НА ДВЕРЯХ
Когда я вышел из тюрьмы, мне пришлось изменить направление своего движения. Теперь следовало держаться в стороне от футбола. Несмотря на все суды и аресты, многие фанаты Сити пойманы не были и все еще оставались «в деле». Первая драка случилась еще до начала сезона 1989–1990 в Болтоне на игре Сити и Уондерерс, посвященной Нэту Лофтхаузу.
Сражения велись и на улицах, и на стадионе. В итоге десять человек были арестованы. Старший инспектор полиции Болтона Дэвид Рассел заявил: «Очевидно, что некоторые люди все еще ходят на матчи, чтобы вызывать беспорядки». Ловко подмечено.
Вслед за этим в сентябре последовала массовая драка с Юнайтед на «Мэйн-роуд» (см. главу «Манчестер Неюнайтед»). Это была наша первая игра с ними в чемпионате за два с половиной года, и они отлично подготовились к этой встрече. Каким-то образом фанаты Юнайтед раздобыли двести билетов на Северную трибуну, а их «фирмы» заняли места в других секторах Сити. В феврале 1990 года ситуация была еще хуже после того, как жребий свел нас с Юнайтед на «Олд Траффорде». Вот что писала «Дейли мейл»:
«В госпиталь доставлен мужчина в критическом состоянии после того, как около двухсот хулиганов лавиной обрушились на центр города. Жертве понадобился аппарат по поддержанию жизни после хирургических операций на голове, лице и грудной клетке.
В ходе перемещений из паба в паб после завершившегося вничью дерби с „Манчестер Сити“, толпа фанатов „Манчестер Юнайтед“ нанесла ущерб, исчисляемый десятками тысячами фунтов.
„Это было настоящее безумие в духе Дикого Запада“, — заявила владелица наиболее пострадавшего паба „Краун энд Кеттл“ в центре Манчестера, не пожелавшая назвать своего имени. Полиция оценивает ущерб в 30 000 фунтов стерлингов, однако хозяева считают эту цифру явно заниженной. Охранники забаррикадировали вход, когда увидели надвигавшуюся толпу, но она смела все преграды.
„Обломками мебели они разбили все четырнадцать витрин викторианской эпохи, — поведала нам все та же владелица паба. — Внутри находилось около восьмидесяти человек, преимущественно женщины. Все они были вынуждены прятаться под столами и за стойкой, вскрикивая от ужаса, когда рядом с ними бились пивные кружки. Разгром продолжался минут семь. Такого ужаса никто из нас еще не испытывал.
Женщина-диджей и ее ассистентка получили ранения и были отправлены в госпиталь. Одной наложили несколько швов на руку, а другая получила глубокую рану ноги. Мы кричали: здесь только женщины! Пожалуйста, уходите! — но куда там… Я легла сверху на мою восемнадцатилетнюю дочь, чтоб прикрыть ее своим телом“.
Около паба „Лэнд О'Кейкс“ на Грейт-Энкоутс-стрит проходивший мимо молодой человек был сбит с ног ударом ножкой от стола, который нанес ему какой-то громила. Пострадавшего доставили в госпиталь.
Владелец другого паба Норманн Моллой получил удар в пах (вновь ножкой от стола), когда попытался запереть дверь. Витрины также были разбиты различными предметами.
Мистер Моллой свидетельствует: „Все это напоминало нашествие безумной орды. Даже когда на место прибыла полиция с собаками, кружки и бутылки все еще продолжали летать. Полиция была бессильна против такого количества вандалов“.
По официальным данным, в общей сложности зарегистрировано двадцать различных инцидентов и девять человек арестованы».
Парень, которого так сильно ранили, — Джерард Коннор — один из группы фанатов Юнайтед, атакованных стульями и бильярдными киями в ночном клубе «Уэзербиз». Он получил тяжелую черепно-мозговую травму. В течение длительного времени Коннор был подключен к аппарату для поддержания жизни. Позвонившие в редакцию одной из газет «Пивные Монстры» взяли ответственность за организацию этого акта насилия на себя. Говоривший от их лица человек объяснил произошедшее тем, что многие фанаты Сити — протестанты и принадлежат к «Ложе оранжистов», в то время как многие фанаты Юнайтед ассоциируют себя с католиками. И добавил: «Драки — одно из средств ведения борьбы, которое быстро выходит из-под контроля».
