ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ,
в которой мир сходит с ума. Для всех
Майю кто-то нес на руках. Это было первое, что поняла девушка, когда к ней вернулась возможность соображать.
Все произошло так быстро, так непонятно… Только что в камеру с Первым вошли двое — Серый и Бурый. Только что разговор шел, пусть и на повышенных тонах, но все-таки более-менее спокойно… А потом все сорвалось — Бурый вновь напал на Имке, Адам шагнул вперед, Рута начала сползать в обморок…
И все смешалось. Все оборвалось столь внезапно, словно весь мир вдруг решил перестать существовать. Взрыв, который и произошел, и смешал все вокруг, и распылил реальность на мелкие осколки. И при этом его словно не было. Не было боли, не было звуков, не было взрыва. Не было ничего.
И теперь, через несколько минут (или через несколько вечностей?), к Майе вновь вернулось сознание.
И она поняла, что ее несут на руках. Несут осторожно, бережно и, можно даже сказать, нежно.
Глаза девушка решила пока не открывать — все равно приятно, когда за тобой ухаживают, как за ребенком.
А вот сообразить, кто это может быть, стоило. Хотя бы для того, чтобы знать, как реагировать и как себя вести.
Логика у студентки всегда работала быстро. Если несут, не бросили, не пытаются сделать ничего плохого, значит, это «принц». Значит, он перестал пытаться помочь этой психованной Руте и наконец-то решил обратить внимание на Майю.
И это несомненный плюс.
Девушка вздохнула и, не размыкая век, полусонно потерлась щекой о грубое сукно форменного мундира…
Стоп! Какое сукно?! Какой мундир?!
На вороне — это Майя прекрасно помнила — была черная хлопковая футболка. Самая обычная.
Студентка осторожно приоткрыла левый глаз — благо именно левой щекой она чувствовала прикосновение к ткани, скосила взгляд…
Коричневая форма.
И нашитый на грудь, рядом с сердцем, шеврон с изображением волчьей головы.
Майя вздрогнула и зажмурилась.
Студентке было страшно, и она совершенно не представляла, что же делать.
У Хельдера болело все. Если раньше он считал, что его хорошо потрепало во время прыжка с обрыва, то сейчас был уверен — это лишь цветочки. А вот ягодки как раз поспевали полным ходом.
Болела каждая косточка, каждая клеточка, каждый суставчик. Болели даже те места, о существовании которых Хельдер до недавнего времени и не подозревал. Было больно не то что дышать, даже лежать с закрытыми глазами! Лежать, не шевелясь и мечтая лишь о том, чтобы подохнуть.
Будьте прокляты вороны со своей дурацкой магией. Будьте прокляты Бурые. И Серые. И вообще все-все-все. Все те, благодаря кому Хельдер в свое время нашел книгу с инструкцией по поднятию ранга. Все те, кто помог ему попасть на Запретный остров. Все те, кто хоть как-то приложил руку к происходящему.
Как же все болит…
Если бы не эта идиотка Рута со своим припадком, ничего бы этого не было. Не произошло бы никакого взрыва — ведь ворон всего лишь шагнул вперед, когда…
Сердце сбилось с ритма.
Когда Бурый схватил Имке.
Имке.
Что с ней?!
Если самому Хельдеру так плохо, то насколько сильно могло зацепить ее?!
Имке ведь стояла на пути удара, взрыва или что там произошло…
Парень с трудом разомкнул веки.
В вышине расстилалось бескрайнее синее небо, расцвеченное хаотично разбросанными черными точками.
Небо.
Точки.
Разбросаны.
Если присмотреться, можно вычленить отдельные созвездия, словно ночное небо поменяло цвет вместе со звездами: с черного на синий, с белого — на черный.
Небо.
После пещеры.
Хельдер с трудом сел, огляделся по сторонам и понял, что у него нет сил даже на то, чтобы ругаться.
Он действительно сейчас находился не в камере.
Одна бездна знает, как это произошло, но, похоже, когда Рута случайно коснулась груди ворона, тот смог-таки атаковать, — нашел время, скотина! — и Крапчатого выкинуло из темницы, в которой был заперт Первый, на поверхность одного из островов. И самое противное во всем происходящем было то (это если откинуть в сторону общее состояние Хельдера и не задумываться о том, как его могло пронести через бездну при отсутствии подходящей волны искажений), что Крапчатого зашвырнуло не на какой-нибудь мирный Домовой, Лесной или Серебряный остров, а на самый что ни на есть пакостный, Стеклянный.
Впрочем, об этом можно было догадаться, увидев небо — негатив, на котором днем черными точками проявились ночные созвездия.
К столь милому явлению добавлялась и общая обстановка: ветер перебирал листву на полупрозрачных, словно сделанных из стекла, деревьях, в бесцветной траве шмыгали насквозь просвечивающиеся зверьки… И даже земля, на которой сейчас сидел Хельдер, казалось, была сделана из мутного стекла.
