Глава 13

Анатолий отложил наушники и устало растянулся на кровати гостиничного номера. Пусть чудом, но ситуация кажется выправлялась. Казалось, что даже в номере стало светлее и прохладней, дождь за окном стучал уже не так занудно, а выбивал какие-то задорные ритмы. Чтобы никто не застал врасплох за неблаговидным делом, Анатолий закрыл дверь изнутри и повесил снаружи табличку «Please don’t disturb». Но это его не спасло, через некоторое время раздался осторожный стук в дверь. Опять эта плутовка? Нет, на пороге стоял Тулин.

— Ну, как там дела? Дай, послушаю, — и, не дожидаясь ответа, Тулин подошел к столу и надел наушник.

«Опоздал, дорогой, концерт закончился полчаса назад», — ехидно подумал Анатолий. Тулин с умным видом продолжал слушать англоязычное воркование Стива и Гали, пусть даже не понимая ни слова. Наконец хлопнула дверь в коридоре, и влюбленная парочка отправилась в ресторан.

— Куда это они? — насторожился Тулин.

— Ужинать пошли.

— Ну, рассказывай, как там «Хоуп»?

На всякий случай, Анатолий подошел к телевизору и увеличил громкость звука. Разговаривать с Тулиным ему сейчас хотелось меньше всего.

— Как, как — пожал плечами Барков. — Он в ярости и больше дел никаких с нами иметь не хочет.

Тулин сокрушенно закивал головой, и с обреченностью во взгляде посмотрел на Анатолия:

— Как ты думаешь, можно как-то исправить ситуацию?

— Не знаю. За такой прокол генерал вас по головке не погладит.

Кажущаяся безысходность сложившейся ситуации тяжелым грузом давила Тулина. Он сидел в кресле сжавшись и даже казалось уменьшился в размерах. Они помолчали. И вдруг Тулин предложил:

— Слушай, у меня есть бутылка водки, пойдем остограмимся?

— Так, мы же вчера уже выпили за успех нашего дела.

Это было что-то новое. Все в управлении знали, что у Тулина больные почки и он не пьет. «Дома расскажу, ведь не поверят!» — Анатолию, наверное, впервые за все время работы стало жалко своего шефа.

— Вам же нельзя!

— Да хрен с ним! Один раз живем! — отчаянно храбрился Тулин. — Сейчас я вернусь, — и шеф поспешил к себе в номер.

«Неужели и у особистов бывают просветления?» Станислав Владимирович начал работу в третьем управлении КГБ (военная контрразведка) и это отразилось на его стиле работы. Анатолий, достал из холодильника кусок сала, завернутый в тряпицу, и черный хлеб.

Шеф притащил бутылку «Столичной», финский сервелат и банку шпрот. Разложив все это богатство на журнальном столике, он с напускной бодростью скомандовал: «Давай стаканы!» и на правах старшего разлил водку.

— Эээх… Где наша не пропадала?! А давай еще раз выпьем за наш успех, — и Тулин залихватски опрокинул содержимое стакана, после чего, поперхнулся, запил минеральной водой.

«Ага, теперь уже «наш успех», — отметил Анатолий. Он сделал маленький глоток и закусил бутербродом.

К водке и вообще к спиртному он относился негативно. Было два события в его жизни, которые сформировали это отношение. Первое — это судьба его старшего брата Олега, которого родители всегда ставили ему в пример. Олег в тридцатилетнем возрасте, узнав об измене своей жены, которую он сильно любил, запил. Горе стал заливать водкой и через несколько лет пропал без вести.

Первого мая он ушел на демонстрацию, и больше его никто не видел. Милиция нехотя завела розыскное дело, а через год спокойно его закрыла и сдала в архив.

Второй случай произошел с Анатолием, когда он учился в техникуме в Ташкенте. День приезда на традиционную работу по сбору хлопка в колхоз, всегда отмечался грандиозной пьянкой. И Анатолий первый раз в жизни напился, еще не зная своей нормы. Ему было так плохо, что отказ организма от алкоголя произошел, как бы сам по себе…

Барков ждал, с чего шеф начнет разговор. Тулин не торопился и, помолчав немного, все же сказал:

— Ты хороший оперативник, по сравнению с другими. Но я старше тебя, и должность начальника службы обязывает меня быть очень осторожным.

Анатолий молча показал пальцем на потолок. Но Тулин, махнув рукой:

— Да ладно тебе! Если бы пилот был «подставой», он бы не устроил скандал, — тяжело вздохнув, шеф продолжал. — Конечно, если бы удалось прихватить его, да еще с… аппаратом. Мы бы с тобой стали героями, крутили бы себе дырки в кителях… да и вообще. Мдаа… похоже, здесь моя вина. Видимо, я его пережал, — произнес Тулин необычным для него извиняющимся тоном. — Ты ж понимаешь, я еще года два-три посижу в своем кресле, а через год у тебя подходит срок к присвоению очередного звания. От меня будет многое зависеть… Короче, давай подумаем, как нам докладывать шефу о результатах поездки.

