Хедебю, Еллинг и Стиклестад
Скандинавские королевства до 1100 г.

Исторические труды, посвященные викингам, часто выстраиваются вокруг норманнского влияния на Европу и остальной мир. Нерассказанная история викингов — это влияние Европы на них. На заре эпохи викингов скандинавы пребывали в доисторическом языческом варварстве; к ее закату они в полной мере влились в культурный ландшафт римско-католической цивилизации. При всем их напоре и свирепости викинги не норманнизировали Европу — они сами подверглись европеизации. Процесс ассимиляции Скандинавии в христианскую Европу, который повторял, только в куда большем масштабе, ассимиляцию норманнских поселенцев в местные европейские сообщества, был неразрывно связан с кульминационным этапом становления государств, когда в Дании, Норвегии и Швеции сложились устойчивые монархии. Зарождение государств в этих странах дало толчок дальним походам и грабительским войнам викингов, и точно так же завершение формирования государств, а вовсе не более успешные стратегии обороняющихся, повлекло за собой закат эпохи разбоя. Обзаведясь эффективной административной системой, короли не давали своим подданным портить отношения с соседними странами и в то же время предлагали им альтернативные пути социального роста — государственную службу, так что причин становиться морским разбойником у скандинава оставалось все меньше. У королей же появлялись новые источники дохода в виде налогов с торговли, и прежняя необходимость лично возглавлять грабительские походы отпадала. И как и во всех норманнских колониях, главным двигателем культурной ассимиляции было обращение в христианство.

Даны и Карл Великий

Дания, которой повезло иметь больше всех хороших пахотных земель, стала богатейшим и самым многонаселенным из скандинавских государств эпохи викингов. В то же время она была самым компактным из них, с хорошими внутренними связями. Тогдашнюю Данию составляли две крупные области на материке — полуостров Ютландия на западе и провинции Сконе и Блекинге (перешедшие в XVII в. под власть Швеции) на востоке, — а также лежащая между ними россыпь десятков низменных островов, скорее связанных, чем разделенных неглубокими закрытыми проливами. Обширных лесов и высоких гор, как в Швеции и Норвегии, в Дании не было: это позволяло путешествовать по суше без особых помех. Имеющая на юге сухопутную границу с Германией, Дания была теснее всех скандинавских стран связана с христианской Европой. Уже сама география предрасполагала к тому, чтобы Дания первой из скандинавских стран стала единым королевством, но помимо этого был еще и мощный внешний фактор, работавший на объединение страны, — могущественный христианский сосед, империя франков.

Согласно «Анналам королевства франков», при самых первых викингах королем данов был Сигфред, правивший, вероятно, примерно с 770 по 800 г. Об этом первом со времен Ангантюра датском короле, упомянутом в хрониках, кроме имени, не известно почти ничего. Например, происхождение — был ли он из потомков Ангантюра или принадлежал другой династии, и правил ли он всеми данами или только Ютландией. И все же это не мешает нам предположить, что, наблюдая неуклонное продвижение Франкской империи к южным границам Дании, Сигфред немало тревожился. В 734 г. франки отправились на восток по берегу Северного моря и захватили Фризию. Затем в 773 г. император франков Карл Великий принялся покорять и обращать в христианство язычников-саксов, чьи земли непосредственно примыкали к Дании с юга. Даневирке, защищавшую границу данов с саксами, не построили бы, если бы отношения между этими народами всегда были безоблачными. Но при этом Сигфред, должно быть, понимал, что франки представляют собой гораздо более опасного врага, и потому помогал саксам бороться за сохранение независимости и предоставил убежище их вождю Видукинду.

Помощь Сигфреда не помогла остановить накат франкской машины, и к моменту, когда Сигфред упоминается в последний раз, в 798 г., Карл Великий поработил уже всех саксов, живших западнее реки Эльбы. К северу от Эльбы саксы сопротивлялись до 804 г., но и они покорились, после чего Франкская империя оказалась у датской границы. Захваченные земли Карл Великий не стал включать в свою империю, а отдал ободритам, союзному венедскому племени (венедами называли группу славянских племен, живших по балтийскому побережью от Ютландского перешейка до Вислы), показав тем самым, что не собирается сейчас же воевать с данами. Однако новый датский король Годфред вряд ли мог на это полагаться. Карл Великий пригласил его на переговоры: то ли уверить в своем миролюбии, то ли с иной целью. Чтобы продемонстрировать свою силу, Годфред привел к границе войско и флот, но дальше границы не пошел. Карл был воинствующим христианином, и на саксов он шел под предлогом их язычества и разбойных набегов против Франкской империи. Даны тоже были язычниками: а вдруг Карл потребует от Годфреда креститься и обращать своих подданных? А если тот откажется, не увидит ли Карл в этом вполне достаточный casus belli, тем более что подданные Годфреда теперь совершали разбойничьи набеги на франкские земли? У Годфреда были все основания не верить императору.

В 808 г. Годфред напал на ободритов, взяв в союзники их врага, славянское племя вилетов (лютичей). Он захватил и разорил многие укрепленные города ободритов, обложил их данью и повесил одного из их вождей. Весьма вероятно, что Годфред принес его в жертву Одину, так как повешение было традиционным способом умерщвления людей, приносимых в жертву богам. Перед возвращением домой Годфред разрушил город Рерик, откуда начинался сухой торговый путь из Балтики к Северному морю. Где стоял этот город, точно неизвестно, но скорее всего он располагался в Гросс-Штремкендорф на берегу Висмарского залива: там археологи обнаружили обширное славянское поселение, выстроенное по четкому плану. Рерик находился под властью Годфреда и приносил ему немалый доход в виде таможенных и торговых пошлин, но теперь этот доход оказался под угрозой. Чтобы Рерик не достался ободритам, Годфред собрал всех торговцев и ремесленников и увез их с собой в Данию: на этих людей у него были свои планы.

Хедебю: город на пустоши

В ожидании франкского возмездия за набег на ободритов Годфред по возвращении в Данию занялся подновлением Даневирке. Одновременно он поселил торговцев и ремесленников из Рерика в Хедебю («город на пустоши»), на восточной оконечности Даневирке у истока фьорда Шлей, узкой, 42-километровой длины бухты с поросшими тростником берегами. Тревожившее Годфреда возмездие пало вместо данов на лютичей, а Хедебю быстро расцвел и вскоре стал важнейшим городом в Скандинавии эпохи викингов. Расположение Хедебю на самом Ютландском перешейке делало его естественным перекрестком торговых путей из Балтики и южной части Северного моря. Торговцы получили возможность вместо долгого и опасного плавания вокруг Ютландии выгружать товар в Хедебю и провозить его 15 км по суше до реки Трене. Там товар грузили на другое судно и по Трене шли в реку Айдер, а из нее в Северное море. Некоторые историки считают, что и сами корабли, возможно, переволакивались из моря в реку, как переволакивались из одной речной системы в другую суда русов, но веских доказательств этому нет.

Одновременно Хедебю лежал на Хервее («дороге воинов»), древнем пути с севера на юг, из Виборга на севере Ютландии до Гамбурга на Эльбе. Несмотря на название, это была прежде всего торговая и скотопрогонная дорога.

На пике расцвета в Х столетии Хедебю занимал площадь примерно в 6 га, а его население составляло 1000–1500 душ. От нападения с суши город защищал полукруглый вал с частоколом около 1280 м длиной и более 3 м (и поныне) высотой. Сегодня этот вал — единственное видимое свидетельство существования Хедебю. Со стороны воды стен не было, но вход в бухту закрывал частокол, забитый в дно неглубокого фьорда. В нем был оставлен проход, который в случае нападения перекрывался цепью или бонами из бревен. В эпоху викингов такие сооружения строились в Дании и Швеции для защиты от пиратских набегов. Но и сам фьорд Шлей был для города защитой: никакой разбойничий флот не смог бы пройти по нему незамеченным и застать горожан врасплох.

Построенный на низменном берегу фьорда Хедебю, вероятно, был сырым и болотистым местом. Город упорядоченно спланирован по обоим берегам небольшой речушки: он представлял собой сетку узких огражденных участков, выходящих на две главные улицы, которые были проложены вдоль берега бухты. Улицы, как и во многих других городах эпохи викингов, мостили горбылем, чтобы в сырую погоду они не становились непроходимыми. На улицах стояли одноэтажные дома, у них был каркас из бревен, стены из хвороста, обмазанные для тепла глиной, и соломенные крыши. Обычно в доме была одна комната, служившая одновременно и жилищем, и мастерской. Внутри царил сумрак, так как свет падал только сквозь дверной проем, и стоял чад. Обитатели домов жили и работали поближе к очагу, расположенному в центре помещения, дым от которого, поскольку печных труб не было, выходил в зазор между крышей и стеной или прямо сквозь соломенную крышу. В тесных огражденных дворах отхожие ямы и колодцы рыли недалеко друг от друга. Многие дома были выстроены в германском и славянском стиле, что указывает на многонациональное население. Эти строения не были долговечными — большинство приходилось полностью перестраивать через 10–20–30 лет. Вдоль берега стояли бревенчатые пирсы, некоторые из них уходили в залив почти на 60 м. Пирсы строились капитально, и часто на них надстраивались склады или другие помещения. Раскопки показывают, что в Хедебю занимались многими ремеслами, в том числе обработкой металла, кости и янтаря, изготовлением стекла, гончарным делом и ремонтом судов. Примерно к 825 г. в Хедебю появился и монетный двор, где чеканили монеты, подобные франкскому серебряному денье, но с изображениями норманнских военных и торговых кораблей.

Кроме предполагаемой таможни и зала собраний никаких административных зданий в Хедебю пока не обнаружено. Управляли городом, скорее всего, из Флюсинга, административного центра, отстоящего от Хедебю примерно на 4 км и построенного на северном берегу бухты, недалеко от Шлезвига. Это поселение, по размеру в пять раз меньше Хедебю, носило выраженный военный характер и было организовано вокруг большого пиршественного дворца. Вероятно, здесь в 804 г. Годфред собирал свое войско. Поселение существовало до середины Х в., когда дворец погиб в пожаре. Железные наконечники стрел, застрявшие в обугленных бревнах, говорят о том, что это был не несчастный случай, а вражеское нападение.

Главными торговыми партнерами Хедебю были восточная Прибалтика, Норвегия, Англия и бассейн Рейна. Известны рассказы двух купцов по имени Оттар и Вульфстан, посещавших Хедебю. Оба торговца побывали при дворе английского короля Альфреда, где секретари записали их рассказ о том, куда они ездили торговать. Вульфстан, предположительно, англичанин, из Хедебю плавал торговать в славянские порты по южному берегу Балтики. Оттар был из Холугаланда, что в полярной Норвегии, и каждое лето бил моржей в Белом море, а потом отправлялся на юг в Хедебю продавать добытую моржовую кость. Это была выгодная коммерция: в раннем Средневековье торговые связи Европы со Средиземноморьем пришли в упадок, и настоящую, лучшую, слоновую кость было не достать. Другие коммерсанты совершали и более дальние поездки. Еврейский торговец из Кордовы по имени ат-Тартуши, побывавший в Хедебю в середине Х в., счел город бедным и убогим, а особенное негодование вызвали у него песни местных, которые были для его слуха «хуже собачьего лая». Его родной город в эти годы был одним из крупнейших мегаполисов мира, с роскошными дворцами, мечетями, библиотеками и университетами, так что Хедебю в сравнении с ним выглядел жалкой деревней.

