Бена больше нет.

Он ушел и, уходя, обещал скоро вернуться. Но не вернулся. Ни скоро, ни вообще.

Я сижу в подвале с Сэмом и Меган. У меня винтовка, у Меган мишка, у Сэма готовность к действию. В шести футах от нашего угла – коллекция оружия Грейс. Столько блестящих железяк, что Сэм с трудом держит себя в руках. Он убил, и вот самое классное открытие, которое он сделал после этого: убивать легко. Ботинки зашнуровать труднее.

Рядом с верстаком – груда тряпья. Я выуживаю оттуда шерстяное одеяло и укрываю им всех троих: Сэма, Меган и мишку.

– Мне не холодно! – возмущается он – Сэм, не мишка.

– Это не для тепла, – бормочу я.

Потом начинаю что-то объяснять, но все мои доводы очень быстро иссякают и теряют всякий смысл.

Что случилось с Эваном? С Беном? С Рингер?

Если я найду ответ хоть на один вопрос, мне придется встать, пройти через весь подвал к лестнице, подняться и, возможно, кого-нибудь застрелить. Или самой получить пулю, а я не готова ни к одному варианту.

«В последний раз, Поденка. Я обещаю».

Господи, какое же смехотворное уменьшительно-ласкательное имя. Я бы тоже могла подобрать ему нечто в той же степени унизительно-приторное. «Мальчик-акуленок». Чем плохо? Или – «Челюстенок».

Скрипнули деревянные ступеньки. Не двигаюсь. Кассиопея на позиции. Отступать некуда. У меня полная обойма и сердце, исполненное ненависти. Больше ничего и не нужно.

– Кэсси, это Зомби, – шепчет Сэм.

Кто же еще. Ковыляет, как настоящий зомби. Запыхался. Прислоняется к стене. Бледный как смерть.

– Ну? – спрашиваю из подвального угла. – Нашел его?

Зомби мотает головой. Он смотрит вверх, а после снова на меня.

– Вертушка, – отвечает Зомби.

– Что с вертушкой? Эван ее взорвал? – Тупой вопрос. Я бы услышала.

– Он в ней.

Ему надо сесть. Уж я-то знаю, каково стоять с такой раной в ноге. Почему же он не садится? Почему отирается у лестницы?

– Что значит – в ней?

– Он сел в нее. Они его взяли, Кэсси.

Опять смотрит вверх, и я спрашиваю, зачем он это делает.

– Там была ударная команда…

– Там ударная команда?

– Там была ударная команда. – Вытирает тыльной стороной ладони рот. – Больше нет.

Голос у Зомби дрожит, и я сомневаюсь, что от боли или холода. Бен Пэриш явно напуган до смерти.

– Рингер? – Дьявол, Салливан, кто же еще? – Она.

Зомби кивает. Затем снова смотрит вверх. Тут я встаю. И Сэм встает. Я велю ему оставаться на месте, но он не слушает.

Бен поднимает руку:

– Кэсси, этому есть объяснение.

– Кто бы сомневался.

– Ты должна ее выслушать.

– Иначе что? Эта суперниндзя сломает мне шею? Зомби, ты спятил? Она привела их к нам.

– Тебе придется мне поверить.

– Нет, это тебе придется мне поверить. Еще до ее ухода я говорила тебе – с ней что-то не так. И вот она вернулась, и теперь все действительно очень хреново. Тебе этого мало? Что ей еще натворить, чтобы ты наконец понял – она на стороне противника?

– Кэсси… – Бен пытается держать ситуацию под контролем. – Я прошу тебя, опусти оружие…

– Не дождешься.

Очень старается сохранить выдержку.

– Я не позволю тебе убить ее, Кэсси.

– Зомби – наш сержант, – встревает Сэм. – Ты должна делать, как он говорит.

Снова скрипят ступеньки. Рингер останавливается на полпути. На меня не смотрит, глядит на Бена. На какую-то ужасную секунду мне приходит в голову мысль убить их обоих, схватить Сэма с Меган и бежать куда глаза глядят. Если постоянно выбираешь чью-то сторону; решаешь, кому доверять и силишься понять, где правда, то в итоге доходишь до точки, когда наименее тягостным выходом становится решение обрубить все концы. Тебя, как самоубийцу, уже тошнит от неразрешимых проблем.

«Все нормально, – говорит ей Бен. Или мне. Или нам обеим. – Все будет хорошо».

«Пусть оставит винтовку на лестнице», – отзываюсь я.

Рингер тут же бросает винтовку. Но мне почему-то все равно неуютно. Потом она спускается и садится на нижнюю ступеньку.