— Рано, по-моему, еще докладывать. Еще не вечер, Станислав Владимирович. «Гвоздика» уговорила Гриффита встретиться со мной и попытаться найти общий язык… только у меня к вам просьба… — замялся Анатолий. — Разрешите действовать по собственному усмотрению. Может быть, удастся что-то поправить.

Тулин встрепенулся и как-то по-бабьи замахал руками.

— Вот это новость! Что ты сразу не сказал? Конечно! Конечно! Действуй! У тебя светлая голова! — и понизив голос заговорщически добавил: — Да, забыл тебе сказать. Я тебя еще в начале года включил в список перспективных сотрудников — в резерв выдвижения на руководящие должности… понимаешь?

Анатолий понимающе кивнул головой. Тулин закряхтел, поморщился и начал массировать низ спины.

— Чертовы почки. Если бы ты знал, Толя, как иногда они болят, хоть на стену лезь. — Он встал из-за стола. — Я, пожалуй, пойду, прилягу. Когда эти голубки улягутся спать, разбуди меня и расскажи, чем все закончилось.

У двери он обернулся и посмотрев на Анатолия, поднял палец вверх и нравоучительно произнес:

— У каждого солдата в вещевом мешке лежит жезл маршала.

«Ладно, так тебе и поверил, — подумал Анатолий, — загонишь за Можай на возврате в Москву». Ему еще надо было подготовиться к встрече. Убрав остатки трапезы, он принял душ, завернулся в огромное махровое полотенце, растянулся на кровати и моментально уснул. Привычку мгновенно засыпать и легко просыпаться Анатолий приобрел еще в армии. Поговорка «солдат спит, служба идет» не умрет никогда. Никто этому солдат специально не учил. Но, во время несения службы по охране военных объектов, эта привычка вырабатывается автоматически.

Привычка эта не раз помогала Анатолию и после армии. Через тридцать минут он проснулся свежим и бодрым. Затем сделал зарядку, правда, пожалел, что у него не было эспандера или гантелей. Их заменили 50 приседаний и 50 отжиманий от пола. Остатки хмеля окончательно улетучились из головы.

Дальше следовало продумать разговор с янки. Закрыв глаза, Барков принялся размышлять.

Как построить беседу? На чем сделать акцент? Ну первым делом следует снять отрицательные эмоции американца после встречи с Тулиным. Все остальное будет проще. Тем более, что у Анатолия был козырь — одалиска, соблазнительная и любвеобильная. Пора бы голубкам возвращаться в гнездышко. Где это они запропастились?

Анатолий взял наушник и прислушался. Из номера Гали не доносилось ни звука. Анатолий уже начал волноваться когда, наконец, хлопнула дверь, кто-то вошел в номер. По легким шагам можно было понять, Гали. Она была одна. А где же Стив? Постучав ноготками по лакированной поверхности стола, Гали в обычной своей издевательской манере пропела «Не одна я в поле кувыркалася. Сокол пошел паковаться, как меня слышно, Беркут?»

«Слышу вас хорошо», — усмехнувшись, сказал про себя, Анатолий.

Чем лучше все складывается, тем более подозрительным становится человек. Ему кажется, что где-то он прокололся, что-то упустил, и в самый ответственный момент все его планы будут нарушены какой-нибудь ничтожной мелочью, и все покатится в тартарары.

Нечто похожее творилось и с Анатолием. Выйдя из своего номера, Барков спустился вниз. Прогуливаясь около гостиницы, он осторожно посматривал по сторонам. Анатолий не хотел везти Стива в злополучный ресторан, поэтому выбрал другой, подальше от гостиницы. На этот раз Стив пришел даже раньше «Николая» и цедил фруктовый коктейль.

— Добрый вечер, Стив. По-моему, я пришел вовремя.

— Это я пришел пораньше, у меня времени в обрез, Николай.

Начало встречи не предвещало ничего хорошего. Стив, как и ожидал Анатолий, держался холодно и отчужденно.

Мысли Анатолия перенеслись к периоду обучения в «Вышке». Барков вспомнил одного из любимых своих преподавателей, психолога Геннадия Ивановича Иванина, в свое время прочитавшего будущим комитетчикам лекцию о правиле трех «Да» — правило Сократа.