Непрочное королевство

Годфред не успел увидеть расцвет основанного им города. Карл Великий в ответ на разбойничий рейд Годфреда выстроил крепость Итцехо в северном течении Эльбы меньше, чем в 65 км от датской границы. В 810 г. Годфред отплатил походом во Фризию на 200 кораблях. Поход вышел удачным: даны взяли 45 кг серебра контрибуции и успели убраться восвояси, пока не подошло войско Карла Великого. После этого Годфреда, казалось бы, на самом пике славы и могущества убил один из его придворных. События последующих пяти лет наглядно показывают, насколько непрочным было раннее датское королевство. Наследник короны, племянник Годфреда по имени Хемминг, правил два года, за ним трон унаследовали братья Харальд Клак и Регинфред — после непродолжительной междоусобной войны, в которой пали два других претендента. Такие схемы в Скандинавии эпохи викингов не были редкостью: совместное царствование практиковалось, когда два или больше претендентов имели равную поддержку. В 813 г. за своей долей власти явился третий брат, еще один Хемминг. Он побывал на службе у Карла Великого и от этого, похоже, не вызывал доверия у данов, которые захотели призвать четверых сыновей Годфреда, находившихся в изгнании в Швеции. Хемминг поспешил обратно к франкскому двору, где ему обещали помощь в возвращении на датский трон. Упорная борьба между теми и этими братьями продолжалась примерно до 834 г., пока все претенденты, кроме одного, не умерли или не оказались в вечном изгнании. Единственным оставшимся был Хорик, младший из сыновей Годфреда.

С преемником Карла Великого Людовиком Благочестивым Хорик поначалу поддерживал добрососедские отношения и однажды даже схватил и казнил предводителя морских разбойников, грабивших Франкию. Главной заботой Хорика было упрочение собственной власти, и он не хотел, чтобы его подданные спровоцировали вторжение франков. Начавшаяся во Франкской империи после смерти Людовика (840 г.) гражданская война развязала Хорику руки. В 845 г. он послал большой флот разорять Гамбург, а двумя годами позже отверг требование императора Лотаря запретить датчанам грабить франкские земли. В любом случае у Хорика не хватило бы сил провести в жизнь подобный запрет. В 850 г. ему пришлось разделить королевство с двумя племянниками. А в 854 г. появился с притязаниями на свою долю власти и третий, по имени Гудурм. Это был воплощенный ночной кошмар любого скандинавского короля тех дней: удачливый предводитель викингов с королевской кровью в жилах, горой добычи и многочисленной верной дружиной, готовой драться за него. Появление Гудурма ввергло Данию в кровопролитную гражданскую войну, в которой погибли и Хорик, и большая часть его многочисленной родни, включая троих племянников. Еще почти 100 лет мир и порядок не вернутся в Данию.

О том, что происходило там во второй половине IX в., мы почти ничего не знаем. Германский историк монах Адам Бременский, автор «Деяний архиепископов гамбургской церкви», нашего основного источника сведений о ранних датских королевствах, резюмирует так: «Сколько на самом деле тогда было в Дании королей, или, вернее, тиранов, и правили ли какие-то из них одновременно или один за другим краткое время, неясно». Адам писал «Деяния» по поручению архи­епископа Адальберта Гамбургского (умер в 1072 г.) и пользовался широким кругом документов, в том числе архивами Гамбургско-Бременской епархии, которая руководила христианизацией Скандинавии. В 1068–1069 гг. Адам даже побывал в Дании и встречался с королем Свеном Эстридсеном (правил в 1047–1074 гг.), которого называет в числе своих главных информаторов. И если Адам не понимал, что происходило в Дании в конце Х в., вряд ли понимал кто-то другой.

Приблизительно к 890 г. по крайней мере часть Дании перешла под власть шведского короля Олафа. В Хедебю обнаружены два рунических камня, увековечивающих Сигтрюгга, внука Олафа: вероятно, здесь был главный административный центр этой династии. В руки данов Хедебю вернулся в середине 930-х гг., после того, как Сигтрюгга сверг другой загадочный правитель по имени Хардекнуд Свенссон. В сагической традиции Хардекнуд считается внуком легендарного викинга Рагнара Кожаные Штаны, но Адам Бременский пишет, что этот король пришел из Нортмании, имея в виду не то Нормандию, не то север Ютландии. Хардекнуд больше всего прославился как отец человека, которого датчане считают подлинным основателем Датского королевства, Горма Старого (умер ок. 958 г.). Скорее всего, такое прозвище досталось Горму не потому, что он оказался долгожителем — дату его рождения мы не знаем, но потому, что был предком средневековых датских королей. Размеры королевства, которым владел Горм, неизвестны, но определенно он правил не всеми данами: первым королем, объединившим под своей властью весь народ, был сын Горма, Харальд Синезубый (правил ок. 958–987 гг.), севший на престол после смерти отца.

Укрепление королевской власти

За пределами своих поместий ранние датские короли правили опосредованно, через подвластных им местных вождей. Таким образом, королевская власть была по определению слабой, а в каких-то областях страны — чисто номинальной. Кем бы ни провозглашали себя датские короли, местные князьки в удаленных от административных центров землях правили фактически независимо. Заслуга Харальда в том, что он утвердил королевскую власть на всей территории Дании. И вряд ли это происходило мирно: самым заметным материальным следом Харальдовой власти стала цепочка из шести или семи крепостей, пересекающая страну от края до края: Фюркат и Аггерсборг в Cеверной Ютландии, Ноннебаккен на острове Фюн, Треллеборг и Борреринг (иначе называемый Валле Боргринг) на острове Зеландия и Треллеборг и (возможно) Боргебю в Сконе. В Южной Ютландии, где Харальд правил полновластно, крепостей не было.

Построенные Харальдом крепости устроены почти одинаково и, очевидно, возводились по проекту. Все они представляют собой правильные окружности, имеют по четверо крытых ворот, расставленных на равном расстоянии и точно по сторонам света. Две перекрещивающиеся улицы делили территорию крепости на четыре равных сектора. В Фюркате и Треллеборге (на Зеландии) в каждом секторе стояли квадратом четыре деревянных здания с выгнутыми стенами и тремя внутренними помещениями, а в Аггерсборге, диаметр которого составлял более 240 м, что вдвое больше, чем у остальных крепостей, сектор вмещал 12 строений, организованных в три квартала. В центре каждого квартала помещалось еще одно небольшое строение. Вдоль оборонительного вала внутри шла кольцевая дорога, а снаружи вал был укреплен частоколом, чтобы на него труднее было взобраться. Все крепости окружал еще и защитный ров. Нигде в Европе крепостей, в точности подобных Харальдовым, нет, но не исключено, что они устроены по образцу круглых фортов, возведенных франками в IX в. для защиты от норманнских набегов. Изучение зданий в Фюркате показало, что какие-то из них были жилыми помещениями, но большинство — мастерскими, складами и конюшнями. На кладбище за оборонительным валом обнаружены погребения не только мужчин, но и женщин и детей, то есть крепости, вероятно, служили не только для усмирения местного населения, но и для размещения административных органов и сбора налогов. Дендрохронология показывает, что деревья, использованные для постройки Фюрката и Треллеборга, срубили ок. 980 г., то есть уже ближе к концу царствования Харальда. Крепости были обитаемы не больше 20–30 лет: нужда в них отпала после того, как даны приняли централизованную королевскую власть.

Дания становится христианской

Харальд также начал и культурное преобразование Дании, обратившись в 965 г. в христианскую веру. Согласно позднейшему преданию, креститься Харальда убедил германский миссионер Поппо, предположительно, из Вюрцбурга, доказавший верховенство христианского бога тем, что брал в руки раскаленное железо и не получил никаких увечий. Миссионеры весьма нескоро преуспели в Дании. После Виллиброрда, пытавшегося обратить Ангантюра в 720 г., никто не проповедовал датчанам христианское учение до 822 г., когда Людовик Благочестивый послал архиепископа Реймса Эббона в первую (из трех) датскую миссию. Попытки Эббона, как и Виллиброрда, успехом не увенчались. В 826 г. датский король Харальд Клак, посещая двор франкского императора, обратился в христианство из подобострастия перед Людовиком Благочестивым, чью поддержку в борьбе против сыновей Годфреда он хотел получить. Обратно в Данию Людовик отправил с Харальдом монаха Ансгара. Годом позже сыновья Годфреда, язычники, изгнали Харальда, Ансгар перебрался в Швецию, где король Бьорн позволил ему построить церковь в торговой фактории Бирка на озере Меларен. Миссию в Швеции Ансгар препоручил своему родственнику Готберту, чтобы самому заняться данами. В 831 г. он стал первым епископом Гамбурга, а на следующий год — папским легатом в Скандинавии и у славян. Далее Ансгара ждал ряд крупных неудач. Через несколько лет Готберта выгнали из Бирки, а набег данов на Гамбург весьма помешал деятельности миссионеров. В 851–852 гг. Ансгар возглавил вторую миссию в Скандинавию, построил церкви в датских Хедебю и Рибе и восстановил храм в Бирке. За свои старания он удостоился именования «Апостол Севера», но все же ему не удалось создать сколько-нибудь существенной христианской общины ни в Дании, ни в Швеции. После этого христианских миссий в Скандинавии не было, покуда германский король Генрих Птицелов вскоре после прихода к власти не вторгся в Данию и не разбил короля Горма. Победа Генриха открыла дорогу архиепископу Гамбургско-Бременскому Унни, который послал в Данию новых миссионеров. Горм встретил их враждебно, но молодой Харальд, если верить Адаму Бременскому, оказался дружелюбнее: «Унни настолько обратил его ко Христу, что Харальд, хотя сам не принял таинство крещения, разрешил открыто исповедовать христову веру, ненавистную его отцу».

К 948 г. христиан на Ютландии было уже столько, что пришлось разделить ее на три епархии: в Хедебю, в Рибе и в Орхусе. Все они находились в управлении Гамбургско-Бременского архиепископа. В 965 г. Харальд наконец решился и крестился вместе с женой и сыном Свеном (Вилобородым), он стал активно поощрять своих подданных переходить в новую веру, тем самым показав, что его обращение искренне.

Каковы бы ни были духовные преимущества новой религии — а она определенно несла гораздо более понятное учение, чем скандинавское язычество, — дальновидный правитель Харальд несомненно понимал, какие политические выгоды можно извлечь из крещения. И первейшей из них была возможность улучшить отношения с могущественным южным соседом, германским императором Священной Римской империи Отто I. Из опыта общения прежних норманнских вождей с правителями других стран — Франкии, Англии и Ирландии — Харальд должен был знать, что не может рассчитывать на нормальные дипломатические отношения с христианскими королями, пока не крестится сам. Помимо этого многие аспекты христианского учения наверняка были удобны для построения монархического государства. А множество ветхозаветных историй о царях, побеждавших врага благодаря помощи Бога, видимо, добавляли христианству привлекательности в глазах короля-воина. Вполне очевидным для укрепления статуса монархии, надо полагать, был и потенциал христианской доктрины о божественной природе власти. А еще церковь привела с собой грамотных людей, знавших толк в управлении, которые могли быть полезны королю при создании правительства. Ревнивая в отношении власти над душами, церковь понимала, что сильное правительство поможет ей привлекать нео­фитов и даст защиту клирикам и церковному имуществу, так что обычно короли вполне могли рассчитывать на поддержку духовенства. Христианству сопутствовала интернациональная культура католической Европы, в том числе романское искусство и архитектура, латинский язык и алфавит, классическая римская литература. С распространением и укоренением новой религии это наследие постепенно становилось культурой элит, вытесняя местные традиции, пропитанные язычеством.

Королевский Еллинг

И Горм, и Харальд правили Данией из своего поместья Еллинг (ныне крупная деревня), расположенного в холмистой местности в 130 км к северу от Хедебю, в Средней Ютландии, на старом Хервее. Возможно, для королевской резиденции Еллинг выбрали потому, что он уже был отмечен как древнее место силы — там находился погребальный курган бронзового века. Ко второй половине Х в. Горм и Харальд общими усилиями обставили Еллинг изрядным числом монументов: это внушительная каменная ладья 335-метровой длины, значительно крупнее всех других известных нам, два высоких кургана, два рунических камня, деревянная церковь и несколько больших пиршественных дворцов, все внутри частокола, ограждающего около 12 га земли. Все вместе эти памятники воплощают историю перехода Дании от язычества к христианству и становления ее как прочного королевства, имеющего четко очерченные границы.

