Глава 28. Интервью с вдовцом
— Леша, как насчет взять интервью у вдовца? — сказал Монах Добродееву на другой день после визита в дом Иды Крамер.
— У Шепеля? — уточнил Добродеев. — А нужно?
— Не знаю, Леша. Хотелось бы на него взглянуть. И Саломея Филипповна велела поговорить со всеми участниками праздника.
— Он не был участником.
— Не был физически, но присутствовал виртуально. Витал в воздухе. Все спрашивали, где муж, где хозяин, ах, что случилось!
— Метафизика, никак?
— В жизни метафизики больше, чем кажется. Интуиция — та же метафизика. И ведьмовство метафизика. Симпатии и антипатии… до черта. Даже любовь.
— Говорят, это химия.
— Химия тоже метафизика.
— Ты уверен?
— Какая разница, Леша. Я так чувствую. Ты смотришь на женское лицо, и внутри тебя вдруг случается пустота, открывается рот и текут слюни. Еще дрожат колени. Ну и всякие другие ощущения, даже рычать хочется, а также покусать всех окружающих самцов.
— Это ты о любви, Христофорыч? — фыркнул Добродеев. — Очень образно. А чего ты хочешь от Шепеля? Кстати, у него прозвище Кинг-Конг.
— Ты говорил. Пока не знаю, чего хочу. Просто посмотреть. Решу по ходу. Представишь меня ассистентом, мальчиком на побегушках. Буду носить твой портфель, могу фотокамеру или шапку. Ты знаком с языком жестов? Ну, там, виляние взглядом, почесывание носа, дерганье себя за ухо… даже дрожание в голосе — все в строчку. И наблюдательному человеку ясно, что подследственный врет как сивый мерин. Каждый из нас биологический детектор лжи, только не все сознают сей факт в силу собственного эгоцентризма. Ты можешь сказать ему, что зачинаешь цикл бесед с известными предпринимателями, в назидание юношам, обдумывающим житье. Желательно немедленно.
— Она тебе нравится? — вдруг спросил Добродеев, с любопытством глядя на Монаха.
Монах задумался; поскреб под бородой, вытянул губы трубочкой, посмотрел на потолок.
— Она как рукопись Войнича, Леша, — сказал наконец. — Тайна. Меня привлекает в ней тайна. В Светлане тайны нет, она вся на виду. Ей бы помолчать хоть изредка. А Ида тайна. Неизвестный алфавит, неизвестный язык, странные картинки. О смысле можно только догадываться. Подталкивает фантазию и воображение. Женщин с тайной немного, даже меньше, чем немного. Не поза, не вамп, не дешевый демонизм, а тайна. И чего-то боится.
— По мне уж лучше Светлана, предсказуема и не опасна. А твоя Ида… у меня от нее мороз по коже. Муж погиб, а она спокойна, как лед. Не понимаю таких. Даже глаза не заплаканы. И молчит. О чем она молчит? За весь вечер вчера не сказала и двух слов и глаз не подняла.
— Мне тоже интересно, Леша, о чем она молчит. Она занята собой, она прислушивается к себе… больные люди часто эгоистичны, сам знаешь. На весах — весь мир и мой мир, и чаши колеблются. Знаешь, что перевесит?
— Знаю. А что со знаком… как его? Знаком воды.
— Еще пару телодвижений, Леша, и мы у цели.
— А в чем, собственно, дело? Знак есть… что тебя смущает?
— Знак есть, и свет в конце туннеля уже виден. Мы на финишной прямой, — загадочно ответил Монах.
— Надеюсь, это не встречный поезд, — заметил Добродеев.
…Андрей Шепель согласился принять их в своем городском офисе. Тридцать минут, очень занят, не опаздывать, шеф не любит, когда опаздывают, строго наказала секретарша.
Время — деньги.