Впрочем, самое поганое — не непривычная обстановка, а тот факт, и это знал буквально каждый, что на Стеклянном острове можно прожить пять-семь дней, не больше. По истечении этого срока тело несчастного становилось таким же стеклянным. А потом, говорят, человек и вовсе растворялся в воздухе… Впрочем, желающих проверить это утверждение не находилось.
Другими словами, Хельдеру нужно как можно скорее выбираться отсюда.
Только прежде следует выяснить, где Имке. Выкинуло ли ее на этот же остров, или она осталась там же, в подземелье.
В голове что-то чавкало и булькало. Причем, если Адаму не изменял слух, этим звукам вторил шум, раздающийся снаружи черепной коробки. Впрочем, у парня не было даже сил на то, чтобы проверить, так ли это.
К бедру прижалось что-то теплое. Открывать глаза и выяснять, что это, совершенно не хотелось. Адам поморщился от острой боли, пронзившей висок.
Теплое пошевелилось, прижалось плотнее, и любопытство взяло верх.
Адам осторожно разомкнул веки: он сидел прямо на асфальте, а к ноге прижималась, косясь веселым зеленым глазом, самая обычная трехцветная кошка.
Откуда она взялась на островах?
Или — сердце пропустило удар — Адам уже находился не в мире, созданном Койотом?!
Парень повел тяжелым взглядом и почувствовал, как перехватило дыхание: серый тротуар, рыжие дома дореволюционной постройки, высокие тополя… И полное отсутствие аномалий.
Случившийся неизвестно отчего взрыв действительно выкинул статиста домой.
Мысли ворочались в голове, как снулые рыбы: медленно, неторопливо, замирая буквально каждые пару секунд… Неужели правда? Неужто удалось вернуться? Но… как это вообще могло случиться? Что произошло в камере койота?
Парень медленно встал, с трудом опираясь рукой о стену. Кошка, которую он случайно толкнул ногой, обиженно фыркнула и, дернув кончиком хвоста, отправилась прочь.
Под ладонью ощущался прохладный камень. Самый обычный. Твердый. Шершавый. Не собирающийся никуда исчезать или заменяться чем-то другим.
В происходящем не было никакой логики. В первый раз телепортация в другой мир произошла из-за того, что до кулона Адама дотронулась Майя, в венах которой, как оказалось, текла частица крови Койота. Но сейчас… не было ведь ничего такого! Майя стояла далеко. До груди Адама дотронулась Рута…
Стоп.
Майя.
Рута.
Имке.
Бурый, держащий у горла девушки открытую ладонь, расцвеченную алыми всполохами.
Адам сдавленно застонал, закрыв глаза ладонью. К физической боли теперь примешивалась и душевная: пусть парень знал девушку всего несколько дней, но осознавать, что ты мог помочь и не сделал этого… осознавать, что тебя выкинуло в другой мир, а там остались люди, попавшие в беду…
На плечо легла узкая ладонь, и парень услышал взволнованный прерывающийся голос:
— Адам?!
Он резко обернулся — голову прошила новая вспышка боли. Впрочем, Адам был готов терпеть это неудобство: если он не ослышался, если он правильно узнал этот голос…
За спиной стояла, не отводя от статиста напряженного взгляда, Имке. Под глазами залегли глубокие тени, на виске пульсировала тонкая венка, из прокушенной посиневшей губы текла тонкая струйка крови.
Что она здесь делает?! Как Имке вообще могла оказаться здесь?!
Девушка сглотнула комок, застрявший в горле, — хрупкая, угловатая, она сейчас казалась ребенком, — и выдохнула:
— Это… твой мир?
Ворон медленно кивнул. Сил на то, чтобы ответить, у него не было.
Не послышалось. Действительно Имке…
— Ты… Как ты оказалась здесь? — Голос звучал неожиданно хрипло.
Его собеседница провела тыльной стороной ладони по губам, стирая струйку крови, и тихо проговорила:
— Не… не знаю…
Лицо девушки заливала неестественная бледность, было видно, что она с трудом стоит на ногах.
Адам понял: времени на то, чтобы выяснять, как это все могло произойти, у него нет.
— Идти можешь?
— С трудом… Дышать… тяжело… Воздуха… нет…
Адам сжал губы. Видно, здесь у жителей островов была примерно та же проблема, что у Адама — в мире Койота. Для него там было слишком много энергии вокруг, для них здесь — наоборот, слишком мало.
Нужно было как можно скорее решать эту проблему. И пока единственный вариант, который видел ворон, — отвести Имке в Стаю. Да, там не знают, что в аномалиях существует разумная жизнь, но, по крайней мере, девчонку смогут обеспечить необходимой энергией, чтобы она хотя бы не задохнулась.
На краю сознания билась назойливая мысль, что Адам что-то забыл, что-то упустил… Что-то, связанное со Стаей, аномалиями, островами…
Ладно. Это все можно будет решить, отведя девушку в офис.
— Пойдем. — Адам подцепил Имке под локоть.
Уже коснувшись пальцами руки девушки, он вдруг понял, какую ошибку совершил: в реальный мир их ведь выбросило после того, как до груди Адама дотронулась Рута Даккен!