Мне нужно было держаться в стороне от всего этого дерьма. И я направил свою энергию в иное русло. Работал на «Алтитьюд Скаффолдинг», пока его не купила южноафриканская фирма «Кейп». Массивная организация! Затем пошел на нефтеперерабатывающий завод в Стэнлоу и пребывал там в течение пяти или шести лет. Достиг положения начальника цеха. Они забирали меня в Манчестере каждое утро на миниавтобусе и очень прилично платили, что позволило переехать в Прествич и приобрести по ипотеке хороший дом. Я держал свои футбольные дела в тайне от заводского начальства. Днем был типичным работягой: просыпался утром, выгуливал собаку, «Доброе утро, миссис Джонс!», пахал с девяти до пяти, отличался примерным поведением. Неудивительно, что у соседей глаза на лоб вылезли, когда ко мне приехала полиция. Знали бы они, что этот клевый, как им казалось, парень становился сущим маньяком на выходных.
Когда я вышел из тюрьмы, мое имя значилось в черных списках на старой работе, и пути туда были закрыты. Пришлось работать на одного чувака, за 20 фунтов в день на руки, вновь возводя строительные леса. На заводе же я получал 350 и даже 500 фунтов, если работал без выходных или сверхурочно. Так что меня все это очень быстро достало. Кое-что понимая в строительном деле, я решил потрудиться сам на себя. Первым делом разместил объявление о поиске напарника и сказал тому чуваку, на которого работал за 20 фунтов: «У меня ипотека, а ты платишь 120 в неделю, хорошо зная, что этого недостаточно. Ты что, в натуре, действительно не способен дать столько, сколько мне нужно?»
Мы не поссорились. Он даже подбрасывал мне кое-какую халтуру, чтобы я смог раскрутиться. Вскоре завелись деньги, я прикупил фургон и свалил оттуда. Так как пахать приходилось подолгу, времени на футбол уже не оставалось. Однако было еще одно занятие, которое предоставляло много возможностей для насилия.
* * *
Когда мне исполнился двадцать один год, я стал работать вышибалой в ночных клубах. Дональд уже стоял на дверях и кое-кого знал. Благодаря этим связям я и получил свою первую работу в клубе «Фейгинс» на Оксфорд-роуд. Он располагался напротив другого известного заведения под названием «Роттерс», где сейчас находится Макдоналдс. Мне платили 12 фунтов за ночь. Место было суровое. В «Роттерсе» часто устраивались «мальчишники», на которые съезжались крепкие парни из таких отчаянных мест, как Ливерпуль, Сент-Хеленс, Уиднес и Уиган. Сюда прибывали целые автобусы с «фирмами» из пригородных местечек. Многие заходили в «Фейгинс», и после нескольких кружек пива мне приходилось драться с ними всю ночь за какие-то вонючие 12 фунтов. Все манчестерские парни посещали местечко под названием «Пипс» на Феннел-стрит, которое переименовали в «Конспираси», а потом и вовсе закрыли по приказу полиции. Там всегда зависали фанаты Сити. В два часа ночи они отправлялись в «Роттерс», чтобы надрать жопу парням, припершимся на своих автобусах. В итоге на пятаке между двумя клубами частенько случались массовые побоища, проходившие под вывеской «Манчестер против всех остальных». Мы стояли напротив и наблюдали одну и ту же картину.
«Фейгинс» располагал десятью вышибалами. Никакой специальной подготовки. Прием на работу осуществлялся, когда кто-нибудь говорил: «Мой приятель — крепкий парень, поставьте его на „ворота“». Если ты мог постоять за себя, то этого было достаточно. От тебя не требовали боксерского прошлого или глубоких познаний в области боевых искусств, главное — чтобы вышибала умел и любил драться. И все, вперед, без экзаменов. Правда, руководивший нами Майк Фоу все-таки владел боевыми искусствами. С течением времени он даже обзавелся собственной охранной фирмой под названием «Протек Секьюрити». Он предоставлял мне работу каждые четверг, пятницу и субботу. Все было строго регламентировано. Сначала ты стоял у одной колонны, затем переходил к другой, внимательно наблюдая за происходящим. Так хотело наше руководство. Должность менеджера занимал маленький человечек по имени Пол, похожий на Татту из «Лодки любви».
