II
День второй

До указателя «Эрбана прямо по курсу» мы добрались меньше чем за час. Теперь сворачивать в буквальном смысле некуда. Перед тем как пересечь городскую границу, увожу Дамбо с дороги. Я все никак не мог решить – говорить ему или нет, но на самом деле выбора у меня не было. Он должен был знать.

– Тебе известно, кто такой Уокер? – шепчу я.

Дамбо кивает, смотрит по сторонам и снова на меня:

– Он – долбаный пришелец.

– Верно. Пришельца поместили в тело Уокера, когда тот был еще ребенком. Сначала встречаешься с такими, как Вош. Они занимаются лагерями. Потом с такими, как Уокер. Это оперативники-одиночки, они патрулируют закрепленные за ними территории. Отстреливают выживших.

Дамбо снова озирается по сторонам:

– Снайперы?

– Нам предстоит пройти через две такие зоны. Одна – между Эрбаной и пещерами. Другая начинается вот за этим знаком.

Дамбо вытирает рот тыльной стороной ладони и тянет себя за мочку уха.

– Понятно.

– Они до поры до времени тихо сидят в теле человека. А потом рождаются. Не знаю как. С помощью какой-нибудь неизвестной нам технологии. Они становятся сверхсильными, сверхпроворными и все в таком роде. Мы пойдем быстро и тихо. – Я наклоняюсь ближе к Дамбо. Важно, чтобы он понял. – Если со мной что-нибудь случится, для тебя миссия заканчивается. Ты возвращаешься.

Дамбо трясет головой:

– Я тебя не брошу, сержант.

– Еще как бросишь. Это приказ, рядовой, если ты еще не понял.

– А ты бы меня бросил?

– Можешь не сомневаться.

Я хлопаю Дамбо по плечу, потом достаю из рюкзака окуляр и устанавливаю над левым глазом. Дамбо молча наблюдает. Через окуляр его голова предстает светящимся зеленым шаром. Потом Дамбо надевает свой, а я осматриваюсь на предмет других зеленых огоньков.

– И последнее, Бо, – шепчу я. – Нам здесь никто не рад.

– Сержант?

У меня пересохло во рту. Я сглатываю. Хотелось бы, конечно, чтобы все было иначе, но не я придумал эту игру. Я лишь стараюсь выжить, чтобы подольше оставаться в игре.

– Вырубаем зеленый свет. Где появляется, там вырубается. Без колебаний. Без исключений. Все ясно?

– Так не пойдет, Зомби. А вдруг это будет Рингер или Чашка?

Проклятье. Я об этом не подумал. Как не подумал о том, что Рингер стоит перед выбором. И я тоже должен выбирать. Стрелять без церемоний? Или только в ответ? По-моему, я знаю, какой выбор сделает Рингер. Она же Рингер.

Голос у меня в голове шепчет: «С Дамбо риск удваивается. Отошли его назад». Впервые с момента нашего знакомства этот тихий холодный голос разума звучит вполне в духе Рингер. С этим аргументом не поспоришь. Точно так же трудно возразить человеку, который утверждает, что гранит твердый, а вода мокрая.

Дамбо мотает головой. Мы вместе столько дерьма хлебнули. Он отлично меня знает.

– Две пары глаз лучше, чем одна, сержант. Пойдем, как ты сказал – быстро и тихо. И будем надеяться, что заметим их раньше, чем они нас.

Дамбо улыбается. Насколько я понимаю, это ободряющая улыбка. Я киваю в ответ. Кивок должен проканать за уверенный. И после этого мы выдвигаемся.

Полубегом, прямиком в выгоревшее, захламленное и кишащее крысами, провонявшее канализацией нутро Эрбаны с заколоченными окнами и граффити на стенах. Перевернутые машины и оборванные провода. Мусор прибит ветром и водой к стенам домов, хлам укрывает ковром дворы и парковки, висит на голых ветвях. Пластиковые пакеты и газеты, одежда, обувь, игрушки, сломанные стулья, матрасы, телевизоры. Как будто какой-то космический гигант схватил обеими руками нашу планету и что было мочи встряхнул. Может, будь я каким-нибудь злобным пришельцем, я бы тоже разбомбил все города лишь с тем, чтобы избавиться от этого бардака.

Возможно, нам следовало обойти этот адский пейзаж по проселочным дорогам и открытой местности. Уверен, Рингер так бы и поступила. Но если их с Чашкой и следует где-то искать, то в пещерах. И путь через город – самый короткий.

Мы трусцой бежим по тротуару, стреляем по сторонам глазами, а я мысленно повторяю: «Быстро и тихо. Быстро и тихо».