«Человека следует любым способом вынудить трижды ответить на вопросы утвердительно. Вопросы могут быть любыми — чем проще, тем лучше. Тем самым вы вырабатываете в нем рефлекс соглашаться с вашими утверждениями, практически их не обдумывая», — учил Иванин. Что ж, попробуем.

— Стив, скажите честно. Вы действительно хотите начать новую жизнь?

— Да!

— Вы действительно хотите, чтобы рядом с вами была Гали?

— Да!

— И эту новую жизнь с Гали вы хотите прожить, не думая о деньгах?

— Само собой.

— В таком случае, нам с вами есть, о чем поговорить.

Стив кивнул. Уже хорошо. Анатолий продолжал:

— Прежде всего, я хотел бы извиниться перед вами за своего шефа. У вас были все основания поступить так, как вы поступили. На вашем месте я бы сделал также. Давайте забудем неприятное и продолжим. Надеюсь, заминок больше не будет.

— Хотелось бы.

— Тогда давайте считать, что наши предыдущие договоренности остаются в силе. Три миллиона долларов за F-16.

Анатолий не преминул лишний раз назвать сумму, зная, что для американца это самый важный аргумент. Оговорив условия связи, новоиспеченные партнеры выпили за успех дела и попрощались.

Успокоенный «Николаем», «оттаявший» Гриффит, поспешил к своей ненаглядной. Гали, проводив Стива в аэропорт, вернулась в отель, быстро приняла горячий душ и уже собралась нырнуть под одеяло, но, передумав, потянулась к телефонной трубке. В номере Анатолия раздался телефонный звонок.

— Слушаю.

— Анатолий Иванович, загляните ко мне на огонек, пока я не заснула.

— Иду.

Анатолий на ходу накинул рубашку и вышел в коридор. «Что она еще задумала?» — недовольно думал Барков.

Томно прикрыв глаза, Гали сидела в кресле, держа в руках бокал виски. «Невзначай» распахнутые полы халата обнажили пару красивых ножек. Телевизор был включен. Комната была наполнена звуками современных танцевальных ритмов.

«Так, начинается, очередное «совращение святого Януария» — констатировал про себя Барков, бросив взгляд на раскрытый халат.

Заговорщически улыбаясь, Гали протянула второй бокал Анатолию:

— Мы с вами хорошо поработали и заслужили небольшой отдых.

— Прикройся, бесстыжая, — Барков старался поставить Гали «на место».

Она, притворно потупив очи долу, чуть-чуть натянула халат на ноги, но, как бы случайно, теперь он распахнулся на груди.

Попытки соблазнить Анатолия Гали то ли в шутку, то ли всерьез начала предпринимать еще во время их первых встреч на явочной квартире. Анатолий тогда только начинал осваивать оперативную практику, которая ой как сильно отличалась от лекций в Вышке.

Обучение агента перед выездом за кордон обязательно включало его политическую подготовку. На одной из явок Барков с пылом и жаром убеждал Гали в преимуществах социализма перед капитализмом. Распинался по поводу особенности классовой борьбы на современном этапе.

Слушая его в пол-уха, Гали, медленно раздвинула ноги, так что стали видны ее полупрозрачные трусики, глядя оперу в глаза тягуче промурлыкала: — «А не поехать ли нам куда-нибудь на природу, в лес, и там всласть потрахаться?».

От неожиданности Барков на секунду потерял дар речи. Гали торжествовала видя, что шокировала верного ленинца.

— Вы же знаете, что это категорически запрещено. Вы… вы очень красивая женщина, но… это невозможно!

Так, что Шерон Стоун, в знаменитой сцене допроса, в «Основном инстинкте» была далеко не первой, издевавшейся над мужиками. Явка, практически была сорвана.

Но, Гали, натерпевшаяся в юности от молодых подонков, каждый раз завлекая очередного мужчину в постель, ловила себя на том, что хочет сделать ему больно. Нет, это не было проявление садизма по отношению к партнеру, от которого женщина получает острое удовольствие. Скорее, ее подсознание, обнаружив рядом с телом Гали мужскую, покрытую волосами, пахнущую потом, табаком и алкоголем особь, старалось защитить свою хозяйку от возможного надругательства.

Боль ее тела и жгучая смесь обиды, ненависти и желания отмщения навсегда осели в глубинах ее памяти. Но, по отношению к сотруднику КГБ Баркову, как к мужчине, было что-то другое. Своими подначками, она утверждала право чувствовать себя хорошенькой женщиной, даже при общении с непробиваемым «рыцарем плаща и кинжала».

Анатолий, в конце концов, нашел действенный способ бороться с приступами подобного вольного настроения своей подопечной. Барков превращался в каменного гостя из «Маленьких трагедий» Пушкина, смотрел на нее немигающими глазами, менял тембр голоса, ставил энергетический барьер и начинал обращаться к Гали по имени-отчеству. Подобное обращение бесило Гали больше, чем быка красный плащ матадора.