Это был диско-кабаре-клуб. Там выступали группы типа Showaddywaddy или The Real Thing, бывшие когда-то известными, а теперь вынужденные играть за несколько жалких фунтов. Наша униформа состояла из черного пиджака, белой рубашки и идиотской бабочки. Главный охранник носил белый смокинг, который к концу работы был сверху донизу покрыт пятнами крови. В те времена ты мог запросто заехать кому-то по роже и не получить сдачи. В девяти случаях из десяти от нас огребали какие-то сопляки. Происходило это тогда, когда они, изрядно нажравшись, начинали буянить. Сегодня так не получится. Теперь приходится действовать более аккуратно и думать, когда наносишь удар — слишком многие стали давать сдачи.
На исходе второй недели работы я вырубил одного парня. Он приехал на автобусе с какими-то чужаками с явным намерением заварить кашу. Когда я дрался на улицах, то просто собирал толпу своих и врезался в строй врагов с криком: «А ну-ка, сделаем их!» Из чего был сделан вывод, что десять парней на дверях поступят точно так же. Однако Майк Фоу покачал головой и сказал: «Так нельзя. Это не футбольный матч».
В тот вечер мы прорвались сквозь толпу и попытались их разнять. Один из приезжих рванулся ко мне, огреб по роже и упал на пол. Я наклонился, чтобы оттащить его и выкинуть на улицу, но он врезал мне по носу. Что ж, пришлось отметелить парня. К несчастью, я перестарался, и это видели все. Кто-то вызвал «скорую», и вскоре прибыла бригада с носилками. Я снял пиджак, тупо пытаясь сделать так, чтобы меня не узнали, сбежал вниз по лестнице и спрятался.
Подождав немного, вернулся ко входу, чтобы выяснить, улеглось ли все. Приятели пострадавшего все еще были в клубе. Они увидели меня и побежали к дверям с криками: «Вот он! Тот самый черный ублюдок! Крутым себя возомнил, что ли? Бей его!» К счастью, остальная охрана находилась на месте. Мы отделали этих идиотов по полной и выбросили на улицу. После всего случившегося мне было сказано со всей определенностью: «Так поступать нельзя».
— Я больше не буду!
Чтобы поднять нас по тревоге, в «Фейгинсе» звучала кодовая фраза. Диджей или бармен говорили в микрофон следующее: «Мистера Стэнса просят в танцзал» или «Мистера Стэнса просят в бар». Это означало, что там началась заваруха. Иногда я нажимал тревожную кнопку, чтобы подшутить над ребятами. Сразу же раздавался крик: «У дверей драка!», и они неслись ко входу, опрокидывая посетителей. Почти полтонны мяса сметало все на своем пути, чтобы вовремя прибыть на место, где вообще ничего не происходило. В ответ они говорили мне: «Если ты еще раз сделаешь то же самое, никто из нас не обратит на это никакого внимания, и тебя самого отметелят».
Однажды ночью во время закрытия нашего заведения мы стояли у гардероба. Посетители получали свою одежду, а охранники прощались с ними и желали всего хорошего. Среди покидавших «Фейгинс» был один парень, который вроде бы уже вышел на улицу, на затем вернулся. Сначала он обратился ко мне со словами: «И вам всего хорошего», а затем нанес удар в челюсть, после которого я растянулся на лестнице без сознания. Другие охранники пустились за ним в погоню, в то время как остальные посетители в панике топтали меня ногами. Я потерял туфлю, получил фингал под глаз и свернутую на сторону челюсть, а тот парень убежал. И по сей день мне не известно, кто это был.
Потом случилась еще одна веселая ночка, когда к нам заявился один из этих здоровенных монстров, волк-одиночка, с которыми никто не хочет иметь дела. Это был известный тяжеловес, ростом под два метра, с фигурой медведя. Вход в клуб ему давно был запрещен, но он приперся, и ребята на входе не осмелились остановить его. Они послали меня напомнить, что ему здесь запрещено появляться. В центре клуба около сцены есть три ступеньки, но этот верзила был настолько огромным, что когда я стоял на верхней, а он на нижней, то наши глаза находились на одном уровне.
— Э… Послушайте, уважаемый! Боюсь, что вам здесь запрещено появляться. Будьте так любезны, покиньте клуб.
Он наклонился и прорычал мне в ухо:
— Как думаешь, тебе еще понадобятся коленные чашечки?
