АРЕСТОВАН И ИЗБИТ
Самое страшное, что может увидеть перед собой человек, — это обвинительный акт.
Мы тщательно избегали арестов, но, как бы то ни было, любой серьезный футбольный хулиган знает, что рано или поздно это должно произойти. Меня на футболе вязали около десяти раз, особенно на играх против таких команд, как «Манчестер Юнайтед», «Лидс», «Мидлсбро», «Ноттингем», «Шрюсбери», «Арсенал», «Ньюкасл» и «Вест Хэм». На «Мэйн-роуд» полиция знала меня по имени. И если случались какие-то неприятности, значит, я был поблизости и в них участвовал. Однако поймать меня никак не удавалось, пока на стадионах не были установлены камеры слежения. До этого же мне удавалось выходить сухим из воды в течение многих лет, потому что я очень хорошо знал все их уловки. Но все равно, то, мы как выбирались из некоторых ситуаций, — совершенно невероятные истории.
Я впервые был арестован на выездном матче за бросание опасных предметов на стадионе «Бейсбол Граунд» клуба «Дерби Каунти». Мне тогда было лет шестнадцать. Местные фанаты метали в нас все, что попало. В ответ я запустил в их сторону пустую бутылку из-под кока-колы. Тут же на меня навалились два копа, и я был повязан. Сначала я оказался запертым в полицейской конюшне, а потом меня отвезли в участок, где составили протокол. Отпущен я был где-то в 18.30. Естественно, домой пришлось возвращаться самостоятельно. В суд меня вызвали в следующем месяце, объявили виновным и назначили штраф. Я не знал, что на скамью подсудимых отправилось человек двадцать фанатов Сити, потому что нас посадили в разные камеры. Сейчас вошло в практику, что тебя запирают на весь уик-энд, а в понедельник уже все вы предстаете перед судом.
Правда, иногда случалось, что копы, таким образом, спасают тебя. Во время одного из наших выездов в Лидс меня повязали за нарушение порядка на трибуне. Я перескочил через ограду, отделяющую гостей от нейтральной трибуны, и бросился к сектору болел «Лидса» в одиночку. К счастью, не добежал, и копы схватили меня до того, как я оказался в секторе «Лидса». Я говорю «к счастью», потому что меня бы там убили. А так нарушитель порядка был просто вынесен полицией со стадиона — с руками, скрепленными за спиной. Нашим парням это очень понравилось. Я слышал, как они пели: «Прощай, Микки, прощай! Мы вновь увидимся, ты так и знай! Прощай, Микки, прощай!» В итоге я был приговорен к штрафу в 80 фунтов.
В Ньюкасле меня снова спасли копы. На этот раз — во время кубковой игры. Это был один из самых страшных дней в моей жизни. Нас под конвоем привели на стадион и усадили в специальный сектор — собралось под три тысячи человек, а вокруг — целое море черно-белых. Их «фирме» удалось прорваться к нам, потому что полиция потворствовала местным ублюдкам. Эти уроды со свиными мордами загнали нас в угол, и я был арестован, когда бился за свою жизнь! Меня опять забрали, посадили на весь уик-энд, и только в понедельник отвели в суд. По возвращении в Манчестер я обнаружил, что те, кто был со мной, — самим жестоким образом избиты. У всех — распухшие головы, а у меня — ни царапины! Оказалось, что в конце матча полиция вывела фанатов Сити со стадиона, загнала в какой-то сарай для скота и удерживала там около часа, ожидая, пока не разбредутся болелы «Ньюкасла». Но когда гостей, в конце концов, выпустили, на них тут же набросилась местная публика в количестве нескольких тысяч рыл. Они там все — спятившие. Сначала наших парней забросали всем, что только было под рукой, а потом за ними гонялись по всему городу.
Практически каждый клуб с северо-востока поддерживает своя «фирма». И у «Мидлсбро» тоже есть такая. Жутковатая банда, следует признать. Я отправился туда 10 января 1976 года на полуфинал Кубка Лиги, и в том же сезоне Сити играл с «Ньюкаслом» в финале. Мне было пятнадцать. На своем поле они одержали победу со счетом 1:0. Автобусы там постоянно разбивают, поэтому было решено отправиться туда на четырех фургонах, по двадцать человек в каждом. Припарковавшись на стоянке, наши парни отправились в центр, но не смогли понять ни слова из того, что говорили местные.
Вскоре их бойцы вычислили противника. Мы стояли на улице и поедали традиционный фиш-энд-чипс, когда нарисовалась местная «фирма».
Издавая страшные крики, они понеслись в нашу сторону, но мы достойно их встретили и погнали в обратном направлении. Тогда я был еще совсем молод и пребывал в уверенности, что сегодня мы им точно наваляем. Внезапно появилась полиция, и нам пришлось идти на стадион под конвоем. На гостевой сектор они нас буквально загоняли. Лил сильный дождь, и было жутко холодно. Тоннель для входа и выхода располагался в самом внизу сектора. Вдруг из него вывалило человек триста болел «Мидлсбро». Всю игру они пялились на нас, строили рожи, и пытались просочиться на нашу территорию. Мы их постоянно отгоняли, а полиция пыталась сдержать обе стороны. Вряд ли хоть кто-нибудь вообще следил за игрой. Все, что я помню, так это раздевшегося догола фаната, который выбежал на поле и сделал «колесо», когда они забили.