Два кургана высотой почти 9 м даже сегодня возвышаются над Еллингом. Традиционно считается, что это могилы короля Горма (южный курган) и его жены Тюре (северный курган), но археологические раскопки обнаруживают несколько более сложный сюжет. Северный курган насыпан как раз в середине каменной ладьи, так что, вероятно, сооружены они были одновременно. Курган насыпали над более ранним, относившимся к бронзовому веку: в него частично врезана бревенчатая погребальная камера нового. По данным дендрохронологии, деревья, из которых она сложена, были срублены осенью 958 г. Однако в самой погребальной камере ничего не обнаружилось. Раскопки показывают, что примерно во время обращения Харальда в христианство курган вскрывали, и тела из камеры вынесли вместе с погребальными дарами. Один из немногих оставленных в камере артефактов — часть деревянной повозки. В повозках обычно хоронили знатных женщин. Таким образом подтверждается связь кургана с королевой Тюре, умершей незадолго до Горма. Однако в южном кургане, который связывали с самим Гормом, как оказалось, вообще никогда не было погребений. Если Горма похоронили в Еллинге, то, скорее всего, в северном кургане. Южный насыпан над каменной пирамидой, которая, вероятно, представляла собой хорг, место жертвоприношений. При всей своей языческой природе курган, предположительно, был насыпан уже после крещения Харальда, и его назначение остается непонятным: может быть, это своеобразное почетное погребение старых языческих обычаев, которые следовало предать забвению.

Сегодня между двумя курганами располагается каменная церковь XII в., но раскопки, проводившиеся в 1970-х гг., показали, что прежде на этом месте стояла основательная деревянная. В церкви обнаружено погребение: частично сохранившийся скелет крепкого мужчины. При жизни он был ростом 1,67 м и к моменту смерти, которая настигла его в возрасте до 50 лет, страдал от остеоартрита поясничного отдела позвоночника. В королевской церкви могли хоронить лишь самых знатных людей, но личность этого не выяснена. Было принято считать, что скелет принадлежит Горму: предполагалось, что Харальд после крещения эксгумировал тела своих родителей, погребенных в северном кургане, и перезахоронил их в освященной земле, но если это было так, то скелет Тюре нигде не обнаружен. Вместе с тем хоронить язычников в церкви запрещает христианская догматика, не признающая посмертного обращения. Если Горма и Тюре в самом деле похоронили в северном кургане, Харальд мог эксгумировать их лишь затем, что не хотел языческих могил в такой близости от своего христианского святилища.

К югу от церкви стоят два рунических камня. Меньший и старший из них воздвиг король Горм в память о королеве Тюре. Очевидно, Горм нежно любил жену: в надписи на камне он называет ее «украшением Дании». Надпись, однако, ценна не только как лирическое высказывание: это первое известное употребление слова «Дания» (tannmarkaR) в качестве названия страны данов. Старые надписи на еллингских монументах позволяют заключить, что этот камень изначально стоял на вершине северного кургана, и на нынешнее место его перенесли в относительно недавнем прошлом. Второй, более крупный, камень — однозначно христианский монумент, установленный королем Харальдом в память об обоих родителях и в ознаменование его собственных успехов в объединении и христианизации данов. На одной из граней есть руническая надпись, гласящая: «Король Харальд приказал поставить этот камень в память Горма, своего отца, и в память Тюре, своей матери; тот Харальд, что завоевал под свою власть всю Данию и Норвегию и крестил данов во Христову веру». На другой грани выбит стилизованный лев, сражающийся со змеей, а на третьей — распятый Христос в обрамлении орнамента из веток и листьев. Изображая распятие таким образом, резчик, вероятно, сознательно уподоблял Христа Одину, прибившему себя к Иггдрасилю, чтобы узнать секрет рун. Мельчайшие следы краски указывают на то, что изначально камни были ярко раскрашены.

Главным средоточием государственной власти Еллинг оставался недолго. Оказавшийся на западном краю объединенного королевства, он стал неудобным местом для пребывания правителя, и в 980-х гг. Харальд перебрался в Роскилле, что всего в нескольких километрах от старинного административного центра Лейре, в средней части страны, на острове Зеландия.

Изгнание и смерть

Власть Харальда не ограничивалась Данией. Вступив в союз с ярлом Ладе (ныне пригород Тронхейма) Хаконом Сигурдссоном, он около 970 г. сверг норвежского короля Харальда Серая Шкура, захватив юг страны, а север отдав Хакону. Кроме того, Харальд установил свою власть над венедским портом Юмной (Йомсборгом) — предположительно, это нынешний польский порт Волин в устье Одера. В Х в. Йомсборг представлял собой мощно укрепленный торгово-ремесленный город с обширной бухтой. Много путешествовавший кордовский торговец ат-Тартуши считал его более красивым и благоустроенным, чем Хедебю. Множество типично скандинавских артефактов, таких как амулеты в виде молота Тора, норвежские чаши из мыльного камня и рунические надписи, указывают на то, что в этом славянском городе постоянно существовало скандинавское сообщество. Возможно, отсюда и пошла легенда о йомсвикингах, элитном отряде норманнских наемников, которые, согласно романтическим исландским сагам, квартировали в Йомсборге.

Несмотря на все достижения Харальда, его царствование окончилось худо. Первый удар он получил в 975 г., когда германцы захватили Хедебю. Годом раньше датские викинги прошли набегом по Северной Германии, и, справедливо или нет, но император Отто II счел Харальда виновником и в ответ вторгся в Данию. Харальд попытался с помощью ярла Хакона остановить германцев на Даневирке, но в конце концов отступил. Ему пришлось отдать Хедебю с его доходами Отто, который для обороны завоеванного построил в близлежащем Шлезвиге крепость и посадил там гарнизон. Под нажимом Отто Харальд пытался и в Норвегии насаждать христианство. К несчастью для него, это не понравилось убежденному язычнику ярлу Хакону, который, взбунтовавшись, установил свою власть по всей стране.

В 982 г. Отто II потерпел крупное поражение во время итальянской кампании. Это была слишком удобная возможность, чтобы не воспользоваться ею, и датская армия под предводительством Свена Вилобородого отбила у германцев Хедебю, а тесть Харальда Мстивой тем временем сжег Гамбург. Однако к этому времени Харальд нажил немало врагов дома. С усилением королевской власти местные вожди утрачивали свою традиционную автономию, а истые язычники были недовольны насаждением христианства. В 987 г. Свен поднял мятеж против отца, и Харальд бежал в Йомсборг, где вскоре умер от ран, полученных в сражении. Свен, если верить Адаму Бременскому, никогда не принимал свое крещение всерьез и захватил власть при поддержке возмущенных язычников. Но хотя Свен смог обратить их недовольство к своей выгоде, он вряд ли отрекся от христианства. Есть все свидетельства того, что Свен продолжил отцовскую политику христианизации страны, построил за годы своего правления немало церквей, и если бы он был по-настоящему враждебен христианам, то вряд ли позволил бы сторонникам отца привезти тело Харальда из Йомсборга и похоронить в церкви, которую тот заложил в Роскилле.

В действительности недовольство Адама объясняется, видимо, тем, что Свен не признавал власти гамбургско-бременских архиепископов. В средневековой Европе привычного нам разделения церкви и государства не знали. Короли ждали от епископов всяческой помощи в управлении государством и неизменно пытались влиять на назначения церковных
иерархов. В годы Харальда датская церковь и ее епископы подчинялись архиепископам Гамбурга и Бремена, которых назначали германские императоры. Ни один средневековый король не был бы доволен таким положением дел: это прямое ограничение его власти. И часто бывало так, что светская власть шла туда, куда вела церковь. Очевидно, Харальд принимал эту ситуацию ради того, чтобы замириться с императором, пока будет укреплять монархию в Дании. Свен же низверг отца, вероятно, именно потому, что ясно видел: верховенство Германии над датской церковью может в конце концов обернуться притязаниями Германии на власть в датском государстве. Все годы своего царствования Свен избегал контактов с Гамбургско-Бременской епархией и священников, когда в них возникала нужда, привозил из Англии.

Захват власти Свеном совпал с новой волной норманнского морского разбоя, связанного, главным образом, с Англией, которая превратилась под властью слабого короля Этельреда Неразумного в легкую добычу. Свен понимал, что предводители викингов, возвращающиеся из-за моря с добычей и славой, могут бросить вызов королевской власти, и потому старался отодвинуть их в тень, лично возглавляя походы за данью (см. главу 9). Вероятно, больше всего Свена тревожили два вождя: изгнанный из Норвегии морской конунг Олаф Трюггвасон и датский аристократ Торкелль Длинный. Саги говорят, что Торкелль был сыном ярла Зеландии Струта-Харальда и братом Сигвальда, легендарного предводителя йомсвикингов. Иначе говоря, Торкелль принадлежал к тому классу, который больше всех пострадал от централизации королевской власти, осуществленной Харальдом. В 1011 г. Торкелль получил от Этельреда колоссальную контрибуцию в 21 772 кг серебра, а затем поступил к нему на службу и сражался за него против Свена. Королевской крови у Торкелля не было, и потому он был не так уж страшен Свену. Да, это был необыкновенно могущественный человек, но претендовать на датский трон вместо Свена он вряд ли мог бы и в конце концов нашел себе место при новой расстановке сил (при сыне Свена Кнуде). С Олафом Трюггвасоном дело обстояло иначе. На доходы от набегов на Англию в 991–994 гг. он в 995 г. предпринял успешный захват власти в Норвегии. Между тем Свен тоже провозглашал себя законным правителем Норвегии по праву наследования от отца, Харальда Синезубого. Таким образом, война между ними была неизбежна.

Харальд Прекрасноволосый объединяет Норвегию

Притязания Дании на власть над Норвегией имели давнюю историю. В 813 г. франкские хроники сообщали, что короли Харальд Клак и Регинфред сражались в Вестфолде, что к западу от Осло-фьорда, пытаясь навязать свою власть не желавшим ее норвежцам. Об исходе сражения хроника умалчивает, но скорее всего королям не удалось надолго покорить эти земли. Через 20 лет в самом центре Вестфолда, в Осеберге, две знатные женщины, одна пожилая, другая средних лет, были похоронены в кургане с богатыми погребальными дарами. Поскольку подобного погребения удостаивались только полновластные королевы, ясно, что Вестфолд находился в центре независимого королевства. Неизвестно, которая из двух погребенных женщин была королевой, а которая — рабыней, принесенной в жертву, чтобы сопровождать госпожу за гробом (обе были в богатом облачении), но предание сохранило имя королевы: Оса, а в сагической традиции она считается бабкой Харальда Прекрасноволосого, первого короля, правившего всей Норвегией.

При всей важности Харальда для норвежской истории мы точно не знаем, когда он на самом деле жил. Самый полный рассказ о его жизни содержится в «Круге земном» (Heimskringla) — эпической саге о норвежских королях, написанной в XIII в. исландцем Снорри Стурлусоном, но она, несомненно, содержит немало легендарного. Согласно Снорри, Харальд происходил из протоисторической шведской династии Инглингов, а через них — от бога плодородия Фрейра. Отец Харальда, Хальфдан Черный, был сыном Осы и ее мужа короля Гудреда Вестфолдского. Корону Вестфолда Харальд унаследовал в 10 лет, когда его отец утонул, провалившись в полынью на замерзшем озере. Маловероятно, чтобы это произошло много раньше 870 г. Харальд мечтал править всей Норвегией и поклялся, что не будет ни стричь, ни причесывать волос, пока не добьется своей цели, за что и получил прозвище Прекрасноволосый (hárfagri).