Это был конкретный вызов на драку, применявшийся повсюду, но я знал, что если врежу ему, то мне потребуется подмога. Поэтому не оставалось ничего иного, как преградить ему путь со словами: «Боюсь, вам все-таки придется уйти», но уже было ясно, что дело зашло слишком далеко.
Сделав три шага навстречу, я нанес этому громиле свой коронный удар головой в лицо. Совершенно удивительным образом он упал навзничь на стол, за которым восседали женщины в своих лучших платьях, обдав их брызгами напитков и осколками битого стекла. Я вновь подскочил к нему, нанося удары со скоростью молотилки, и он, слава богу, отрубился. А не то быть бы мне убитым. Остальные охранники к тому времени осмелели до такой степени, что оказались на месте событий. Мы подняли его, чтобы оттащить подальше, но когда проходили через первые двери, он пришел в себя, и началось… Увидев меня, амбал озверел, поднялся во весь свой огромный рост и стал рычать, как животное, пока остальные парни пытались удержать его. Он угрожал пристрелить меня, убить, разорвать на куски.
Отступив на безопасное расстояние, я предложил:
— Ты знаешь, где меня найти, приходи в любое время.
— Да я тебя самого знаю! Ты ходишь в зал «Кэвендиш»!
Бля! Он меня знал! Я подумал, что это конец. Но все оказалось простыми угрозами, никаких ответных действий не последовало, хотя в течение нескольких недель я постоянно оглядывался. К моему счастью, большинство отоваренных накануне парней просыпается на следующее утро и думает: огреб, ну и ладно!
Так я стал главным вышибалой. Если кто-то начинал быковать, я подходил к нему и вырубал. Остальные охранники в таких случаях просто выкрикивали: «Позовите Майка! Он разберется».
В то время Манчестер еще не превратился в бандитский город, каким он стал сейчас. Тогда было гораздо меньше людей с «репутацией», тех, кого нужно всегда опасаться, кто решил сделать карьеру бандита или криминального авторитета. Что же касается меня, то я был слишком молод, чтобы оказаться с ними знакомым или даже волноваться по этому поводу. Кое-какие угрозы, конечно, звучали, но с такими вещами ты сталкиваешься всю жизнь. Теперь я знаю всех «крутых», но все равно считаю, что Манчестер — хороший город. Здесь по-прежнему есть много отличных мест.
Впоследствии я перешел из «Фейгинса» в «Эпплджекс», расположенный неподалеку от отеля «Британия». Это был эксклюзивный клуб, вся его обслуга расхаживала в белых пиджаках, да и сама работа оказалась что надо. Туда приезжали богатые чуваки, и охранники парковали их машины.
Один из них передал мне ключи от своего «рейндж-ровера», и я целый час разъезжал по городу. Сигналил всем своим друзьям, работавшим охранниками в других местах, и звал покататься. Когда я вернулся, выяснилось, что хозяин тачки пробыл в клубе лишь девятнадцать минут, а потом ждал меня целую вечность. К счастью, увольнения не последовало.
Руководство клуба проводило довольно интересную политику в отношении барышень: если девчонки оказывались слишком некрасивыми, то их не впускали. Начальство хотело, чтобы в клубе собирались только симпатичные. Мы были обязаны находить какие-то оправдания, но вместо этого просто говорили: «Прости, родная, но ты слишком страшная, так что иди-ка ты нах!»
Обычно они парировали следующим: «Это ты кого-то страшной назвал? На себя-то посмотри!»
Что меня действительно доставало, так это их нежелание впускать слишком много черных. Нам прямо так и говорили: «Человек десять-пятнадцать, остальных — нах».
Старшим охранником работал мой приятель Тревор Дор. Он был черный, но при этом строго следовал инструкции. Лично мне это не нравилось. Сам я полукровка, но многие мои приятели, особенно по футболу, были черными. Они отправятся в город повеселиться в своем лучшем прикиде, зайдут в клуб навестить своего друга Микки, а я должен дать им от ворот поворот? Я не мог с этим примириться и в конце концов ушел.
Я вернулся к работе на дверях после выхода из тюрьмы. Друзья-приятели все еще шлялись по городу на выходных, но мне пришлось себя ограничить. В начале 1990-х наблюдался рост охранных предприятий. Теперь клубы уже не нанимали вышибал сами, как это было раньше, а прибегали к услугам агентств, которые обеспечивали своих клиентов специалистами по устрашению.