Через четыре квартала натыкаемся на баррикаду в шесть футов высотой. Кто-то навалил поперек улицы битые машины, ветки и ломанную мебель. И украсил это сооружение американскими флагами. Догадываюсь, что баррикаду возвели в тот промежуток, когда Вторая волна переходила в Третью. Именно тогда до людей начало доходить, что собратья-человеки представляют бо́льшую угрозу, чем зависший в небе корабль инопланетян. Мозг плавится, когда думаешь о том, как быстро мы скатились в анархию, стоило им выдернуть из розетки штепсель. Как легко посеять среди людей растерянность, страх и недоверие. И как чертовски быстро мы пали. Казалось бы, перед лицом общего врага мы должны были забыть о наших различиях и сплотиться. А мы вместо этого начали строить баррикады. Мы запасаемся едой и накапливаем оружие. Мы не подпускаем чужаков, изгоев, людей, чьи лица нам незнакомы. Две недели вторжения – и цивилизация треснула до самого основания. Два месяца – и она обрушилась, как дом после направленного взрыва. Цивилизация рассыпалась, а горы трупов росли.

Спеша через Эрбану, мы насмотрелись и на людские останки. От груд из почерневших костей до завернутых с ног до головы в драные простыни и старые одеяла трупов. Они просто лежали где попало, как будто с неба попадали. В одиночку и группами по десять штук, иногда и больше. Их было так много, что постепенно я начал воспринимать их как фон. Просто часть бардака, составная городской блевотины.

Дамбо постоянно вертит головой – выискивает светящиеся зеленые точки.

– Какая грязища, – выдыхает он.

Холодно, а у него лоб блестит от пота. Он трясется, как будто его лихорадит. Мы перебираемся через баррикаду, и я объявляю привал.

Вода. Протеиновый батончик. Я давно запал на эти батончики и, когда нашел целую коробку в конспиративном доме, очень обрадовался. Мы устраиваемся в небольшом углублении в баррикаде с видом на северную часть Главной улицы. Ни ветерка. Чистое небо усеяно звездами. Конец зимы, Земля катится к весне – такие перемены чувствуешь хребтом, потому что они старше осознанных ощущений. До того как я стал Зомби, это означало студенческий бал и зубрежку перед экзаменами, нервный треп в коридорах между занятиями о скором вручении дипломов – другой разновидностью апокалипсиса, после которого жизнь уже не будет такой, как раньше.

– Дамбо, ты когда-нибудь бывал в Эрбане?

Он качает головой:

– Я из Питтсбурга.

– Правда?

Я никогда не спрашивал. Неписаное правило в лагере. Разговоры о прошлом – жонглирование раскаленными углями.

– Значит, «Стилерз, вперед».

– Не-а. – Дамбо откусывает здоровый кусок шоколадки и медленно жует. – Я был фанатом «Пэкерс».

– А я ведь немного играл.

– Квортербек?

– Ресивер.

– У меня брат играл в бейсбол. Шорт-стоп.

– А ты?

– Ушел из малой лиги, когда мне было десять.

– Почему?

– Играл хреново. Но я крут в киберспорте.

– Киберспорт?

– Ну, знаешь, типа КОД.

– Спортивная рыбалка?

Дамбо улыбается.

– Нет, «Call of Duty», Зомби.

– А, так ты геймер.

– Я был бодерлайнером Эм-эл-джи.

– Эм-эл-джи. Ясно.

Понятия не имею, о чем он.

– Максимальный уровень, престиж двенадцать.

– Правда? Ничего себе.

– Ты ведь ни сном ни духом, о чем я говорю. – Дамбо комкает обертку, осматривает замусоренную до последнего квадратного дюйма Эрбану и убирает обертку в карман. – Кое-что не дает мне покоя, сержант. – Он поворачивается ко мне, глаза у него тревожно расширены. – Значит, до того, как появился их корабль-носитель, они загрузились в детей и не «будили» их до подросткового возраста.

– По словам Уокера, все именно так, – киваю я.

– У меня на прошлой неделе был день рождения. Мне тринадцать.

– Правда? Черт, Дамбо, что же ты мне раньше не сказал? Я бы тебе пирог испек.

Дамбо не смешно.

– А вдруг и во мне засел такой, сержант? Вдруг он вот-вот проснется в мозгу и начнет действовать?

– Ты ведь не серьезно? Брось, рядовой. Бред какой-то.

– А ты откуда знаешь? Вот откуда, скажи, Зомби? А когда это случится, я убью тебя, потом вернусь и поубиваю всех остальных…

Дамбо точно на грани. Я хватаю его за руку и заставляю посмотреть мне в глаза.

– Послушай меня, ты, лопоухий сукин сын. Ты становишься Дороти, и я отправляю тебя, засранца, прямиком в Дубук.

– Пожалуйста, не надо, – скулит Дамбо. – Хватит уже про Дубук!

– Не спит в тебе никакой пришелец, Дамбо.

– Хорошо. Но если ты ошибаешься, ты ведь об этом позаботишься?

Я понимаю, о чем он, но прикидываюсь, что нет.

– Чего?

– Позаботься об этом, Зомби, – умоляет Дамбо. – Убей гада.

Что ж, с долбаным днем рождения, Дамбо. От этого разговора у меня аж мурашки по коже.

– По рукам, – говорю. – В тебе просыпается инопланетянин – и я вышибаю тебе мозги.