К счастью, видимо, для переноса были необходимы конкретные люди — Майя Лашкевич, Рута Даккен. От прикосновения к руке Имке Лейден ничего не произошло. Можно было спокойно направляться в офис ООО «Стая».
Впрочем, далеко они не ушли. Стоило пошатывающейся парочке добрести до ближайшего поворота, как Адам замер как вкопанный.
— В чем… дело? — Имке хватала ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег.
— Кулон нагрелся, — сообщил, глядя перед собой в пустоту, Адам.
Только аномалии ему сейчас не хватало. По всем правилам он должен не тащить Имке в офис, пытаясь ее спасти, а наоборот, вызывать бригаду для ликвидации…
Стоп! Имке ведь нуждается именно в аномалии! Нужно просто отвести девушку к ней и поместить внутрь! Там будет как раз необходимый уровень энергии искажений, и спутнице ворона наверняка станет легче!
Есть, правда, небольшая опасность, что, оказавшись в нестабильности, Имке Лейден вернется домой, и тогда Адаму точно никогда не удастся доказать, что в аномалиях существует разумная жизнь.
Впрочем, для него сейчас важнее, чтобы девушка осталась в живых.
Осталось только определить, где аномалия. Ворон окинул взглядом ближайшие дома. Никакого намека на нестабильности. Ровные стены, украшенные старинной лепниной, плохо отреставрированные дома — самый обычный исторический центр города: на главных улицах все блестит и сияет, а заверни за угол — увидишь облупленную штукатурку и рушащиеся балконы.
Где же эта проклятая аномалия?!
На асфальте в конце квартала блеснула небольшая серебряная лужица, из которой на мгновение выпрыгнула, сверкнув чешуей на солнце, золотая рыбка. Кажется, даже в короне.
Нашел!
— Идем! — Ворон потянул девушку за собой.
Та едва успевала перебирать ногами, спотыкаясь на каждом шагу. Адаму и самому было не особо хорошо — шум в голове еще не прошел, но Имке шла все медленнее…
Запоздало удивившись, что знакомая улица днем пуста (не разогнали же всех местных жителей вороны, в самом деле! Аномалия едва чувствуется, бригада наверняка еще не обнаружила ее и не прибыла), парень постарался ускорить шаг.
На стене дома проявились зеленые плети плюща. Меж неестественно бирюзовыми звездами листьев вспыхивали и замирали, нервно поводя пестиками, алые бутоны, больше всего напоминавшие цветы лилейника.
«Четырнадцатый класс», — автоматически отметил про себя статист.
По рыжему кирпичу побежала трещина. Расширилась, из нее вылезли, ухватившись за края, длинные лапы с когтями.
«Одиннадцатый».
Стекло металлопластикового окна расцветилось ярким витражом с изображением зеленого дракончика, свернувшегося калачиком.
«Девятый».
С неба спикировала, приземлившись на ярко-алую дорогу, птица, покрытая рыбьей чешуей, плавно переходящей в малиновое оперение.
«Седьмой? — удивился Адам. — И до сих пор ни одного оперативника?»
И лишь завернул за угол, парень понял, как он ошибался…
Улицу запрудили оперативные группы, выехавшие на аномалию высокого класса. Адам разглядел море знакомых лиц: Серега Литковский расставлял вдоль стен домов уловители. Витька Громов натягивал сетку, Никита Ольховой спорил с кем-то по рации. А уж незнакомых оперативников было как собак нерезаных. Все что-то делали, чем-то занимались…
А на середине проезжей части лежала, извиваясь в какой-то чудовищной агонии, Рута…
И находилась она в самом центре расползающейся нестабильности…
Адам не раздумывая шагнул вперед. Пусть находиться рядом с такими энергиями опасно, особенно сейчас, при отсутствии малейших средств индивидуальной защиты, но рядом стояла Имке. И ей необходимо срочно попасть внутрь аномалии.
В плечо вцепилась чья-то рука:
— Ты куда прешь, придурок?!
Адам обернулся, и его собеседник подавился выкриком:
— Верин?! Откуда ты тут?!
Этот вопрос, пожалуй, стоило задать самому Адаму — тормознул его не кто иной, как Димка Стеклов, учетчик.
Его-то каким ветром сюда занесло? Здесь работа для оперативников, а не для штабных…
А Стеклов все не успокаивался:
— Ты вообще откуда взялся? Кто это с тобой?! И где тебя три дня носило?
— Три дня? — тупо повторил статист.
По крайней мере, временные линии двух миров более-менее совпадали. Лишние сутки — не такое уж большое расхождение.
— Три дня, — подтвердил Стеклов, нервно проводя рукой по встрепанным волосам. Вспомнил оборванный вопрос и вновь вернулся к старой теме: — Какого черта ты в аномалию полез? Не видишь, люди работают?
Объяснять сейчас, что в нестабильность нужно срочно засунуть Имке, которая все так же стояла рядом, но уже начала хватать ртом воздух, было слишком долго, и Адам буркнул первое, что пришло в голову:
— Вытащить застрявшую хотел. Она ж застряла в центре аномалии.