Что ж, идея довольно разумная, так как требовались именно специалисты, которые знали этот бизнес и, что еще более важно, разбирались в людях. На двери теперь не поставишь Джо Блогга, каким бы большим он ни был.
Пришла пора правильных людей, работающих в правильном месте. Если нужно поставить кого-нибудь на входе в Мосс-Сайде, нет смысла приглашать пятерых белых регбистов. Их попросту размажут по стене. Все вопросы решат пятеро черных, которые просто врубаются в тему.
Я понял, куда подул ветер, и открыл собственную охранную фирму вместе с моим приятелем Стивом Брайаном. Как и я, Стив имел опыт работы охранником, был достаточно интеллигентным и разбирался во многих вещах. Мы назвали компанию «Лок-19 Секьюрити Лимитед» в честь шлюза на канале около «Канал Бара» на Уитворт-стрит, где мы оба работали на дверях, и вскоре начали снабжать пабы и клубы Большого Манчестера соответствующим персоналом, так как были знакомы со многими хорошими парнями.
Работа охранника очень ответственная. Ты постоянно на виду. Когда-нибудь кто-то напишет книгу о манчестерской клубной сцене, но только не я. Слишком многим людям не нужна подобного рода известность. Огнестрельное оружие становилось все более популярным в ходе «войны наркотиков» в Мосс-Сайде, подростки облачились в защитные жилеты, а вышибал избивали в самом известном клубе «Ла Хасиенда». Нас часто приглашали подхалтурить в таких местах, где все остальные работать отказывались, например в клуб «Лимит». Там было ужасно «весело». Даже пули свистели. И не было ничего необычного в том, что охранники носили пуленепробиваемые жилеты, имели при себе баллончики с газом «си-эс» и другие способы защиты, потому что, когда в зале было полно народу, а другие клубы закрывались в два часа ночи, то все шли в «Лимит». Как ни странно, очень многие хотели попасть в него, невзирая ни на что. Было яснее ясного, что с двух до четырех там обязательно будут возникать чрезвычайные ситуации. И сердце тебе подсказывало: «Опять начинается!»
К счастью, бандитские разборки немного улеглись после 1995 года, когда четверо или пятеро «авторитетов» объявили перемирие на сходке. Теперь, если случается какая-то неприятность, потерпевшая сторона обязательно получает компенсацию. Это препятствует возникновению новой войны. Тем, кто отказывается платить, могут раздробить молотком пальцы или прострелить коленные чашечки. Теперь в полицию никто не обращается. Самые необдуманные поступки совершаются самыми молодыми. Почти все смертельные исходы среди бандитов за последние несколько лет приходятся на долю юнцов моложе двадцати пяти лет. Они безрассудны. А некоторые шестнадцатилетние подростки всадят тебе пулю в башку за просто так.
Полиция внимательно следит за происшествиями в клубах, и если обстановка накаляется, то они попросту отказывают в продлении лицензии. Когда им стало известно об одном особо неприятном инциденте, приключившемся в клубе «Лимит», они закрыли это заведение. Но у нас было много других мест. К тому времени я открыл еще одну охранную фирму «МКМ Скаффолдинг», наняв восемь человек. Вполне достаточно, чтобы жить безбедно.
Тем не менее тюрьма опять все испортила. Второй срок мне впаяли за самооборону. Да-да, именно за нее. Может, я и зашел далеко, но если кто-то направляет на тебя пушку, с этим следует разобраться, и ты разбираешься. «Канал Бар» — большое популярное место с диджеем, расположенное неподалеку от «Хасиенды». В тот вечер я разъезжал между двумя этими заведениями, выплачивая зарплату. Вдруг мне сообщили, что у нас неприятности. Я подъехал к бару и увидел как Крис, который тогда там работал, и другие охранники горячо обсуждают произошедшее. Оказывается, какой-то молодняк угрожал им пистолетом.
Минут через пять мимо нас проехал белый автомобиль с двумя белыми и двумя черными парнями внутри. Один их них размахивал чем-то, издалека напоминающим пистолет. В клуб вбежали люди с криком: «Там, на улице, человек с пистолетом!»
Машина проехала еще немного и остановилась на светофоре около «Хасиенды». Я сказал охранникам: «Давайте-ка их поймаем!»