Норвегия никогда не стремилась к единству. Сложная топография и протяженное побережье затрудняли внутренние коммуникации и способствовали разобщенности: в начале эпохи викингов почти в каждой долине был свой вождь или князек. Но две области особенно располагали к формированию местных центров власти. Во-первых, Викен на юго-востоке страны — земля по берегам закрытого Осло-фьорда, в которой располагалось и королевство Харальда, Вестфолд. Викен лежит в дождевой тени Центрального норвежского хребта, и его относительно сухой и солнечный климат способствует пахотному земледелию. Другая область — Трёнделаг, плодородные земли вокруг Тронхеймс-фьорда, более чем в 500 км к северу и за горами. Здесь правил Хакон Гьотгардссон, ярл Ладе, чья родословная была не менее впечатляющей, чем у Харальда. После периода вялой вражды Харальд и Хакон стали союзниками, король признал автономию северного ярла в обмен на его помощь в войне против десятков местных царьков. Около 885 г. (трудно определить сколько-нибудь точно) Харальд разбил в морском бою в Хаврсфьорде коалицию семи вождей и ярлов, и на том сопротивление его власти прекратилось. Исландское предание гласит, что уцелевшие в той битве враги Харальда бежали на Шетландские острова, откуда потом совершали набеги на Норвегию. Харальд отправился походом на запад, чтобы подчинить острова Норвегии, и учредил Оркнейское графство под властью своего союзника Рёгнвальда из Мёре.

Тирания Харальда

Исландские исторические предания, собранные Снорри Стурлусоном, изображают Харальда Прекрасноволосого тираном. После победы при Хаврсфьорде Харальд, согласно преданию, отнял у всех свободных земледельцев право собственности на землю, насильно превратив их в своих арендаторов, и обложил народ тяжелыми налогами. Средневековые исландцы вроде Снорри верили, что их предки поселились в Исландии только ради спасения от гнета Харальда Прекрасноволосого. Вместе с тем никаких подтверждений тому, что Харальд отнимал у крестьян земли, нет: низведение большинства свободных земледельцев до положения арендаторов — это явление, современное самому Снорри. Также несомненно, что заселение Исландии началось до того момента, когда произошло сражение при Хаврсфьорде. Некоторые историки сомневаются и в том, что Харальд бывал на Оркнейских островах, потому что графство Оркни было основано до того, как он стал норвежским королем (см. главу 4). Таким образом, исландцы, вероятно, сочинили эту историю, чтобы объяснить, почему такое множество первопоселенцев прибыло не из Норвегии, а из Оркни. На деле монархия Харальда была далеко не абсолютной. Ярлы Ладе правили Тронхеймом и Халогаландом практически независимо и уступали королю единственно лишь титулом. Харальд, безусловно, низвел многие локальные королевства до графств, но вместе с тем и век спустя после Харальда в Норвегии оставались еще десятки «долинных королей». И то единство, которого добился Харальд, не удержалось после его смерти, случившейся где-то между 930 и 940 гг.

За свою долгую жизнь — считается, что погиб он в возрасте 80 лет — Харальд произвел на свет более 20 сыновей от не менее чем восьми разных женщин. Снорри Стурлусон пишет, что за три года до смерти Харальд разделил королевство между сыновьями, верховным королем назвав любимого сына Эрика (Кровавую Секиру). Это не обрадовало остальных братьев, которые считали, что как обладатели королевской крови они достойны полновесных корон. Едва Харальда не стало, его сыновья, вполне предсказуемо, принялись делить власть в местных королевствах, которые были ему покорны. При таком зловещем прозвище — полученном за жестокое правление, а не за воинские подвиги — Эрик, вероятно, самый известный из норманнских конунгов. Почти столь же знаменитой, по крайней мере, в сагах, была и его жена Гуннхильда, слывшая вёльвой, то есть прорицательницей. Ее еще при жизни Харальда обвиняли в том, что она навела смертельную порчу на Эрикова единокровного брата Хальфдана. Не обладавший государственными талантами Эрик пытался удержать единство страны силой оружия. Подстрекаемый Гуннхильдой, он успел изрядно проредить своих братьев, прежде чем норвежцы возмутились и призвали его юного брата по отцу Хакона Доброго (умер в 960 г.) из Англии, где тот воспитывался у короля Этельстана, занять трон. Ярл Ладе Сигурд Хаконссон оказал Хакону поддержку, и в Трёнделаге того объявили королем Норвегии. Когда Хакон двинулся на Викен, Эрик внезапно лишился всех сторонников и бежал в Оркни. Оттуда он принялся совершать разбойничьи походы и этим добыл себе в 948 г. королевскую корону в Йорке, а шестью годами позже встретил смерть в битве при Стейнморе (см. главу 2).

Язычество торжествует

Вернувшийся домой Хакон мало что мог знать о своем королевстве. Он не бывал в Норвегии с тех пор, как отец еще младенцем услал его в Англию. Так что положение его всегда оставалось непрочным: не хватало местных связей, друзей и авторитета, которые обязательно были бы, вырасти Хакон на родине. Во многих отношениях он оказался слабым монархом и напрямую правил только на западе Норвегии. Племянники Хакона Гудред Бьорнссон и Трюггви Олафссон правили как полновластные короли Вестфолдом и Остфолдом, а ярл Сигурд совершенно автономно распоряжался Трёнделагом и Холугаландом. Король Этельстан воспитал Хакона в христианской вере, и в начале своего царствования тот надеялся распространить ее на родине. Хотя никаких письменных свидетельств о миссионерской деятельности в Норвегии того времени нет, благодаря ее устойчивым связям с Англией и Ирландией многие норвежцы, должно быть, уже успели познакомиться с христианской доктриной. Скорее всего, в стране было немало христианских невольников, а у многих норвежцев были знакомые христиане в колониях на Британских островах. Среди воинов, возвращавшихся из походов, многие номинально были христианами, крестившись из прагматических соображений во время службы в наемниках у христианских правителей или ради облегчения переговоров о выплате контрибуции. Вместе с тем, кроме нескольких крестов с надписями, археологи не обнаружили никаких признаков существования христианских общин в Норвегии до Хакона Доброго.

Хакон призвал на помощь монахов из Англии. Крещение приняли некоторые воины его дружины, но больше ради верности предводителю, чем по убеждению, и большинство норвежцев соглашались терпеть новую веру короля, лишь покуда это оставалось его частным делом. Гром грянул, когда Хакон на собрании фростатинга в Трёнделаге объявил, что норвежцам следовало бы оставить языческую веру и креститься. Это вызвало немедленный бунт свободных земледельцев, которые всерьез боялись, что земля перестанет родить, если они не смогут совершать традиционные жертвоприношения. Большинство местных вождей тоже воспротивились крещению, отчасти из страха утратить имеющийся у них статус и власть: в скандинавском язычестве не было института жрецов, и все священные ритуалы исполняли вожди. Поддержанные, судя по всему, ярлом Сигурдом, свободные крестьяне выдвинули ультиматум: они выберут иного правителя, если Хакон не принесет жертву богам, как то делал его отец. В том же году на празднике урожая в Ладе король попытался предложить компромисс, прикоснувшись губами к поднесенному мясу жертвенного коня через льняную холстину, но это никому не понравилось. В области Мёре четыре местных вождя принялись истреблять священников и жечь построенные Хаконом церкви, а другие сговорились принудить короля участвовать в зимнем жертвоприношении, Юле, угрожая в случае отказа насилием. Под мощным нажимом Хакон в конце концов сдался и съел кусочек конской печени. Это символическое жертвоприношение, судя по всему, вполне удовлетворило язычников, Хакон же после этого унижения оставил попытки обращения Норвегии ко Христу.

Скоро он столкнулся с более серьезной угрозой. После смерти Эрика Кровавой Секиры (954 г.) его сыновья уплыли в Данию и заручились поддержкой Харальда Синезубого против Хакона в войне за норвежскую корону. Хакон оказался способным военачальником и нанес сыновьям Эрика серию поражений. В 960 г. трое из этих сыновей, Харальд Серая Шкура, Гамле и Сигурд, тайно высадились в Холугаланде и внезапно напали на Хакона, находившегося во дворце в Фитъяре. Хакон отбил нападение, и братья бежали на корабли, но это была его последняя победа: в бою его ранили стрелой в руку, и вскоре он умер от потери крови. Хотя Снорри утверждает, что Хакон до последней минуты оставался христианином, он мог, по крайней мере, номинально, обратиться в язычество: только ради сохранения мира в стране. Несомненно одно: придворные похоронили его по языческому обряду в кургане, и королевский скальд Эйвинд Погубитель Скальдов в «Речах Хакона», поэме, сложенной на смерть короля, рассказывает, как Хакона принимают в Вальгалле: как истинного воина-язычника, павшего на поле брани. При всем противодействии его религиозной политике в сагах Хакон описан как справедливый правитель, принесший мир и добрые урожаи и своими правовыми реформами повысивший представительность и эффективность местных тингов.

Поскольку наследников мужского пола Хакон не оставил, трон занял, при поддержке Харальда Синезубого, Харальд Серая Шкура, старший сын Эрика Кровавой Секиры. Этот Харальд, как и его братья, во время пребывания в Англии крестился, и, в отличие от своего дядьки, братья не колеблясь обращали силу против тех, кто сопротивлялся новой вере. Они разрушили множество языческих святилищ и низвергали идолов, чтобы показать их бессилие, но даже под угрозами норвежцы крайне неохотно принимали крещение. Харальд замышлял забрать под свою прямую власть всю Норвегию и безжалостно подавлял любое сопротивление. Он ясно понимал, что главное препятствие для его замысла — ярл Сигурд, и потому сблизился с недовольным братом Сигурда Грьетгардом. Они тайно сговорились: Грьетгард поможет Харальду свергнуть Сигурда, а за это сам станет ярлом вместо брата. После жатвы 962 г. Грьетгард сообщил Харальду, что Сигурд с весьма немногочисленной свитой будет пировать во дворце в Агло, на севере Трёнделага. Путем, указанным Грьетгардом, Харальд прошел при свете звезд Тронхеймс-фьорд и поздно ночью, никем не замеченный, причалил в Агло. Люди Харальда подожгли дворец, где пировал Сигурд со свитой. Все, кто там был, сгорели. Вскоре после этого Харальд организовал убийства Гудреда Бьорнссона и Трюггви Олафссона, но истребление главных соперников не помогло ему укрепиться на троне.

Норвегия переходит под датское владычество

Народное недовольство действиями Харальда дало возможность вмешаться в норвежские дела Харальду Синезубому. Ярла Сигурда любили подданные, и после его убийства жители Трёнделага встали под знамена его сына Хакона Сигурдссона. После трех лет опустошительной войны Харальду пришлось признать Хакона ярлом Ладе с той же самой автономией, какой пользовался его отец. Мир продлился недолго, и в 968 г. Хакон бежал в Данию, где сговорился с Харальдом Синезубым свергнуть Харальда Серую Шкуру и поделить Норвегию. Датский Харальд заманил норвежского к себе, посулив земли, но едва тот сошел с корабля в Халсе, на берегу Лим-фьорда в Северной Ютландии, на него напали и убили. Покончив с Харальдом, Хакон и Харальд Синезубый привели в Викен большой флот и разделили Норвегию между собой. Хакон вернул себе земли предков на севере, где правил совершенно независимо, и получил области Рогаланд, Хордаланд, Согн, Мёре и Ромсдаль на западном побережье, которыми управлял как вассал Харальда Синезубого. А тот правил остальной Норвегией, кроме Вестфолда и Агдера, которые он отдал Харальду Гренландцу, сыну убитого короля Гудреда Бьорнссона.

Хакон поначалу честно держался соглашения с Харальдом и в 975 г. выставлял воинов и суда для обороны Дании от вторжения императора Отто II. Пока Хакон был в Дании, Харальд заставил его креститься и взять с собой в Норвегию нескольких монахов, чтобы они начали обращать народ. Убежденный язычник, Хакон крестился лишь для вида и вовсе не собирался помогать Харальду крестить Норвегию. Он взял на корабль монахов, как потребовал Харальд, но едва задул попутный ветер, высадил их на берег и поспешил восвояси, по пути грабя датские земли. Озабоченный германской угрозой, Харальд не смог помешать Хакону захватить власть над всей страной, после чего добрый десяток лет Хакон правил Норвегией в одиночку. В конце правления Харальда Синезубого или в начале правления Свена Вилобордого (источники разноречивы, и ни один из них нельзя признать достаточно убедительным) даны попытались вновь завладеть Норвегией, отправив в Ладе флот из 60 кораблей. Саги рассказывают, что возглавляли экспедицию знаменитые йомсвикинги, но корабли до цели так и не добрались. Обманутые плененным проводником-пастухом, близ Хьёрунгавага в Суннмёре даны неожиданно натолкнулись на гораздо более многочисленный норвежский флот и потерпели сокрушительное поражение в битве, разыгравшейся под сильным ливнем и градом. Спастись удалось лишь половине датских кораблей.

