Я спал плохо и проснулся на рассвете, чтобы застать Сомса уже одетым, бодрым и решительным.

– Пора завтракать, Ватсап! – тепло объявил он. Если его мучили дурные предчувствия по поводу предстоящей встречи, ему удалось их скрыть.

Расправившись с хлебом, мясом и швейцарским сыром, мы оседлали осликов и пустились вверх по узкой тропе. Через несколько километров мы привязали своих верных животных у подножия Штикельбахского водопада. Вспененный поток воды обрушивался вниз между голых стен высокого ущелья, чтобы бесследно исчезнуть в глубокой дыре, оставив после себя радугу, сверкающую в лучах послеполуденного солнца.

К вершине водопада нужно было подниматься по крутой тропинке в скалах. При нашем приближении выше нас на тропе, на фоне светлого неба, появился темный силуэт.

– Могиарти, – сказал Сомс. – Этот зловещий профиль невозможно ни с чем спутать, – он вынул один из своих пистолетов и спустил предохранитель. – Злодей в ловушке, поскольку вниз нет другого пути, кроме этой тропинки. И вообще никакой возможности спуститься – и остаться при этом в живых, во всяком случае. Подождите здесь, Ватсап.

– Нет, Сомс! Я пойду с ва…

– Не пойдете. Избавить мир от этого гнусного существа – мой, и только мой долг. Я подам сигнал, когда можно будет безопасно ко мне присоединиться. Обещайте, что останетесь здесь до его получения.

– Что за сигнал?

– Вы поймете, когда придет время.

Я согласился, несмотря на глубочайшие сомнения, и он ушел вверх по тропе, быстро скрывшись за скальным выступом. Последнее, что я видел, – это пару крепких горных башмаков.

Я ждал. Вокруг царила полная тишина.

Внезапно я услышал крики. Ветер относил слова, и я не мог разобрать смысл. Затем до меня донеслись несомненные звуки борьбы и несколько выстрелов. Потом прозвучал крик, и что-то пролетело мимо меня с потоком воды. Этот предмет был окутан брызгами и двигался так быстро, что я не смог его рассмотреть, но размером он был примерно с человека.

Или с двух человек.

Потрясенный до глубины души, я тем не менее сделал все так, как приказал Сомс. Я ждал.

Сигнала не было.

В конце концов я решил, что что-то пошло не так и это освобождает меня от моего обещания. Я взобрался по тропинке наверх. В верхней точке путь мне преградили скалы, поднимавшиеся здесь еще выше, к небу, и образовавшие гигантский выступ. Заросший мхом уступ вел дальше, к пропасти, куда извергалась река. Ни Сомса, ни Могиарти нигде не было. Но мох, влажный от постоянных брызг, сохранял слабые следы чьих-то ног.

Следы способны многое рассказать человеку, изучавшему детективное дело у настоящего мастера. В нечетких отпечатках с резким глубоким рельефом я узнал башмаки Сомса; другие отпечатки с зигзагообразным рисунком, очевидно, принадлежали Могиарти. Следы вели к краю пропасти, где земля была истоптана в густую грязь – вероятно, в результате той самой борьбы, звуки которой я слышал.

Я в ужасе вдохнул, ибо ни один след не возвращался от этой ужасной кромки.

Я восстановил присутствие духа в достаточной степени, чтобы попытаться сделать то, что сделал бы Сомс, оказавшись в подобных обстоятельствах. Стараясь не наступать на следы, – ибо местная полиция, какой бы некомпетентной она ни была, несомненно захочет осмотреть место происшествия, – я тщательно все изучил.

Сомс, очевидно, шел позади Могиарти, так как его следы иногда накладывались на следы преступника, но не наоборот. Отпечатки Могиарти казались глубже сомсовых, но, с другой стороны, мой друг всегда был легок на ногу. Мрачный вывод был ясен. Сомс преследовал Могиарти до края пропасти; там они боролись; оба они, скорее всего, сцепившись, рухнули вниз навстречу гибели. Их тела теперь находились глубоко внизу в какой-то темной пещере и никогда не будут найдены.

Я поплелся уныло обратно к тропе, где на голых скалах никаких отпечатков, естественно, видно не было. Скала нависала надо мной, и было ясно, что взобраться наверх по ней невозможно. Я рассудил, что, если бы Сомс одержал верх, он подал бы сигнал и ждал моего появления на месте. Если бы победил Могиарти, то вместо Сомса меня встретил бы он, вооруженный до зубов.

Не было никаких сомнений в том, что оба они встретили один и тот же ужасный конец.

И все же, когда я начал спуск обратно в долину, в голове у меня эхом отзывался голос моего друга, и тон его звучал насмешливо. Может быть, подсознание пыталось мне что-то сказать? Скорбь притупила мои аналитические способности, и я едва тащился вниз, к ослам. Под ослами я подразумеваю наших верховых животных; следующими кандидатами, однако, могли бы стать швейцарские полицейские.