Объяснение, надо сказать, весьма правдивое — именно таких действий и требовала инструкция. Это если, конечно, учесть, что подобным должны заниматься оперативники, а не напрочь выгоревшие статисты.
Стеклов хохотнул и потянул из кармана пачку сигарет:
— Вытащить! Ты присмотрись, идиот. Она не в центре аномалии. Она сама — ее источник.
Адам так и замер с открытым ртом. Рута — источник аномалии?! Но человек не может быть источником нестабильностей!
Ага, а еще аномалии — это просто вспышки, разумной жизни там быть не может, а Серый — добрый и ласковый дедушка.
Словно подтверждая недавние слова Стеклова, бьющаяся в судорогах Рута с силой ударила ладонью. Там, где ее пальцы коснулись асфальта, побежали крошечные трещины, сами собой сворачивающиеся в спирали. Из одной с силой выстрелил ввысь розовый куст, из другой — прыснули в разные стороны отряды муравьев, из третьей — ударил в небо фонтанчик зеленой жидкости…
Теперь все встало на свои места. Высокий уровень искажения, местных жителей либо временно вывели на другие улицы — способы есть, — либо просто затуманили им зрение. Для обычного, не видящего аномалию человека толпа, занявшая улицу, казалась сейчас какой-нибудь ремонтной бригадой, занятой раздолбанным тротуаром или спиливающей старые тополя.
Оперативники споро запускали улавливатели: насекомые, растения таяли в воздухе, превращаясь в сиреневый туман и засасываясь в раструбы механизмов.
— Не справляются, — мрачно констатировал Димка. Почесал небритый подбородок и потянулся за мобильником. Набрал нужный номер и зачастил в трубку: — Код семнадцать альфа. Шестой класс. Нужно подкрепление. Ага. Спасибо. — Отключился и поднял взгляд на Верина: — Скоро еще бригады подъедут.
— Семнадцать альфа? — уточнил Адам. Он в первый раз слышал такую формулировку.
Стеклов скорчил улыбку:
— Это учетная терминология.
Адам вдруг почувствовал, что хватка пальцев Имке на его предплечье начинает слабеть.
Повернуться и подхватить девушку на руки он успел в тот самый момент, когда она уже почти сползла в обморок.
Стеклов нахмурился, как бы вскользь коснувшись пальцами кулона, висевшего на шее.
— Интересненько… — присвистнул он. — Где ты ее нашел?
— Долгая история, — обронил Адам. — Ее надо отнести к аномалии.
— Да вижу! — отмахнулся учетчик.
«Откуда?» — только и смог подумать Адам, но спросить не успел.
По асфальту шелестнули шины служебных уазиков и «газелей», из которых гроздьями посыпались оперативники.
Стая поняла, что малыми силами при ликвидации аномалии не обойтись, и пустила в ход тяжелую артиллерию.
Майя боялась даже глубоко вздохнуть, не то что пошевелиться. Куда и зачем ее могли нести? Где все остальные? Что с ними произошло?
Шаги. Не того, кто несет ее, — как его там зовут? Кремпи? — а кого-то другого, рядом. Вероятно, того старика.
То есть что бы там ни произошло в пещере, они сейчас втроем. Вряд ли старик кого-нибудь несет.
Хотя, конечно, нельзя исключать вероятность, что кого-то — того же «принца», например, оставили на прежнем месте, чтобы вернуться за ним еще раз.
Кремпи Тайрос — Майя это почувствовала — остановился.
— Заноси, — хрипло потребовал старческий голос.
Через несколько мгновений Майю положили на какую-то твердую поверхность.
На какое-то время наступила тишина, а потом Серый кашлянул:
— А теперь подождем, пока она очнется.
Лежать не шевелясь было неудобно, очень быстро затекла спина и начала ныть шея, безумно хотелось повернуться на бок. Потерпев какое-то время, Майя не выдержала, открыла глаза и села.
Серые стены. Деревянная лежанка. Окошко под потолком, затянутое мелкой металлической сеткой. Две металлические плошки на полу. Небольшая дверца в дальнем углу. Закрытая. И решетка, перегородившая выход.
Как и в случае с койотом — безо всякого намека на створку двери.
А за решеткой — медаль угадавшему! — Серый и Бурый. Чтоб им икалось не переставая.
— Наша гостья очнулась! — ухмыльнулся старик.
Майя ощущала некоторую слабость — не настолько сильную, чтобы молчать и хлопать глазками, но и не настолько легкую, чтобы не придавать ей никакого значения. Больше всего хотелось в стиле глупых американских фильмов спросить: «Где я? Кто вы?» Ладно, этот вопрос был бы лишним, но он вполне вписывался в общий контекст происходящего. А еще: «Что здесь происходит?» Впрочем, Майя понимала, насколько глупо все это будет выглядеть, а потому не придумала ничего умнее, как просто посидеть помолчать, собраться с силами. И так понятно, что из-за решетки тебя никто не выпустит, — иначе бы сюда не притаскивали, — а проверить, что находится за дверцей в дальнем углу, можно будет после того, как эта парочка уйдет.
Молчание затягивалось.
