Рингер откидывается назад и закрывает глаза, словно решила вздремнуть перед последним и самым важным экзаменом. В одной руке – мешок с бомбами, в другой – детонатор. У меня – винтовка, пистолет, здоровенный нож, пара гранат, наполовину полная (думай позитивно!) фляжка с водой, два энергетических батончика и полный мочевой пузырь. Боб сажает вертолет, и вой сирен теперь уже слышен отчетливо. Рингер распахивает глаза и смотрит на меня так, будто пытается вспомнить. Значит, я все-таки не зациклена на своем носе.

Затем она произносит так тихо, что я едва ее слышу:

– До встречи на КПП, Салливан.

Одноглазый Боб отстегивается, резко разворачивается и орет Рингер в лицо:

– Он хотел, чтобы ты вернулась, глупая сука! Думаешь, почему ты еще жива?

После этого он выпрыгивает из кабины; быстро-быстро, как в мультфильме, перебирает ногами, еще не коснувшись земли, машет над головой руками и орет во все горло, чтобы его расслышали за воем сирен:

– Назад! Назад! У нее бомба! У нее бомба!

Рингер выпрыгивает с правого борта, я – с левого. Бегу к лесу фигур в таких же, как у меня, рабочих солдатских робах. Первый ряд опустился на одно колено, второй стоит в полный рост. Все винтовки нацелены мне в голову. Рингер нажимает кнопку детонатора. Глухой хлопок, и вертолет подпрыгивает на пять футов. Взрывная волна швыряет меня в шеренгу солдат. Жар обжигает их лица и подпаливает волосы у меня на затылке. Я врезаюсь в солдат, как шар в кегли, а они, как и предсказывала Рингер, повинуются инстинкту – бросаются на бетон и прикрывают руками головы.

«Ты захочешь бежать, но надо будет удержаться, – так инструктировала меня Рингер в пещерах. – Как только вертолет взорвется, они тебя потеряют. Дальше ты ждешь меня».

И вот я – обычный рекрут, лежу на пузе, как сотни других, прижимаюсь щекой к холодному бетону и прикрываю голову руками. Одета, как они, выгляжу, как они, действую, как они. Игра Воша обернулась против него.

Командиры орут, отдают приказы, но за сиренами их никто не слышит. Я жду, пока кто-то не хлопает меня по плечу, но успеваю встать только на карачки – где-то в районе ангара, который стоит в пятидесяти ярдах от посадочной площадки, Рингер взрывает вторую бомбу. Режим паники включается на полную катушку. Маскировка сводится к нулю, когда все бегут к ближайшему укрытию, а я – к диспетчерской вышке и комплексу белых строений за ней.

Кто-то хватает меня за плечо и разворачивает кругом. Я оказываюсь нос к носу с рекрутом, которого теперь придется убить.

– А ты еще кто такая? – орет он мне в лицо.

Пуля входит в его тело, и он словно цепенеет. Только это не моя пуля. Я даже пистолет из кобуры не вытащила. Убила Рингер – творение Воша, лишенный человечности человек выстрелил с расстояния в половину футбольного поля. Парень умер еще до того, как упал на землю. Бегу дальше.

Оглядываюсь лишь один раз у подножия диспетчерской башни: вертолет охвачен огнем, солдаты бегут кто куда, джипы с визгом разъезжаются в разные стороны. Рингер обещала хаос и выполнила свое обещание.

Сбрасываю винтовку с плеча и на полной скорости мчусь к белым зданиям, моя цель – командный пункт в центре комплекса. Там я найду (надеюсь, что найду) ключ, который откроет дверь комнаты, где хранится гарантия безопасности моего младшего брата.

Я присоединяюсь к группе рекрутов, которые толпятся у входа в первое здание, и в этот момент Рингер взрывает третью бомбу. Кто-то кричит: «Господи Иисусе!» – и затор в дверях прорывается. Мы вваливаемся внутрь, как клоуны в цирке вываливаются из тележки.