Оглядываясь назад, признаю, что это было глупостью. Они же запросто могли прострелить мне башку. Но адреналин сделал свое дело. Мы подбежали к машине, забрались в нее и стали раскачивать. Двое выскочили и бросились наутек, но двух других мы вытащили наружу и вышибли из них дух прямо посреди дороги. А потом разбили все стекла и фары. В общем, ребята огребли по полной.
Тут раздается голос: «Микки Фрэнсис, вы арестованы».
И откуда только они взялись?
Сделав вид, что я ничего не слышал, направляюсь к бару. Коп следует за мной.
— Микки Фрэнсис, вы арестованы за нанесение тяжких телесных повреждений и материального ущерба.
— Пошел нах! Ты не знаешь, что здесь случилось.
Я продолжаю идти и думаю на ходу. Как мне из этого выпутаться? Мы подходим к бару, и коп внезапно хватает меня за воротник, что было ошибкой, потому что в баре полным-полно людей, которые меня знают. Кто-то засаживает копу в челюсть. Но он вцепился в меня намертво. Кто-то хватает другого копа за волосы. Я мог бы улизнуть, но решаю остаться. После моего объяснения они, скорее всего, согласятся, что это была самозащита.
Полиция присылает подкрепление и тут же получает отпор. Меня арестовывают вместе с двумя другими, и увозят на Бутл-стрит. У одного копа маленький синяк на руке и еще один, малозаметный, на лице. Ничего страшного.
Когда дело дошло до суда, судья посмотрел на меня и сказал: «Я читал вашу предысторию, мистер Фрэнсис, и вы, судя по всему, любите управлять людьми. Но ведь эту ситуацию можно было разрешить по-другому».
Конечно. Если бы я отпустил их.
Прокурор продолжил: «Когда вы приехали в клуб, то решили навести там порядок по-своему, не так ли?»
Он был прав. Я не признал себя виновным, и суд продолжался два дня. Меня арестовали два копа, которые, как выяснилось позже, находились на другой стороне улицы и видели абсолютно все. Подросткам было по семнадцать лет, и, что гораздо хуже, пистолета при них не нашли. Нашли лишь обрезок трубы, напоминающий пистолет. Я даже не мог отомстить им. Не с детьми же иметь дело? Присяжные признали меня виновным, и в 1995 году старая история повторилась. На этот раз я получил один год и был снова отправлен в «Стрейнджуэйз».
Несколько парней, работавших на меня, отсиживали там разные сроки. Я договорился с одним из офицеров, и в итоге попал в блок «G», где и размещались старые знакомые. Спустя два часа я оказался там где нужно — в собственной камере с телевизором. Вскоре мне удалось пообщаться с одним парнем, который стоял на дверях в «Хасиенде», а теперь отбывал четыре года за то, что сломал кому-то челюсть, и он сказал, что работает на раздаче пищи.
— Я бы тоже не прочь поработать там.
— Там пока нет мест, — ответил он.
Но я все равно пошел туда во время обеда, надев белый халат.
— Ты что делаешь? — спросил охранник.
— Я на раздаче.
— Кто сказал?
— Я сказал.
— Тебя нет в списке.
— Я буду работать здесь бесплатно, пока место не освободится.
— Ладно, валяй.
Я работал на раздаче совершенно бесплатно в течение двух недель, пока это место не освободилось и я не занял его официально. Жил, можно сказать, роскошно: еды до отвала, собственная комната. Как в доме отдыха. Что еще помогло, как ни странно, так это статья на две полосы в «Манчестер ивнинг ньюс» под заголовком «Зона сумерек». В ней рассказывалось о конфликтах между разными группами при входе в клубы Манчестера. Мое имя склонялось на все лады. Даже фотографию поместили. После этого некоторые люди стали смотреть на меня по-другому, хотя я и не изображал из себя большую шишку. Зеки постоянно болтают, и охранники в курсе всего. Может, они боятся, что на них нападут по дороге домой? Но я не собирался этого делать.
Кончились те деньки, когда люди в тюрьме хотели быть паханами, чтобы бросать направо и налево: «Я с ним разберусь, я ему жопу надеру!» Сейчас все опасаются того, что с ними может случиться в ответ, если они попробуют что-нибудь с кем-нибудь сделать. Я причинил много бед людям в прошлом, но не настолько, как мне кажется, чтобы кто-то вознамерился убить меня. Многие хотели познакомиться со мной, чтобы «заматереть» в глазах окружающих, заставить остальных почувствовать, что они кое-что значат в тюрьме. В «Стрейнджуэйз» охранники уважали того, кто был известен в Манчестере. Сидевшие здесь люди из других городов и мест оказывались никем.