Саги рассказывают, что после победы при Хьёрунгаваге Хакон стал деспотичным и в конце концов обложил крестьян такими непомерными налогами, что лишился всякой популярности. Он сделался настолько не мил народу, что, когда в Норвегии неожиданно высадился Олаф Трюггвасон (995 г.), недавний триумфатор английской кампании, его немедленно признали королем. Хакон бежал и скрывался, но вскоре был убит кем-то из приближенных, когда прятался в свинарнике, и в его отсеченную голову, выставленную Олафом на всеобщее обозрение, разъяренные бонды (землевладельцы) швыряли камни. Сыну Хакона Эрику Хакорнсону удалось скрыться, и, как многие изгнанники до него, он стал предводителем флотилии викингов.

Народный восторг от Олафа скоро поутих. Воспитание сделало его человеком безжалостным даже по меркам безжалостного века. Он был малым ребенком, когда убили его отца, короля Трюггви Олафссона, и мальчику с матерью пришлось бежать из страны. По пути в русские земли их корабль в Балтийском море захватили эсты, и Олаф попал к работорговцу по имени Клеркон. К счастью для мальчика, купили его добросердечные хозяева, которые хорошо с ним обращались и воспитывали (Клеркон выменял Олафа на дорогой плащ). Когда Олафу исполнилось восемь, его разыскал кузен Сигурд, выкупил и отвез в Новгород. Там девятилетний мальчик вновь столк­нулся с Клерконом и расколол ему голову ударом топорика. Подростком Олаф уже служил в дружине Владимира Великого, но в 18 лет покинул службу, чтобы стать викингом. Как обладатель королевской крови он, несмотря на юные лета, без труда набрал войско и, как то было в обычае, с этого момента стал звать себя королем. Оставалось только захватить какое-нибудь королевство. Восемь лет непрерывных походов по Балтике и Англии принесли ему все необходимое для такого шага: богатство, славу и верное войско. Было ему при этом всего 27 лет от роду.

Крещение или смерть

В 994 г. в Англии Олаф крестился, причем таинство над ним совершил архиепископ Кентерберийский Элфидж, в 1012 г. принявший мученическую смерть от рук данов. Поэтому языческое сопротивление христианизации Олаф решил сломить раз и навсегда. Он не был терпеливым человеком и, похоже, с самого начала решил, что сила быстрее даст нужные плоды. Насаждать новую веру он начал с Викена, где мог рассчитывать на поддержку отцовской родни. Противника Олаф не щадил: убивал, калечил, изгонял. Тех, кто практиковал древнюю магию сейд, он топил в море, в отлив привязывая к скалам. Народу Викена такие методы показались убедительными, и к началу 997 г. большинство его жителей были крещены. Летом Олаф пошел в западные области Норвегии, взяв большое войско, чтобы подавлять любое недовольство. Но недовольных не нашлось — отчасти благодаря материнской родне Олафа, которая все влияние употребила на то, чтобы смягчить антихристианское сопротивление. Осенью Олаф пришел в Трёнделаг, по-прежнему поголовно языческий, и сжег святилище в Ладе. Местные жители решили, что это уже слишком, и взялись за оружие, вынудив Олафа на зиму уйти в Викен. Но это было временное отступление. На следующий год он вернулся в Трёнделаг. Сначала Олаф занял примирительную позицию, обещав поглубже изучить языческие верования, но это было лишь уловкой, чтобы усыпить бдительность трёнделагцев, которые почувствовали себя в безопасности. На местном тинге люди Олафа убили главу языческой общины Ярн-Скегги прямо в храме Тора. И хотя язычники пришли в полном боевом облачении и с оружием, потеря предводителя подорвала их боевой дух, и они безропотно согласились креститься.

Чтобы еще укрепить свою власть в слишком независимом Трёнделаге, Олаф построил на мысу близ устья Нидельвы, омываемом с одной стороны рекой, а с другой водами фьорда, дворец и христианскую миссию. Почти полностью окруженное водой, это место было хорошо защищено, и оттуда имелся прямой выход в море. Кроме того, оно было всего на 3,5 км удалено от Ладе, центра местной независимой власти, теперь перешедшего под контроль короля. Новое поселение Олаф назвал Каупанген («место торга»), возможно, для привлечения коммерсантов, а с ними — налогов и таможенных сборов, но оно скоро стало известно под названием Нидарос («устье Нидельвы»). С XIX в. оно стало носить название Тронхейм — ныне это третий по величине город Норвегии.

Упрочить свои позиции в этих краях Олаф также пытался за счет женитьбы на дочери Ярн-Скегги, Гудрун. Это оказалось большим просчетом, едва не стоившим Олафу жизни: Гудрун была не из тех, кто легко прощает обиды, и в брачную ночь попыталась заколоть жениха. Далее сага лаконично резюмирует: «Гудрун больше не ложилась в постель с королем». Весной 999 г. Олаф завершил крещение прибрежных областей Норвегии, отправившись в Халогаланд, лежавший за полярным кругом, но сначала разбив силы халогаландцев в морском сражении. Примерно в то же время под нажимом Олафа исландский альтинг принял христианство как официальную религию страны.

Христианизация была лишь одним из путей, которыми Олаф надеялся упрочить королевскую власть. Для средневековых монархов важным способом обретения славы и расширения власти была чеканка монеты. Олаф устроил в Тронхейме монетный двор и выпустил первую норвежскую монету. А еще он учредил институт провинциальных наместников. Однако новому королю не суждено было править долго. После нескольких лет успешных кампаний на Балтике в Данию вернулся Эрик Хаконсон, радушно встреченный Свеном Вилобородым. В союзе со шведским королем Олафом Шётконунгом (правил ок. 995–1022 гг.), который имел виды на определенные области Норвегии, эти двое замыслили свержение Олафа. Удобная возможность явилась в 1000 г.: Олаф поплыл через датские воды на юг грабить венедские земли на южном берегу Балтики.

Саги говорят, что к этому набегу Олафа подстрекала новая жена, Тюре, сестра Свена Вилобородого. Брак Олафа и Тюре не был дипломатическим: Тюре против воли брата покинула мужа-язычника, венедского короля, и вышла за Олафа. Теперь она потребовала, чтобы Олаф отнял у венедов имущество, которое ей пришлось бросить, убегая от прежнего мужа. По преданию, приближенные не советовали Олафу это делать, но он послушал жену. Более вероятно, что Олаф решил успешным набегом залечить раны от насильственной христианизации и укрепить лояльность военной аристократии. А венеды, как язычники, казались ему законной добычей.

Битва в море

Кампания Олафа прошла вполне благополучно, однако за всеми его перемещениями пристально следили шпионы Свена Вилобородого. И в сентябре, когда Олаф поплыл домой, у Свольдера его подстерег большой флот Свена с союзниками. Свольдер не удалось отождествить ни с одним местом. Некоторые историки высказываются в пользу немецкого острова Рюген в Балтийском море, другие считают, что это Эресунн, узкий пролив между Швецией и Данией. Флагман Олафа, 64-весельный позолоченный драккар «Длинный змей», был одной из самых больших в истории длинных ладей, но с ним шло всего 11 судов, а у противника их было 70, и это предопределило исход сражения.

Подробностей битвы мы не знаем, но, скорее всего, поединков корабль на корабль не было. Морские сражения в эпоху викингов обычно происходили так же, как и сухопутные, только полем боя служили корабли. Ладьи выстраивали в линию носами к противнику. Самые большие всегда ставились в середине строя. Перед боем снимали мачты и паруса, чтобы освободить палубы для сечи, и все маневры выполнялись только на веслах. Обороняющаяся сторона, которой у Свольдера был флот Олафа, нередко связывала корабли с помощью мачт и рей, чтобы получилась единая прочная платформа, по которой воины могли быстро перебегать с края на край туда, где они нужнее. Атакующие тоже прибегали к такому приему, но только после того, как вступят в контакт с противником. Тактика была проста. Первым делом нужно было зацепиться за вражеские суда баграми и кошками, а потом высадиться на них. Корабль, освобожденный после рукопашной схватки от вражеских воинов, отцепляли и отгоняли прочь. При такой войне размеры корабля важнее и скорости, и маневренности. Чем крупнее корабль, тем многочисленнее на нем команда и тем больше он возвышается над водой. Судно с высокими бортами лучше защитит экипаж от метательных снарядов, и взять на абордаж его труднее.

Битву у Свольдера Эрик Хаконсон вел со своего флагманского драккара «Железная птица», который размером и роскошью мог поспорить с «Длинным змеем» Олафа. Автор «Круга земного» в саге об Эрике пишет, что тот «стал бок о бок с крайним из судов короля Олафа, очистил его от людей и, перерубив канаты, отпустил в свободное плавание. После этого привалил к следующему кораблю и дрался, пока тоже не освободил. Теперь все воины, бывшие на мелких судах, стали перебегать на большой корабль, а ярл отвязывал их один за другим и отпускал в море, освободив от команды. В конце концов без команды остались все корабли Олафа, кроме "Длинного змея", где собрались все, кто еще мог держать оружие. "Железная птица" стала к борту борт, и бой продолжался на мечах и топорах».

Соотношение сил сказалось: Олаф с горсткой воинов вынужден был отбиваться от врага на корме «Длинного змея». Предвидя неминуемую гибель или плен, король в полном снаряжении прыгнул за борт и камнем ушел на дно. Норвежцы, однако, не захотели смириться с его гибелью, и Олаф превратился в «короля под горой», как английский Артур, германский Фридрих Барбаросса и множество других, которые, когда пробьет урочный час, явятся, чтобы вернуть себе свои королевства. Вскоре после гибели Олафа пошли слухи, что он под водой переплыл на другой корабль и на нем бежал к венедам, откуда ушел в Святую землю. Но, как говорит об этом Снорри Стурлусон, правда то или нет, а «король Олаф Трюггвасон так и не вернулся в свое норвежское королевство».

Годы под властью данов

После смерти Олафа Норвегию поделили между собой Свен Вилобородый, Эрик и Олаф Шётконунг. Свен забрал себе Викен, Эрик, ставший ярлом Ладе, правил на правах Свенова вассала большей частью севера и западом. Король Олаф получил центральные области Средней Норвегии, но передал их своему зятю, брату Эрика Свену Хаконсону, в вассалитет. Пребывая в изгнании, Эрик с братом, вероятно, крестились, но даже если так, они не пытались распространять христианство среди подданных, и многие норвежцы вернулись к языческим верованиям. Восстановив в Норвегии датское владычество, Свен Вилобородый оставшиеся годы своего царствования провел, добывая средства к укреплению датской монархии грабежами в Англии, и в итоге в 1014 г. завоевал весь остров. На датском троне наследником Свена стал его старший сын Харальд II (правил в 1014–1018 гг.), на английскую же корону притязал младший, Кнуд. За это наследство ему пришлось воевать, но Англия была таким ценным призом, что Кнуд привлек на помощь и старинного врага своего отца Торкелля Длинного, и ярла Ладе Эрика, передавшего свои земли сыну Хакону. Воспользовавшись отсутствием Эрика, другой норвежец королевского рода, Олаф Харальдссон (правил в 1016–1028 гг.), вернулся в страну, восстановил ее независимость и продолжил начатое Олафом Трюггвасоном крещение народа.

Олафу Харальдссону суждено было стать мучеником и святым, и потому его жизнь, без сомнения, документирована лучше, чем жизнь любого другого скандинавского правителя эпохи викингов: о нем охотно писали и авторы житий, и составители королевских жизнеописаний. В позднейших сагах о нем сохранились скальдические поэмы, сложенные во время его жизни и первые годы после гибели. Вместе с тем предполагаемая святость героя подразумевает известный недостаток объективности: кто в Средние века позволил бы себе скептически отозваться о святом? Готовясь писать сагу о святом Олафе, самую длинную из всех саг «Круга земного», Снорри Стурлусон изучил множество ранних источников и намеренно отсеял те, которые счел слишком фантастичными. Но он тоже был человеком своего времени, и даже его относительно трезвое повествование местами напоминает житие.