Какая-то часть меня надеется, что я найду его первой. Не Эвана. Создателя Рингер. Я столько времени потратила, воображая, что с ним сделаю, как отплачу за кровь семи миллиардов! Большинство из этих способов слишком жестоки, так что лучше я о них умолчу.

Пересекаю вестибюль главного административного здания. С потолка свисают огромные баннеры: «Мы – человечество» и «Мы едины». Один плакат заявляет: «Сплоченность», второй восклицает: «Мужество!» И самый большой вдоль всей стены – «VINCIT QUI PATITUR». Под ним я и бегу.

В коридоре на другой стороне вестибюля вращается красная лампочка тревоги. Я подпрыгиваю, когда с потолка гремит голос:

– ПРИКАЗ ПО ЧАСТИ НОМЕР ЧЕТЫРЕ ВВЕДЕН В ДЕЙСТВИЕ. ЭТО НЕ УЧЕНИЯ. У ВАС ПЯТЬ МИНУТ НА ТО, ЧТОБЫ ДОБРАТЬСЯ ДО ПРЕДПИСАННОЙ ЗОНЫ БЕЗОПАСНОСТИ. ПОВТОРЯЮ. ЭТО НЕ УЧЕНИЯ. У ВАС ПЯТЬ МИНУТ…

Врываюсь в коридор, лечу вверх по лестнице к еще одной двери. Та заперта. Замок цифровой. Прижимаюсь к стене у замка и жду. Тысяча один, тысяча два, тысяча три… Пока считаю, взрывается четвертая бомба. Звук приглушенный, как будто в соседней комнате кто-то кашлянул. Потом слышу хлопки выстрелов из мелкокалиберного оружия. На тысяче восьми дверь распахивается и в коридор выбегает взвод рекрутов. Проносятся мимо меня, и ни один не оглядывается. Все слишком просто. Похоже, я израсходовала свою квоту везения.

Ныряю в дверной проем и бегу трусцой по следующему коридору, который ничем не отличается от предыдущего. Это даже раздражает. Та же вращающаяся красная лампочка, тот же пронзительный вой сирен, тот же обдолбанный механический голос:

– ПРИКАЗ ПО ЧАСТИ НОМЕР ЧЕТЫРЕ ВВЕДЕН В ДЕЙСТВИЕ. ЭТО НЕ УЧЕНИЯ. У ВАС ТРИ МИНУТЫ НА ТО, ЧТОБЫ ДОБРАТЬСЯ ДО ПРЕДПИСАННОЙ ЗОНЫ БЕЗОПАСНОСТИ…

Это как сон, от которого никак не очнуться. В конце коридора еще одна дверь с очередным цифровым замком. Разница только в том, что здесь справа от двери окно.

На бегу открываю его при помощи «М-16». Стекло взрывается, а я, не сбавляя скорости, ныряю внутрь. Мне имя – Строптивая! Снова вдыхаю свежий воздух Канады. Корпуса разделяет узкая полоска земли. Пересекаю.

Кто-то кричит из темноты:

– Стоять!

Я стреляю на голос. Не глядя. И тут слева, где-то в районе недавно отремонтированного арсенала, взрывается пятая бомба. Прямо у меня над головой появляется вертолет. Я прижимаюсь спиной к стене из армированного бетона.

Вертолет улетает, я двигаюсь дальше, за дом, по дорожке, которая тянется вдоль всего здания: стена с одной стороны и десятифутовый забор из рабицы с колючкой поверху – с другой. В конце должны быть ворота с висячим замком.

«Так, замок я отстрелю», – сказала я Рингер.

«Это бывает только в кино, Салливан».

«Да, ты права. Хорошо, что это не кино, иначе задиристая и самонадеянная героиня второго плана была бы уже мертва».

– ЭТО НЕ УЧЕНИЯ. ПРИКАЗ ПО ЧАСТИ НОМЕР ЧЕТЫРЕ ВВЕДЕН В ДЕЙСТВИЕ. У ВАС ДВЕ МИНУТЫ…

Это я уже слышала. Приказ номер четыре приведен в действие. Что за приказ такой? Рингер ничего не говорила о приказах по части – ни о четвертом, ни о каком другом. Это может означать запрет на вход и выход с базы или еще что-нибудь в этом роде. Так я думаю. Но это ничего не меняет. Пусть делают что угодно, это не повлияет на мое решение. Я сделаю то, что должна сделать.