Похоже, от Майи все-таки ждали каких-то комментариев, а потому студентка буркнула:
— Разбудите меня, когда это кино закончится! — завалилась обратно на лежанку и прикрыла глаза.
Маленькую щелочку между веками девушка все-таки оставила. Надо, в конце концов, знать, что там эти двое дальше придумают.
Следует отметить, что поведение Майи произвело фурор. Если Серый просто удивился, да так и замер с открытым ртом, то Кремпи Тайрос просто взбесился. Рванулся вперед, словно собирался вцепиться в решетку или схватить за грудки саму студентку:
— Да что ты себе позволя… — но был остановлен бдительным Харбом:
— Не стоит, Кремпи. — Губы церковника тронула легкая улыбка. — Позволим девочке отдохнуть. У нас еще уйма времени, чтобы объяснить ей правила поведения. Пойдем… Нас ждет Первый.
И парочка медленно удалилась.
Майя рывком села на лежанке.
Они сказали «Первый». То есть остальных здесь, где бы это «здесь» ни находилось, нет. Возникает вновь уйма вопросов на тему «куда все пропали?» и «почему это произошло, когда Рута прикоснулась к Адаму?», но думать об этом придется позже.
А сейчас надо все-таки посмотреть, есть ли способ отсюда выбраться.
За дверцей обнаружились «удобства».
До окошка Майя дотянуться не смогла.
Лежанка была слишком тяжелой, ни пошевелить, ни сдвинуть.
Решетка, перегородившая выход, оказалась крепко вделанной в стену и, как и у койота, больно обжигала при прикосновениях.
Майя медленно опустилась на лежанку. Кажется, ей действительно придется провести здесь очень много времени…
Уже через полчаса Хельдер понял, что это бесполезно. Стеклянный остров — не меньше Домового, а то и больше. Искать здесь Имке — все равно что пытаться найти слезинку в океане.
Можно бесконечно идти вперед меж прозрачных деревьев, сбивая с ветвей хрустальную пыль, возникающую при прикосновении к хрупкой листве. Можно сколько угодно кричать, срывая горло и вдыхая мелкое крошево, от которого начинается кашель, а потом, когда проведешь тыльной стороной руки по губам, стирая слюну, на рубашке остаются пятна крови. Можно вновь и вновь оглядываться по сторонам, надеясь, что где-то меж стволов мелькнет цветной наряд Имке…
Но все это бесполезно.
Раскидать могло по разным частям острова.
Раскидать могло по разным островам.
Да, в конце концов, она могла остаться там, в камере, а Хельдера выкинуло сюда!
Будь проклят этот ворон.
В животе противно заквакало от голода — Крапчатый не ел со вчерашнего вечера.
Парень сжал зубы и осмотрелся вокруг.
По большому счету можно сделать так: вернуться на жилые острова. Найти способ обнаружить Имке. Вернуться за ней.
У плана была куча слабых мест. Прежде всего, неясно как отсюда выбраться. На вихре искажений? Так неизвестно, насколько часто он бывает на Стеклянном острове.
Опять же. Предположим, мы будем знать, как найти человека. И как попасть туда, где находится Имке? Телепорт? На него нет денег. Ни ора в кармане. Вихрь? Как его поймать?
И, как и говорилось, во всем этом плане была просто огромная дыра.
Крапчатый никогда не слышал о магии, с помощью которой можно найти пропавшего человека.
Это значит, что обращаться по поводу поисков нужно к тому, чья сила позволит сделать то, что считается невозможным.
И Хельдер знал только одного такого человека.
Черного.
Парень закрыл глаза. Досчитал до десяти. В очередной раз проклял ворона.
И отправился в глубь стеклянного леса.
Ему нужно было найти вихрь искажений.
А остальные вопросы придется решать по мере поступления.
Оперативники, как всегда, действовали быстро.
Адам, издали наблюдающий за их работой, только позавидовал. Сейчас — и не только из-за Имке, которую приходилось держать на руках, — он мог только наблюдать, не вмешиваясь в происходящее.
Вороны меж тем уже успели натянуть новую сетку — Адам только удивленно присвистнул: обычная сеть, которой он пользовался, будучи оперативником, казалась тонкой паутинкой, ее и разматывать-то надо было осторожно, чтобы не повредить, а эта… Можно подумать, что ее сплели из проволоки, настолько толстыми казались ее нити.
— Новая разработка? — осторожно уточнил парень у приятеля.
— Новейшая, — невесело фыркнул Стеклов.
Нестабильность, возникающая от Руты, сейчас больше всего напоминала кляксу, в середине которой лежала девушка.
Растянутая над головой Руты сетка, закрепленная на асфальте, искрила и плевалась фонтанчиками энергии, пробивающимися через заслон. Один долетел до Адама. Парень дернулся от неожиданности — все-таки на подобном расстоянии все уже должно стихнуть, — а Имке у него на руках нервно пошевелилась и схватила ртом воздух, словно это могло ей помочь.
Уловители, отбиравшие уже остаточную энергию (большая часть гасилась сеткой), мерно гудели, и на серебристой поверхности механизмов, похожих на наклоненные на сорок пять градусов вазоны, неспешно скользила прозрачная радуга…
Плохо дело.