Шепель сразу не понравился Монаху, хотя он, как правило, относился к окружающим толерантно, не привнося в отношения личные мотивы. Люди были ему любопытны как вивисектору любопытны бывают подопытные кролики или крысы. Как правило, но не сейчас. Ему пришло в голову, что он слишком погряз в деле Чернокнижника и стал чувствителен к его участникам. Ида, Светлана, теперь Шепель. Ясновидящая, которой он не знал лично, но представлял ее вполне отчетливо, иногда ему даже казалось, что они когда-то пересекались; Руслана, которой он тоже не знал лично.
— Что вас интересует? — спросил Шепель и посмотрел на часы.
«Ой, только не надо тут изображать, как мы дико заняты», — подумал Монах, рассматривая бизнесмена. У того был низкий сипловатый голос и лицо первобытного человека — мощное, волевое, с тяжелым взглядом исподлобья. Здоровый, уверенный в себе амбал, шагает по жизни как бульдозер. На письменном столе фото в серебряной рамочке — пышная красивая блондинка. Монах вспомнил фотографии с места убийства. Виктория, безвременно погибшая супруга.
— Скажите, Андрей, когда вы решили стать предпринимателем? Нам известно, что вы закончили юрфак, — начал Добродеев.
— Я действительно готовил себя к адвокатской карьере, но мой друг предложил совместный бизнес, и я не удержался.
Шепель впервые улыбнулся, и Монах, сидевший в тени Добродеева, представил себе оскалившегося волка.
— Какие черты характера необходимы, чтобы удержаться на плаву? — спросил Добродеев.
«Что за идиотские вопросы», — подумал Монах.
— Твердость, пожалуй. Умение принимать решение и рисковать.
— Жестокость? — подсказал Монах.
— Я предпочитаю твердость, хотя по смыслу похоже. — Шепель внимательно посмотрел на Монаха. Тот приятно улыбнулся. Шепель не ответил на улыбку.
— Нашим читателям интересно узнать, чем закончилось расследование убийства вашей супруги, — перешел к делу Добродеев.
— Насколько мне известно, дело еще не закрыто, — после небольшой паузы сказал Шепель. — Я звонил несколько раз следователю, но ничего нового сказать он не мог.
— Как вы расцениваете то, что произошло?
— Как я могу расценивать… Это была трагическая, нелепая случайность. Дом был полон людей…
— Вас, кажется, не было?
— Не было. Так получилось. Я был в Зареченске, и мне позвонили утром на следующий день.
— Скажите, вам не приходило в голову, что убить вашу жену мог кто-либо из гостей? — спросил Монах. — Кстати, я бывал в Зареченске, у меня там близкие друзья.
Шепель снова внимательно посмотрел на Монаха и сказал:
— Такой же вопрос задал мне Поярков… следователь. Все эти люди бывали у нас раньше. Не знаю, скорее нет, чем да. Не думаю. Какой смысл?
— Поярков думает, что убийство было случайным, — сказал Добродеев. — Ваша жена застала грабителя за работой.
— Тамара Сотник, подруга жены, показала, что моя жена ушла в дом около двух ночи и больше не вернулась. Они считают, что ограбление произошло примерно в это время…
— Тамара Сотник? Ясновидящая? — воскликнул Добродеев. — Она ведь тоже умерла!
— Тамара Сотник умерла? — удивился Шепель. — Не слышал. Отчего же она умерла?
— Было во всех газетах и по местному тэвэ! Сердечный приступ, говорят. Она была известной фигурой.
— Да уж, известной. Гадала на картах. Мне как-то нагадала удачную сделку, и спустя пару дней я потерял крупную сумму. Я ничего не знал, редко читаю местную прессу, уж извините.
— Более того, недавно была убита Руслана Прядко, еще одна подруга вашей жены, — сказал Добродеев.
— Руслана? Не припомню такой. У Виктории было много подруг.
— Она была стриптизершей, приехала из Германии по делу, и вдруг такое несчастье, — влез Монах. — На месте убийства убийца оставил оккультный знак.
— Я в этом не разбираюсь.
— А несколько дней назад погиб в результате несчастного случая Анатолий Крамер, ваш хороший знакомый, — продолжал Монах, сверля Шепеля взглядом.