Олаф родился около 995 г., уже после смерти своего отца, Харальда Гренландца, короля Вестфолда и Агдера, и прямым потомком Харальда Прекрасноволосого. Предположительно, во время христианизации Норвегии Олафом Трюггвасоном Олаф еще в детстве был крещен вместе с матерью Астой Гудбрандсдоттер и отчимом Сигурдом Сюром, королем Рингерике, однако нормандский хронист Гильом Жюмьежский (ум ок. 1070 г.) утверждает, что Олафа крестил в 1013 г. во время его поездки в Нормандию архиепископ Руанский. Олаф, как и Олаф Трюггвасон, развивался не по годам быстро и в 12 лет получил от отчима корабль и дружину для разбойничьих морских походов. Таким образом Олаф стал королем, хотя пока без королевства. Сегодня нам трудно представить, чтобы взрослые мужчины шли в бой под началом 12-летнего мальчика, но таков был магнетизм королевской крови. В походах, которые довели его от Балтики до Испании, Олаф более чем оправдал веру в него. По большей части он сражался в Англии — то в союзе с Торкеллем Длинным, то на службе у короля Этельреда — и стяжал огромное состояние контрибуциями с побежденных и жалованьем за наемную службу.

Вскоре после того как ярл Эрик отправился на помощь Кнуду в Англию, Олаф вернулся в Южную Норвегию и при поддержке отчима и коалиции местных вождей был провозглашен королем. Узнав об этом, Свен Хаконсон собрал в Трёнделаге флот и поплыл на юг сразиться с Олафом. Свен и Олаф сошлись в морском бою у Несъяра в Осло-фьорде на Вербное воскресенье 25 марта 1016 г. Свен потерпел поражение и бежал к своему тестю в Швецию, где вскоре умер. Узнав о поражении дяди, Хакон тоже бежал в Англию, где Кнуд, ставший королем, радушно принял его и сделал графом Вустерским. Олаф, чью власть в Норвегии больше никто не оспаривал, решил продолжить курс Олафа Трюггвасона на укрепление государства и христианизацию народа и, как тот Олаф, устроил свой двор в Нидаросе, чтобы самая вольнолюбивая область королевства была все время у него на глазах. Даже при некотором откате в язычество в годы правления ярлов Ладе в приморских землях христианство укоренилось прочно, так что Олаф сосредоточился на горных краях, где христиан было пока еще немного. Строго говоря, методы христианизации король избрал еще более жесткие, чем его предшественник. Обратившиеся получали королевские милости, упорствующих ждала смерть, истязания, калечение и ослепление. Многие из «долинных королей» лишились своих уделов и отправились в изгнание, иные без некоторых частей тела. По совету английского епископа Гримкетеля (или Гримкелля) Олаф сделал первые шаги к формированию в Норвегии духовных институтов и к христианизации языческих правовых норм. В 1024 г. на Мостерском тинге в Западной Норвегии он провозгласил новый свод законов о религиозных обрядах. Соблюдение христианских постов и праздников и крещение всех здоровых младенцев вменялось в обязанность. Устанавливались христианские законы о браке. Содержание церквей и священства возлагалось на общество. Введение христианского календаря означало, что повседневная жизнь выстраивалась теперь в соответствии с ним. Списки Мостерских законов, как их стали называть, читались на всех местных тингах, которым было приказано одобрить их.

Закономерно Олаф многих настроил против себя, особенно среди местных вождей, которым, вероятно, в равной степени досаждали и религиозные реформы, и централизация монаршей власти. Многие из этих вождей мечтали о возвращении слабой монархии, когда король жил где-то далеко. После недолгой вражды Олаф замирился со шведским королем Олафом Шётконунгом, женившись на его дочери Астрид, но Кнуда, присоединившего после смерти брата (1018 г) к своим владениям Данию, так просто с дороги было не убрать. Кнуд считал, что Норвегия по праву должна принадлежать ему, и писал Олафу письма, предупреждая, что, если тот не хочет войны, ему следует приплыть в Англию и признать власть Кнуда над собой. Олаф отказался и, чтобы упредить вторжение в Норвегию, соединив силы с зятем, новым шведским королем Анундом Якобом (правил в 1022–ок. 1050 гг.), первым напал на Данию. Союзники ожидали неизбежного ответного удара на реке Хельгеон (Святая река) в Сконе. Когда Кнуд вошел в реку со своей англо-датской армадой, Олаф и Анунд взломали дамбу из бревен и земли, сооруженную выше по течению, и мощная волна разметала флот Кнуда, многие корабли перевернулись, и сотни воинов утонули. Кнуду все-таки удалось восстановить какой-то боевой порядок и избежать кровавой бойни, но к концу дня ему пришлось уступить поле боя противнику. Впрочем, для Олаф и Анунда бой на Хельгеоне оказался пирровой победой: они понесли такие тяжелые потери, что не смогли продолжать войну, и их союз распался: каждый поспешил домой, опасаясь, как бы Кнуд не оказался там первым.

Их опасения были не напрасны. Через четыре года Анунд оказался у Кнуда в вассалах, а Олафа уже не было в живых. Вернувшись из датского похода, он обнаружил, что в Норвегии у него заметно поубавилось сторонников, и понял, что из всех крупных аристократов он может полагаться лишь на четверых. Но, как выяснилось, и тут он просчитался. В 1028 г. Кнуд привел к берегам Викена англо-датский флот из 50 кораблей, и вся страна восстала против Олафа, который бежал с немногими верными царедворцами сначала в Швецию, а оттуда — ко двору князя Ярослава на Русь. Кнуд восстановил Хакона Эрикссона на его родовом престоле в Ладе и назначил его регентом всей Норвегии. Но этот порядок установился ненадолго. В 1029 г., возвращаясь из Англии от Кнуда, Хакон утонул при кораблекрушении. Весть об исчезновении ярла Хакона быстро достигла Олафа, и в 1030 г. он отправился отвоевывать свой трон, оставив на попечении Ярослава пятилетнего сына, незаконнорожденного Магнуса.

Битва при Стикластадире

В Норвегию Олаф вернулся через Швецию, где, согласно Сторри Стурлусону, собрал войско в 3600 копий. Он прошел через нагорье Хьёлен прямо в Трёнделаг. Придворный скальд Олафа Сигват Тордссон писал уже после событий, что, если бы король был посвободнее в средствах, он собрал бы армию больше. Однако многочисленное войско было бы непросто прокормить во время долгого похода через малонаселенное высокогорье. Известия по торговым путям викингов летят быстро, и враги Олафа успели хорошо подготовиться к его появлению. Спускаясь по долине реки Вердальсельвы к Тронхеймс-фьорду, у фермы Стикластадир он встретил местное ополчение, превосходившее числом его армию. Армия Олафа состояла в основном из профессиональных воинов, включая его личных дружинников, но и землевладельцы, преградившие ему дорогу, были вооружены не косами и вилами. В эпоху викингов в Скандинавии все свободные граждане должны были иметь снаряжение для воинской службы, так что у каждого были по меньшей мере щит и копье плюс умение с ними управляться, а богатые бонды могли позволить себе много больше. Сражение произошло, предположительно, 29 июля 1030 г. и началось, когда солнце уже поднялось высоко над горизонтом. Олаф пытался решить дело стремительной атакой вниз по склону, надеясь, что удастся разорвать боевой порядок ополченцев, после чего те растеряются и побегут. Ополченцы отступили, но не разорвали рядов и не побежали — слишком многие помнили свирепое правление Олафа, чтобы так легко сдаться, — и вскоре их численное превосходство стало сказываться. Как пишет Снорри Стурлусон, Олаф в отчаянной рубке был ранен в ногу, затем получил удар копьем в живот от предводителя ополченцев Торира Собаки и, наконец, смертельный удар мечом в шею. С гибелью Олафа его войско рассыпалось и побежало: бой длился всего около полутора часов. Среди бежавших был 15-летний брат Олафа по матери Харальд (Суровый). Он получил рану, но некий крестьянин, сжалившись, спрятал его у себя в доме, вылечил и помог бежать в Швецию. Оттуда Харальд направился на Русь, а затем в Константинополь, в варяжскую гвардию.

После битвы местные крестьяне, верные Олафу, укрыли его тело от врагов и тайно похоронили на берегу Вердальсельвы. И хотя Олаф лишился и королевства, и жизни, он по-настоящему добился мира в Норвегии, переломив хребет языческому сопротивлению. Когда в 1028 г. Олаф бежал из страны, при столь же воинствующем христианине Кнуде отката к язычеству не произошло. Ополченцев в Стикластадире напутствовал перед боем датский епископ: если кто и молился о победе Одину, то тайно. Пути назад не было: Норвегия уверенно двинулась в сторону римско-католической христианской цивилизации.

Норвежский святой король

Вскоре поползли слухи о чудесах, происходящих на могиле Олафа, и все больше верующих утверждали, что обращенные к нему молитвы имеют силу. Через год после его гибели епископ Гримкетель перенес останки Олафа в ограду церкви Св. Климента в Нидаросе. При этом обнаружилось, что тело короля не тронуто тлением — неоспоримый для средневековых христиан признак святости, — и Гримкетель тут же объявил Олафа святым. Хотя в Риме его официально так и не канонизировали, культ святого Олафа быстро распространился в Норвегии, чему способствовало недовольство народа датской властью и череда неурожаев, которую молва объясняла Господним гневом за убийство короля Олафа. Это не означает, что Норвегия к тому моменту стала полностью христианской. Языческие верования и воззрения сохранялись еще не одно поколение. Церковь понимала это — так было со всеми новообращенными территориями — и всюду, где могла, включала или приспосабливала к христианской доктрине ранние верования, чтобы неофитам было легче освоиться с новым культом. В роли святого Олаф усвоил многие черты бога плодородия Фрейра и популярного бога-громовержца, губителя великанов Тора. Земледельцы молились святому Олафу о хорошем урожае, как некогда Фрейру, а в народных сказках множились сюжеты о том, как он побеждает троллей и великанов.

Свободные общинники ожидали, что правление Кнуда будет легче, но скоро им пришлось оставить эти упования. В Норвегии не нашлось вельможи, сопоставимого по рангу с утонувшим ярлом Хаконом, так что Кнуду не оставалось ничего иного, как попытаться править Норвегией более или менее напрямую, не полагаясь, в отличие от отца и деда, на неформальный раздел власти. С этой целью Кнуд посадил на норвежский трон своего несовершеннолетнего сына Свена, а регентшей при нем поставил его мать, англичанку Эльфгифу Нортгемп­тонскую. Эльфгифу оказалась столь суровой правительницей, что годы ее регентства, или «время Альфивы», как их называли норвежцы, стали образцом деспотизма. Свирепость самого Олафа скоро позабылась, и он, напротив, превратился в символ национального единства. В 1034 г. два норвежских местных вождя, вставших на сторону Кнуда против Олафа, Кальв Арнесон и Эйнар Тамбарскельфир, так разочаровались в датской власти, что отправились на Русь, чтобы привезти в Норвегию сына Олафа Магнуса. Когда Магнус объявился в стране, вспыхнуло народное восстание, вынудившее Свена и Эльфгифу бежать в Данию. Там Свен вскоре умер.

Кнуд скончался в 1035 г., и его англо-скандинавская империя тут же распалась. Гарольд Заячья Лапа, второй сын Кнуда от Эльфгифу, стал королем Англии, а Хардекнуд, сын Кнуда от Эммы Нормандской, сел на датский престол. Хардекнуд тут же признал Магнуса королем Норвегии, и два правителя договорились: кто из них проживет дольше, будет властвовать над обеими странами. Соответственно, когда в 1042 г. Харде­кнуд умер, Магнус стал королем Дании, а править ею в качестве регента посадил Свена Эстридсена, племянника Кнуда. Фамилию Свен взял, что необычно, от матери, сестры Кнуда, Эстрид, чтобы подчеркнуть связь с королевским родом и отгородиться от отца, ярла Ульва, которого Кнуд казнил за предательство. По материнской линии Свен был законным претендентом на датский трон, и он взбунтовался против Магнуса, а на тинге в Виборге, что в Северной Ютландии, даны оказали ему почести, подобающие королю. Магнус тут же ответил, нагрянув в Данию с большим флотом. Свен бежал к шведскому королю Анунду.