Если не уменьшить напряжение, емкости может просто не хватить. И это учитывая, что сейчас было задействовано десятка два уловителей, притом что на памяти Адама обычно хватало пяти-шести штук. А на той аномалии, после которой ворон выгорел, было всего семь, и их хватило за глаза.
Сетка начала медленно опускаться, сжимая нестабильность, замыкая ее источник в плотный кокон, и Рута, за миг до этого замершая, как статуя, вновь вскинулась в новом припадке. Клякса аномалии выбросила новые щупальца, разрезав несколько ячеек сети, задев несколько уловителей и превратив асфальт под ногами Стаи в изукрашенную турецкими огурцами плитку.
Черт, черт, черт!
Рута действительно — источник нестабильности! И если сейчас это не потушить, может рвануть так, что мало не покажется никому!
Адама вдруг кольнуло воспоминание. Запретный остров, дочь Черного, готовая сползти в обморок, рыжий песок, превращающийся в метлахскую плитку, Крапчатый, начавший молоть какую-то пургу про подарок…
Может, правда ее обморок связан с появлением нестабильностей? Может, действительно стоит просто ее отвлечь?
Но ведь тогда девушка была в сознании. А сейчас? Разве она услышит кого-нибудь? Да и… Она безумно боялась Адама. Вряд ли его голос сможет ее успокоить.
Впрочем, выбора нет.
Адам окликнул нервно закусившего губу Стеклова:
— Эй! — А когда тот обернулся, попросту сунул ему в руки продолжавшую оставаться без сознания Имке: — Подержи даму. — И пока обалдевший от такого предложения приятель не передумал выполнять просьбу, шагнул к аномалии.
— Ты что творишь?! — взвизгнул за спиной Стеклов. — Ты куда прешься?! У тебя защиты нет! Ты выгорел!
Впрочем, слушать голос, звучавший в унисон с гласом рассудка, Адаму было некогда.
Расстояние до аномалии он пробежал за несколько секунд. Дернулся в сторону, уходя от волны нестабильности, ударившей через порванные ячейки сети. Под ногами вспыхнули мириады распустившихся петуний.
— Рута, ты меня слышишь?!
Кажется, Стеклов позади тихо пробормотал: «Идиот…»
Впрочем, прислушиваться было некогда.
— Рута!
Казалось, она услышала. На миг замерла, словно пытаясь понять, кто к ней обращается. Но уже через мгновение выгнулась дугой. И защитная сеть лопнула. Обрывки разлетелись в разные стороны, какой-то жгут ударил Адама в грудь. Мир закружился перед глазами.
— Кидайте новую сеть! — гаркнул знакомый голос над ухом. — Сейчас будет пауза между волнами!
Удар сердца отозвался громом в ушах…
И все стихло.
На то, чтобы понять, где верх, где низ, и сообразить, что земля, на которой он то ли стоит, то ли лежит, не может вращаться так быстро, чтобы выскальзывать из-под ног, у Адама ушло минут пять, не меньше.
На плечо легла рука:
— Ты как? Живой? — знакомый голос.
Адам мотнул тяжелой головой: точно, Кир.
— Вроде… — Парень с трудом шевельнул пересохшими губами.
— Слава богу, — слегка улыбнулся приятель: в глазах все еще стояла тревога. — Мне хватило того, что мы год назад Севку похоронили.
Адам дернул уголком рта. У самого в памяти все еще было свежо воспоминание, как шел за гробом Северина Хлебова. Вместе учились, вместе в оперативники пошли…
А Маркин, убедившись, что с другом все в порядке, тут же переключился на более важный вопрос:
— Ты какого черта в аномалию полез?! Мозгов вообще нет?! С твоим выгоранием, да без зашиты!.. Решил покончить жизнь самоубийством?.. Так три дня прогулов того не стоят!
Стоп. Точно. Прогулы. Три дня. Койоты.
У Адама как раз к этому моменту перестало булькать в голове, и он смог сообразить, что есть более насущные дела, чем подпирать спиной стенку.
Имке и Рута.
— Ты, кстати, — не успокаивался Кирилл, — где все это время пропадал? Забуриться в запой решил?
— Если бы, — фыркнул Адам, оглядываясь по сторонам.
Так.
Собственно, Кирилл Маркин — на груди переливается золотым светом бронзовый кулон, от которого расходятся едва заметные алые лучики. Уж он-то не дурак, в аномалию без защиты не полезет.
Другие оперативники. Убирают последствия аномалии. Собирают остатки энергии, счищают с земли начавшие подвядать цветы — все пойдет на пользу Стае…
Кто-то грузит в ближайший уазик два неподвижных тела…
Адам рванулся туда…
Точнее нет, не так.
Адам попытался рвануться туда. С трудом отклеился от стены, сделал шаг и почувствовал, что заваливается набок.
— Э-эй! — Парня подхватили, осторожно уперли все в ту же стену: — Ты тут не дергайся, а то не дай бог кони прямо сейчас двинешь. По ходу, тебе отдохнуть надо. О, Стеклов! Стеклов, хватит там топтаться, не мешай людям работать! Сюда иди!