И в этот раз, видно, по-другому ее не успокоить. Анатолий устало вздохнул:

— Галина Наумовна, вам мало Гриффита? Расскажите лучше, как вы с ним расстались.

Гали сразу же сделала вид, что обиделась, но тон сменила и ответила серьезно:

— Бедняга, похоже, не на шутку влюбился. Вашу встречу, Анатолий Иванович, он оценивает положительно. Готов продумать и обсудить техническую сторону вопроса. Условия связи его устраивают. Стив торопится, хочет, чтобы месяца через два-три мы, то есть я и он, были свободны от всяких обязательств.

Поразмыслив, Гали добавила:

— Мне его немного жалко. Он хороший парень, но это не моя судьба. Что с ним будет? Вас не гложет совесть Анатолий Иванович?

— Совесть? — Анатолий стрельнул глазами в «Гвоздику». — Ты говоришь совесть? Пожалела янки? А они жалели детей и женщин во Вьетнаме, когда поливали их напалмом? А в чем виноваты японцы? Старики и старухи, опять же грудные пацанята? Их заживо сожгли атомными бомбами. Сотни тысяч! Вдумайся в эту цифру! Допустим, им было не жалко косоглазых японцев, вьетнамцев. Но Пентагон и ЦРУ и своих любимых сограждан не жалели. Ты знаешь, — почти кричал Барков, — они беременным женщинам, в больницах, вводили под видом лекарств ЛСД и другие наркотики и изучали, какие изменения происходят в не родившимся еще ребенке. А тебе не жалко русскую женщину, жену нашего сотрудника, работавшего в Африке. Она получила посылку с обратным адресом нашего посольства, развернула «от папы подарок» в присутствии детей и упала в обморок. ЦРУ прислало высушенную голову ее мужа! Продолжать или хватит?

Такого Баркова Гали еще не видела. От него шла такая волна злой энергии, что ее тело стало неприятно покалывать иголками.

— А есть случаи и похлеще. Идет война, на этот раз холодная, и мы снова как в 41-ом году обороняемся. Только теперь воюет другое поколение — мое поколение, 39–41 года рождения.

— Анатолий Иванович, да успокойтесь вы ради всего святого. Извините меня, вы такие ужасные вещи говорите, я о них и слыхом не слыхивала, ну, конечно кроме Хиросимы. Стив, тоже расист порядочный, всю дорогу унижает прислугу в отеле. Чаевые дает мизерные…

Анатолий постепенно приходил в себя и решил сменить тему разговора, чтобы разрядить обстановку.

— Слушай, а как ты обнаружила железку? — улыбаясь, спросил он.

Он пошарил под тумбочкой у кровати и отцепил, наконец, деревянную планку, которая крепилась двумя острыми шипами. Гали рассмеялась:

— Господи! Да что я вас, не знаю, что ли. Вы всегда стараетесь заиметь лишний источник информации. В том, что нахожусь под контролем, сомнений не было. Бедный Анатолий Иванович! Тяжело было, наверное, в одиночестве слушать звуковое сопровождение наших плотских утех, — взгляд Гали скользнул по брюкам шефа. — Вы там сами с собой в это время ничего не делали? — Она показала характерное движение рукой и рассмеялась.

Анатолий лишь досадливо поморщился:

— Опять за старое? Все. Поздно уже, ложись спать. Завтра после обеда возвращаемся домой. Отоспись, отдохни. Утром поедем, посмотрим город. Я пойду к шефу, доложусь.

Гали прямо при Анатолии юркнула под одеяло и, повозившись, высунула оттуда руку со снятым халатом. Стараясь не смотреть на Гали, соблазнительно распластавшуюся под тонкой простыней, Анатолий заметил:

— И вот еще что… Я к тебе хорошо отношусь, думаю, ты это чувствуешь, но не провоцируй меня. Договорились?

— Хорошо. Больше не буду… Ну, если только изредка, — промурлыкала Гали.

Анатолий встал и вышел из номера, прикрыв за собой дверь. Смертельная усталость навалилась на него. Казалось, его тело увеличилось вдвое, а сил передвигать ноги осталось чуть-чуть. Психические нагрузки могут измотать человека, не меньше, чем физические. Хотелось спать. Мысли стремительно проносились в голове, как стайки диковинных птиц, которых он иногда видел через окно гостиничного номера. Кажется баланс складывается в нашу пользу. Стив пошел на контакт, несмотря на досадную накладку. Но, нет худа без добра. Похоже запах трех миллионов слишком силен, чтобы он смог сбиться с курса.