Теперь я знаю, что все-таки можно услышать собственный крик сквозь рев двигателей «блэкхоука».

А вот то, что перед смертью перед глазами проходит вся жизнь, – неправда. Перед моими мелькнули только немигающие пластмассовые глаза мишки, бездонные, бездушные и грустные.

Падать несколько сотен футов. Пролетаю меньше одного, потом – рывок и падение останавливается, а у меня чуть не вывихивается плечо. Я ни за что не хваталась, это меня схватили и теперь затягивают в вертолет.

Бухаюсь лицом в пол трюма. Первая мысль: «Я жива!» Вторая: «Сейчас меня убьют!» Мой спаситель рывком приводит меня в вертикальное положение. У меня три варианта. Есть еще один, с пистолетом. Но он не годится, потому что стрелять в металлическом корпусе вертолета – очень плохая затея.

У меня есть кулаки, перцовый баллончик в одном из бесчисленных карманов и самое твердое и ужасное оружие в арсенале Кэсси Салливан – ее голова.

Я резко разворачиваюсь и бью лбом в лицо моего спасителя. Хрясь! Нос сломан. А потом кровь, и, как всегда бывает, не струйка, а гейзер. Но в остальном мой удар не произвел никакого эффекта. Она ни на дюйм не сдвинулась. Даже не моргнула. Она была… как она там называла ту жуть, которую сотворил с ней Вош? Усилена.

– Полегче, Салливан, – говорит Рингер и сплевывает сгусток крови размером с мячик для гольфа.