Адам с трудом сфокусировал взгляд. Казалось, еще несколько мгновений назад все было нормально, а сейчас опять чувствует себя, словно он пьяный! Что за фигня?!
— Звал? — Димка привычным жестом поправил очки, глядя на приятелей поверх стеклышек.
— Да, — кивнул Кирилл. — Слушай, ты сейчас свободен, тут операм работа, учетчикам делать нечего, подкинь Эдика до дома? А то он же сейчас скопытится.
Адам мотнул головой. В ушах набатным колоколом отозвался пульс.
— Я… Там… Девушки…
— Тащи его к машине, — резко скомандовал Стеклов.
Адама бережно довели до старенькой иномарки учетчика, не менее бережно загрузили в салон. Статист все порывался освободиться из цепкой хватки приятеля, пойти к уазикам. Но у него не было сил даже на то, чтобы связно сказать пару слов, объяснить приятелям, что он хочет сделать!
Наконец тело Адама опустилось на кресло рядом с водителем, щелкнул центральный замок, и все, что успел разглядеть парень, с трудом повернув голову, — как уазик с гостьями из «параллельного мира» удаляется вверх по улице.
У статиста не было сил даже на то, чтобы ругаться.
Адам решил сдаться. События последнего часа вымотали его настолько, что хотелось просто закрыть глаза и не шевелиться ближайшие несколько дней. И будь что будет со всеми этими койотами, островами, аномалиями. В конце концов, если он сейчас перестанет дергаться и всего на несколько минут расслабится, с Имке и Рутой, которых могли сейчас повезти только в офис Стаи, ничего не случится.
Не помрут же они, в самом деле, верно?
Стеклов приятельски махнул рукой:
— Все, пока, я уехал. Завезу Верина и вернусь в офис.
Кирилл кивнул и отвернулся. У него было еще много работы по устранению последствий аномалии.
Правда, далеко путешественники не уехали. Адам жил в спальном районе, на Левенцовке, а машина Стеклова, попетляв некоторое время по историческому центру города, внезапно остановилась.
Учетчик выключил зажигание, пару минут тупо смотрел перед собой, а потом повернулся к сидящему рядам Адаму:
— Ну и что мне теперь с тобой делать?
До измученного мозга статиста не сразу дошло, что обращаются к нему. Он с трудом вычленил картинку в мельтешении солнечных пятен за окном. О! Вот это зеленое — тополь. То красное — дом. Кирпичный. Старый. Давно не реставрированный. Не дергается, не изменяется. Значит, по-прежнему дома, в родном мире.
Еще несколько минут ушло на то, чтобы повернуться к Стеклову и пересохшими губами пробормотать:
— Чего?
— А того, блин! — не выдержал учетчик, зло стукнув кулаком по рулю. — Я по всем инструкциям должен не домой тебя везти, а тащить в наш отдел…
— Куда? Зачем?
Вопросы Адам задавал больше для проформы. Он сейчас уже не понимал половины того, что ему говорят. На парня навалилось странное тупое оцепенение, подобное похмелью, казалось, все происходит за каким-то матовым стеклом, глушащим все звуки и стирающим половину поступающей информации.
— Так, понятно, — мрачно буркнул водитель и, сжав в кулаке свой кулон, шепнул несколько коротких слов.
Адам словно под холодный душ попал. Тело прошил мощный поток энергии, встряхнувший каждую клеточку, зарядивший весь организм силой.
Впрочем, только идиот не знал, насколько краткосрочно действие этого заклятия.
— Легче? — В голосе Димки проскользнули сочувствующие нотки.
— Вроде, — коротко выдохнул статист. — Спасибо.
— Нема за шо, — полушутливо откликнулся Димка и разом посерьезнел: — Какую же ты мне пакость подсунул, Верин. Вот что мне с тобой делать? — Учетчик нервно потер щеку.
На языке крутилось: «Везти в офис, я должен узнать, что с Рутой и Имке», но при этом Адам прекрасно понимал, что прежде, чем он доедет до места назначения, заклинание иссякнет, и он опять будет себя чувствовать, как рыба, вытащенная из воды. Вряд ли с ним кто-нибудь еще захочет поделиться энергией, а сам Верин в таком состоянии ничего не добьется.
Хотя… Может, это действительно подействовало тонизирующее заклятие, но до Адама наконец начало доходить, что что-то не так. Слишком уж странные вопросы задавал Стеклов.
— Ты о чем это?
Димка закусил губу:
— По всем инструкциям, Верин, я сейчас должен не домой тебя тащить, а сдать в отдел.
— В смысле?! — напрягся парень.
— В прямом!.. Ты вообще понимаешь, во что ты вляпался?! У тебя допуска нет!
— Допуска к чему?! — Адам заподозрил, что заклятие уже прекращает действовать.
Стеклов взвыл, как раненый зверь:
— Девчонку ты эту на руках тащил?! Тащил! А она из аномалий, и тебе это прекрасно известно, не строй из себя дурака! В центре нестабильности вторую видел?! Видел! Скажи спасибо, если никто не слышал, как ты ее по имени звал!