Дамбо облегченно вздыхает:

– Спасибо, сержант.

Я встаю и протягиваю ему руку. Дамбо хватает меня за локоть и рывком отталкивает в сторону. Одновременно поднимает винтовку и направляет на автомагазин в полуквартале от баррикады. Я вскидываю свою и смотрю в оптический прицел.

Ничего.

Дамбо трясет головой.

– Что-то там мелькнуло, – шепчет он. – Показалось, наверно.

Выжидаем с минуту. Тихо, как в гробу. Казалось бы, по городу должны бродить стаи диких собак и кошек, отовсюду должны нестись вой, лай и скулеж. Но ничего подобного. Даже долбаные совы не ухают.

Значит, мне только мерещится, что за мной наблюдают? Что здесь есть кто-то, кого я не вижу, но кто совершенно точно видит меня? Мельком смотрю на Дамбо. Он явно напуган не меньше моего.

Двигаемся дальше. Только теперь не быстро. Перебегаем на другую сторону улицы, а там стелемся вдоль стены комиссионного магазина, который расположен как раз напротив дилерского центра. («Начинай экономить в День поминовения!») Не останавливаемся до следующего перекрестка. Смотрим вправо-влево и вперед, где городской центр и всего через три квартала на фоне звездного неба вырисовываются черные прямоугольники домов.

Перебегаем через перекресток, снова останавливаемся и прижимаемся спинами к стене. Ждем. Чего ждем, сам не знаю. Мчимся мимо выставленных дверей и разбитых окон. Хруст стекла под ногами громче шумовых гранат. Еще один квартал. Повторяем маневр. За угол налево, прямо через Бродвей, потом пулей по диагонали к сравнительно безопасному дому на противоположном углу.

Преодолеваем очередные пятьдесят ярдов, и тут Дамбо тянет меня за рукав, ведет через разбитую стеклянную дверь в темноту ближайшего магазина. Под ногами хрустит коричневый гравий. Хотя нет, это не гравий. Мы притерпелись к вони нечистот и кислым «ароматам» чумы, но оба улавливаем этот слабый, вызывающий болезненную ностальгию запах. Кофе.

Дамбо опускается на пол у стойки, смотрит на вход. Я гляжу на него: в чем дело?

– Я любил ходить в «Старбакс», – вздыхает он, как будто это все объясняет.

Сажусь рядом. Не знаю, – может быть, Дамбо надо передохнуть. Молчим. Минуту, другую, третью.

Наконец я подаю голос:

– На рассвете нас не должно быть в этом проклятом городе.

Дамбо кивает, но не двигается с места.

– Там кто-то есть, – говорит он.

– Ты кого-то видел?

Мотает головой:

– Нет, но я их чувствую. Понимаешь? Чувствую.

Обдумываю его слова. Паранойя. Точно, паранойя.

– Можем попробовать вызвать огонь на себя, – предлагаю я, типа подкалываю.

– Или отвлечь, – отзывается Дамбо и озирается. – Взорвем что-нибудь.

Он роется в рюкзаке и достает гранату.

– Нет, Дамбо. Это плохая идея. – Я забираю у Дамбо гранату. Пальцы у него холоднее металла.

– Они могут зайти с тыла, – порывается возразить Дамбо. – Пристрелят, и мы даже понять ничего не успеем.

– Да вряд ли мне и хочется успеть это понять.

Я улыбаюсь, но Дамбо не отвечает улыбкой. Он всегда был самым хладнокровным в команде. Возможно, именно поэтому они определили его в медики. Ничто не могло вывести этого парня из себя. По крайней мере, до сегодняшнего дня.

– Сержант, у меня идея. – Дамбо наклоняется так близко, что я чувствую запах шоколада. – Ты остаешься здесь. Я выдвигаюсь, но в противоположном направлении. Увожу их за собой, а ты шуруешь на север и…

Я не даю ему закончить:

– Хреновая идея, рядовой. Хуже не бывает.

Он не слушает.

– Так хоть один из нас доберется до цели.

– Хватит молоть чушь. Мы сделаем это вместе.

Мотает головой. У него срывается голос.

– Сомневаюсь, сержант.

Дамбо снимает окуляр и смотрит мне в глаза. Смотрит долго, даже как-то неуютно становится. Вид у него испуганный, словно привидение увидел. А потом он бросается на меня. Вскакивает и кидается вперед с вытянутыми руками, будто твердо решил придушить.

Я инстинктивно выставляю блок.

«О господи, о господи, этот лопоухий сукин сын был прав. Оно проснулось. Это проснулось в нем».

Я хватаю его за куртку. Голова Дамбо запрокидывается. Тело его напрягается и почти сразу безвольно оседает.

Спустя секунду слышу звук выстрела снайперской винтовки. С лазерным прицелом. Она выстрелила секунду назад, и пуля летела мне в голову.

И Дамбо принял ее на себя. Без колебаний. Потому что я – его командир, толстолобый кретин, которого враг, при всей своей безграничной мудрости, назначил главным и поручил сохранить наши задницы невредимыми.