Я забеспокоился. Мне постоянно сообщали о переводе в другую тюрьму, чего очень не хотелось, потому что «Стрейнджуэйз» — весьма удобное место для свиданий, телефонные карточки здесь работают дольше, телевизор, пусть и до 20.00, но тоже великая вещь. Хотя были там и совершенные идиоты — наркоманы, постоянно выводившие меня из себя. Семь лет назад в тюрьме не было такого количества «торчков». А теперь их навалом. В тюрьме они способны найти все что нужно. Даже больше, чем на свободе. Я стал попросту их вырубать.
Как-то раз меня окончательно достал один мудак в телефонной будке. Я выволок его в коридор и жестко отпрессовал. Потом какой-то скаузер начал угрожать мне, пока я брился. Якобы его ногу задели тележкой. Что ж, пришлось зайти к нему в камеру и отметелить. Охранники все знали, но закрывали на это глаза.
Последним, кто попался мне тогда под горячую руку, оказался один парень на завтраке. Я стоял на раздаче и положил ему кусочек бекона. Он бросил на него взгляд и спросил:
— Это что за херня?
— То, что тебе положено. Один кусок.
Это и впрямь была не самая удачная порция. Почти одно сало и узенькая полоска мяса. «Такого не надо!», — сказал он, и то, что лежало на его тарелке, полетело мне прямо в лицо.
Я настолько остолбенел, что стоял как вкопанный, пока парень спокойно удалялся.
Вслед ему раздался вопрос, заданный охранником:
— Ты же не собираешься оставить все как есть, не так ли, Фрэнсис?
— Хера с два!
На мне по-прежнему передник и резиновые перчатки, но я обхожу все корпуса и бараки, все камеры, открываю каждую дверь, чтобы найти этого козла и прибить.
Тем временем кто-то наставлял его: «Это же Микки Фрэнсис. Лучше сходи и извинись, иначе он тебя уроет».
В итоге парень спускается в кухню, где я мою посуду, все еще злой, как черт.
— Я хочу извиниться перед тобой, чувак.
— Ну так подойди и скажи, что полагается.
Тот делает несколько шагов вперед и оказывается на нужном расстоянии. Я заряжаю ему в челюсть, он ударяется головой об окно, разбивает его, из носа хлещет кровь. Охранники все это видят, но попросту закрывают дверь в кухню. Я продолжаю начатое и отделываю парня по полной программе, а затем спокойно выхожу. Его нос — сплошное кровавое месиво. Один из сильно недолюбливавших меня тюремщиков по фамилии Криксон идет и закладывает. Я возвращаюсь к своей посуде, но другой охранник сообщает по секрету: «Лучше оставь все это, завтра тебя переводят».
Меня отправили в Ризли, около Уоррингтона, отбросив на пятьдесят лет назад. Камера находилась в подвале, окно без стекла, кругом сплошная проволока, нет ни туалета, ни мыла, ни денег и к тому же страшно холодно. У них была такая странная вещь, которую они называли «камерная ассоциация». Сие означало, что ты мог выйти из своей камеры, но оказывался в соседней. Ужасная штука. Потом я получил работу в прачечной и слегка повеселел. Сидеть мне пришлось полгода, но это было достаточно долго.
* * *
В ноябре 1990 года после пятнадцатимесячного расследования, проведенного подразделением «Омега», полиция арестовала прямо на дому тридцать одного фаната «Манчестер Юнайтед». Операция «Марс» была рассчитана на уничтожение «Красной Армии». Но для нее дела сложились более удачно, чем для нас. Суд отказал полиции в просьбе разрешить свидетелям давать показания из-за ширмы, и коповская предъява в организации заговора рассыпалась. В конце концов в июле 1993 года судья вообще снял все обвинения против девятнадцати подозреваемых хулиганов из-за слишком долгого срока расследования.
Но у парней Сити дела шли не так хорошо. В 1991 году начался процесс над фанатами, которые были замешаны в инциденте у «Уэзербиз», после которого один из пострадавших оказался в коме. Как обычно, слушания проходили в суде другого города, на этот раз — Болтона, чтобы избежать запугивания свидетелей и присяжных. Десять человек оказались на скамье подсудимых, но против нескольких из них, в том числе Дональда Фаррера, обвинения выдвинуты не были.