Какие-то шестеренки в голове у статиста начали состыковываться.
— Подожди. Ты хочешь сказать…
— Ничего я не хочу! — устало огрызнулся Стеклов. — А ты просто дурак.
Адам медленно потер виски. Получался какой-то бред.
— Ты хочешь ска… — Парень сбился на полуслове и попытался снова: — Ты знаешь… о том… — формулировать мысль было очень сложно, — что в аномалиях… может быть… разумная жизнь?!
— Я много чего знаю, — буркнул учетчик, снова стукнув руками по рулю. — А у тебя на эту тайну нет необходимой степени допуска! И теперь по всем инструкциям нам нужно проводить в отношении тебя служебную проверку!
— «Нам» — это кому?
— Ты действительно такой идиот или только прикидываешься? Учетному отделу, конечно!
— А при чем здесь учетчики? — осторожно уточнил Адам, чувствуя, что он все глубже проваливается в пучину нереальности происходящего.
Стеклов со стоном закатил глаза:
— Верин, такое чувство, что ты не в этом мире живешь! Чем мы, по-твоему, занимаемся?!
— Устранением последствий аномалий?
— Молодец, официальную формулировку знаешь назубок, — окрысился приятель. — А реально — чем?
— В смысле?! — оторопел Адам.
— Господи, Верин, ты… У меня просто слов нет, какой ты идиот! Мы — служба безопасности!
Статист так и окаменел.
— А… Э…
Кажется, где-то там на небесах ошиблись и Адама телепортировали обратно немножко не в тот мир.
— Вот именно, — зло буркнул Стеклов. О чем-то задумавшись, пожевал челюстями и повернул ключ в замке зажигания. — Короче, я тебя сейчас везу домой, а сам потом еду в офис. Ты спокойно отсыпаешься и завтра выходишь на работу. Я сегодня подам рапорт, завтра наверняка начнется служебная проверка. Дашь объяснения. Расскажешь, где шлялся три дня и откуда знаешь этих двоих. И молись, чтобы все ограничилось подпиской о неразглашении.
Следующие минут десять прошли в гробовом молчании. Адам все пытался хоть как-то собраться с мыслями, но получалось с трудом.
Стеклов не выдержал напряженной тишины, чертыхнулся и защелкал по каналам магнитолы, подбирая станцию. Машина огласилась истошным: «О боже, какой мужчина!» Учетчик еще раз выругался и выключил радио.
Попытка как-то развеять обстановку явно не удалась.
Наконец и эта веселая поездка подошла к концу.
Шины шелестнули по горячему асфальту, машина остановилась около новенькой высотки.
— Все, выматывайся из машины, — зло буркнул Стеклов, уставившись перед собой.
Адам открыл дверь, неловко выбрался из салона — заклятие минут пятнадцать как начало ослабевать, и в голове уже стояла похмельная дымка.
— И тебе хорошего дня. — Он развернулся и направился к своему подъезду.
Уже отмыкая дверь с кодовым замком, — слава богу, ключи после всех этих приключений из кармана брюк не выпали — услышал:
— Эй, Верин!
Адам оглянулся. Учетчик выглядывал через опущенное боковое стекло:
— Родителям позвони, а то они за эти три дня всю Стаю на уши подняли.
Адам молча кивнул, чувствуя, что сил на то, чтобы ответить, у него уже не хватит.
Лифт, к счастью, работал.
Пройти по лестничной площадке. Открыть дверь. Скинуть с ног туфли.
Все это статист выполнял уже на автомате.
Доползти до спальни. Рухнуть на кровать. На две минутки, буквально на две минутки прикрыть глаза, а потом обязательно позвонить родителям…
Во сне Адам гулял под руку с девушкой, по лицу которой разбегалась паутина шрамов, а глаза были скрыты за огромными темными очками…
По стенам подземного храма последние несколько часов прыгали алые искры. Долетая до мраморных колонн, огоньки перескакивали через них, заставляя камень дрожать и пульсировать. Небрежно брошенная на пол холщовая сумка, невесть как очутившаяся здесь, тоже не лежала без дела. По ней изредка проходили волны, что-то двигалось внутри, словно там сидел какой-то зверек, пытающийся выбраться наружу.
Внезапно сумка замерла — точнее, ее содержимое перестало дергаться, — и через ткань начал просачиваться тонкий дымок. С каждым мигом он становился все темнее, насыщеннее, а сама котомка словно осела, сплющилась.
Дымок серым жгутом скользнул по храму и направился к расположенному в центре залы мраморному алтарю, накрытому металлической крышкой.
Приблизившись к своей цели, туман закружился вокруг алтаря, обретая очертания крылатой фигуры…
А через несколько секунд в воздух взмыла черная, как ночь, птица. Она поднималась все выше и выше, она уже летела меж парящих в воздухе обломков колонн…
Короткий всплеск крыльев, и нежданный гость растаял в расцвеченном алыми всполохами небе.
В мир Койота пришел Ворон.
notes