— Толя Крамер погиб? Что значит — погиб? Как?
— От электрического удара, в собственной ванне.
— А Ида? С ней все в порядке?
— Ида была в больнице. Вам не кажется странным, что из семерых, которые были в вашем доме в ту роковую ночь, троих уже нет в живых? — продолжал копать Монах. — Не считая вашей жены.
— Из семерых, которые были в моем доме… — Шепель пожал плечами. — Не кажется. Смерть Крамера — несчастный случай, по вашим словам, а ясновидящая умерла от сердечного приступа. Насколько я понимаю, убили лишь… как вы сказали, ее зовут?
— Ее зовут Руслана. Она была стриптизершей в ночном клубе, там бывали все деловые люди города. У вашей жены были необычные знакомства.
Шепель не ответил, казалось, он с трудом сдерживает раздражение. Дверь приоткрылась и секретарша, всунув голову в кабинет, произнесла:
— Андрей Тимофеевич, извините, но у вас через десять минут встреча.
— Спасибо, Люда. Извините, господа, я вынужден закончить…
Монаху показалось, что Шепель скажет «допрос», но он ошибся. Тот прекрасно держал себя в руках. Раздражение выдавали лишь набрякшая на лбу синяя жила и побагровевшие уши, размеренный же голос оставался спокойным, возможно, чуть более чеканным.
— …наше интервью! — Он поднялся, обменялся рукопожатием с Добродеевым и сделал вид, что не заметил протянутой руки Монаха.
— Если позволите, остальные вопросы я пришлю по электронной почте, — настырно сказал Добродеев.
— Присылайте. Адрес возьмите у секретаря.
Он не проводил их до двери…
— Ну и как он тебе? — спросил Добродеев.
— Я думал, он набьет нам морду. Действительно, Кинг-Конг. Пещерный человек, дубины и волчьих клыков не хватает.
— Непонятно, зачем он отвечал. Сказал бы, что говорить о прискорбных событиях рокового июня не намерен, так как испытывает боль и горечь, и точка. А он отвечал. И зачем-то согласился на встречу…
— Э, нет, Леша, ему было интересно, с какой подлой целью к нему заявились две дешевки из грязной бульварной газетенки, и как далеко они готовы зайти в своих инсинуациях.
— Мы его ни в чем не обвиняли!
— В этом не было необходимости. Мы начали расспрашивать об убийстве жены и тут же выложили про другие смерти. Он не дурак, он прекрасно все понял. Я даже уверен, что он нажал на потайную кнопочку, и верная секретарша прилетела на выручку. Он попросту выставил нас вон. И как, интересно, ты напишешь статью?
— Я тебя умоляю! Закину с десяток дурацких вопросов по электронке, опишу подробно кабинет, интерьер, деловую обстановку, и свои чувства — трепет, восторг, слегка зависть. Рецепт известный.
— Ага, и спроси, какого цвета носки он предпочитает. И зубную пасту.
— Спрошу. И что ты думаешь?
— Сильный, жестокий, рисковый. Здоровый амбал. Симпатизирует Иде Крамер, между прочим. — Монах наконец определил причины своего неприятия Шепеля — симпатизирует Иде Крамер.
— Голодной куме, — хихикнул Добродеев.
— Дело не в этом, Леша. Он сочувствует ей, так как знает, что Крамер был любовником его жены.
— Откуда ты знаешь?
— Он остался равнодушным к известию о его смерти. Ему все равно. А ведь Крамер бывал у него в доме. Я бы не исключил, что он испытал даже чувство морального удовлетворения от смерти соперника. И еще одно: он ничего о смерти Крамера не знал.
— Ну и что? Ничего не знал, а теперь узнал.
— Это очень важно, Леша. О смерти Крамера он узнал от нас. А вот о смерти ясновидящей он прекрасно знал.
— Откуда ты знаешь?
— Почувствовал.
— И о чем это говорит?
— Ну, хотя бы о том, что он читает местные газеты. Интересный тип…
