миллеров в чем-то был согласен с поручиком, но в такой ситуации любое здравое предложение нельзя было отвергать.
– А что этот сыщик сможет? – спросил он.
– Мне представляется, что он сумеет найти украденный фонд…
– А убийцу князя?
Ендрихин кивнул.
– Только за это он потребует кое-что взамен, – добавил он.
– Продажная, мерзкая полицейская душонка!
Александровича надо было унять, иначе добром бы не кончилось. Миллеров, как старший по званию, потребовал соблюдать дисциплину. Поворчав, поручик подчинился.
– Насколько высока будет плата? – спросил Миллеров. – Он захочет часть нашего фонда? Какую именно?
– К счастью, деньги его не интересуют, – ответил Ендрихин.
– Тогда что же?
– Он захочет получить от меня ответы на все вопросы. Причем через несколько часов.
– И какое ваше мнение, Петр Сергеевич?
– А вы как думаете, господин полковник?
Нужных слов у Миллерова не нашлось. Да и не могло быть. Он хотел подробно, как привык, проговорить вероятные варианты развития событий, но тут к их столу подошел господин располагающего вида и несколько неприметной внешности. Он извинился за грубое вторжение и сразу, без церемоний, протянул Ендрихину обычный почтовый конверт, на котором нарочито печатными буквами был выведен адресат. Письмо непременно просили передать лично в руки. И пока Ендрихин боролся с сомнениями, незнакомец положил перед ним конверт и как-то слишком стремительно исчез. Растаял, как призрак.