Даны остались верны Магнусу, потому что он показал себя успешным защитником страны. Больше двух столетий скандинавы совершенно безнаказанно грабили венедские племена, жившие на южном побережье Балтики. Однако к началу XI в. венеды освоили норманнские судостроительные технологии и принялись сами совершать набеги на Скандинавию, причем особенно уязвимыми оказались датские острова. Летом 1043 г. Магнус переплыл Балтику и взял венедскую крепость Юмну — норманнский Йомсборг. В том же году он разбил венедов, высадившихся на Ютландии, в битве при Хлюрскогсхейде, что к северу от Хедебю. Написанная около 1190 г. неизвестным автором норвежская хроника «Обзор саг о норвежских конунгах» рассказывает, что ночью накануне битвы Магнусу явился в видении его отец, пообещавший победу над язычниками-венедами и научивший, как построить войска для сражения. То, что он сын святого, только добавляло Магнусу великолепия.

Пока Свен Эстридсен обдумывал в Швеции следующий шаг, объявился только что покинувший ряды византийской императорской гвардии Харальд Суровый — с притязаниями на норвежский трон, полным сундуком серебра и устрашающей славой великого военачальника. Свен и Харальд сразу заключили союз, но Магнус тут же его развалил, предложив Харальду часть Норвегии. В 1047 г. Магнус в возрасте всего лишь 24 лет заболел и умер, не оставив наследников. На смертном одре он объявил свою волю: Харальд должен унаследовать Норвегию, но Дания остается у Свена. Свен был доволен, но запросы Харальда одной Норвегией не ограничивались. Следующие четыре года он старался выбить Свена из Дании, каждое лето совершая туда большие походы и в конце концов разграбив в 1050 г. Хедебю. Это должно было заметно урезать доходы Свена, но значение Хедебю по сравнению с былыми днями значительно уменьшилось. Большим судам, входившим в употребление в XI в., все труднее было достигать Хедебю, и после того, как в 1066 г. город в очередной раз подвергся разорению, теперь от венедов, обитатели покинули его, уйдя в Шлезвиг, построенный на другом берегу бухты Шлей, у более глубокого места.

Харальд побеждал Свена во всех сражениях, но решающая победа ускользала от него. Поражения не останавливали Свена, а его человечность снискала ему любовь подданных. Так, в 1050 г. во время морской погони за Харальдом Свен, имея все преимущества, бросил преследование, чтобы спасти пленных, выброшенных Харальдом в море, хотя и понимал, что дает своему смертельному врагу скрыться. Для финансирования своих походов Харальд обложил норвежцев тяжкими налогами, а прозвище свое он получил за свирепость, с которой подавлял любое несогласие. Дания получила 10 лет передышки, пока Харальд воевал со шведами на границе, но в 1060 г. он снова пришел к данам с войной. В бою на реке Ниса (ныне Ниссан) около Хальмстадта в Халланде, длившемся всю ночь, Харальд уничтожил датский флот. Свену едва удалось спасти свою жизнь, но даже это поражение не сломило датского сопротивления. Тем временем подданные Харальда стали роптать, и в 1064 г. он наконец заключил со Свеном мир, признав того королем Дании. Это стало вехой для обоих королевств: дальше каждое из них развивалось своим путем. К 1380 г., когда династические браки вновь объединили две страны под властью одной короны, каждая из них уже обладала неотъемлемой национальной идентичностью.

Харальд Суровый и после датской неудачи не захотел более спокойной жизни, которой, очевидно, так ждали его подданные. В 1066 г. умер король Эдуард Исповедник, и Харальд, вспомнив свое призрачное право на английский престол, унаследованное от Магнуса Доброго, собрал войско и отплыл в Англию навстречу поражению и гибели в битве при Стэмфорд-Бридже. После Харальда в Норвегии сначала правили сообща два его сына — Магнус II и Олаф III. Магнус умер молодым в 1069 г., и единственным королем остался Олаф (правил в 1067–1093 гг.), который отказался от завоевательной политики отца, заключил мир с Англией и Данией и все годы своего долгого владычества провел дома в Норвегии, совершенствуя ее государственное устройство. Благодарный народ запомнил его как Олафа Тихого (Кюрре). Именно при Олафе Тихом норвежские законы были впервые записаны, и он ввел в Норвегии систему гильдий, составлявшую важнейшую часть городской цивилизации в средневековой Западной Европе. Со времен Олафа Святого епископы в Норвегии были придворными-царедворцами, а Олаф Тихий создал систему епархий с кафедрами в Нидаросе, Осло и недавно основанном городе Бергене. Умер Олаф Тихий в 1093 г., успев превратить Норвегию в полноценное во всех отношениях средневековое европейское королевство.

То же самое мы видим к моменту смерти Свена Эстридсена (ок. 1074 г.) и в Дании. Не последним признаком приобщения самого Свена к культуре христианской Европы было то, что он стал первым скандинавским королем, умевшим читать и писать. Хотя Свен заявлял о притязании на английский трон, поддержав, без особого рвения, в 1069–1070 гг. английское восстание против нормандцев, после замирения с Харальдом его правление было преимущественно мирным, а главной заботой стало налаживание дружественных отношений с императором Священной Римской империи Генрихом III и с папским престолом. В отношениях с папами Свен, увлеченный храмостроитель, преследовал две главные цели, которых после него сумели достичь его сыновья. Во-первых, он хотел, чтобы в датской церкви появился собственный архиепископ и она стала независимой от германской Гамбургско-Бременской епархии. Этот замысел Свена воплотился в жизнь при его сыне Эрике Великодушном (правил в 1095–1103 гг.) с превращением лундской епархии в архиепархию, ответственную за всю Скандинавию (Норвегия и Швеция получат своих архиепископов в 1152 и 1164 гг. соответственно). Вторым устремлением Свена была канонизация его прапрадеда Харальда Синезубого, активно насаждавшего в Дании христианство: датской монархии для пущей сакральности нужен был свой святой. Это исполнил, лично заместив позицию, другой сын Свена, Кнуд Святой (правил в 1080–1086 гг.).

Последний датский король-викинг

Кнуд занял датский трон после недолгого правления его брата Харальда III (1074 / 6–1080 гг.). Популярный в народе и оставшийся в истории реформатором и законодателем, Харальд приблизил конец эпохи викингов, учредив, по сути дела, патент на морской разбой и поставив вне закона викингов, не отдающих установленную долю добычи в королевскую казну. Кнуд юношей совершал набеги на венедов и возглавил два похода в Англию, в 1069 и 1074 гг., когда его отец заявлял права на английскую корону. Став правителем, он положил конец зависимости королевской казны от военных трофеев, повысив доходы от налогов и сборов, и ввел десятину — обязательную уплату десятой части дохода на содержание церкви. А еще он преследовал самочинных викингов и повесил за разбой Эгиля Рагнарссона, ярла Борнхольма. Неудивительно, что эти преобразования не снискали ему популярности в народе. Недовольство подданных усугубилось в 1085 г., когда Кнуд ввел подушный налог на финансирование похода в Англию за английской короной. Флот Кнуда собирался в Лим-фьорде, однако угроза вторжения германцев задержала короля в Шлезвиге, и к концу лета его войско распалось, а недовольные воины пошли по домам убирать урожай. В 1086 г. Кнуд объявил новый сбор флота, но тут на Ютландии вспыхнул мятеж. Кнуд бежал в Остенде, где 10 июля вместе с братом Бенедиктом и 17 сподвижниками пал от рук мятежников перед алтарем в монастыре Св. Албана. С тех пор ни один датский король больше не собирал флота для похода на Англию.

К моменту гибели Кнуда Дания 120 лет была официально христианской страной, однако события, вызванные его смертью, показывают, что языческие верования не были полностью изжиты. Наследовал Кнуду его брат Олаф Голод (правил в 1086–1095 гг.). При нем в Дании случилось подряд несколько неурожайных лет, бескормица и голод — отсюда и незавидное прозвище. Для данов было несомненно, что бедствия — Божья кара за святотатственное убийство Кнуда в священном месте. Умер Олаф в августе 1095 г. при весьма странных обстоятельствах. Согласно историку Саксону Грамматику, он «добровольно отдал себя, чтобы спасти страну от несчастий, и молил, чтобы вся вина [за убийство Олафа] пала только на него. Так он отдал жизнь за свой народ». В этом таинственное объяснение отчетливо перекликается с историей полулегендарного шведского конунга Домальде, которого после двух лет неурожаев принесли в жертву, чтобы задобрить богов (см. главу 1). Могло ли случиться, что Олафа сделали жертвенным агнцем за всех данов? Или, возможно, он, пытаясь искупить их вину, совершил самоубийство (поступок вполне антихристианский)? Формулировка Саксона Грамматика несомненно предполагает, что Олаф принял смерть по своей воле и что она не была естественной, но речь не шла об убийстве. Таинственности добавляет и то, что место погребения этого короля неизвестно. Предание гласит, что его тело рассекли на части и развезли по разным концам страны, рассчитывая, что это как-то поможет вернуть земле плодородие. Однако далее события развивались в рамках христианской парадигмы. Преемник Олафа Эрик Великодушный убедил папский престол признать Кнуда мучеником, и в 1102 г. того канонизировали. Эрик тем временем уже начал строить недалеко от места мученичества Кнуда собор в панъевропейском романском стиле, чтобы там погрести его останки. В крипте этого собора поныне можно видеть скелеты Кнуда и его брата Бенедикта: кости весьма красноречиво свидетельствуют о том, какую злую смерть принял последний датский король-викинг.

Королевство шведов

В Швеции формирование единого государства завершилось позже других скандинавских королевств, и о ранних стадиях его развития известно, по сравнению с Данией и Норвегией, относительно немного. Шведы почти не участвовали в заселении Исландии, так что средневековых исландских историков и авторов саг, столь широко осведомленных о норвежских королях, Швеция интересовала мало. А в западноевропейских хрониках того времени шведы тоже появляются нечасто, потому что походы они совершали в основном на Восток.

Самый ранний из шведских королей, о котором что-то известно, — Эрик Победоносный (правил ок. 970–995 гг.). Проследить его происхождение сложно: данные путанны и противоречивы. По имеющимся сведениям, ни Эрик, ни его ближайшие потомки не причисляли себя к династии Инглингов, а сагическое предание объявляет его потомком Сигурда Кольцо, победившего в битве при Бровалле и основавшего около середины VIII в. новую уппсальскую династию. Сам Эрик прославился победой над своим племянником Стирбьёрном Сильным и его датскими союзниками в битве на Фирисвеллире, произошедшей в болотистой низменности недалеко от Уппсалы где-то в 980-х гг. По-настоящему достоверного описания тех событий не осталось, но оно упоминается в нескольких исландских сагах и у датского хрониста Саксона Грамматика. Кроме того, с этим событием, вероятно, связаны два рунических камня, установленных в Сконе (ныне это Швеция, а в то время — Дания) в память о воинах «не побежавших в Уппсале», и камень на острове Эланд на могиле датского вождя, предположительно умершего по пути домой от ран, полученных при Фирисвеллире. Еще более убедительно свидетельствует о битве рунный камень в Хёгби, в провинции Эстергётланд, увековечивший Асмунда, «павшего в Фёри» (то есть в Фирисе), предположительно, за Эрика.