После матча драки вспыхивали одна за другой, но мы успешно добрались до наших фургонов и выехали из города. Если б мы заправились бензином до игры, то это был бы очень хороший день. Но нам пришлось остановиться на заправке. Тут к нам подходит работник и говорит: «Ребята, вы были на матче? Какой там счет?»
Кто-то бросает в ответ: «Один — ноль, и пошел нах!», а затем бьет в челюсть мужика, отпускающего бензин. Мы вскакиваем в фургон и сваливаем, но уже очень скоро нас догоняет полиция. Всех фанатов допрашивают, а двоих арестовывают и подвергают денежному штрафу.
Я пускал в ход кулаки каждый день и чаще всего отделывался легким испугом, но когда меня прихватывали, наказания становились все суровее. В Ноттингеме после драки с регбистами (см. главу «Мэйн Лайн») мы отправились на стадион и проходили мимо заправки, которую решили ограбить. Но когда ворвались внутрь и попытались вскрыть кассу, женщина за прилавком обхватила ее руками и не отпускала. Даже удар по лицу, оставивший синяк под глазом, ее не остановил. Один из наших все-таки вырвал у нее аппарат и со всей силы грохнул его об пол. Ну а я, уже на выходе, схватил маленький переносной телевизор и запустил им в окно.
Полиция была поднята по тревоге и повсюду искала черных парней. Мы были остановлены при входе на стадион, а потом на машине туда доставили работников заправки. Нас опознали, но копы решили арестовать вообще всех, кто ехал на том автобусе. Далее последовала доставка в полицейский участок в Дербишире. Там всех выгрузили на заднем дворе, а потом по очереди вызывали в салон автобуса для дачи показаний. Мы все отрицали, поэтому нас выстроили для опознания. Чарли Соу стоял вместе со всеми, и кассирша сказала, что это именно он поставил ей синяк под глаз, хотя «отличился» совсем другой парень. Чарли рассвирепел и заорал: «Нет, не я, сука ты гребаная!» Коп тут же заехал ему в челюсть, а мы опустили головы, чтобы не рассмеяться. Чарли куда-то потащили, но он продолжал кричать: «Я ничего не сделал!» Меня тоже опознали как выбросившего телевизор в окно и предъявили обвинение в нанесении материального ущерба. Через несколько недель я предстал там перед судом и получил штраф.
Моего брата Криса арестовали в Шрюсбери, еще на ранней стадии «Главарей», которые уже успели оказаться под колпаком полиции. Как-то раз подходит к нам коп в штатском, этакий чувак невесть откуда, и говорит: «А, вот и вы! Как насчет небольшого махача?»
Мы в Манчестере так не изъясняемся. По крайней мере, лично я. А он к тому же был гладко выбрит, и на нем красовалась новенькая кепка Сити.
Я ответил: «Пшел нах! Ты же коп гребаный, так ведь?»
— Нет.
— Да ладно тебе! Коп гребаный.
— Да не коп я!
Он трясся от страха, и весь его понт улетучился. Зачем-то мне было предъявлено водительское удостоверение, как будто оно что-то доказывало. Но мы не тронули того чела. Позднее он нарисовался во время суда над «Главарями». А ведь и вправду был копом! Зря мы тогда его не отделали. Что ж, пускай радуется, ведь его жизнь висела на волоске.
На самом стадионе наши парни стали переругиваться с какими-то другими фанатами Сити. Страсти накалились, и разразилась драка. Вмешалась полиция, и Ника повязали за то, что он якобы ударил кого-то ногой в лицо. Однако нанес удар не он, а я. Приближающаяся полиция заставила меня опуститься на карачки и отползти сквозь толпу в сторону. Я поднялся на ноги как раз в тот момент, когда копы стали вытаскивать Ника с сектора. Он был просто в бешенстве.
Его затолкали в какой-то щитовой домик позади стадиона и приковали к стулу наручниками. Нас, фанатов Сити, тогда собралось около четырех тысяч, и, по идее, Ника можно было вызволить в перерыве, если использовать толпу как прикрытие. Мы собрали всех в кучу, ринулись к этому домику и стали расшатывать его вместе с Ником внутри. При появлении полиции мигом завязалась и тут же погасла небольшая драка. В конце концов, всех нас отутюжили дубинками, а Крис провел в тюрьме Лестера три недели.
Вообще-то, когда ты находишься под арестом, копы не так уж и плохи. Иногда даже шутят. Просто тянут свою лямку, и все. Они такие же люди, как мы. Если ты кого-то из них обидишь, полиция постарается обидеть тебя. И я ее не обвиняю. Это игра, в которой ты либо побеждаешь, либо проигрываешь. Даже сейчас, если я сделаю что-то не так и меня прихватят, я отнесусь к аресту довольно спокойно.
Случай с копом в штатском должен был показать нам, что сети расставлены. Но мы уже вышли из-под контроля. Насилие — страшная привычка. Наши парни слишком втянулись, чтобы остановиться.