Вставляю гранату в дыру в сетке поверх замка, выдергиваю чеку и бросаюсь обратно. Отбегаю достаточно далеко, чтобы не быть убитой шрапнелью, но не достаточно далеко, чтобы ускользнуть от тысячи крохотных иголок. Не отвернись я в последнюю секунду, мне посекло бы все лицо. Самый большой осколок угодил в спину. Раз в десять острее, чем жало пчелы. И левой руке тоже досталось. Смотрю вниз и вижу, как поблескивает в свете звезд мокрая от крови перчатка.

Граната не просто снесла замок, она сорвала ворота с петель. Они пролетели полдвора и теперь валяются возле памятника какому-то герою войны тех времен, когда у войн еще были герои. Ну, вы знаете, были времена, когда мы убивали друг друга по уважительным причинам.

Бегу к зданию в противоположной стороне двора. Передо мной три двери на равном расстоянии друг от друга, и, по словам Рингер, из одной, или второй, или из всех трех сразу может появиться приветственная комиссия – добро пожаловать домой. Я не разочарована в своих ожиданиях: за секунду до того, как моя вторая граната летит в ее сторону, средняя дверь открывается и кто-то вопит: «Граната!»

Они захлопывают дверь… с гранатой внутри.

Взрыв выносит створку. Она летит мне в голову, но я успеваю отскочить.

«Вот здесь уже будет жестко, – сказала Рингер. – Прольется кровь».

«Много ли?»

«А сколько ты способна выдержать?»

«Ты что – мой сенсей или типа того? Сколько солдат Пятой волны мне придется убить?»

Оказалось – как минимум троих. Но это логическое предположение, потому что именно столько винтовок я насчитала за выбитой дверью. Точнее трудно сказать – солдат разорвало на куски. Миную это месиво и бегу по коридору, оставляя после себя кровавые следы.

Красная лампочка. Сирена. Голос:

– ПРИКАЗ ПО ЧАСТИ НОМЕР ЧЕТЫРЕ ВВЕДЕН В ДЕЙСТВИЕ. У ВАС ОДНА МИНУТА…

Где-то на базе взрывается очередная бомба. Это означает две вещи: Рингер еще в деле, и у нее осталась одна бомба. Я в одном здании от командного центра, под которым находятся бункер и «Страна чудес». И это, как не раз подчеркивала Рингер, тупик. Если мы попадем в засаду или нас загонят в угол, то никакого «vincit» для нашего «patitur».

«Маленькая Красная Шапочка сбавила свой темп».

Вот такую умную запоминалку я придумала для прохода через это предпоследнее здание. На первом перекрестке я поворачиваю налево, потом направо, потом еще раз направо, потом налево. «Свой» – это «сигай», то есть после «сбавила» я поднимаюсь на один пролет. Конечно, хватило бы и слова «сигануть», но тогда запоминалке хана. «Маленькая Красная Шапочка сбавила темп и сиганула»? Да ладно.

Никого не вижу и не слышу, лишь жуткий голос разносится по пустым коридорам:

– У ВАС ОСТАЛОСЬ ТРИДЦАТЬ СЕКУНД.

У меня возникает очень неприятное чувство из-за этих постоянных напоминаний о каком-то четвертом приказе. Проклинаю Рингер. Ясно, что этот приказ – важная инфа, о которой она либо должна была знать, либо по одной только ей известным причинам предпочла умолчать.

Бегом поднимаюсь по лестнице.

Начинается последний отсчет:

– ДЕСЯТЬ… ДЕВЯТЬ… ВОСЕМЬ… СЕМЬ… ШЕСТЬ…

Лестничная площадка. Еще один пролет. Потом – прямо к переходу, который соединяет это здание с командным центром.

«Еще немного, Кэсси. Ты справишься».

– ТРИ… ДВА… ОДИН…

Толкаю дверь.

Воцаряется кромешная тьма.