Точно очертить границы Эрикова королевства мы не можем. В эпоху викингов «настоящая» Швеция состояла из современного региона Свеаланд, в центре которого находятся Уппсала и озеро Меларен, и крайней южной части Норрланда (это современные провинции Естрикланд и Хельсингланд). Северные земли, уходящие за полярный круг, были населены в основном охотниками-саамами и вошли в состав Швеции уже в позднем Средневековье. Шведы торговали с саамами и воевали с ними, чтобы отнимать пушнину в виде дани. Между Швецией и датскими провинциями Сконе и Блекинге простиралась Гёталанд, земля гётов (в «Беовульфе» упоминаются как гауты). Несмотря на то что это был, очевидно, многочисленный народ, занимавший большую территорию, о жизни гётов в эпоху викингов не известно почти ничего. Никаких археологических находок, свидетельствующих о политической централизации, сравнимых с королевскими центрами в Еллинге и Уппсале, не обнаружено, так что гёты, предположительно, были раздроблены на множество местных вождеств или мелких королевств. Гёты крайне редко упоминаются в сагах и не встречаются в письменных свидетельствах о походах норманнов, и даже авторы, лично посещавшие Балтику, такие как Римберт (биограф святого Ансгара) и купец Вульфстан, почти ничего о них не сообщают. Возможно, это объясняется тем, что их неверно идентифицировали: либо гёты ни по культуре, ни по языку не отличались от шведов, либо, что скорее, находились под их владычеством. Предания и легенды, сохраненные, например, в «Беовульфе», недвусмысленно говорят о войнах между шведами и гётами, и некоторые гётские короли, в частности Алрик, правивший, согласно надписям на руническом камне из Спарлёсы, около 800 г. в Вестергётланде, принадлежали к шведским королевским династиям. Также от Швеции зависел крупный балтийский остров Готланд, жители которого, хотя и не были подвластны шведской короне, платили ей дань в обмен на право свободного передвижения и свободной торговли. В состав Швеции остров вошел только в XIII в., когда эпоха викингов уже окончилась.

Бирка

В эпоху викингов Швеция выигрывала от близости важных торговых путей через Балтику на Русь и дальше, в исламские государства и Византийскую империю. Политическим и духовным центром шведского государства была Уппсала, но главным торговым городом — Бирка, на острове Бьёркё, возле устья озера Меларен, примерно в 30 км к западу от Стокгольма. Бирка возникла около 800 г., заменив эмпориум вендельского периода в Хельгё, что примерно в 8 км на юго-восток. Бирка покрывала площадь в 7 га, а ее постоянное население, предположительно, составляло от 700 до 1000 человек. В Х в. Бирку обнесли защитным валом, построили небольшую крепость, а вход в бухту частично загородили частоколом. Дальше в проливах тоже устроили частоколы и барьеры из камней, чтобы разбойничьи ладьи не могли быстро подплыть к городу. Это было необходимо: множество островов и бухт в окрестностях Бирки славились как пиратские гнезда. Тамошние разбойники ограбили и святого Ансгара, плывшего с миссией в Бирку в 829 г., отняв у него все имущество.

Насыщенный органикой культурный слой Бирки, известный как Svarta Jorden (черная земля), имеющий толщину до 1,8 м, исключительно богат информацией об устройстве и повседневной жизни города. Усадьбы горожан отделялись друг от друга проездами со сточными канавами по обочинам. Каждая усадьба состояла из одного-двух домов и хозяйственных построек: амбаров и мастерских. Дома имели бревенчатый каркас и глинобитные стены, крыши крыли соломой, дранкой, иногда дерном. Многие обитатели города были торговцами, но жили здесь и ремесленники: мастера по металлу, ювелиры, резчики по кости и рогу и меховщики, а также Воины — вероятно, небольшой постоянный гарнизон для защиты города и поддержания порядка. Большое количество арабских монет подтверждает, что основную торговлю Бирка вела с Востоком, особенно после 900 г., но вместе с этим обнаружены керамика из долины Рейна, стекло и клочки шерстяной ткани из Фризии. Бирку окружают кладбища, где обнаружены больше 3000 могил, из которых около 1100 вскрыты и изучены. В результате выяснилось, что в Бирке жили не только скандинавы, но и иностранцы. Скандинавских захоронений большинство — это сожженные прахи, погребенные под небольшими курганами или под камнями, расставленными в виде ладьи или треугольником. В этих могилах обнаруживаются богатые погребальные дары — предметы исключительного качества, в том числе привозные стеклянные изделия, оружие, украшения и посуда. Нескандинавские могилы — это захоронения тел в гробах или каменных склепах без погребальных даров. Они располагались ближе к дальнему краю кладбищ и, как предполагается, принадлежали христианским и мусульманским торговцам и ремесленникам и членам их семей. Адам Бременский писал, что ежегодно в Бирку приходят торговать датские, норвежские, венедские и «скифские» (вероятно, русские) суда. Часть таких могил, возможно, принадлежала и местным скандинавам, обратившимся в христианство, — они в Бирке встречались.

Католический миссионер святой Ансгар, посещавший Бирку в 829–830 и 851–852 гг., встречался здесь со шведскими королями, но никаких признаков королевской резиденции на острове не обнаружено. Возможно, Биркой управляли из королевского поместья в Ховгордене, что на соседнем острове Адельсё, примерно в 3,5 км, так же как Хедебю управлялся из королевского имения Флюсинг. В одном из пяти больших ховгорденских курганов, известных как кунгсхогар (королевские курганы), 100 лет назад проводились археологические раскопки, и выяснилось, что под ним погребен знатный мужчина, кремированный в корабле вместе с лошадьми, скотиной и собаками где-то около 900 г. Судя по всему, жители покинули Бирку внезапно во времена правления Эрика Победоносного. Полное отсутствие англосаксонских монет позволяет заключить, что город опустел до того, как Этельред Неразумный в 900-х гг. принялся выплачивать викингам огромные суммы данегельда: в Скандинавии обнаружены тысячи его монет, и хотя бы какие-то из них обязательно оказались бы в Бирке, если бы город оставался обитаемым. Ничто не указывает на катастрофический конец Бирки, так что, видимо, торг просто переехал в новый город Сигтуна, основанный Эриком около 980 г. на северном берегу озера Меларен, примерно в 25 км от Уппсалы.

Объединение шведов и гётов

Более полно в письменных источниках история Швеции освещена начиная с царствования Олафа Шётконунга (прозвище означает «король сокровищ»), сына Эрика. Это царствование чрезвычайно важно, ведь Олаф был первым крещеным королем Швеции, и он первым правил и шведами, и гётами, заложив тем самым основы средневекового шведского королевства. Хотя, надо сказать, основы эти были еще весьма шаткими, и лишь к середине XII в. Швеция превратилась во вполне христианское и действительно единое королевство. Скудость источников времен эпохи викингов в Швеции не позволяет узнать, каким образом Олаф стал правителем обоих народов. Можно предполагать, что между шведами и гётами уже существовали какие-то династические связи, и не исключено, что и прежде были короли, правившие сразу двумя этими народами. И уж точно нет причин полагать, что достижение Олафа не имело прецедентов, или думать, будто он покорил гётов силой оружия, а не был избран ими на тингах в Вестергётланде и Эстергётланде. Притом объединение двух народов под властью Олафа не было окончательным: многие из позднейших шведских королей не имели власти над гётами. Бывало, гёты избирали себе своих королей, а бывало, обходились вовсе без монарха, живя под властью вождей и законоговорителей. В Швеции установить прочное династическое правление было труднее, чем в Дании и Норвегии, потому что здесь на трон избирали не только тех, у кого в жилах текла королевская кровь. Эпоха викингов уже осталась далеко в прошлом, когда шведы и гёты наконец объединились навек, в 1173 г. при короле Кнуте Эрикссоне (правил в 1167–1196 г.).

Неустойчивость шведской монархии замедляла христианизацию страны. В Дании и Норвегии языческое сопротивление огнем и мечом сломили короли, но шведским монархам приходилось действовать с осторожностью. Короли-язычники не противились деятельности миссионеров в открытую. Те правители, с которыми встречался в Бирке Ансгар, посоветовавшись с местным тингом, разрешили ему проповедовать и крестить, но сами креститься не пожелали, а без примера со стороны монарших особ Ансгар так и не смог создать полноценной христианской общины. Его старания продолжил другой Гамбургско-Бременский архиепископ, Унни, но успел он не много и умер в Бирке в 936 г. Новый толчок христианизации Швеции дало крещение данов Харальдом Синезубым. В царствование Эрика датский миссионер, архиепископ Одинкар Хвите-старший, стал проповедовать у гётов, обосновавшись в Скаре, что в Вестергётланде. Адам Бременский считал, что Одинкар так преуспел потому, что был даном и «мог легко убедить варваров во всем, что касается нашей веры». Сам Эрик крестился в Дании в 980-х или в начале 990-х, но Адам пишет, что, вернувшись в Швецию, король тут же отрекся от христианства. Олафа Шётконунга, по преданию, крестил в 1008 г. в Хусабю, неподалеку от Скары, святой Сигфрид, английский монах-миссионер из Гластонбери. Вероятно, эта дата слишком поздняя: христианские символы Олаф чеканил на своих монетах в новом городе Сигтуне с самого начала своего царствования, так что крестился он, скорее всего, до того, как стал королем. Возможно, он сделал это одновременно с отцом, но оказался более восприимчив к новому учению. Похоже, что в «Господней Сигтуне», как называл Олаф свой город на монетах, от самого ее основания была заметная доля христианского населения, поскольку на обширных городских кладбищах обнаружено не много языческих погребений. Не исключено, что по замыслу Олафа Сигтуна должна была стать христианским противовесом расположенному неподалеку языческому культовому центру в Уппсале, для чего он и построил в городе несколько церквей. Олаф всерьез взялся за устройство формальных институтов духовной жизни и в 1014 г. основал в Скаре епархию, но языческие воззрения были еще так сильны, что он не рисковал обращать шведов силой оружия. Однако даже его ненавязчивые способы распространения христианства возмущали ярых язычников, и под конец царствования Олафу пришлось разделить власть с сыном Якобом, который после смерти отца в 1022 г. унаследовал престол. Язычники ненавидели библейское имя нового монарха и заставили его после коронации взять подлинно шведское — Анунд.

Смена имени была уступкой, дальше которой Анунд заходить не собирался. И он, и его наследники продолжили помогать церкви, поощрять миссионерскую деятельность и строить епархиальную систему. К 1080 г. язычество среди гётов уже отмирало, и миссионеры разъезжали по стране, разрушая капища и низвергая идолов. А вот шведы упорно сопротивлялись крещению. Епископы-миссионеры считали, что язычества в Швеции не одолеть, пока не разрушен языческий храм в Уппсале, но шведские короли отказывались применять силу. Когда в 1030-х толпа язычников изрубила топорами рьяного английского миссионера по имени Уилфрид, демонстративно повергшего идол Тора в Уппсале, Анунд не стал никого наказывать. А 30 лет спустя король Стенкиль (правил в 1060–1066 гг.) не позволил новоназначенному епископу Сигтуны Адальварду разрушить святилище в Уппсале, опасаясь мятежа язычников. И опасался он не напрасно. Сын Стенкиля Инге Старший, коронованный около 1080 г., оказался более ревностным христианином, но когда на тинге в Уппсале он попытался запретить язычество, его забросали камнями, после чего королю пришлось бежать в Вестергётланд. На место Инге шведы посадили его шурина Блот-Свена (Свен Приносящий Жертвы), который согласился восстановить в правах язычество и совершать традиционные жертвоприношения. Тут же заклали коня, разрубили на части для общего угощения, а кровью смазали священное дерево. Но правил Свен всего лишь около трех лет. Изгнанник Инге собрал небольшое конное войско и вторгся в Свеаланд, захватив Свена врасплох ранним утром во дворце. Окружив дворец, люди Инге подожгли его. Тех немногих, кому удалось вырваться из горящего здания, воины Инге тут же изрубили. Гибель Свена сломила языческое сопротивление в Швеции. Вернувшись на трон, Инге возобновил свой крестовый поход против язычников и вскоре разорил святилище в Уппсале, поставив на его месте церковь. К моменту смерти Инге в 1105 г. Швеция была в основном христианской. Столь давно предсказанная гибель прежних богов наконец случилась.