* * *
Еще один неизбежный риск для футбольного хулигана — физические увечья. Или того хуже. Некоторые и вовсе расставались с жизнью в результате футбольного насилия. Меня избивали гораздо чаще, чем я могу вспомнить, но по-настоящему я огреб лишь дважды — когда мы играли с «Шеффилд Уэнсди» и с «Астон Виллой».
В августе 1979 года Сити встречался с Уэнсди на «Хиллсборо» в Кубке Лиги.
Гости заняли места на трибуне, в самом низу которой под небольшим углом располагались места для фанатов Уэнсди, защищенные разделительной сеткой. Через некоторое время, после серии взаимных оскорблений, мы перепрыгнули через ограждение. Местные побежали, и в результате вся трибуна оказалась занятой Сити.
После игры полиция попыталась отконвоировать приезжих фанатов к поезду и автобусам. Но наш моб сумел прорваться сквозь оцепление на боковую улицу, в конце которой мы наткнулись на огромную толпу болел «Уэнсди». Они численно превосходили нас в несколько раз. Мы остановились. И тогда Дональд сказал: «Ну что, поимеем их прямо здесь? Это будет отличная битва».
Так и порешили. К тому же сама улица оказала нам неожиданную помощь, так как на ее углу тротуар возвышался над проезжей частью более чем на метр. Мы побежали туда, поднялись на него и выстроились в боевой порядок. Происходящее напоминало последнее сражение Кастера. Они уже знали, что произошло на стадионе, и потому бросились вперед, как бешеные псы. У нас было преимущество высокого тротуара, но они упорно лезли наверх. Некоторые наши ссыкуны поняли, что мы можем проиграть, и побежали. Однако большая половина Сити решила биться до конца, и Дональд приказал: «Стоять насмерть!»
В конечном итоге те, кто слинял, ничего не получили, а те, кто остался, получили по полной. Как и я сам. Их стая окружила меня и попыталась сбить с ног. Во время драки нужно всегда стараться держаться на ногах, потому что если тебя повалят — то все, хана. Помню, что я кричал тогда: «Меня валят! Меня валят!», а потом мир вокруг закружился. Огромный черный фанат «Уэнсди» выхватил мачете и стал пробиваться сквозь толпу, чтобы добраться до меня. Тони Дор, присутствовавший при этом, сказал, что более страшной картины в день матча он еще не видел. Тони был уверен, что меня изрубят на куски.
Но я уже говорил, что наш Дональд не боялся ничего. Не дожидаясь того, что должно было произойти, Дон и Тони ринулись на черного монстра. Они сумели растолкать толпу и вытащить меня оттуда. Лезвие так и не добралось до своей цели, а иначе… Даже подумать страшно! Впрочем, мы отомстили им у себя дома. Вроде бы нескольких даже порезали.
У «Астон Виллы» также много фанатов. Они хорошо кричат, но я бы не назвал их клуб одним из сильнейших. Как-то раз в конце восьмидесятых, в эпоху «Главарей», мы проводили с «Виллой» кубковую игру (выходит так, что меня постоянно вязали только во время кубковых матчей). Была середина недели, и мы весь день проторчали в центре Бирмингема, избивая людей, громя магазины, воруя одежду и побрякушки. Еще одной из наших примочек было прийти на матч попозже, когда враг нас уже не ждет, и застать его врасплох. К сожалению, в тот день все вышло совсем наоборот. Мы пришли на «Вилла-парк» без десяти восемь — после стартового свистка. Нас было человек пятнадцать, когда появился их моб человек в сто. Мы побежали к аллее выламывать забор, чтобы вооружиться. Но затем какой-то тупой ублюдок ляпнул: «Все, разбегаемся!»
Я в ответ: «Хер тебе! Стоим на месте!»
Однако наши предпочли разбежаться. Тут каждый был сам за себя. В результате вилловские погнались за мной. Бежать пришлось что есть силы, держа в руке прут от ограды, но они меня все равно догнали. Я вскочил в чей-то палисадник, попытался отмахаться, но бесполезно: их было слишком много. Мне даже не удалось хорошенько огреть кого-нибудь. Ноги подкосились, и я упал на землю, стараясь кататься, как мячик, чтобы увернуться от кулаков и ботинок. А потом все вдруг стало черным. Я хорошо помню, как приходил в себя, будто бы просыпаясь от дурного сна и думая: что же за херня такая со мной приключилась?
Откуда-то послышался голос:
— Ты в порядке, приятель?
— Да, я в порядке, помоги подняться.
— Так ты еще жив, манковское отродье?
И с этими словами кто-то нанес мне удар такой силы, что я снова отключился. Эти подонки, наверное, продолжали пинать меня, лежащего без сознания, потому что, когда я в конце концов очнулся в бирмингемской больнице, моя башка распухла настолько, что напоминала голову Человека-Слона. К тому же вся она была покрыта швами, а тело — синяками и кровоподтеками. Дополняли общую картину два сломанных ребра. Выписали меня только через два дня. Единственное утешение — все остальные из пятнадцати тоже получили по полной программе.