Прокурор живо описывал, как по центру Манчестера преспокойно расхаживают целые толпы отморозков, вооруженных пивными кружками, бильярдными киями и шарами.
ФУТБОЛЬНЫЕ ХУЛИГАНЫ РАСПЛАЧИВАЮТСЯ ЗА СВОЕ БУЙСТВО
Сегодня за решеткой оказались двое самых опасных громил из числа фанатов «Манчестер Сити».
Мартин Таунсенд и Родни Роден, исходящие злобой и презревшие общественную мораль, дорого заплатили за свои действия во время манчестерского дерби, в результате которых фанат Юнайтед некоторое время находился между жизнью и смертью.
После месячного разбирательства в суде присяжных Болтона двадцативосьмилетний Таунсенд получил четыре года тюрьмы, а восемнадцатилетний Роден — два года в исправительной колонии для несовершеннолетних. Обоих неоднократно пытались привлечь к ответственности, но безрезультатно. И только в 1989 году их удалось арестовать и обезвредить благодаря операции «Омега». В банды «Главари» и «Молодые Главари» тогда были внедрены офицеры полиции, которые не позволили двум этим молодчикам остаться безнаказанными.
Им было также запрещено посещение матчей: Таунсенду — в течение семи лет, Родену — пяти. Однако Таунсенд не удержался и все-таки отправился в Италию на чемпионат мира по футболу, но был задержан властями.
Еще четверых приговорили к различным срокам за участие в беспорядках в феврале прошлого года. Нападение на ночной клуб «Уэзербиз», совершенное группой из шестидесяти фанатов Сити, стало «серьезным преступлением против общественного спокойствия в Манчестере», заявил судья.
В Футбольную ассоциацию Англии поступил отчет об инциденте на домашней игре Сити с Олдэмом в сентябре 1991 года, когда в рефери Питера Уиллиса запустили горячим пирожком с мясом. Годом позже прямо за Киппаксом схлестнулись мобы Сити и «шпор». В мае 1993 года двести фанатов Сити выбежали на поле во время четвертьфинального матча на Кубок Англии, когда мы играли с Тоттенхэмом, а голкипер «шпор» Эрик Торстведт получил пинок под зад от отца четверых детей. Тогда было арестовано тридцать семь человек, а клуб подвергся штрафу в размере 50 000 фунтов. В октябре того же года Дональд Фаррер опять попал в газеты после того, как проник на чемпионат Европы в Голландии по паспорту… Майка Тайсона. Не моргнув глазом, он сообщил репортерам, что раньше пользовался паспортом на имя Фредди Крюгера, героя фильма «Кошмар на улице Вязов». В мае 1993 года группа фанатов «Эвертона» напала на «Драй Бар» на Олдэм-стрит после последней игры сезона. А в 1995 году на «Мэйн-роуд» состоялось настоящее побоище, когда фанаты Юнайтед проникли сразу на две трибуны, и на Главную, и на Умбро. После матча выяснение отношений проходило уже по всему городу.
Теперь обо всех инцидентах я узнавал с помощью газет и приятелей, так больше в этом не участвовал. Как и Дональд, занялся бизнесом и зарабатывал на жизнь. Когда я сел во второй раз, мне по разным строительным контрактам должны были около 40 000 фунтов, но завершить многие из них не удалось. Боб Грин, который ввел меня в свое дело, организовал собственную фирму «Крест Скаффолдинг» и взвалил на себя работу партнера. Когда я вышел, он выкупил весь наш бизнес, все мои строительные леса, фургон и т. д. Тогда я вложил все деньги в покупку участка со складскими помещениями. Теперь я сдаю их небольшим фирмам и получаю неплохой навар.
Охранное дело тоже продолжало расширяться. У нас до восьмидесяти ребят стояло на дверях по ночам и до сорока — днем в магазинах, на стройках и в других местах. Я начал проявлять интерес к более спокойным вещам и в итоге основал фирму «Сейнт-Джеймс Девелопмент Капитал», которая занимается кредитами, брокерством и вышибанием долгов. Затем вписался в планы по импорту итальянских вин. Я немного отошел от охранных дел, хотя продолжаю выступать в качестве консультанта по близкой защите и другим аспектам безопасности. Я в порядке, и у меня большие планы. Думаю, что мои дела не так уж и плохи, какими они могли быть у оборванца из Мосс-Сайда.
